Geek пикник

Брат Руперт ошибся только в сроках появления дяди Марио на пороге дома Аудиторе во Флоренции – дядя ехал к нам целых полторы недели – и немного в истинной причине приезда. За это время мы успели наломать немало дров, так что у дяди Марио была уйма поводов появиться в дурном настроении и с четким намерением вырвать заблудшего племянника из наших мохнатых ладошек. Не знаю, как брат Руперт, но к тому моменту лично я была вполне согласна на это. Во-первых, я где-то напортачила в расчетах. Иными словами, все пошло не так, как я планировала. Очень не так. И теперь, подобно Аркадию, я сидела над листочком и пыталась понять, кто виноват и что делать. Ответ на первый вопрос я знала (к своему стыду, им было мое имя), а вот на второй вопрос ответ еще предстояло найти. Кстати, разница между мной и Аркадием была только в одном – он все же был математиком. Кажется, это Пушкину сказали, что ему суждено стать поэтом, потому что для королевы всех наук у классика недоставало воображения. А я не Пушкин. Так что с воображением у меня было совсем туго – и сейчас мне остро не хватало фантазии. А еще я как никогда чувствовала собственное непроходимое, просто дремучее невежество. Смешно-смешно, но придумать что-то действительно новое крайне сложно. Даже если это новое – для себя лично, а не изобретение в масштабах человечества. Я безрезультатно билась над задачей уже много лет, но чем глубже я погружалась в проблему, тем безрадостней становились мои мысли. Все оказалось неразрывно взаимосвязано и невозможно было из этой конструкции вытащить деталь без того, чтобы не вызвать обрушения. А признаки катастрофы с каждым днем проявлялись все отчетливее. Нет, не думайте, что это мы втроем смогли побороть целый город. Как оказалось, ситуация во Флоренции была вполне взрывоопасная, мы просто кинули горящую спичку, а другие кинулись подливать масла, подсчитывая выгоду от взрыва. Вечером накануне приезда Марио я сидела в кабинете Эцио и линовала бумагу. Это нудное и полностью неинтеллектуальное занятие здорово просветляло голову. Надо сказать, что Эцио не только решил, что ему теперь нужен кабинет, но и оборудовал его: перетащил туда пресс, книги, сделал верстальный стол, обзавелся бумагой и чертежным набором. Попутно он уже целую неделю буквально терроризировал меня вопросами теории и практики издательского дела. Я честно ответила ему, что мои познания скудны и ограничиваются уровнем маркетолога средней руки, но даже эти крупицы для него стали своего рода откровением. -Что думаешь? – Эцио со сходным результатом (правда, куда меньшее время) бился над старым учебным рисунком Леонардо. Надо сказать, он воспринял идею того, что гармонию и красоту можно высчитать математически (это не я, это все тот же Леонардо), со всей своей горячностью, но, в отличие от более созерцательных и философских художников Флоренции, решил подойти к ней с банкирской точностью. Так что теперь в него в кабинете был небольшой музей предметов, которые считались красивыми. Эти предметы Эцио скрупулезно обмеривал линейкой и ниткой и записывал результаты в малопонятные для меня таблицы. Пока он собрал только выдающиеся для этого времени статистические результаты. Однако же за эту неделю он не потерял решимости. -Все тлен, - я откинулась на высокую спинку стула. – Я запуталась. Ничего не понимаю. Вроде бы по моим подсчетам такого быть не должно. И в данном случае это моя проблема. Ведь это я ничего не могу сделать с нынешней ситуацией. -А вдруг с ней вообще ничего нельзя сделать? – было видно, что Эцио очень гордился своим вопросом – не так давно он полностью освоил нормальный для меня (и пока еще экзотический для этого времени) счет позиционными арабскими цифрами и теперь пытался всунуть поразившую его концепцию нуля как отсутствия чего-то во все, до чего он мог додуматься. -И это опять-таки сугубо моя проблема, - я зябко поежилась – от мысли о безысходности мне становилось холодно. – Знаешь, я хотела извиниться. -За что? – Эцио отвлекся от рисунка. -Да как сказать, - я пыталась найти искренние слова. – Мы вытащили тебя в свое измерение – более того, без весомой на то причины, просто из прихоти. Потом я и брат Руперт взялись вмешиваться в твои дела так, как будто у нас было право это делать. Не знаю, как только ты нас не убил (на этих словах Эцио расхохотался). Потом я стала пытаться вбить в твою голову какие-то свои мысли. И все это мы делали с такой самоуверенностью, словно сами Иисус и Будда ходит в наших учениках. А когда я пытаюсь найти другой способ мыслить и принимать решения, я понимаю, что я не умею по-другому. Даже если эта задача не имеет решения – мне нужно найти его. После этих слов Эцио надолго задумался. -Потому что без нас ты станешь только ассасином, - он тяжело оперся на деревянный подоконник. – Не знаю, хочу ли я принимать твои извинения. Да, вы перевернули мою жизнь с ног на голову, вы были самоуверенны, глухи к моим словам, жалки в своей самоуверенности. И действительно порой я едва сдерживал свою руку, чтобы не ударить кулаком со всей силы. Но после смерти отца и братьев я часто в отчаянии молил бога, чтобы он сотворил чудо. И он сотворил. Он дал мне то, о чем я даже подумать не смел, потому что не мог хотя бы издали представить нечто подобное. И я решил отдаться его воле. Он не может быть неправым. Я молча его слушала и понимала, что с каждой секундой все острее ему завидую. У меня не было бога, которому можно было вот просто так взять и поверить. У меня вообще ничего не было, кроме раскаленного рационального сознания, способного объяснить все вокруг меня и неспособного заставить меня измениться. А вот собственно это мне и было необходимо. Или же это очередная моя уловка для самоуспокоения? Темный уголок, где можно спрятать от своих глаз слабоволие и эскапизм? Быть может, ответ вовсе не в моей вере в разум? -Господи, если ты есть, дай мне сил отделить добро от зла, - я подумала, что никогда до этого не стремилась к познанию подобных вещей. – Мне кажется, что я слишком слаба для этого. -Все мы слабы, но никто, кроме нас, не сможет пройти этот путь, - Эцио выпрямился и снова подошел к рисунку. Больше в тот вечер мы не проронили не слова, каждый был погружен в свои мысли. Я много о чем думала. Но особой темой стал брат Руперт и его мечта о грабеже тамплиеров. И все чаще мне казалось, что он, как и я, стремился к этому не из рвения помочь бедному Эцио, а из каких-то своих побуждений. Слишком уж он был одержим этой идеей. Думаю, даже если бы и я, и Эцио объявили тогда, что отказываемся от участия в этом безобразии, то он бы не прекратил всех приготовлений. Постепенно в моем сознании стала вырисовываться причудливая картина со многими действующими лицами. И согласно ей, изначально невероятная и буквально волшебная встреча меня, Аркадия, Эцио и брата Руперта становилась неизбежным следствием общих законов мироздания и немножечко волей случая. Грубо говоря, со мной неизбежно произошло бы нечто подобное, но вот форма не была предопределена так же однозначно. Наверное, если бы эта история не произошла со мной на самом деле, я бы ее просто придумала. Это был тяжелый вечер, и хотя я не занималась какой-то тяжелой физической работой, но из-за напряженного поиска связей и решений я почувствовала себя полностью измотанной. Однако время не прошло даром, я смутно чувствовала, что начал сформировываться некое промежуточное решение, пока еще неясное, но уже существующее. Осталось понять, какую именно проблему оно решало. Утром я поднялась поздно, частично из-за вечерней усталости, частично из-за нежелания видеть брата Руперта и его слегка нездоровую жизнерадостность. Вместо брата Руперта в кабинете Эцио я наткнулась на дядю Марио. Он ходил по комнате большими шагами и пристально разглядывал все, что попадалось на его пути. -Да ты тут почти алхимическую лабораторию оборудовал. И что же вы собираетесь превращать в золото? – при этом дядя Марио внимательно посмотрел на меня. -Собственные мысли. Занимаемся, так сказать, материализацией, - вальяжно, на манер брата Руперта, ответила я. -Я ему рассказал о плане францисканцев, - голова Эцио на мгновение появилась над столом, а потом снова скрылась в тени старинных дубовых досок. -А, - я несколько секунд обдумывала эти слова, туповато глядя в пространство. – Тогда что скажете? -Я бы не доверял этому пухлому толстячку, - дядя Марио внимательно посмотрел на расчеты Эцио. – Он свой зад под удар не подставит, а вот ваши головы могут и полететь. Но мы этого не допустим. Размышления дяди Марио были неприятно созвучны с моими собственными мыслями. -Так золото в итоге все же будет украдено? – меня начала веселить эта бесконечная цепочка недоверчивых людей. -Конечно, такова судьба любого золота, - широко улыбнулся дядя Марио. – Пока только неясно, кому оно достанется. -А кто еще собирается? – Эцио снова выглянул из-под стола. -Прошу прощения, мессир Эцио, но что вы там делаете? – по утру я как всегда туго соображала. -Обмеряю стол, чтобы высчитать его пропорции. Кстати, не будете ли вы так добры потом попозировать мне, чтобы я и с вас снял мерки? – действительно, чем еще могло это закончиться. -Да, конечно, - я была, конечно, против, но решила в это раз потерпеть. Ради науки, так сказать. На удивление, дядя Марио не видел во всем этом ничего удивительного или забавного. Скорее он относился к новому увлечению Эцио с неожиданным пиететом. А ко мне – без недавнего негатива. Последний факт меня несколько озадачил. -Уважаемый сеньор Марио, помниться, во время нашей последней встречи наше общение не заладилось. Или это все же что-то с моей памятью? – я старалась быть аккуратной в подборе слов. -Наверное, что-то с памятью, - согласился дядя Марио, не желая, видимо, раскрывать свои карты. – И с моей тоже – как вас все же зовут? -Неважно. Вернее, если я хочу окончить нынешнее приключение без особых происшествий, то мне лучше не называть своего имени, - я пожала плечами. – Но я действительно составляю компанию брату Руперту и он действительно францисканец. Кстати, даже если мы расскажем о том, как мы сюда попали, то нам мало кто поверит. А если же вам нужно предложить вашим друзьям некую «правдивую версию», то смело плетите про Альштадт, Кенигсберг и Ганзейский союз. Я подтвержу все. -Ого, если это у вас называется «без особых происшествий», то я даже не смею спрашивать, что же называется «особыми происшествиями», - дядя Марио хитро улыбнулся. – Ладно, если вы так настаиваете на тайне вашего имени… Теперь, надеюсь, вы понимаете, что у меня есть еще одна причина попросить вас прервать знакомство с моим племянником. -И еще несколько, чтобы этого не делать, - наверное, мне стоило бы начать нервничать, если бы не усталость от всякого рода психологических трюков. – Иначе бы вы выставили меня давным-давно. -Если бы я был моложе, я бы на вас женился, - внезапно ответил Марио. -Какой ужас, - честно ответила я. – Так что вам надо? -Некоторая помощь в деле похищения золота тамплиеров у францисканцев, - мой собеседник одарил меня самой обворожительной улыбкой, какая нашлась у него в арсенале. – В обмен на вашу безопасность с текущего момента. Поверьте, за эту неделю у вас во Флоренции появилось немало недоброжелателей. -А вы умеете делать предложения, от которых очень трудно отказаться, - я подумала, что больше всего на свете не люблю чувство бессилия. – Я согласна. -Отлично, - дядя Марио хлопнул ладонью о ладонь и потер руки. – Тогда сегодня вечером, на закате, уговорите брата Руперта прогуляться к Орсанмикеле под видом серых братьев. -Мне казалось, ваш орден занимается наемными убийствами, а не бодрым шпионажем, - попутно я пыталась не забыть очередное труднозапоминаемое итальянское название. -Наш орден занимается совсем не этим, - дядя Марио нахмурился. -Ладно, мне плохо даются такие вещи, - я постаралась загладить бестактность. – Простите, если сказала очередную глупость. Я далека от тайных обществ, загадок, секретов и прочих чисто человеческих заморочек. -И поэтому вы скрываете свое имя? – поддел меня Марио. -Эцио! Пардон, мессир Эцио, или после нашего счастливого возвращения, или после нашей несчастливой смерти расскажи своему дяде всю эту безумную историю, - я начинала закипать. – Но не раньше, иначе он меня погребет своими вопросами, и я задохнусь под их весом. Ладно, я постараюсь вытащить брата Руперта вечером на прогулку. Хотя мне уже сейчас очень страшно. Весь день я не могла найти себе места. Мне действительно было очень страшно. Для начала мне казалось, что брат Руперт в один момент раскусит мою маленькую договоренность с ассасинами. Но дело было сделано и надо было выполнять свою часть договора. Выпросив у Эцио легкие кожаные доспехи и с его же помощью напялив их на себя (они оказались той еще конструкцией), я облачилась в серую робу и стала ждать возвращения нашего францисканца. Он появился как раз перед закатом солнца, что вселило в меня еще большие подозрения. -Брат Руперт, Эцио меня достал и мне остро необходимо развеяться, - с порога обрадовала его я. -Что, вот прямо сейчас? И я даже не смогу выпить кружечку вина? – брат Руперт очень честно изобразил удивление. -Да, иначе потом стемнеет, а вы знаете, как я не люблю бродить по ночной Флоренции, - я старалась быть максимально убедительной. -Да вы и по дневной не очень, - вздохнул брат Руперт. – Хорошо, я понял, пойдемте прогуляемся. И мы раскланялись со слугами, пожелали Эцио доброго вечера и вышли из дома. Вечер был восхитительный. Осень постепенно вступала в свои права, отчего небо на закате становилось пронзительно, просто невыносимо прекрасным. Все эти тонкие переливы цвета, игра лучей в высоких перистых облаках вселяли удивительное возвышенное чувство любви к жизни, стремление сделать свою жизнь хоть чуточку лучше и достойнее. Осталось только понять, в какой стороне была эта самая достойная жизнь. Из задумчивости меня вывел негромкий вопрос брата Руперта. -У нас ждут где-то конкретно или это действительно только невинная прогулка? Я попыталась вспомнить название. -Микеле… Как-то так. Не помню. Наверное, если мы не придем, они не очень обидятся, - я с печалью вернулась на грешную землю. -Нет, на эту встречу нам стоит явиться. Кстати, кто вам про нее сказал? – вот теперь брат Руперт был действительно удивлен. -Дядя Марио, - мне стало смешно. -Господь всемогущий, и он тут, - как-то даже обреченно отозвался брат Руперт. – Да уж, афера так афера. Я уже не рад, что все это затеял. Поначалу это все казалось такой хорошей идеей. А теперь я даже не знаю. Одно радует, мы теперь не играем почти никакой роли. Но вы могли бы и больше доверять мне. Немного задевает, знаете ли. Я согласился взять вас с собой, а вы начинаете устраивать договоренности на стороне – да еще и на какой стороне. -Брат Руперт, мне страшно, и я стараюсь максимально обезопасить свою задницу. Почему-то мне кажется, что в случае чего вы вряд ли будете ее прикрывать, - я не стала скрывать причину своего поведения. – Хотя и мне мое поведение не кажется умным. Брат Руперт вздохнул: -Какое счастье, что вы не верите в бога или богов. Это были бы самые равнодушные, безалаберные и отвратительные боги. И больше всего меня расстраивает, что я не могу ничем вам помочь. Вначале я думал, что вы хотели удовлетворить попранную гордость и некоторый инфантилизм всей этой историей, но теперь я вижу, что вам источило душу отчаяние. -Если честно, брат Руперт, однажды я попыталась обратиться к религии. -И как? – францисканец искоса следил за моим лицом. -Я так и не смогла поверить в богов и вообще какие-то высшие силы. Помните гравюру Дюрера «Меланхолия»? Наверное, это мой случай. Я думала, что это все позабавит брата Руперта, но ошиблась. -Знаете что, Юлия, простите меня. Я смотрел на вас и видел не вас, а себя. Кажется, в психологии называется перенос или проекция. Неважно. Смысл в том, что вместо участия в ваших делах я втянул вас в собственные. -Я сейчас сделаю очень смелое предположение, что именно вы выкопали историю Эцио и именно вы протолкнули ее в игру, - я давно уже хотела спросить об этом. -Это действительно так очевидно? – брат Руперт поглубже натянул свой капюшон. -Не то, чтобы очень. Но уж слишком вы были поглощены всеми своими приготовлениями. Такая страсть не рождается в один день. Кстати, подобные извинения я недавно говорила Эцио. Что, настало время откровений? – как давно я мечтала о подобном понимании. Вуаля! Правда, в этот момент осуществления старой мечты я шла на встречу с неизвестными и знала, что там будет кто-то из ассасинов, что делало исполнение этой старой мечты немного несвоевременным. – Поймите, я действительно поражена тем, что вы сейчас сказали. Но меня очень беспокоит… -Там всем будет не до нас, - успокоил меня брат Руперт. – Кстати, в зависимости от того, кто появится раньше, мы пойдем или на чай к Людовико Сфорца, или на чай к Медичи. -М-м-м, какой вкусный выбор, - не сдержалась от очередной мизантропической шутки я.