Geek пикник

Наверное, мы все тогда просто очень устали. И если физическую усталость чувствуешь почти сразу, то усталость моральную можно усилием воли не замечать долго. Правда, это не значит, что такое напряжение не скажется на здоровье и настроении. Я как-то и не задумывалась, насколько тяжело было Эцио прожить это месяц и не свихнуться. Однако же его манеры, за исключением тех моментов, когда он и не думал соблюдать приличия, были безукоризненны. Мессир Аудиторе старательно держал себя в руках все это время, а у меня не было времени, чтобы понять, что движет им в его стремлении. Впрочем, как я не свихнулась за этот месяц – тоже еще тот вопрос. Обо всем этом я думала за рулем по дороге к черной туче. Ну, скажем так, это когда-то было дорогой. Первые весточки того, что нас ждут шероховатости в пути, начались ровно около знака с перечеркнутой надписью «Ленинградская область». Потом шероховатости выросли до колдобин, потом до ям, а теперь мы двигались по некой условно ровной поверхности в сторону Старой Руссы. Лично у меня возникло ощущение, что не так давно над дорогой прошел метеоритный дождь. Такая версия идеально описывало состояние дорожного полотна. Через еще три километра я сдалась и предложила трястись прямо по полю – по крайней мере, там практически не было риска убить подвеску и застрять на ночь. -Кстати, предыдущий населенный пункт назывался Добрости, - известил нас Аркадий. Я устало вцепилась в руль. Шел седьмой час езды, стемнело два часа назад – и знаете, мне очень хотелось заглушить мотор, лечь в багажник, свернуться клубочком и чтобы меня никто не трогал. Брат Руперт старался не зевать, Эцио пытался разглядеть в черноте хоть что-то, а Аркадий нервничал и его прорывал словесный понос. Вы любите стрессовые ситуации? Я тоже нет. -Так, все, - я поняла, что нужен минимум получасовой привал. – Шабаш, ребята. Иначе первая же канава – наша. Мы все с наслаждением вылезли из машины. На улице чувствовалось преддверие грозы – где-то в дали глухо рокотал гром. Пока Эцио наворачивал круги по окрестностям, разминая ноги, Аркадий делал приседания. Я и брат Руперт просто стояли и смотрели освещенный фарами участок пространства. -У вас есть идеи, что тут произошло? – наконец нарушил молчание брат Руперт. -Полагаю, распил и откат. Но я тоже впервые такое вижу, - мы внимательно изучали дорогу. – Кстати, Аркадий, ты подумал, как ты будешь отсюда выбираться без нас, если эксперимент пройдет гладко? Аркадий замер, потом с тоской оповестил что нет, он не знает и, хотя об этом по пути думал, но ничего путного не придумал. -А я придумала. Значит, если нам удается поймать грозу до Бологого, то ты находишь ближайший мотель или же сидишь в машине до утра, а утром звонишь Юргену, который приезжает на эвакуаторе и вытаскивает тебя вместе с плавсредством, - я посмотрела на небо, пытаясь понять, успеем мы подъехать к Старой Руссе или же Аркадию придется гулять по местным лесам, полям и болотам. Потому что пока все населенные пункты состояли из двух-трех темных покосившихся домиков, и я бы поостереглась стучаться в них. Хотя, возможно, это все предрассудки, и я в юности пересмотрела фильмов типа «поворот не туда». -Хорошо, - Аркадий тут же повеселел. – Ну что, тут раскладываемся или дальше? -Предлагаю дальше, - я, конечно, не хотела за руль, но тревога за сохранность Аркадия была сильнее. Мы погрузились и поехали. -Просто роад-муви какое-то, - с восхищением сказал Аркаша еще через полчаса. Неожиданно ему ответил Эцио. Суть мысли итальянца была в том, что в наше время появились, конечно, такие прекрасные и удивительные города, как Санкт-Петербург, и это не удивительно, а удивительно, что вместе с тем, вот такие мрачные захолустья никуда не делись. Аркадий поспешил успокоить сеньора Аудиторе тем, что это не самые мрачные захолустья нашей необъятной Родины. На что гению математики в трех вариантах намекнули, что дипломатия – не его конек и сморозить глупость он умеет как никто. Аркадий обиделся. К двум ночи мы добрались почти вплотную к Старой Руссе. Все небо застилали черные тучи, духота стояла невыносимая, хотя назвать погоду теплой было уже сложно. Вооружившись фонариками, мы нашли подходящую площадку для агрегата, с трудом притащили платформу с катушками на нее, потом установили громоотвод (в нашем случае точнее назвать его было громоприводом), потом я, брат Руперт и Эцио сели на специально огороженное пространство, Аркадий поколдовал над агрегатом и сказал, что теперь следует только ждать молнии. Мы сели и стали ждать. К несчастью, гроза не имела точного расписания. Через час ожидания я с трудом удерживала себя от того, чтобы прикорнуть или к сильному и крепкому плечу Эцио, или к мягкому и обширному плечу брата Руперта и уснуть, наплевав на все грозы, эксперименты и обязательства. Из последних сил я дала указания Аркадию утром отправиться в Старую Руссу на курорт, а не торчать посреди поля. Потом наступила тьма. Каюсь, все самое интересное я проспала – в прямом смысле. Разбудил меня внушительный удар током, по ощущениям он вполне соответствовал моим неудачным опытам общения с неисправными выключателями. И только потом я осознала, что изрядно промокла, а сверху капает дождь. И что теперь стало заметно теплее. -А? Что? Мы где? – я пошарила вокруг руками, за них тут же уцепились и подняли меня на ноги. Вокруг была непроглядная тьма. -Ну, судя по всему, мы уже не в Руссе, - раздался рядом голос брата Руперта. – Эцио отправился на разведку, должен скоро вернуться. Мне стало жутко. Окей, а если нас занесло, скажем, в Италию, но не совсем в то время? Хочу ли я общаться со, скажем, надсмотрщиками рабов в Мантуе? Впрочем, общаться с надсмотрщиками военнопленных не сильно приятнее. -Скажите, брат Руперт, а тут есть волки? – как только я поняла, что, возможно, в радиусе ближайших 300 лет не предвидится ни одного электрического фонаря, мое воображение разыгралось и тут же полезли всякие неприятные мысли. Некоторые из них, на удивление, были и вовсе посвящены всяческой чепухе типа ведьм и водяных. – Ну или мародеры? -Даже если и есть, то я не вижу причин, по которым бы они оказались тут бодрствующими в такое время и погоду, - резонно заметил брат Руперт. – Будь я мародером, я бы задумался в таких условиях о выходе на дело даже будучи уверенным в том, что в нужном месте проедет нужный человек. А мы, вроде, никого о своем визите не предупреждали. -Ну не знаю, аудит территории, - я попыталась пошутить. -У вас извращенная фантазия человека постиндустриальной эпохи, - наставительно сказал брат Руперт. – Людям в целом свойственна лень и нежелание работать, тем более по ночам и в дождь. А вот наш проводник. И брат Руперт обратился на итальянском к подошедшему человеку. Это был Эцио, к тому моменту мои глаза привыкли к темноте, и я уже могла узнать знакомый невысокий и широкоплечий силуэт. Я с трудом улавливала смысл беседы, поскольку говорили они очень быстро для меня, но речь вроде бы шла о том, что местность Эцио знакома, и мы можем выдвигаться в сторону цивилизации. Я мрачно осмысляла перспективу длительной пешей прогулки в мокром платье по ночной Италии неопределенного исторического периода и во мне все сильнее крепло понимание, что я вляпалась в очень, очень рискованное предприятие. Но что-то менять было уже поздно. Я забыла сказать, что к экспедиции мы хорошо и заранее подготовились. Прежде всего, я и брат Руперт раздобыли себе исторический костюм и необходимые в быту мелкие вещи. Не все они были сделаны с точным следованием технологий тех времен, да и местами мы весьма грубо отнеслись к деталям типа орнамента, материала и цвета, но в целом это была вполне добротная реконструкция, стоившая, к слову, немалых усилий с нашей стороны. Правда, без бесценных указаний Эцио мы бы не справились. Во-вторых, мы заранее продумали легенду, которую будем врать окружающим о том, куда на добрые два месяца пропал Эцио. В-третьих, согласно этой легенде он отправился в торговое путешествие, так что для женской части семьи Аудиторе были заготовлены подарки – отрезы шерстяной ткани, наследие моей бабушки мне. В какой-то момент мне было грустно расставаться с этими рулонами, но здравый смысл подсказал, что если уж их за предыдущие пятьдесят лет не употребили по назначению, то я уже точно продолжу эту славную традицию и передам их своим детям, если, конечно, таковые у меня будут. Тем более, что это была добротная немецкая материя, которую моя бабушка вывезла из Потсдама в 60-х годах, и сшить из нее можно было только бронебойное ретро. Особенно из большого куска плотного джерси цвета охры. Уже при виде его оттенка в памяти сразу всплывали образы Джины Лоллобриджиды. Я с грустью подумала, что вряд ли моя бабушка задумывала такой конец истории этой покупки. С другой стороны – хочешь рассмешить бога? – расскажи ему о своих планах. В-четвертых, мне подтянули итальянский до того максимального уровня, какой можно было выжать за полтора месяца при моем темпе жизни. Так что мелкие бытовые беседы я могла вести практически без проблем для себя и собеседника. Нет, у собеседника бы не осталось сомнений, что итальянский мне не родной и даже не особо знакомый. В-пятых, меня и брата Руперта худо-бедно научили этикету. И, надо сказать, Эцио пришлось потратить немало слов, чтобы выбить из меня некоторые привычки XXI века, например такие, как слова «Всегда рады вам, обращайтесь, если возникнут вопросы» и дежурную улыбку. Ах да, поклоны и реверансы, черт бы их побрал. Я ни на секунду не сомневалась, что меня еще ждут конфузы на этом поприще. В общем, чем светлее становилось небо на востоке, тем сильнее я хотела обратно, домой, на Индустриальный проспект, в свою разбитую хрущевку, к своим опостылевшим, но знакомым проблемам. А еще все сильнее хотелось есть. И кофе. Кофе даже хотелось больше. И нормальную обувь, кстати, тоже очень хотелось. Можно сказать, что ее хотелось почти так же сильно, как и кофе. Естественно, в свое путешествие мы захватили современные медикаменты – было бы нелепо умереть от какой-нибудь местной заразы, учитывая разницу в иммунитете. Я настаивала на упаковке таблеток кофеина, но брат Руперт сказал, что вот это уж точно не самое главное. Так что мне еще предстояло объяснить ему о некоторых особенностях первых дней жизни кофеинозависимого человека без кофе. Нет, я не питала иллюзий насчет того, что потребление такого количества кофе, какое обычно употребляла я, не вызовет привыкания. С другой стороны – надо же когда-то было начинать. Пока я так мысленно рассуждала, на горизонте показались какие-то домики, а солнце на два пальца поднялось над горизонтом. Обещало быть жарко. Ну, во всяком случае, теплее, чем в это же время в Северо-западном федеральном округе. -Ну, что скажете? – я с сомнением приглядывалась к домикам. -Подойдем ближе – узнаем, - брат Руперт пыхтел рядом, не думаю, что ему с его комплекцией такой ночной марш-бросок был в радость. -В игре у протагониста есть навык «Орлиное зрение», - мне внезапно очень захотелось, чтобы это были дружественные домики со стульями и кроватями. И в идеале – приличным санузлом и горячей водой. А, впрочем, что это я. -В игре у протагониста нету нас, - брат Руперт решил не переводить нашу перепалку Эцио, решив, что не стоит лишний раз напоминать Аудиторе о его двойнике из игры. -Великая потеря, я бы сказала, - я поправила свой заплечный мешок. Эцио нетерпеливо поинтересовался, о чем мы там разговариваем (он, конечно, тоже был вынужден немного освоить русский язык, но в итоге остановился на уровне отдельных слов, грамматика поставила его в тупик). Я ответила, что мы обсуждаем пейзаж. Эцио внимательно осмотрелся окружающие нас холмы с невысокими деревьями и густыми кустарниками. Судя по недоверчивому прищуру, он сильно сомневался в том, что такой пейзаж заслуживает какого-то специального обсуждения. -Ладно, я мечтаю о ванне и горячей воде, - почти честно призналась я. -Этому я скорее верю, - ответил Эцио. Похоже, у меня сомнительная репутация в некоторых кругах. Домики тем временем выросли до нормальных размеров, а я уже была готова бежать к ним, даже если в них окажутся только стулья и кровати. Пусть даже недружественные стулья и кровати. -Монтериджони, - неожиданно с бесконечно теплотой в голосе сказал Эцио, словно бы представляя нас городку. Ну, судя по всему, со временем мы тоже не ошиблись. Это, правда, меня ничуть не обрадовало, потому что до меня медленно начало доходить, что в городе будут люди. Достаточно много людей, чтобы обратить на нас внимание, но не достаточно много, чтобы быть равнодушными к нашему появлению. Короче, я заприметила первых городских (или деревенских? по мне так это деревня) мальчишек, которые уже заняли свои сторожевые посты. Зашли мы под пристальным наблюдением двух десятков глаз. Я чувствовала себя отвратительно и мечтала уйти под землю хотя бы на треть. Я уже говорила, что макушка Эцио приходилась ровнехонько на уровень губ, а брат Руперт вполне мог прятаться от дождя под моей грудью, если бы я обладала более внушительными габаритами? Ну так еще раз повторю. Стараясь не реагировать на нежданный эскорт, мы направились прямиком на виллу Аудиторе. Вернее, Эцио мальчишки не раздражали, он даже подначивал их и бросил несколько монет под всеобщий восторг молодого поколения. Громкие слова благодарности послужили лучшей системой оповещения – на лестнице виллы нас встречала целая делегация во главе с пожилым мужчиной со шрамом, двух богато одетых женщин, еще двух мужчин и нескольких женщин. -Я так понимаю, дядя Марио, твоя мать Мария и сестра Клавдия? – я спросила скорее для успокоения себя, потому что в ином случая я все равно ничего сделать не смогу – в драке от меня мало толку. Проверено. -Да, - негромко и быстро сказал мне Эцио и тут же начал здороваться с встречающими. Они были действительно рады видеть Эцио и не выказывали агрессии. Я с завистью подумала, что если бы я без предупреждения пропала на два месяца с радаров своих родных и коллег, то встретили бы меня вазелином и занозистой шваброй. Пока Эцио мяли в своих объятиях все присутствующие на ступенях, я и брат Руперт молча и с деликатными улыбками стояли в стороне. На огонек семейной встречи подтягивались случайные прохожие, поскольку у дяди Марио оказался зычный голос и полное нежелание держать наш приезд в тайне. К моей все возрастающей досаде, брат Руперт особого интереса не вызывал – нет, конечно, прохожий францисканский монах был бы экзотикой в этих краях, если бы рядом с ним не было меня. На мне было темно-коричневое платье, шитое жемчугом (вот и пригодились бусы из речного жемчуга!) и неким подобием золотой нити (эту часть делала на заказ очень милая девушка-реконструктор), желтоватая (не нашли мы небеленого льна) не то сорочка, не то длинная рубашка (я забыла, как называется этот элемент дамского костюма), еще какая-то накидка, а завершал образ длинный плащ с капюшоном на византийский манер – дабы оправдать легенду, что я прибыла из далекого Новгорода. Плащ был алого сукна (а кумачовая рубашка лежала в вещевом мешке, спасибо партии за это! из чего вы думали я все это шила – из залежей ткани на флаги и транспаранты, от бабушки осталось), по краю обшит золотым галуном, даже в тени, куда я постаралась забиться, чтобы не выделяться, он привлекал всеобщее внимание. Надо сказать, народ был большей частью низкорослый – и не только потому что средний рост итальянца меньше среднего роста наших соотечественников, но и потому что особенности питания явно не позволяли набрать лишние сантиметры. Вам смешно, а вот я все полнее понимала значение выражения "комплексовать из-за внешности" Наконец, Эцио торжественно представил меня и брата Руперта. Я поздоровалась по-итальянски, поблагодарила за прием, поклонилась, высказала мысль, что безмерна рада знакомству с родственниками уважаемого мессира Аудиторе (сеньора, сеньора же!) и все такое. В это время все стояли и слушали меня с разной степенью удивления. -Брат Руперт, я ляпнула что-то нетактичное? – видя неожиданную реакцию, я начала впадать в панику. -Нет, скорее их сразил наповал ваш акцент, - брат Руперт с улыбкой кивнул и что-то пояснил собравшимся. Я спохватилась и снова начала улыбаться. И заодно почувствовала, что совсем скоро я стану недееспособным овощем от мигрени, вялости, светобоязни и непереносимости громких звуков – что в контексте шумности жителей виллы очень меня беспокоило. -Брат Руперт, не могли бы вы ускорить процесс встречи, у меня начинает болеть голова, - я старалась не давать повода для беспокойства. -А с чего у вас должна болеть голова? – брат Руперт посмотрел на меня ехидно. -Абстиненция кофеиновой зависимости. И акклиматизация. И восемь часов за рулем. И ночь без сна. Я не шучу, и лучше бы мне выпить цитрамон, а то у меня будет плохой вид в ближайшие часов восемь. -А потерпеть? – улыбка брата Руперта приобрела привкус фальшивости. – Чувствую, нас поведут на завтрак и допрос о деталях. Не можем же мы отказаться! -Тогда хотя бы цитрамон! – взмолилась я.