Geek пикник

Если честно, я очень надеялась, что хоть Аркаша от всей этой истории придет в восторг и будет радостно, как пионер вокруг новогодней елки, прыгать около Аудиторе. Но когда я торжественно познакомила Аркадия с результатами его трудов, лицо аспиранта выражало крайнюю степень удивления и опаски. Нервно улыбаясь и неловко раскланиваясь перед нежданным гостем, Аркадий втащил меня в свою комнату, прикрыл дверь и схватился за голову, словно боялся, что она сейчас улетит в космос. -Господи, это же Эцио! – полным ужаса шепотом сказал он. – Это же ассасин! Он же меня убьет! -Ну да, а что не так? – мне все это очень не нравилось. -А то, что я хотел только внести в нашу реальность немного закономерностей из другой! А не 80 кг живой массы! – в панике выпалил он. -70 максимум, он не такой жирный, - я начала осознавать масштаб катастрофы. -Да как вообще это получилось?! Это же не-воз-мож-но! – убежденно проговорил Аркадий и хлопнул себя по лбу. – Господи, рядом со мной находится настоящий убийца. Юля, мне страшно! Я внимательно рассматривала пол, пытаясь выловить хоть какую-то стоящую мысль. А еще меня бесило это привычное «Шепард, спаси нас!». Ну что, придется спасать. -Так, Аркаш, пока делаем вид, что мы его не знаем и попытаемся выведать детали его биографии. Быть может, он и не ассасин вовсе. Просто банкир, - я хотела развить свою мысль, но в дверь настойчиво постучали. Эцио стоял с видом человека, который вынужден уже очень долго ждать, но пока его воспитание не позволяет выражать свое негодование открыто. Увидев меня, он протянул мне планшет и исписанный листик. В ответ я указала в сторону кухни. На удивление, гость пошел туда первым и без опаски. У меня возникло смутное ощущение, что он уже успел там все осмотреть, даже холодильник. На кухне мы расположились так – на середине стола стояли три свечи. Слева я занималась переводами и наблюдала за гостем, справа расположился Аркадий, он принес все свои записи и пытался найти причины сложившийся ситуации. В середине Эцио ел яблоки. -Ну что, - поинтересовалась я у Аркадия, видя, как он что-то начал писать. – Кстати, мессир де Фиренце интересуется, что с ним произошло и кто мы такие. Второй вопрос проще. Что отвечать на первый? -Скажи, что он в силу попадания в него сильного электрического разряда изменил вектор гравитации, отчего его буквально сдуло с поверхности его стороны на нашу, - сумрачно ответил мой гений. -Со стороны чего на сторону чего? – уточнила я, чувствуя себя Алисой в стране чудес с увеличивающе-уменьшающим грибом. -Пространства Калаби-Яу, конечно, - Аркаша ответил так, как будто я спросила, сколько будет дважды два. Я надолго задумалась. Моих познаний хватало на то, чтобы не спрашивать, что такое пространство Калаби-Яу, но вот что конкретно в нем обращается в ноль и сколько их всего сейчас насчитывают – это было уже вне моей компетенции. -Ну объясни ты ему на примере бутылки Кляйна! – не выдержал Аркаша. -Хватит и ленты Мебиуса, - решила я. К некоторому моему удивлению, гость воспринял безумные с моей точки зрения объяснения гораздо спокойнее, чем я ожидала. Может быть, до него еще не дошел (или вообще не дошел) факт, что он находится не в будущем, а в параллельной реальности. Более того, он даже попросил нарисовать схемы ленты мебиуса и бутылки Кляйна (черт меня дернул ее упомянуть), на что я решила не тратить свои силы и просто сунула ему планшет с открытой итальянской википедией. Мне тут же пришел листочек с замечанием, что ему нравится эта штука, и вопрос, что из нее можно узнать. Мне пришлось ответить, что немало, но я тактично умолчала, как это делать. Через десять минут мне предстояло узнать, что не стоит недооценивать такую вещь, как юзабилити интерфейсов – младший Аудиторе все же нашел статью о себе и потребовал объяснений. Оказалось, что в целом история жизни нашего Эцио вполне совпадает в историей жизни Эцио из игры – до определенного момента, конечно. Нашему гостю было всего 24, так часть приключений с ним еще не случилось. Да, было еще одно но – если ассасины и водились во Флоренции, то к ним благородное семейство Аудиторе да Фиренце не имело никакого отношения. -Уф, просто банкир, - Аркашу это новость, похоже, не на шутку успокоила. Меня, надо сказать, тоже. Все-таки одно дело играть за бравого вигиланта, проникаясь его идеей искоренять несправедливость в весьма черно-белом мире компьютерной игры. И совсем другие ощущения – сидеть рядом с человеком, по отношению к которому допускается мысль, что он знатно отметелил ближнего своего, не говоря уже про отправку в мир иной. Тут надо сказать, что у меня довольно быстро исчезло ощущение… как бы точнее сказать… знакомости что ли. Я смотрела трейлеры, видела, как играет Аркаша, так что у меня сложился некоторый образ этого персонажа. Теперь же я не могла даже заставить себя думать, что это персонаж игры. Нет, это был реальный, живой человек, с которым я познакомилась при довольно странных обстоятельствах. Наверное, тут надо бы подробнее рассказать о первом живом впечатлении, которое произвел на меня Эцио. Наверное, самыми точными словами были бы слова «величие» и «достоинство». Нет, это не значило, что мессир Аудиторе вел себя как-то особенно, просто он делал все с чувством огромной ценности своих сил и времени. Он даже яблоки ел так, словно это были очень дорогие яблоки, а мы отвалили ему нехилую сумму денег за то, чтобы посмотреть, как он их уплетает. Вместе с этим он был на удивление простым в общении. Его не смущало, что он сидит в чужом доме, в чужом городе, в другом времени рядом с людьми в странной одежде (ну, ему повезло, что было лето, а потому я выбрала длинный цветастый сарафан, не сверкать же перед Аркадием голыми ногами). Если ему что-то нравилось – он тут же сообщал об этом. Правда, если не нравилось –тоже сообщал и зачастую найти контраргумент к его тону было ой как не просто. Например, он был безмерно удивлен тому факту, что у нас в доме нет вина. И если мерцающая книга, в которой, чтобы перелистнуть страницу, нужно было только прикоснуться к нужному слову, его нисколько не смущала, то вот отсутствие хорошего вина поразило. Он несколько брезгливо поинтересовался, пьем ли мы только воду или все же у нас есть какие-то благородные напитки. В итоге случилась краткая, но бурная дискуссия, по итогом которой я была готова самолично принести все свои запасы медицинского спирта и насильно влить его в этого расфуфыренного молодчика. Положение спас Аркаша, который принялся меня удерживать и просить успокоиться. В итоге было принято решение, чтобы я (а кто бы сомневался!) приготовила сносный ужин и распределила всех по койкам. Вот тут я отыгралась. Первому прилетело Аркаше – я ему сообщила, что спать он будет в своей комнате вместе с Эцио, но постелю я ему на старой раскладушке, которую оставили прошлые хозяева квартиры на балконе. Да, у нас был самый настоящий балкон – полный хлама, каких-то банок, колес от велосипеда, алюминиевых тазов и, конечно, лыжи. Куда без них. Местью Аудиторе стал ужин. Нет, готовлю я очень неплохо – восемь лет скитаний плюс пять лет общажной жизни научили меня делать из чего угодно вполне сносное хрючево, которое можно было заточить без вреда для аппетита и здоровья. Но мне было фантастически лень делать что-то дольше получаса, поэтому вскоре на столе появилась миска с помидорно-огуречным салатом, кастрюлька с фунчезой с тушеными грибами и курицей под тайским соусом, штабель роллов с огурцом (вареный рис был стратегическим ресурсом и всегда имелся в моем холодильнике). Все это дополняла бутылочка соевого соуса и тарелка с салатом хияши вакаме (в простонародье чука). Ела я все это богатство палочками, а вот Аркаша ковырялся вилкой. Для гостя самым большим испытанием оказалась фунчеза с курицей. И если вначале он подозрительно относился «к этим прозрачным ниткам» - как он сам выразился – то добил его соус. От него у него натурально потекли слезы, а на листочке появился вопрос, пошел ли в эту порцию весь перец Индии или что-то все-таки решили оставить в кладовых падишаха. Мне пришлось спешно извиняться и пояснять, что это не самая огненная приправа на моей кухне и что это все сугубо по незнанию. Ну, в этом я не лукавила – я думала, что его скорее смутит внешний вид, и совершенно забыла, как обстояли дела с пряностями в Европе. В подтверждении я вытащила из ящика с приправами бутылочку табаско хабанеро. Эцио удовлетворился запахом. Утро я помню смутно. Утро я в целом всегда помню смутно, но именно это как-то уж совсем не отложилось в памяти. Помню, что я отодрала себя от кровати, нашла на кухне Аркашу, ждущего жратвы, сготовила ему нечто, а себе кофе, сказала в случае чего звонить и убыла на работу. Все бытовые и гигиенические моменты я спихнула на Аркадия еще вчера, решив, что мужикам проще найти понимание в таких вопросах. Первый звонок оторвал меня от работы в 11 дня. Аркадий звонил мне и боязливо спрашивал, что ему делать – Эцио нашел гитару. -Какую именно? – я тут же напряглась. -Ну, гитару, - вот как некстати просыпается косноязычие у этого будущего светила науки. – Обыкновенную. Дело в том, что дома у меня было две гитары – шестиструнная электроакустика и четырехструнный бас. Электроакустика перешла мне по наследству от прошлого хозяина по причине внезапного исчезновения оного. То есть, после очередной грандиозной пьянки на квартире моей знакомой семьи молодых панков хозяева квартиры посчитали по головам оставшихся в живых и по грифам оставшиеся целыми инструменты и поделили одно число на другое. Получилась единица, после чего мне вручили лишнюю гитару и выставили за дверь. Вот такая трагическая история. На шестиструнной я никогда не играла, потому что не умела. Моей личной собственностью был классический бас. Я никогда не была хорошим музыкантом и хотя меня зазывали в различные группы, я отказывалась в силу трезвого оценивания своих умений. Правда, это не мешало мне в экстренных случаях заменять пропадавших в запое басистов знакомых вокально-музыкальных коллективов. -Ага, пусть бренчит, - я злорадно передала мысленный привет соседям. -А ничего… - голос Аркадия состоял, казалось, из одного сомнения. -Ничего. Даже если он огреет тебя гитарой по голове, то скорее сломается гитара, чем голова. Проверено многолетней практикой, - я, к своему стыду, не врала. – Кстати, как вы там? -Ну, я хорошо, я у Дмитрия Ивановича, - голос Аркаши дрогнул. Еще никогда ранее я не испытывала столь непреодолимое желание сделать больно знакомому человеку. -А Эцио где? – я старалась говорить максимально спокойно. К несчастью, у меня это получалось. -Дома. Я сказал ему, что скоро вернусь, - боязливо ответил Аркаша. -Уф, ладно. Похоже, мне придется брать отпуск, - я нажала кнопку сброса и пошла в отдел кадров. – Дурдом какой-то. Видимо, вид у меня был очень плох – отпуск мне дали и дали буквально в этот же день. Раньше я не верила в такие чудеса – это сродни получить чешскую визу за трое суток. Ворвалась я в квартиру в пять часов дня. Я рассчитывала увидеть страшные разрушения, но увидела только грязные тарелки в раковине и длинное обстоятельное письмо от Эцио, прикрепленное к холодильнику магнитиком с видом собора Святого Витта. Мне стало стыдно. С чего я взяла, что мессир Аудиторе должен вести себя в современном мире как первобытный варвар? Откуда такая уверенность в собственном интеллектуальном превосходстве? Ведь, если вдуматься, чем отличается человек эпохи Возрождения от современного среднестатистического жителя мегаполиса? Мы рождаемся и растем в бетонной городской среде, считая ее чем-то новым, в противовес старым временам, когда города были каменными, а большинство людей жило на земле – в прямом смысле - в одноэтажных зданиях с земляным полом. Да, научно-техническая революция преобразила этот мир, но человек, человек как основная преобразующая единица, изменился ли столь стремительно он? Что, сегодняшние люди отказались от идей западной культуры, от идей Гуттенберга, от римского права и обратили свои взоры на, скажем, Тибет? Разве не может сложиться парадоксальная ситуация, когда человеку эпохи Возрождения будет удобнее и спокойнее жить в современном мире, потому что у него нет тех сомнений в достижениях культуры, какими так славен XX век? С этими мыслями я углубилась в перевод письма. Там подробно, в изысканных, хотя и не самых доверительных выражениях говорилось, что мессир Аудиторе да Фиренце имеет стойкую необходимость посетить католический храм, при этом храм должен быть центральным и чтобы в него были вхожи представители всех католических орденов. С одной стороны, просьба не была чем-то невероятным. С другой стороны – Эцио не показался мне столь религиозным человеком, чтобы на второй день нестись, как угорелый, в храм. Неужели дело в орденах? Тут в глубине моего разума застучала внезапная и неприятная мысль. Наш гость отрицал свою связь с ассасинами. И желал встретиться с кем-то из клира. По некому срочному делу. Дальше подсказывать или сами догадаетесь, что пришло мне на ум?