Geek пикник

Как только мне в голову закралась мысль, что наш Эцио (ага, уже наш) мог вполне оказаться тамплиером – уж они-то точно были – и те самые тамплиеры вполне могли стремиться если не поработить, то серьезно влиять на политику, я решила осторожно проверить, чем же гость сейчас занимается. На кухне его не было. И я даже понимаю, почему – из-за закрытого окна стояла дикая духота. Я тут же распахнула створки, в надежде, что помещение хоть немного проветрится, мне же еще сдавать проект по второй работе, будь я на месте компьютера, я бы не включилась в такой атмосфере. И тут я заметила, что окно на балконе так же распахнуто. Перед глазами тут же возникла вожделенная картина – Эцио в ботфортах, в своем средневековом наряде вылезает на подоконник балкона, романтично и задумчиво смотрит в даль (хотя демонический хохот или мерзенькое похихикивание тоже сгодятся), сигает с моего третьего этажа в крону ближайшей березы или даже сразу в заросли шиповника внизу и убегает в сторону своего католического собора. И на этом его участие в моей жизни заканчивается. Все как в игре. Что-то мне подсказало, что это только пустые грезы. И правда, стоило мне постучаться в комнату Аркадия, как сонный голос темпераментно произнес несколько фраз на итальянском. Их смысл был понятен и без перевода – а что бы вы сказали, если бы кто-то начал ломиться к вам во время законного сладкого сна? Несмотря на все это, я заглянула внутрь. Эцио лежал на кровати, на тумбочке рядом стоял заварочный чайник и графин с холодной водой, лежало полотенце и расположилась чашка. С другой стороны, в двухсекционном икеевском стеллаже стоял поднос с фруктами и лежало несколько журналов Numero, один из них был открыт на рекламе туалетной воды Chanel – полуобнаженная девушка стояла в пол-оборота к зрителю, глядела исподлобья и прикрывала руками обнаженную грудь, в то время как с бедер ее спускалась роскошная юбка из тяжелого бархата. Через стеллажа перегородку лежал планшет. От всего этого веяло сиестой и пасторальными мотивами. Я помахала письмом. Эцио тут же проснулся. Мы сели обсуждать детали будущей проездки. Если честно, я думала, что нашего гостя придется долго убеждать сменить одежду. Но оказалось, что пока я носилась по офису, Эцио вполне ознакомился и с историей нынешнего костюма, и с ассортиментом, и даже успел приглядеть себе наряд. Посмотрев на его выбор, я поняла, что имею дело с очень неглупым человеком. Он выбирал нейтральные вещи, не лишенные при этом стиля. Конечно, в его вариантах были просчеты, но что поделаешь, люди в нашем дворе (именно за ними он наблюдал в открытое окно балкона) не эталон приличной одежды. Так что я тут же уехала за покупками, а Эцио продолжил свою сиесту. Где-то в середине между покупкой штанов в секонд-хенде и ботинок на распродаже, до меня дошло, что я не имею ни малейшего представления, куда мы завтра поедем. Тогда я набрала Дарый. -Алло, - почти сразу в трубке прозвучал ее голос. -Алло, привет. У меня к тебе несколько экзотический вопрос, - в этот момент я завернула в сторону кофейни. – У нас есть католический собор, где были представители… м-м-м… орденов. -Тебе что нужно? – Дарый, похоже, ничуть не смущалась всего этого разговора, в отличие от меня. -Мне ничего, но Аркадий притащил какого-то своего знакомого итальянца и поспорил, что у нас есть все, даже католические монахи. Итальянец не поверил, и вот, - самозабвенно врала я. -На сколько поспорил? – тут же поинтересовалась Дарый. -На годовую подписку какого-то реферативного журнала. Это же математики, - я старалась придать своему голосу немного легкомысленности. Не знаю, что получилось. -Это на Ваське. Вас подвезти? – несмотря на ровный голос, Дарый явно была заинтригована. Тут я надолго задумалась. Понимаете, Дарый – это то, что может легко порвать шаблон современному конформисту. Для начала, ее имя – ее правда зовут Дарый. И она из села Хандагайты, центра Овюрского кожуун. Нет, это все богатство расположено в России. Поэтому она считает себя русской, хотя и исповедает ламаизм с элементами древнего шаманизма, любит j-pop и покупает себе одежду на корейских сайтах. При этом заканчивает мой университет по специальности «религиовед» и специализируется на христианстве. А еще она занимается горловым пением и ездит на нелепой праворульной тойоте. Гремучая смесь. Но с другой стороны – общественный транспорт летом я не люблю больше. Да и Эцио сложно назвать конформистом. Так что решено. -Да, если тебе не сложно, - я старалась не думать, как я буду объяснять Эцио все это, если он поинтересуется – а ведь он поинтересуется. Дома я застала одиозную картину – мессир Аудиторе руководил Аркашей, а тот жарил мясо. Аркаша сопротивлялся что есть сил, но харизма итальянца подавляла все слабые попытки бунта против насилия над личностью. Я спросила, что тут происходит. И получила две весьма разнящиеся версии. Аркадий сказал, что он всего лишь намекнул, что недоволен моим отсутствием, а итальянец тут же заставил его готовить еду. Эцио же в красках описал, как его достало нытье этого «неумелого, как пятилетний ребенок, шарлатана» и что он предпринял конкретные меры для того, чтобы заткнуть фонтан аркашиного красноречия. -Извини, Аркадий, но версия мессира да Фиренце кажется мне более правдоподобной, - вынесла неутешительный вердикт я. Аркаша тут же обиделся на меня, и весь вечер просидел у себя, то играя в наушниках, то делая какие-то расчеты. А я тем временем оценивала плоды своих трудов. Вообще, столько, сколько в тот вечер перед зеркалом провел Эцио, я не потратила бы и за год. Итальянец явно относился к своему виду очень и очень тщательно, так что к концу всех примерок и подгонок он выглядел как … как представитель аристократического рода, что уж там. Это вызвало во мне скрытую, но сильную зависть. Я не выходила за рамки общепринятых приличий, но не видела смысла в излишнем внимании или приукрашивании себя. А вот Эцио видел. С другой стороны, в его времена одежда была действительно показателем положение, а не киданием дешевых или дорогих понтов перед потенциальными потребителями. Бежевые парусиновые туфли, темно-зеленые брюки гольф-покроя и серое поло, словом, Эцио словно бы на минутку зашел к нам, чтобы перекинуться парой слов и дальше продолжить свою партию где-то на просторах спортивных полей, под синим небом и в окружении простого очарования роскоши. Тогда я впервые осознала всю глубину выражения «можно вывезти девушку из деревни, но не деревню из девушки». Еще в тот момент я отчетливо поняла, чем Эцио из игры отличается от этого, живого Эцио. Наш гость не стал бы мстить. Просто месть, из злости или от чувства беспомощности перед несправедливостью, была ему недоступна. При этом я не сомневалась, что уважаемый мессир мог изничтожить любого, кто встал бы на его пути, но это было бы политическое, экономическое, светское устранение – одним словом тот случай, когда последняя фраза, которую слышит несчастная жертва, это «Ничего личного, приятель, ты же понимаешь». И была в этой позиции какая-то удивительная, почти даже магическая сила и притягательность. С одной стороны, такой человек должен быть жестким или даже жестоким, но с другой стороны, он не мог быть неразумным. Он не мог быть не рефлексирующим, потому что такая позиция была сродни хождению по натянутому над пропастью канату – стоит потерять равновесие между силой, своими желаниями и разумностью и все, ты летишь вниз. Ну или я хотела его таким видеть. Весь вечер я провела, наблюдая за Эцио, однако видя в нем уже не типичного человека эпохи Возрождения, а некую конкретную персону, творящую свою собственную историю. Вы не поверите, но первое утро в отпуске было столь же внезапным и неумолимым, как и первое утро вне отпуска. Звенел будильник. Я хотела спать. Когда я вообще вставала не по будильнику, не ко времени? Если вдуматься, это было чертовски давно, практически в другой жизни, некой детской жизни до детского садика, о которой я сохранила только самые туманные воспоминания. Интересно, что будет, если мне придется вести жизнь, где запрещены будильники? Не возникнет ли ситуации, что я не выдержу и однажды куплю на черном рынке будильник, запрусь в самой дальней комнате и буду с садомазохистским наслаждением ждать заветного противного звука. Но, по-моему, я отвлеклась. Во время завтрака я сообщила Эцио, что в храм мы поедем на машине. Он воспринял эту новость со сдержанным воодушевлением, хотя судя по истории браузера планшета, вопрос самоходных карет крайне интересовал его. Не как ученого, а, скорее, как пользователя и, что вполне логично, как экономиста. Кстати, это было вторым радикальным отличием игрового и реального Эцио. Человек, который сидел напротив меня на кухне, действительно был банкиром. То есть, он не просто обладал некими познаниями в вопросах сбора и хранения денег, но думал как финансист и живо интересовался этой сферой человеческой деятельности. И нет, это не делало мессира Аудиторе более воздержанным к женскому полу (это я тоже поняла из истории просмотренным страниц). От наблюдений меня отвлек звонок Дарый. -Нас ждут, - эту фразу я произнесла на итальянском, чем была в глубине души очень горда. Эцио ответил мне кивком, допил чай, и мы пошли начинать некое таинственное для меня дело в храме. Наверное, опасливое отношение Эцио к автомобилю выдало бы его с головой в любом другом случае, но тут оно было абсолютно уместно. Маленькая, ярко желтая машинка Дарый была внутри украшена черно-белыми чехлами с мордочками панд. На заднем сидении красовался шаманский бубен. И все бы ничего, но сама Дарый была тоже похожа на шамана в своем корейском прикиде. На добротного такого кислотного шамана. Потом мы весело покатили на Васильевский остров под звуки какой-то попсовой японской песенки, которой Дарый утробно подпевала. На мой взгляд, это занятие поглощало все ее внимание, потому что пару раз мы с Эцио синхронно вскрикивали от ужаса при мысли о неминуемый гибели под колесами камаза или выезде на встречную полосу. Когда мы добрались до собора святого Архангела Михаила на Среднем проспекте, я некоторое время любовалась готическим шпилем здания, а потом меня осенило. -Эм, Дарый, а ничего, что это лютеранский собор? – я дважды очень внимательно изучила надпись на дверях. -Ему нужны были монахи? – Дарый была невозмутима. – Монахи тут. Потому что. -Ну, хорошо, - объяснение было исчерпывающее и абсолютно абсурдное. Вполне в духе Дарый. Эцио поблагодарил (ну или очень вежливо проговорил все, что думает о манере езды моей знакомой), я якобы перевела. Потом Аудиторе исчез в недрах храма, оставив меня на улице. Глядя, как он спокойно и даже по-деловому вошел внутрь, я делала ставки, что будет, если Эцио действительно тамплиер и выяснит, что собор немного не его направленности. Вышел Эцио скоро, с довольным лицом и попросил отправиться домой пешком, потому что он хотел бы осмотреть город. Я не стала возражать, хотя мне стоило большого труда удержать в себе вопрос, что же он делал в здании. В конце концов – да, вы правильно подумали – это не мое дело. Пока не мое. Надеюсь. К моменту, когда мы дошли домой, у меня отваливались, нет, не ноги – язык. Мы проделали выдающийся марш-бросок по всем досягаемым достопримечательностям. А еще мы зашли в зоопарк. Ладно, это я сама затащила Эцио туда, потому что мне отчаянно захотелось посмотреть на животных. Надо сказать, живые твари, которых он в силу своего места проживания никогда не видел, впечатлили его куда больше архитектурных изысков. Единственное, что из архитектуры повергло его в недоумение – так это Исаакиевский собор. И то, только потому что он никак не мог понять, зачем делать пародию на Собор Святого Петра. Правда, возможно Эцио спасло то, что до районов с пламенеющим, так сказать, конструктивизмом мы так и не дошли. Дома Аркадий встретил нас с еще более хмурым видом, нежели вечером накануне. Я попыталась было поговорить с ним о причинах этого его загадочного состояния, но он наотрез отказался от какого-либо диалога, немало меня удивив. Поскольку я твердо решила, что у меня отпуск и что работа должна подождать, я попросила Эцио сыграть пару песен на гитаре, если, конечно, он приноровился к ней. Ведь где еще можно услышать средневековые мелодии в живом, так сказать, исполнении. Аркадий вызвался присоединиться к нам, и сидел мрачный, словно туча, скрестив руки на груди и потребляя литры чая. У Эцио оказался вполне приятный голос, хотя умелым музыкантом Аудиторе явно не был. Можно сказать, что его навыка хватало ровно на то, чтобы спеть серенаду под окном дамы. Впрочем, репертуар тоже был неширок и полностью соответствовал женским вкусам. Так что вскоре просьба исполнить что-нибудь была адресована уже ко мне. Я принесла свой бас, подключила его к компьютерным колонкам и начала краткий экскурс по самым узнаваемым хитам XX века. Если честно, что Yesterday, что Отель калифорния, что Can’t stop RHCP сидели у меня в печенках, но зато они не вгоняли в когнитивный диссонанс ни Эцио, ни, что было более принципиальным моментом, Аркадия, да и создавали определенную атмосферу веселости. Yesterday, в частности, было исполнено на пару – я более-менее пела, Аркаша мне подвывал, считая, видимо, что это тоже можно назвать пением. Складывался вполне теплый и дружеский вечер, как вдруг раздался звонок в дверь. Я отложила гитару и пошла открывать, гадая, кто этот поздний гость. За дверью стоял… Нет, я просто не могу сказать «За дверью стоял невысокий полноватый мужчина средних лет». Это, при всей точности описания, абсолютно не дает представления о новом действующем лице этой истории. Скажем так, за дверью стоял человек, до неприличия похожий на ожившую скульптурку нэцке, изображающую Хотея. Если вы никогда не видели Хотея, то постарайтесь представить себе ожившего, очень счастливого пельменя размером со среднего человека. -Брат Руперт, - улыбаясь блаженной улыбкой, гость протянул мне свою маленькую пухлую кисть руки. Я пожала ее с недоумением. -Я к Эцио, - улыбка стала еще шире, а мое недоумение - еще сильнее. Тут я разглядела одежду гостя – серую грубую робу. -Я правильно понимаю, что сейчас на моем пороге стоит монах-францисканец? -Вы абсолютно правы. Так я могу войти?