Чуждый край

8. Общаться со Скорпиусом было так же нелегко, как ходить по тонкому льду: никогда не знаешь, куда лучше не наступать, чтобы не уйти с головой под воду. Он искусно уклонялся от ответов на вопросы по какой-либо причине не устраивавшие его, а если все-таки отвечал, то двусмысленно и неохотно. Если он и располагал сведениями о червоточинах, то не спешил делиться ими. День, когда он наконец-то подтвердил, что прибыл из другой вселенной через червоточину, был днем триумфа Спока. Он ни на минуту не прекращал попытки наладить контакт со Скорпиусом, и его настойчивость и непреклонность были, наконец, вознаграждены. – У меня нет знаний, которые вас так интересуют, – сказал Скорпиус. Вел он себя странно. С одной стороны давал ясно понять, что тема разговора ему неприятна, но с другой продолжал её поддерживать, точно надеялся на что-то, раз за разом ускользавшее от понимания Спока. – Было время, когда я дорого бы дал за информацию о червоточинах. – Что изменилось? – Теперь я знаю насколько они опасны. – Но они единственный способ попасть в вашу вселенную. Другой нам неизвестен. – Вы мечтаете попасть в мою вселенную? – усмехнулся Скорпиус – Там нет ничего интересного для вас. – Я полагал, что вы не откажетесь от шанса вернуться домой. По лицу Скорпиуса прошла судорога. – Это невозможно. Его реакция поразила Спока; он мысленно отругал себя. «Как же я был слеп», – подумал он. Поведение Скорпиуса объяснялось тем, что он не верил в возможность вернуться и смирился с тем, что навсегда застрял в чужом мире. – Почему? – спросил Спок. Скорпиус деланно усмехнулся, обнажив ряд мелких острых зубов. – Потому что к вашему счастью и к моему несчастью, в этой вселенной не существует устойчивых червоточин. – Правильнее будет сказать, что они пока что не обнаружены, – поправил его Спок. – Давайте не будем играть словами, – сказал Скорпиус, издав при этом нечто похожее на шипение. – Я тщательно изучил научный банк данных корабля и знаю, в чем заключается главное физическое различие наших миров. – Просветите меня. – Зачем? Вам лучше меня известно, что для формирования червоточины необходима квантовая пена и отрицательная энергия. Количество того и другого ничтожно мало в пространстве этой вселенной. – Но их количество можно увеличить и создать искусственную червоточину. – Вы располагаете энергией миллиона звезд? – Нет, но нам же не нужно создавать огромный прокол в пространстве, только небольшой проход для шаттла. Для этого энергия найдется. Наш двигатель работает на антивеществе, несколько граммов которого содержит в миллиард раз больше энергии, чем то топливо, которое используется в вашем шаттле. – Я читал, что все ваши опыты по созданию искусственной червоточины были безрезультатны. – Потому что те, кто их проводил, исходили из неверных умозаключений и двигались в неверном направлении. – А вы не совершите их ошибок? Спок с удовлетворением отметил, что скептицизм Скорпиуса сдается под весом его аргументов. – Для коррекции материалов предыдущих опытов мне необходимо получить как можно больше информации. – Хорошо, я постараюсь вспомнить всё, что касается червоточин. Отношение Скорпиуса к теме разговора окончательно изменилось. Он внезапно раскрылся с совершенно иной стороны. Степень его доверия ошеломила Спока. Он не ожидал, что его обещание помочь будет воспринято столь безоговорочно. Что будет с этим доверием, если ему не удастся сдержать слово? Спок старался не зацикливаться на сомнениях и опасениях, привычно отгородившись от них повседневной работой. Перед тем как приступить непосредственно к созданию устойчивой червоточины, ему еще предстояло утрясти самую важную проблему с капитаном Кирком. Только от него зависела судьба проекта, и Спок волновался перед разговором с ним. У него не было готового убедительного плана и ответа на все вопросы. Одно желание добиться успеха. – Но как вы собираетесь это проделать? – спросил Кирк, когда Спок изложил ему свою просьбу. – Создать в одиночку червоточину. Не много ли вы берете на себя, Спок? – поддакнул доктор. Без его присутствия, разумеется, не обошлось. Стоило ему прознать о подозрительном визите вулканца в каюту капитана, как он примчался туда на всех парах. – Всё очень просто, – заверил Спок, хотя сам так не считал, – в момент открытия туннеля происходит моментальное втягивание в него как в трубу отрицательной энергии. Количество поглощенной энергии зависит от размеров открывшегося в пористой структуре пространства туннеля. То есть можно сказать, что, однажды открывшись, он способен сам поддерживать свое существование, впрочем, ограниченное во времени. Но для достижения цели нам и не понадобится держать его постоянно открытым. Только пока шаттл не пройдет сквозь него. Как только количество отрицательной энергии сократится под воздействием бомбардировки фотонов – туннель закроется. Чем он больше, тем больше количество поглощенной отрицательной энергии. Поэтому минитуннели существуют некий микроскопический промежуток времени. Слишком малый, чтобы наши приборы успели зафиксировать их существование. И чаще всего встречаются именно минитуннели. Туннели больших размеров – редкость. Существует предел размера червоточин. Он не может быть меньше или больше определенной величины. Однако главную проблему представляет не кратковременность существования червоточины, а её многомерная структура. – Выражайтесь яснее, Спок, – вмешался доктор. – Не все здесь владеют телепатией. – Иными словами, доктор, не существует способа вернуться в точку старта. – Но тот астронавт, о котором вам рассказал Скорпиус. Как его там? Джон Крайтон, он же как-то путешествовал по червоточинам и сумел вернуться обратно? – Крайтон, обладал знанием Древних, а они, по словам Скорпиуса, существовали в червоточинах и обладали способностью манипулировать пространством и временем. Различия некоторых условий нашей вселенной и вселенной Скорпиуса наводят на мысль, что Древние появились в совершенно иных физических условиях, в другой физической реальности, поэтому они могли обходиться без временных координат и изменять пространство, подстраивая его под свои нужды. Они умели создавать искусственные червоточины и вероятно, их вмешательством объясняется наличие большого числа устойчивых червоточин во вселенной Скорпиуса. – Тогда как вы собираетесь вернуть Скорпиуса? – задал главный вопрос Кирк. – Пока не знаю, – честно признался Спок. – Я надеюсь, что получу ответ в ходе работы. – Вы надеетесь? Боже, речь идет не об успешности научного эксперимента, речь идет о жизни! – воскликнул Маккой. – Я в курсе, доктор, и понимаю всю меру лежащей на мне ответственности. – Джим, это сумасшествие… – не успокаивался доктор. – Чего вы хотите от меня? – Кирк жестом приказал Маккою замолчать. – Разрешения заняться проектом в свое свободное время. – Мы находимся на патрулировании сектора и до возвращения на базу у нас всего месяц. Вам хватит месяца? – Это больше того, на что я рассчитывал. Спасибо, капитан. Спок покинул каюту Кирка в радостном настроении. Такое не часто увидишь, но Маккой был расстроен тем, что Кирк пошел на поводу у вулканца и поэтому не оценил уникальности момента. – Джим, тебе следовало отказать ему. Это добром не кончится. – Это шанс вернуть Скорпиуса обратно. К тому же, я не могу сказать «нет» Споку, когда он так увлечен идеей. – Именно поэтому, – проворчал Маккой. Но последнее слово осталось не за ним, а за Споком, хотя того уже давно не было в каюте.