Чуждый край

6. Кирк с одинаковым вниманием выслушал обе стороны: сначала Спока, потом Маккоя. – Другая вселенная? – спросил он по окончания их доклада. – Вы уверены, Спок? – Иного объяснения я не вижу. Вокруг шаттла были обнаружены следы отрицательной энергии. – И что из того? – ехидно осведомился Маккой. Весь его вид говорил о том, что он склонен задирать Спока больше обычного. Вследствие плохого настроения или, наоборот, хорошего? Спок решил не углубляться в предмет, который никогда не поддавался точному анализу. – То, что отрицательная энергия большая редкость в нашей вселенной. Одним из её источников являются черные дыры. Поблизости нет никаких черных дыр, так что то количество отрицательной энергии, которое мы обнаружили на месте нахождения шаттла, выходит за рамки разумных объяснений, если только не предположить, что мы имеем дело с остаточными проявлениями пространственно-временного туннеля. Эти туннели еще называют червоточинами. По физическим свойствам вход в червоточину очень похож на черную дыру. Отличие червоточины от черной дыры заключается в том, что из неё можно вернуться, потому что у неё нет горизонта событий. Теоретически червоточины могут связывать между собой не только одну звездную систему с другой в пределах наблюдаемой вселенной, но и соединяться с множеством других вселенных. Пенообразный пористый характер пространства позволяет осуществить в нем прокол путем концентрации в одной точке огромного количества энергии. Но для того, чтобы возникший туннель не захлопнулся, его необходимо заполнить экзотической материей, создающей сильное гравитационное отталкивание – отрицательной энергией. Чем дольше туннель остается открытым, тем больше нужно отрицательной энергии для его поддержания. То есть без неё невозможно существование червоточин. – Как много энергии необходимо для этого? – поинтересовался Кирк – Считается, что для открытия червоточины диаметром всего в один метр понадобится энергия, производимая Солнцем в течение десяти миллионов лет. Маккой присвистнул. – У нас есть источники энергии, не уступающие по производительности звездам, так что всё обстоит не так безнадежно, как кажется, – мягко произнес Спок в ответ на мальчишеское поведение доктора. – То с чем мы столкнулись – не просто любопытный феномен. Возможно, у нас в руках ключ к разгадке тайн червоточин. Кирк с готовностью принял слова Спока на веру, как человек убежденный, что вулканец обязательно рано или поздно во всем разберется. И как бы там ни было – наука подождет, а вот проблема безопасности – нет. – Что именно тебя беспокоит, Боунз? – обратился Кирк к доктору. Маккой покосился в сторону Спока. Он уже не был столь уверен в выводах, как прежде. Одно дело отстаивать мнение в споре с вулканцем и совсем другое – говорить о том же перед капитаном, который на основании твоего мнения примет судьбоносное решение. Это вам не комар чихнул. – Пока что я ни в чем не уверен, – нехотя признался он. – Пойми, Джим, он не человек и даже не вулканец. Он, черт возьми, вообще непонятно что. Такой коктейль, взрывная смесь, что невозможно описать словами. – Но пять минут назад ты утверждал… – Я нес чушь. – Это признание делает вам честь, доктор, – сказал Спок. Кирк улыбнулся. – Продолжай, Боунз. – Я обнаружил, что он гибрид. Его ДНК невероятно запутана, а физиология противоречит законам эволюции. Он не мог появиться на свет естественным путем. – То есть он продукт генного отбора? Тень Хана словно ожила и встала между ними, а Маккой как наяву почувствовал, как стальная рука снова стискивает ему запястье. – Скорее всего «да», он плод генетического эксперимента, потому что такого безрассудства и сумасбродства природа никогда не допустит, – высказал мнение Маккой. – Это прерогатива разумных существ. Кирк нахмурился. – Мы все в какой-то мере продукты генного отбора, сделанного природой, – попытался Маккой смягчить накалившуюся моментально атмосферу. Он уже сожалел о сказанных словах. – Но не в той мере как наш гость, – не согласился с ним Кирк. Малейшего намека, что безопасность корабля находится под угрозой, было достаточно для того, чтобы у капитана сработал сигнал тревоги, и он принялся выстраивать оборонительный комплекс мер против предполагаемого врага. – Вы собираетесь арестовать его только из-за происхождения? – спросил Спок капитана. По тому, как он задал вопрос – было ясно, что он не одобряет применения такой меры по отношению к Скорпиусу. – Из-за потенциальной угрозы, которую он представляет. – Джим, это будет неправильно, – Маккою не нравился полукровка; как и Кирк он считал его потенциально-опасной личностью, но ограничивать чужую свободу, исходя из явно дискриминационных соображений – это несколько дурно попахивает. – Не следует пороть горячку в делах, касающихся личности. – Лучше проявить повышенную бдительность и потом извиниться, чем расхлебывать последствия беспечности, возможно, ценою чьих-то жизней, – возразил Кирк. Споку пришлось тщательно подбирать слова, чтобы убедить его не спешить с принятием решения. Ему нужно было время, чтобы во всем разобраться. Но отсрочки не будет, если Кирк изменит курс и отправится к ближайшей звездной базе, чтобы передать Скорпиуса в руки сил безопасности Федерации. – Доктор прав, мы не должны принимать поспешных решений, – сказал Спок.– Капитан, вы сами не так давно жаловались на то, как плохо быть запертым в четырех стенах. Пребывание в каюте воспринималось вами, как домашний арест. А сейчас вы безо всяких на то оснований намереваетесь подвергнуть аресту того, кто ничего дурного пока что не совершил. Всего лишь из одного опасения, что он может оказаться вторым Ханом. Если на то пошло – я готов взять личную ответственность за него. – На твое суждение случайно не повлияло то, что он … – Кирк замялся, подбирая подходящее слово. – Что он, как и я, полукровка? – подсказал безо всякого замешательства Спок. – Нет. Кирк снова повел себя абсолютно предсказуемо. – Хорошо, тогда я полностью полагаюсь на тебя, – подвел черту он в их неофициальном совещании. Его доверие было слишком тяжелым грузом. Иногда Спок сожалел о том, что человек шел на поводу своей привязанности к нему. Не из-за нелогичности и эмоциональности поведения, а из-за того, что возлагал на него чересчур большие надежды, которые прежде не возлагал никто. Включая отца. По правде говоря, доверие было обоюдным. В нем было нечто от симбиоза. Но что будет с ними обоими, если что-то вмешается и нарушит симбиоз? Что будет с тем, кто переживет его разрыв?