Скучные дни и яркие ночи

***

Сидя на сырой земле, которая уже прилипла на все доступные участки тела и платья Моники, девушка молча смотрела на серое надгробие и задавалась вопросом: почему же Мурай никогда не говорил ей правду? Дождь начал лить всё сильнее и хоть был ещё не вечер, но на улице было весьма темно. Ода и Амелия сидели в машине и разговаривали о том, как же дружно они жили раньше… Все вместе, когда папа Моники был ещё жив. Никто не торопился загнать Борре под крышу автомобиля и умчаться домой, поскольку понимали, что именно эту встречу она ждала всю свою жизнь. Даже факт, что она может простудиться и заболеть не смущал их, ибо они знали, что простуду тела можно вылечить в два счёта, а вот «простуду сердца» так просто не вылечишь. — Орихара всё знал, да? — шептала Моника неодушевлённому камню. — До самых мельчайших подробностей, — она горько усмехнулась и села более удобно, сложив ноги «по-турецки». Все внутренности Борре готовы были вылезти наружу, когда она глотала горький от невыносимой утраты воздух. Она давно потеряла Мурая, но именно сейчас чувствуется та самая потеря, от которой хочется выть. Именно сейчас, Мурай умер окончательно. Он больше не будет являться ей в отражение бокала с вином и не будет грозить ей пальцем в глубоких снах. Умерла даже привязанность и любого рода чувства ответственности перед этим человеком. Но, осталась благодарность. Великая благодарность с помощью которой Моника собирается начать жить. Именно начать. Научиться заново ходить, говорить и вести себя. Научиться заново писать музыку и научиться по новому держать кисти в руках. А может и вовсе начать карьеру актрисы. Сегодня день поминок. Безысходная смерть её отца и старой природы в сердце Моники Борре. Осталось одно самое маленькое действие: встать с земли и вместе с Амелией и Одой мчаться в машине на встречу новой, ещё не испорченной жизни. Но это телодвижение самое сложное, что когда либо приходилось совершать француженке. Она прилипла к земле и срослась с ней, именно это девушка сейчас и чувствовала. Как сырая и плохо пахнущая поверхность засасывает её в свои глубины. Где же найти смелости, чтобы попросить мертвеца отпустить её? Где взять сил просто развернуться и уйти от проклятой могилы к которой так тянет? Знать бы… Как послать покойника, такого любимого и родного, на все четыре стороны…

***

Моника. Я наконец нашла его. Этого человека искала мама и я на протяжение многих лет, а он оказывается всегда был так близко. Даже смешно. Выходит, что меня воспитывал родной человек, а не дядька с улицы. Если бы я только знала это, всё было бы по другому. Я была бы более послушной и внимательной к его словам. Хотя, зная Мурая, можно догадаться почему он ничего не говорил… Хотел, чтобы я была сама собой и искренней, а не идеальной дочкой-роботом, которая стремиться угодить богатому папочке. Конечно, он никогда бы не простил мне лицемерие. И что сейчас мне делать? Искать мать? Мне нужно кого-то искать, я хочу семью, настоящую семью, любящую семью. Где мама, папа и дочка. Наверно я прошу слишком много, к тому же, я уже слишком самостоятельная и взрослая, чтобы быть в позиции ребёнка. Однако, так хочется почувствовать тепло материнских губ на своей щеке и уютные отцовские объятия. Никогда не поздно вернуться в детство, да? — Мам, пап спасибо, что вы есть у меня! Простите, что я так редко говорю вам о том, как сильно люблю вас! Можете меня наказывать, лишать сладостей… Только не умирайте! — не выдержав шквал эмоций и разнообразие гнусных чувств, я закричала во весь голос те самые слова, что хотела сказать им, как только встречу. Встреча состоялась не так, как я то планировала, но всё же моё сердце осталось неизменным и моя любовь никогда не перестанет быть слабее к этим двум людям. В этот миг, как только я закрыла свой рот, мне на плечи положили тёплый пиджак, который очень быстро стал невероятно сырым из-за проливного дождя. Ничего не говоря, кто-то сильный взял меня на руки сообразив, что самостоятельно встать я не сумею, и понёс к машине, пока я рыдала в спасительное плечо. — Нужно отвезти её к нам домой, я о ней позабочусь, — услышала я голос моей подруги сквозь пелену моих грёз и пронзительного вопля. Она волнуется… Искренне и уже наверняка сожалеет, что позволила своей симпатии к Орихаре взять верх над здравым смыслом. — Нет! — кричу я в ответ, от чего Амелия удивлённо таращится на моё заплаканное лицо. Меня сажают в машину на заднее кресло рядом с Де Вир, которая старается обнимать меня. — Отвезите меня к Орихаре! — Давай потом? — мягким голосом говорил Ода. — Тебе бы чая горячего и в постель. — Я непонятно выражаюсь? — я схватила его за грудки, и потянув на себя с неистовой злобой проговорила каждое слово. — Мы. Едем. К. Орихаре.

***

Сегодняшний вечер был особо непроглядным. Огни города казались не такими яркими, да и ещё более расплывчатыми. На пороге в квартиру информатора, Борре напряженно вздохнула прокручивая в голове десятки вопросов, чтобы не забыть их. Своё сопровождение она попросила пойти вместе с ней и заранее извинилась перед Амелией понимая, что ей будет тяжело признать, что Орихара видит в ней лишь несмышлёного ребёнка. — Долго будешь ключами вертеть? — спросил Монику Ода видя, как девушка перебирает ключами и не решается пихнуть их в замочную скважину. Но француженка не реагировала, а просто смотрела в дверь сверля её злыми глазами. — И? — тихо встряла Де Вир.

***

Моника. Ключ вертится в замке и через мгновение я оказываюсь в не до конца моём доме. Приглушенный свет даёт глазам привыкнуть к полутемноте. Мы заходим. Впервые за всё время проживания в этом доме мне так не уютно, что хочется бежать от сюда на всех парах сломя голову. Лицо Орихары освещается экраном от монитора. Он улыбается и что-то печатает не обращая на нас внимания. В квартире стоит тишина, которую нарушают лишь две вещи: звук от клавиш и моё собственное дыхание. И? С чего начать? — Как же я тебя ненавижу… — прошептала я, сжимая кулаки и глотая скребущую нёба слюну. Пальцы Орихары перестали стучать по измученным буквам и он наконец взглянул на нас. — С возвращением, — на выдохе произнёс японец с лёгкой улыбкой и откинулся на спинку стула. — Вижу, ты привела с собой группу поддержки? Не думаешь, что это лишнее, я же не собираюсь тебя похищать из моего собственного дома или делать с тобой всякие гадости. — Изая…, — я опустила глаза в пол и начала покусывать нижнюю губу. — Я очень устала. — Хорошо, иди спать, в чём проблема? — он весело пожал плечами. — Не делай вид, что не понимаешь о чём я! — заорала я во весь голос, и рекордно быстро оказалась возле его стола ударив по нему кулаками. — Какие мы злые, — щебетал информатор, а затем обратился к Оде стоящему сзади нас. — Спасибо за работу, можете быть свободны, — я в шоке оглянулась на Оду, который отвесил низкий поклон Орихаре. — Ах да…, — он кивнул головой на Амелию. — забери с собой девчонку, она тут не нужна. — Что за фигня? — таращилась я, как пучеглазая рыба на нашего друга детства… На друга моего отца. В этот момент, Ода схватил Амелию за запястье и повёл её к выходу. — Как это понимать? — Успокойся, ладно? Он просто отвезёт её домой, где она ляжет спать и забудет всё, как страшный сон. — В смысле забудет? — Тебя, меня, Оду… И последнее несколько лет своей жизни, — спокойно говорил Орихара, пожимая плечами. Так спокойно, будто он говорит о приготовление омлета, а не о потере памяти. — Ты что, совсем рехнулся? Ты же обещал, что ничего не сделаешь моим близким людям! И Ода… Он что, на тебя работает? Орихара, как тебе удалось подкупить такого совестливого и справедливого человека? Что вообще происходит в твоей голове? Ты ведь… — Разве я не говорил!? — громко перебил меня Изая, вставая с кресла. — Не говорил, что после всего, ты мне скажешь «спасибо» и больше никуда не денешься?