Чудеса в решете

      Драко Малфой сидел в полумраке гостиной своего факультета, задремав в кресле после бессонной ночи, во время которой старосте пришлось лишний раз убедиться, что придурки учатся не только на Гриффиндоре. Он тайно надеялся, что им с Панси удалось выловить всех пьяных студентов, почему-то решивших, что отпраздновать начало учебного года и закрытие пляжного сезона лучше всего будет, искупавшись в Черном озере.       Раздался хлопок. Драко резко открыл глаза, увидев перед собой домового эльфа в фартучке с логотипом Хогвартса. - Последствия увеселения господ устранены! – бодренько отрапортовал слуга, в нетерпении притопывая ножкой по полу. – Лужи протерты, вспышки нескончаемых конфетти убраны, а танцующие джаз доспехи были перемещены в кладовую с гастролирующим портретом Элвиса Пресли. - Свободен, - устало махнув рукой, Драко развалился в кресле, проваливаясь в сон, слыша, как радостно пискнул домовик, растворяясь в воздухе.       Слизеринец не знал, как долго он спал, когда резко подпрыгнул от истошного вопля… петуха. Дико озираясь по сторонам и ища источник ужасного шума, парень вскочил на ноги. Однако крик больше не повторился. Он с сомнениями повернулся в сторону спален и практически столкнулся нос к носу с Мирославой. Отшатнувшись, Малфой пораженно уставился на студентку. - С утречком! – девушка, что-то насвистывая себе под нос, шла в сторону выхода. Под мышкой у нее был огромный тазик, а с плеча сиротливо свисало полосатое полотенце. Свои русые волосы она спрятала под странного вида розовую полиэтиленовую шапочку.       Драко недоуменно приподнял одну бровь, провожая ее подозрительным взглядом. Еще несколько минут студент усиленно соображал сонными мозгами, пытаясь связать эти два события: крик петуха и появление новенькой. Так и не найди никакого разумного объяснения и тяжко вздохнув, парень ушел досыпать последний час перед уроками.

***

      В приподнятом настроении минуя коридоры школы, ни разу не сбившись с пути, Мирослава добралась до озера. Оценив обстановку и твердо кивнув самой себе, она положила полотенце на причал. Скинув тапочки и махровый халат в тон к шапочке, волшебница осталась в простом хлопковом белье. Уверенно зачерпнув в тазик ледяной воды, она шумно выдохнула: - Матушка природа, дай мне ещё больше здоровья! - и быстро добавив «С Богом!», опрокинула тазик на себя. - О-о-о-ох, ма-а-а-ать, - скрипя зубами, просипела девушка, быстро растираясь полотенцем. Всё тело будто было пронизано иголками. – Каждый раз как в первый.       Студентка ощущала бешеный прилив сил, полностью убеждённая, что вся эта новая школа с её непонятными правилами и учениками очередное испытание для закалки русского характера.       Мирослава, переполненная энергией и жаждой немедленной, если не революции, то точно масштабных реформ, не видела, как открылось одно из окон на башне профессора Дамблдора.       Кожа покрылась мурашками. Мирослава достала полотенце и принялась резко, почти жёстко вытираться. Тело приобретало здоровый розоватый оттенок. - Вот, теперь порядок! – запахнувшись в халат, Мирослава собрала вещи и пошла обратно. Время было едва ли шесть утра. Кругом медленно всё медленно пробуждалось, готовясь встретить новый день.       Девушка ощущала небывалый прилив сил. Так было всегда после обливания, к которому её ещё в детском возрасте приучил дед. Дед Корнилов церемониться не любил: как тюк, стягивал с кровати, ставил на траву и, сплюнув трижды через плечо, выливал двадцатилитровое ведро холодной воды. Сейчас это всё вспоминалось с теплом.       В гостиной уже никого не было. Волшебница с интересом осматривала местный интерьер, вчера ей это не особо удалось. После душевного знакомства и продолжительных рукопожатий с каждым слизеринцем, сил только и хватило, что стащить мантию и уснуть на мягкой кровати. Теперь студентка хотела теснее узнать место, в котором ей придётся провести год почти безвылазно и подумать над тем, как это преобразовать под собственные удобства. - Зелёное. Зелёное. Зелёное, - бурчала она, окидывая помещение по периметру. - О! Ковёр на стене. Вот это нормально. Вот это молодцы.       Ковёр на деле был гобеленом. Но никаких дорогих сердцу узоров. Какие-то волшебники, гады и Мерлин во главе. - Ну, не всё так безнадёжно, - заключила девушка под конец.       Крепко держа таз, она прошла в комнату, в которой ей повезло так сладко поспать. - И здесь зелёное. Что у людей тут со вкусом? – она чертыхнулась, подошла к своим многочисленным сумкам, авоськам и тележкам и деловито в них закопалась. - Так, это сюда, – на кровать полетел старый плед из верблюжьей шерсти, который ей как-то привёз кто-то из родственников на день рожденья. Бабушка пыталась плед отжать и укрывать ими в погребе свои соленья. Но Мирослава свои сокровища берегла. - Мой родной, – бюст Ленина любовно поставили на прикроватную тумбочку и протерли лысую головку красной хлопковой тряпкой, которую специально выделили для этой цели. Куча вещей в шкаф не вместилась, но Мира применила старую технику – повесила остатки на спинку стула. Куда убрать дорогие сердцу засолки, заготовки и истинное сокровище – домашний самогон – она не знала. Поэтому решила поплотнее их укутать в различные тряпки и убрать под кровать. - Ну, почти как дома, - она потерла ладони, радуясь проделанной работе.

***

      Панси проснулась рано. За пару лет на посту старосты эта привычка вырабатывалась на уровне дыхания. Но сегодня ей было необходимо быть особенно готовой – новый ученик, вернее, ученица.       В Хогвартс не так часто переводили учеников. Да и те умудрялись слиться максимально быстро. Чаще это были тихие мальчики и девочки, которых их чистокровные родители воспитывали дома, но из-за необходимости сдачи выпускных экзаменов, отправляли на последний год в школу.       Мирослава Корнилова не была домашней волшебницей, которая все семнадцать лет учила этикет, фамильное древо и магию. Она была студенткой. К тому же иностранкой.       Дурмстранг. Пэнси хороши помнила события кубка Трёх волшебников. Победа над Лордом Волан-де-Мортом, мир среди магов. Но вот о самих гостях из других школа она помнила совсем мало. Только то, что её бесили манерные девушки из Франции и будоражили студенты из Дурмстранга, с их грозными взглядами, сведёнными бровями. Студентки у них тоже были гордые, необщительные. И, конечно, Виктор Крам. Чего ждать было от Мирославы, Пэнси совсем не знала.       Тем не менее, староста поднялась, со вздохом вспоминая о своих обязанностях, одёрнула полог и повернулась в сторону кровати, чтобы разбудить новенькую, но… девушки на месте не было. - Мирослава? – ответом была тишина.       Пэнси встала и подошла к соседской кровати. Вместо обычного изумрудного покрывала там был странного вида убитой собаки плед. На тумбочке красовалась блестящая гипсовая лысая голова, к счастью, не говорящая. От одного столба кровати к шкафу была протянута верёвка, и на ней висело полосатое полотенце. - Что тут творилось? – то, что всё вокруг было делом рук новоиспечённой слизеринки, не обсуждалось. Но где она была сама? - Мерлинова борода! – Староста быстро кинулась одеваться, надеясь успеть найти девушку до того, как начнутся уроки.

***

      Мирослава с интересом ходила по этажам. Экскурсий по Хогвартсу никто не проводил. А стоило бы! Столько коридоров, переходов, непонятных проходов. Мысли вновь возвращались к Дурмстрангу. Не думала она, что будет подобно старушке, кряхтящей из-за цен на гречку и того, что магический пенсионный фонд стал задерживать пенсию, думать о том, что раньше было лучше. - И где это я? – она огляделась. Картина какой-то дамочки в платье и на коне, партерные шторы. – Вот же ёжкин кот!       Неожиданно из-за поворота кто-то вышел. Мирослава прищурилась. Навстречу к ней шёл парень. Волосы были взлохмачены, сам он зевал и протирал очки. - Эй, ты! Очкарик! – сонный студент вздрогнул и настороженно посмотрел на девушку впереди. - Да-да, ты! Не надо так глаза пучить. Подсобить можешь? - Э-э-э, возможно, - парень осторожно приблизился. - Можешь указать дорогу к подземельям, добрый молодец? – «добрый молодец» смотрел выразительно, выражал искреннее непонимание и опасение за собственное благополучие. - Тебе вниз нужно. Вон там проход, - он боком повернулся, показывая на портрет с конём. - Благодарствуй, - Мирослава уже собралась уйти, как резко передумала, внимательно оглядывая студента. – А ты чего нос повесил? - Что я? – лицо парня приняло выражение недоумения. - Ну, - с нажимом проговорила волшебница – Как в воду опущенный, хвост потерял, баклан свой скукожил, бедой пришибленный, хурмы наевшийся, чесноком подавившийся... - А. Стоп, остановись, - парень схватил её за руки, прерывая поток странных афоризмов, - почему я грустный? – перевёл он на доступный английский язык то необыкновенное сочетание овощей и частей тел.       Девушка кивнула, высвобождая руки и ожидая ответы. Незнакомец смотрел в упор на неё, долго взглядом задерживаясь на зелёном галстуке, который был не особо опрятно завязан. Почему-то это было неожиданностью. - Так, просто проблемы. Ничего страшного, - наконец ответил он, намереваясь уйти от странной студентки. - И потому ты ночью бродил один? – приподняла одну бровь студентка, голубой взгляд был насмешливым, но добрым. - Ну… Поссорился просто с… кое с кем, - сдался паренёк, уверенный, что так будет намного быстрее. - Девушка продинамила, - не вопрос, утверждение. Волшебник возмущённо посмотрел на студентку: - Мне хочется верить, что нет. - А ты виноват перед ней? – продолжала расспрос слизеринка.       Парень стушевался, перевёл взгляд на стену. Его вид был куда выразительнее всяких слов. - Ну, так извинись перед ней. Что за проблемы? – вывод был феноменальным по своей простоте и гениально не выполним. Парень фыркнул. - Это не так-то просто, - студент говорил неохотно. - Просто только в ипотеку влезть. Остальное всё сложно. Ладно, ни пуха тебе, - она повернулась к портрету, решив, что сделала всё, что смогла. Да и плутания заняли больше времени, чем предполагалось. - Спасибо… наверное, - студент с удивлением смотрел вслед девушке. Её он не видел до этого точно.

***

      Мирослава вернулась в подземелья без проблем, сразу наткнувшись на донельзя злую старосту. Панси была покрасневшей, тяжело дышала и смотрела горящими праведным гневом глазами. Второго старосты рядом не наблюдалось. - Где ты была? – с нажимом спросила девушка, стараясь справиться с гневом. - Я думаю, что мы ещё не перешли на этот этап отношений, - самым серьёзным голосом ответила Мирослава. Однако быстро улыбнулась, принимая абсолютно беспечный вид. – Гуляла по школе, хоромы тут у вас.       Панси выдохнула, мысленно сосчитала до десяти, возвращая себе самообладание. - Студентам не запрещено ходить по школе. Но есть свой комендантский час, нарушать который не стоит. И не нужно было уходить никого не предупредив в свой первый день. Вот твоё расписание, - староста говорила ровно, почти чопорно. Мирослава мысленно вздохнула.       В родном Дурмстранге старосты тоже были, но работали они куда оперативнее. На пустословие сил не тратил никто. За опоздания, прогулы, нарушения устава давали подзатыльники, пинки по филейной части, щелбаны. И практика показывала, что такие методы для студентов были куда более плодотворными. А тут… Это же замучиться можно, если перед каждым такую китайскую стену читать.       Мирослава дружески похлопала старосту по плечу. Панси замерла на середине перечислений правил. - Всё хорошо, – говорила тепло девушка. – Я всё поняла.       Староста чувствовала себя максимально неловко. Обязательный экскурс был не закончен. Но продолжать его было уже невозможно. А рука на плече была подозрительно тяжёлой и крепкой, такой только флоббер-червей без перчаток давить. - Хорошо, - без всякой уверенности сказала Паркинсон. - Вот и отлично, - Мирослава убрала руку и, нахмурившись, приняла изучать расписание. Особым прилежанием она не славилась. Да и не было в этом нужды. Всегда были друзья, которые помогут. Тут же такой привилегии пока не было. Одна пьянка едва ли достаточный аргумент, чтобы помогать новенькой. Хотя кто их, слизеринцев, знает.

***

      Первой в расписании стояла трансфигурация. Мирослава мысленно взмолилась всем богам, чертям, лешим. Этот предмет был тем ещё шилом в известном месте ещё в Дурмстранге, не стоило здесь ожидать от него хоть чего-то хорошего.       Без особого энтузиазма она плюхнулась на предпоследнюю парту и тут же уткнулась в свою тетрадь. Аудитория медленно заполнялась студентами. Неожиданно кто-то бросил свои вещи рядом. Мирослава посмотрела на соседа. - Решил, что ты не будешь против компании, - Блейз белозубо улыбнулся. Мирослава ухмыльнулась. Нет ничего дороже, крепче и сильнее, чем дружба, рождённая вдохновляющей силой старого доброго алкоголя.       Скоро класс заполнился студентами. Среди них девушка заметила и знакомого очкарика. Он незаметно кивнул ей, однако подойти не решился, что слегка задело студентку. Как-то это было совсем неприветливо.       Вошла Макгонагалл, строго поздоровалась с классом и принялась объяснять новую тему. На сегодня была запланирована только теоретическая часть. Мирослава облегчённо выдохнула. Судя по всему, Блейз тоже разделял её радость.       Конспектировала девушка старательно только первые несколько минут. Точнее двадцать минут шестнадцать секунд. Потом она принялась чертить пером на полях. Но и это занятие ей скоро наскучило. Куда более интересно было изучать студентов.       Мирослава заметила странность. Все студенты сидели группами. Не обычными, как это часто бывает: кружок зубрил, кружок лентяев с «камчатки», сачков. Нет. Тут делились ровно по факультетам. Красно-золотые галстуки в одной половине класса, зелёные с серебром в другой.       Она видела, что очкарик сидел в компании рыжего парня и девушки с копной вьющихся волос. Ближайшие соседи-слизеринцы несколько раз косо смотрели на неё и принимались оживлённо шушукаться. Студентка, если и замечала, то старалась игнорировать. А вот её друзей – рыжика и очкарика – это явно раздражало.       Такое поведение было по меньшей мере странным. Мирослава принялась наблюдать более пристально. В какой-то момент парень из Гриффиндора уронил книжку. Реакция была мгновенной – слизеринцы дружными гиенами рассмеялись. Волшебница приподняла обе брови. - Блейз, - толкнула она в бок парня, - где тут юмор? - Ну, они гриффиндорцы, - последовал ответ. - И? – Мирослава не улавливала связи. Она вообще недолюбливала, когда говорили о слишком очевидных вещах. - И мы с ними не ладим, - закончил свою мысль сосед. - То есть, вы не ладите с ними, только потому, что они гриффиндорцы? - уточнила девушка, словно не могла поверить в абсурдность слов. - Именно, - подтвердил парень. - Знаешь, глупее этого только кукурузу сажать на полярном круге.       Блейз не ответил. Он не особо задумывался о причинах этой вражды. Вернее, он прекрасно понимал, почему это. И ответ был просто – потому, что они гриффиндорцы, а Блейз и его друзья – слизеринцы.       Но Мирославе это было совершенно непонятно. Причина для вражды должна быть куда более весомой, чем какие-то различия факультетов. Например, стукачи, которые предают своих, грабежи чужих огородов, когда водку палёную дарят. А тут что? Почти детский сад. Девушка была возмущена до глубины души.       Травология, которая шла следом, была спокойной и приятной. Помона Спраут располагала к себе уже с порога. А в течение лекции она и Мирослава установили удивительнейший невербальный контакт, который сразу возвёл их в ранг духовных сестер. А началось всё с того, что Мирослава не просто знакома с различными дарами леса, но и собирала редчайшую, дивную траву Аир-Кукайбашевский, большей известный, как «страстное сердце джигита», которая растёт исключительно только в России, а ещё вернее, на высоких склонах Урала, где песней льётся курай, а любую хворь лечат животворящим кумысом.       Что же могла сказать Мирослава после первого учебного дня, сидя на обеде? Не картоха, конечно, с батькиного огорода, но сойдёт.

***

      Директор школы был птичкой ранней. Предутренний замок, Запретный лес, сиротливая хижина Хагрида всегда вселяли некое тепло внутри. Дамблдор любил насладиться этим часом уединения до того, как встрепенется лес, проснётся замок и застучит топор лесника. - А это кто у нас? – он с удивлением и непониманием смотрел, как небольшая фигурка уверенно приближается к Чёрному озеру, не менее уверенно зачерпывает ледяную воду, а после, что-то прокричав, опрокидывает на себя. - Чудеса, - бормотал директор. – Сплошные чудеса.