Чудеса в решете

      Чарли закинул последний чемодан в хижину. Он выдохнул, стёр выступившие капли пота и уставился на ряды больших чемоданов, авосек и узелков. Студентам багаж переносили домовые эльфы, а вот преподаватели свои вещи левитировали полностью сами. Парень ещё раз окинул свой багаж. Такое количество левитировать было невозможно. Да и много всего было тут такого, что просто не реагировало на магию или реагировало, но очень слабо. — Теперь это мой дом, — со вздохом он оглядел хижину Хагрида.       Хранитель ключей и лесник был на медовом месяце с мадам Максим во Франции. И в ближайшие полгода в Хогвартсе его не ждали. Чарли был внутренне ему благодарен. Найти работу с подобным профилем, как у него, было занятием весьма затруднительным. С опасными магическими существами предпочитали особо не возиться. Это было дорогим и крайне опасным удовольствием. И вакансия преподавателя в школе, которую он знал, как родной дом, была просто подарком судьбы.       Клык лениво смотрел на нового жильца, не поднимаясь со своего коврика. Враждебности он никакой не проявлял. — Мы ведь будем дружить? — спросил волшебник у пса. Тот лениво махнул хвостом. — Вот и отлично.       Собственно, жить в хижине, которая отапливалась от печи, без всяких минимальных удобств было совсем необязательно. Макгонагалл предлагала одну из комнат для преподавателей. Но перспектива вставать ещё на час раньше, чтобы кормить петухов, проверять прочую живность и следить за огородом, постоянно мотаясь от замка к хижине, была совсем не привлекательной. Всё равно всё основное время пришлось бы проводить здесь, так какой смысл в удобных, комфортных комнатах учителей?       Но сейчас хижина едва ли подходила для жилья. Хагрид уехал в конце учебного года, а после в его обиталище заглядывал только директор и иногда Помона Спраут. Нужно было следить за огородом и не давать голодать Клыку. Пыль на котлах была в слой щедро намазанного масла, а печь успели забить всяким хламом. Предстояло всё убрать, избавиться от ненужных вещей и обжить новое место. — За дело, — решил парень, засучивая рукава.       Хагрид был добрым великаном, которого многие очень любили. Конечно, если вы не слизеринский хорёк. И Чарли помнил, как дни напролёт проводил у лесника, вместе с ним изучая, как стоит обращаться с различными магическими существами. Карликовых пушистиков у него, конечно, не было, но вот докси, пикси, флоббер-черви, лукотросы — их полно. А в Запретном лесу можно было увидеть и много всего другого.       И теперь Чарли испытывал что-то сродни ностальгии, перебирая огромные сундуки, ящики, коробки и прочее. Всё, от чего следовало избавиться или было в плохом состоянии, а так же нуждалось в мытье, он выносил на улицу перед домиком.       Так первым, что он отнёс туда, была целая коробка застаревших собачьих печений. Каждое из них уже можно было метать вместо ядра. Потом в ход пошли различные шкуры. Те, которые были насквозь проедены молью, он складывал в одну кучу, которые можно было спасти — в другую. Всевозможные чугунные котлы, сковородки и кастрюли, в которых можно было бы сварить пятилетнего ребёнка, он выстроил в ряд и деловито очистил с помощью магии.       Когда в доме не осталось практически ничего, а вся поляна у дома была заставлена вещами, Чарли принялся за самое тяжёлое — чистку печи.       Печь была самая древняя, явно домашнего производства, и давно не чистилась. Стоило парню только сунуться внутрь, как на него полетели щепки, застрявшие деревянные ошмётки. Вырвался он оттуда весь измазанный в саже. Теперь он был брюнетом не хуже Гарри.       С четвёртой попытки печь поддалась. А ещё через несколько часов и десяток заклинаний она даже приобрела совершенно новый вид. Сверкала белым кирпичом, имела почти фигурную укладку и была полностью рабочей.       Убравшись в доме, Уизли вновь затащил мебель и вещи обратно. Оставшееся он решил сжечь.       Очень скоро неподалёку от входа в лес был сооружён огромный костёр из различных шкур, ненужных, разваливающихся книг, сломанной мебели. Огонь был высоким, ярким. Чарли даже находил особое удовольствие, наблюдая за его пламенем. Клык сидел рядом. — Хорошо горит, да? — волшебник почесал пса за ушком. — Знаешь, как русские про такое говорят? Сгорел сарай, гори и хата.       Чарли не совсем был уверен, что полностью понимает смысл фразы. Но парень, с которым он какое-то время работал вместе в Египте, говорил это часто. И с чувством, вдохновляясь. А сейчас был именно такой момент — вдохновляющий.       Вспомнилась девушка, которую он встретил в первый день. Было в ней тоже что-то такое. Русское. — Теперь бы помыться, — новый преподаватель смотрел на свои чёрные руки. Неожиданно его осенило. Было нечто, чего он в доме не обнаружил. — А где Хагрид мылся?       Чарли натянул ботинки из прочной драконьей кожи, накинул лёгкую куртку, но не менее прочную и, позвав Клыка, вышел из хижины.       Проблема с ванной была решена. Теперь мыться ему придётся в ванной старост, пароль от которой он получил у декана факультета. При повторном осмотре вещей лесничего был обнаружен странного вида огромный таз. Можно было предположить, что это и была импровизированная ванна. Но парень решил, что ему совсем несложно брать ванные принадлежности и идти в замок, чтобы насладиться процессом мытья в окружении разноцветной пены и кокетливой фрески русалки.       Скоро проблему он как-нибудь решит, но временный выход был найден. — А теперь пошли, узнаем, чем живут наши рогатые друзья.       Клык энтузиазма волшебника не разделял. В лесу было много различных тварей, которые не питали дружеских чувств. Спасибо Гарри, что теперь там бесплотный дух Волан-де-Морта хотя бы не бродит.       Запретный лес встретил его тишиной, прохладным ветром и уханьем совы. Чарли с интересом ходил между тёмных исполинов-деревьев, оглядываясь по сторонам. Освещал ему дорогу небольшой огонёк на конце палочки.       Он уходил всё глубже, пока случайно не заметил впереди какой-то рыжий свет. — Клык, мы пришли, — сообщил он псу, который тревожно сопел.       Кентавры сидели кругом возле костра. Завидев волшебника, они замолчали и напряглись, но узнав его, расслабились и дружелюбно пригласили присоединиться. Чарли радостно устроился прямо на траве, пес развалился рядом. Кентавры беспокойства у него не вызывали. — Устроился на новом месте уже? — волшебник не был удивлён, что кентавры уже были в курсе. Возможно, им обо всём сказал Дамблдор, а может быть, они увидели туманное будущее. — Потихоньку, — он смотрел на пламя.       Разговор у них был неспешный. Существа интересовались его прошлой работой, с интересом слушали истории о том, как он справлялся с Венгерскими Хвосторогами. — А можете сказать, что ждёт меня? — с улыбкой спросил он у их лидера — Магнуса.       Кентавры смотрели загадочно, добро, но не говорили ничего. Они не говорили о будущем чужакам. Ведь знание своей судьбы нередко вредило самим людям. — Любое будущее строим мы сами, — под конец, философски сказал вожак. — Всё в твоих руках.       Чарли спорить не стал. Он был из тех людей, кто предпочитал брать судьбу в свои руки и руководить ею. Но иногда было приятно думать, что если уготовано счастье, то оно непременно его найдёт.       Уходил Уизли далеко за полночь. Они говорили о магических существах, о Тёмном Лорде, что сгинул теперь уж точно навсегда и мирных временах, которые наконец-то наступили.       Утром Чарли явился к Дамблдору. Предстояло утрясти технические вопросы, получить расписание своих занятий и подготовить учебную программу. После получения письма летом, он успел наметить приблизительный план действий. Но всё это ещё было сырым и требовалось обложить мозгами. — Вы быстро вольётесь в работу, — обнадёжил напоследок директор. До начала занятий оставался ровно один день.       Один день, чтобы смириться со своей новой профессией, отсутствием огнедышащих красавиц, шуточек товарищей, которые были далеки от понятий этики и приличий. Предстояло быть ответственным за студентов, которые вполне могли потеряться в лесу или набрести на оборотней. А ещё предстояло впихнуть им знания, которые пригодились бы в будущем.       Чарли пристально смотрел на своё отражение. Он разок подумал о том, чтобы состричь свои волосы. Молли точно была бы рада. Но решил, что его собственное чувство стиля не должно страдать из-за каких-то студентов. Себе изменять он не собирался. После сытного раннего завтрака, который он сам организовал себе, волшебник занялся хозяйством. Курицы ходили по лужайке и клевали зерно, капуста свободно шевелила зелёными лепестками, освободившись от паразитов, а тыквы наливались тяжестью. На Хэллоуин будут самыми огромными.       Он лениво листал некоторые учебники, делая пометки, но вдруг со вздохом закрыл книги, собрался и ушёл в лес. Вернулся парень через пару часов со внушительной клеткой, набитой акромантулами. Арагог давно почил на тот свет, а вот выводок у него знатный. Смысл читать скучные книги и смотреть на далекие от реальности картинки. Тут живые акромантулы! Вот чему учиться надо. В свой первый день новоиспечным студентам Хогвартса придётся уяснить с порога, почему нельзя ходить в лес.       День проходил быстро. Подготовка к занятием, ловля наглядного материала, уход за овощами требовали постоянного внимания. Под конец дня Чарли даже умудрился устать. Не так сильно, как когда работал в Румынии, но усталость была ощутимой. В замок он и вовсе не наведывался сегодня. Завтра предстоял первый рабочий день, тогда со всеми и поздоровается. А сейчас…       Он вытащил бутылочку и щедро отпил самодельного пойла, устраиваясь на ступеньках у двери в домик.       У Хагрида в хижине, кроме различных собачьих галет, носовых платков в скатерть и всякого садового инвентаря обнаружилось и неплохое огневиски, находке которого Чарли был очень рад. Да и что может быть лучше, чем не побаловать себя бутылкой хорошего, добротного алкоголя после рабочего дня. И для нервов, и для сердца полезно. Красотища. — Не откладывай на послезавтра то, что можешь выпить сегодня, — вспомнилась ещё одна присказка старого коллеги.       Чарли жалел, что не успел тесно сдружиться с тем волшебником. Было в нём что-то душевное, располагающее. На всё у него была своя поговорка. «Русская мудрость житейская». И волшебнику больше хотелось бы об этом узнать. Уж больно это сильно отличалось от того, к чему он привык.