Другие правила

Раннее утро в прекраснейшем районе Элиана - деревне морского побережья - обычно проходило в безмятежной тишине, нарушаемой изредка ненавязчивым трелями соловьев, шумом прибоя и шелестом зеленеющей густой листвы деревьев, выстроившихся стройными рядами вдоль широких алей. Роскошные особняки, в которых проживали самые богатейшие и влиятельные семьи всего Элиоса, пребывали в такие часы в горделивом спокойствии, флегматично принимая первые лучи солнца, рассеивающие молочную дымку, окутывающую город по утрам. Но этим утром покой и умиротворение деревни беспринципно нарушили шум и громкие голоса. Артемия лениво потянулась, и зарылась поглубже в подушки, стараясь удержать ночную дремоту, и вернуть обратно тающие кадры приятного сна. Перед закрытыми глазами пролетали дни давно минувшие, когда она была еще совсем маленькой девочкой, и только грезила стать даэвом! Настоящим целителем! Лечить и оживлять элийских братьев и сестер в боях против ненавистных асмодиан! Вести их за собой в праведный бой за Элиос! Стать воином, офицером, наконец, легионером огромной армии элитных бойцов! Подарить Миру мир и закончить войну рас безапелляционной победой белокрылых воинов! Светлых даэвов! Ей снились детские мечты, глупые мечты, мечты которые она смогла превратить в реальность, и мечты которым сбыться, к сожалению, было не суждено. Тихие шаги и слегка скрипнувшая дверь заставили нежившуюся в кровати Артемию, открыть глаза, окончательно проснувшись. На пороге замерла Лиана - служанка и помощница по хозяйству - с завтраком на подносе, расточающим невероятно ароматные запахи по спальне. Девушка приветливо улыбалась. Но блуждающий взгляд и ее растерянный вид заставили сонную хозяйку встревожиться. Нутром Артемия почувствовала и непривычную суету на первом этаже, проникшую с улицы в хол. Приподнявшись на локоть она впилась в девушку острым взглядом серо-голубых глаз. - Что случилось? - Доброе утро, миссис, - пропела Лиана, зайдя наконец в спальню, и плотно прикрывая за собой дверь. Артемия махнула головой и вопросительно уставилась на нее, ожидая ответа на свой вопрос. Лиана тем временем поставила поднос на прикроватный столик, поправила одеяло, расправила складки на балдахине, затем прошла к окну раскрыв шторы и впустив в комнату первые лучи утреннего солнца, и остановилась, наконец, перед кроватью своей хозяйки, теребя нервно платье и старательно подбирая в голове слова. Уже через несколько минут взъерошенная, недовольная Артемия в одном только легком халатике, поверх ночного пеньюара неслась босиком по парадной лестнице, по дороге раздавая указания едва поспевавшей за ней Лиане. Больше всего миссис Артемия не выносила когда все шло наперекор ее планам и желаниям - это выводило из равновесия. А отсутствие равновесия сулило суету и полное отсутствие рассудительности и здравомыслия, которые она очень ценила в своем характере и уважала в других. Несколько часов спустя, взявшая себя в руки хозяйка Лианы, уже сидела на роскошной террасе с видом на море, пытаясь вернуть себе внутренний покой. Но день был безвозвратно испорчен, как и многие планы и надежды... Она медленно пила кофе маленькими глотками, неотрывно глядя в одну точку, где-то на горизонте, между небом и землей и размышляла о своей жизни, которая зачем то дала сбой. Кто был виноват? Судьба? Но она давно уже не верила в судьбу. Боги? В них она тоже перестала верить. А еще миссис Артемии совсем не хотелось вспоминать и то, что такое происходило с ней уже, когда-то очень, очень давно. ...Были времена когда Артемия безропотно подчинялась неосязаемое силе ведущей на встречу с желаемым. Покорно ждала, надеялась, молилась. Но ничего не происходило. Слишком долго она оставалась ни кем не услышана, ни кем не понята. И вскоре элийка поняла, Служителям нет дела до смертных. Фортуна слепа. А судьбы не существует. И хотя она разочаровалась в богах и высших силах, она не перестала верить в себя. И с той самой минуты как Артемия осознала, что молиться о счастье бесполезно, и взяла свою жизнь в свои собственные руки - мечты начали "сбываться". Ведь любое грамотно и заранее спланированное дело непременно должно заканчиваться успехом и достижением поставленных целей. А если у кого-то что-то и не клеилось, и дела не шли, то только из-за отсутствия правильной мотивации и продуманного плана. Артемия убедилась в этом на собственном опыте. Вскоре на весь Элиос прогремел новый элитный элийский легион безупречных убийц - Экзистенция, во главе с легатом, опытнейшим целителем в лице Артемии. Победы Экзистенции над асмодианами были у всех белокрылых на устах. Сам военачальник Эллизиума - Фаметес чествовал экзистов, так ласково прозвали легионеров в народе, щедро раздавая почетные грамоты и награды воинам, восторженно отмечая целеустремленность их прекрасного легата. Слава и признание настигло Экзистенцию. Во всей Атрее не было более успешного и победоносного легиона, более опытного и смелого, как легион созданный Артемией. Их встречали в Элизиуме со слезами на глазах. Поговаривали, что именно экзисты приведут элийцев к победе над асмодианами. Шептались, что небесные покровители прикрывают своими благословенными крыльями этих воинов в бою. Верили, что сам Айон пометил каждого легионера особым, божественным знаком, приносящим Экзистенции удачу. Фантазий и домыслов было много, очень много. Но кое-кто в своих безумных предположениях и попадал в цель. Легиону действительно покровительствовал белокрылый серафим - Владыка Правосудия. Прекрасные серо-голубые глаза Артемии вспыхивали адскими искрами когда она плечом к плечу шла в бой рядом с мастером клинка Неджаканом, а сердце начиналось биться сильнее, то ли в предвкушении победы, то ли от яркого сияния Служителя Вечности рядом, то ли от его обворожительной улыбки. Это были великие победы! Стать даэвом. Обучиться целительству. Собрать легион. Побеждать асмодиан. Прославиться. Все шло в жизни Артемии четко, без заминок, согласно намеченному плану. Пока жизнь не внесла свои собственные корректировки...

***

- Мама! - воскликнула Айрин, закрывая сама себе рот. Резкое неосторожное движение руки - поднос с завтраком и восхитительный ароматный чай с шумом полетели на пол. Артемия подняла голову, посмотрев заспанными глазами в сторону шума, разбудившего ее. Она устало заулыбалась, увидев дочь в сознании и подскочив с кресла кинулась к ней. Заключив девочку в горячие объятия, она наконец почувствовала как сдавленное несколько дней горло отпустило, тяжесть в груди прошла и дышать стало легче. - Ты очень, очень напугала меня в этот раз, - наконец выдавила сквозь слезы Артемия. Отчитывать дочь за сотворенное ей уже совсем перехотелось, только чувство бесконечной благодарности изменчивым богам, в которых она давно не верила, зачем-то затеплилось где-то очень глубоко в душе, подарив покой. - Отец был сам не свой пока тебя держали в Камарском подземелье! Он так переживал! Почему ты никогда не думаешь о последствиях! О нас! - Отец сам меня туда и запер! Мама! Артемия округлила свои серо-голубые глаза, так похожие на глаза дочери. Айрин вообще была очень сильно похожа на мать. Она унаследовала от нее белую кожу, шелковистые каштановые волосы, меняющие цвет от серого до темного-голубого в зависимости от настроение глаза, полные губы, и статную фигуру. Только характер матери, выдержанный и рассудительный, казалось совсем не достался Рин по наследству. - О чем ты говоришь? Фаметес, конечно, иногда пугает меня безумствами, но я не думаю... - А мама, ты всегда на его стороне, я не хочу продолжать этот разговор, - выдохнула Рин, освобождаясь из объятий матери и падая обратно в подушки. Артемия присела на край, рядом. - Дорогая, ты еще слаба очень, и тебе нужно отдыхать и восстанавливать силы. Давай вернемся к этой теме позже, - Рин заулыбалась лукаво, помахав голой, словно зная наперед чем закончится этот возможный разговор. - Как же ты ужасно исхудала. Девочка моя... - Мам, это забота не идет тебе. Мне спокойнее когда ты ругаешь меня. - Я правда очень испугалась за тебя в этот раз, - горло Артемии снова начало сжиматься, а глаза увлажнились. Рин стало не по себе от странного поведения матери, она смутилась, виновато натягивая на себя одеяло, словно хотела спрятаться от навязчивой заботы. - Хорошо, мам. А сколько я провалялась в кровати? - Несколько дней. - Кошмар, - тяжело вздохнула Рин, - мам, мне нужно знать что происходило пока я была в камере и дома. Дядя Макурид не приезжал? - Нет, он сейчас с отцом в Кальдоре. Что ты хочешь знать? - Ясно, а Вирти? - Витри остался в Камаре, вроде... - Я тоже должна быть в Камаре! Мне нужно вернуться, - взмолилась Айрин. - Думаю, это тебе нужно обсудить с отцом, - опустила глаза мать. - Но я должна вернуться! - Рин, - посерьезнела Артемия, - ты еще выглядишь очень нездоровой, давай ты пока отдохнешь, поправишься, а потом мы обязательно придумаем что-нибудь... - Звучит словно ты пытаешься отделаться от меня! Ты снова не хочешь идти против воли отца, как и всегда. - Дорогая, все что мы делали для тебя с отцом, делалось только с самими лучшими побуждениями! - Мама, вот и сейчас, только с самыми лучшими побуждениями, услышь меня, наконец. Я никогда не просила тебя ни о чем. Ты же знаешь. - Знаю, знаю, Рин. - Прошу, упроси его отправить меня обратно в Камар. Я не хочу оставаться тут. Пусть дядя попросит. Отец прислушается к нему. Уговорите его вдвоем, скажите что там мне будет лучше, что там я стану воином, которого он хотел из меня всегда сделать! Скажи ему что видишь как поменялась я в Сарфане. Повзрослела, обрела цель, нашла себя, наконец. Только уговори его. Артемия посмотрела на свою дочь. В ней действительно произошли изменения. Она повзрослела. Взгляд стал серьезный и целеустремленный. Словно за полгода в Сарфане, Айрин поняла, наконец, чего хочет от жизни. И теперь по настоящему была готова бороться за себя. Было в этом что-то знакомое, до сладкой тяжести в груди, будто кто-то потянул за ниточки в глубине души. Артемия точно увидела себя в молодости. Айрин поставила цель перед собой, и теперь шла к ней. - Хорошо, - смягчилась Артемия, - только дай ему остыть, и постарайся не перечить и не злить лишний раз, и возможно все уладится. - Мама. Спасибо. - Пока что не за что, - улыбнулась Артемия дочери, целую ее в лоб, - схожу за Лианой, пусть приберет тут, и принесет тебе свежий завтрак! Айрин махнула головой, смотря вслед уходящей матери. Щелкнула дверная ручка, скрипнула дверь, и она осталась одна. Девушка поднялась, немного пошатываясь - слабость после почти трех недель в темнице Камара еще давала о себе знать - прошла к окну, открывающему вид на бескрайние морские просторы. Вдохнула полной грудью свежий воздух. Родные стены, знакомые с детства улицы, песчаный пляж, пушистые торговцы шиго, воздушные корабли, ненавистные элийцы. Она снова была дома. Только душой находилась совсем в другом месте. Эфирная связь была в свободном доступне, и несколько минут спустя Айрин уже слышала взволнованный картавый голос Вирти, радостно приветствующий ее с далекого Сарфана. Он кратко и сбивчиво рассказал что происходило в Камаре пока Рин находилась в подземной темнице: - Дни пхошли тихо. Кахуна не было где-то неделю. В Кальдохе обстановка накались настолько, что ему пхишлось лично там пхисутствовать. Когда он вехнулся, и узнал что ты до сих пох в подземелье, устхоил взбучку совету, но сама навехное уже догадалась, все лишь подчинялись твоему отцу. И Хаффаэле, стахый козел лишь разводил хуками на все пхетензии Кахуна. Тогда он несколько хаз вызывал меня, пытаясь отпхавить к тебе, но ничего не получалось - сам стахый козел похоже стохожил тебя в камере! И, я думаю, Кахун хешил не нахываться на пхоблемы, и оставил все как есть. Только взял с меня слово что все наши планы останутся между нами. - Ясно... Значит он и не думал бросать меня там гнить... - на мгновение замолчала Айрин, чувствую благодарность Каруну за это. - Да, жалко только что не вышло ничего, - подытожил волшебник. - Ладно, но что дальше то? Я сейчас здесь. Никаких приказов, уведомлений, новостей, заданий, писем. Везде абсолютно пусто! Отец забрал меня с Камара и на этом все закончилось? Разве не должна я быть после камеры на утреннем построении? Я... - начала заводиться Айрин. - Хин, Хин! Успокойся! - Вирти! - прошептала Айрин, - я только хочу вернуться обратно, но чувствую что отец уже решил все по своему, и это его решение координально расходится с моими желаниями. - Ты же сама знаешь, любые хешения можно обжаловать. - Через суд? - хохотнула Рин, немного расслабившись, - ладно, я поняла тебя. Только об одном попрошу, Вирти, держи меня в курсе всего что происходит, пожалуйста! - Хохошо. А ты не делай глупостей, пусть пхойдет вхемя, все уляжется... - Балаур тебя побери, Вирт, ты словно моя мама! - Ну, а что делать если ты с ума сходишь пехеодически, как маленький хебенок, - расхохотался Вирти, - поха взхослеть. - Я знаю, - с грустью констатировала Айрин этот неопровержимый факт. Мысли зароились в ее голове с удвоенной силой, на очаровательной мордашке отпечаталась вся тяжесть и серьезность обдумываемого. "Я не должна ждать ни чьих решений, это моя жизнь и пора все решать самой!" - осенило девушку. Несколько дней Айрин проторчала дома, приходя в себя после заключения в подземелье и семнадцатидневной голодовки. Она набиралась сил, читала, обдумывала свою жизнь, строила планы. К третьему дню на щеках ее, наконец, появился здоровый румянец, глаза заблестели, мышцы окрепли, и хотя она по-прежнему была слишком худа для своего роста, выглядеть Рин стала гораздо лучше, а соображать яснее. "Мои родители прекрасные люди, и великолепные ориентиры. И пора взять с них пример - стать наконец взрослым самостоятельным даэвом! - решила сама для себя Рин. - Для начала нужно четко определить что я хочу, и для чего. Самое важное - поговорить с отцом, и объяснить ему, что достаточно возиться со мной, я готова принимать решения и нести за это ответственность". Артемия тем временем старательно опекала Айрин, всеми способами обходя стороной вопрос о ее дальнейшей судьбе. Она закидывала дочь рассказами о светских новостях Элизиума, о новых жильцах в деревне морского бриза, о необыкновенно красивом сыне соседки через дом от них, о магазинах, ужинах, концертах. Упорно покупала и дарила дочери новые платья, туфли, шляпки, украшения, которыми она никогда не интересовалась. Старалась не оставлять ее одну, искусно отвлекая от мыслей о Сарфане и отце вещами порой совсем неинтересными, а иногда и раздражающими, но упорно продолжала это делать. Утром четвертого дня Айрин разбудил строгий голос отца. Продрав глаза она увидела его темный силуэт в двери. - Доброе утро, дочь. - Папа!? - А кто ж еще, - не удержался от сдержанной улыбки Фаметес. - Как ты? - Уже лучше, - резко подскочила с кровати Рин, - уже готова вернуться в строй, что бы продолжить обучение и тренировки! - Как раз об этом я и хотел поговорить с тобой, - жесткостью и решительностью сквозило в этих словах Фаметеса, а глаза светились холодным серым цветом, не предвещающим ничего хорошего. - Да, папа, - с вызовом ответила Рин, готовясь к жестокой схватке за саму себя, - у меня тоже есть разговор к тебе. Когда мы сможем поговорить? - Ну не сейчас и не тут, конечно. Просыпайся, одевайся, Мия ждет тебя на завтрак с Макуридом... - Дядя здесь! - обрадовалась Рин, перебив отца. - Да, все ждут тебя, и после завтрака нам с Макуридом и с тобой нужно будет поговорить. Очень серьезно. - Хорошо. Я сейчас спущусь в столовую, - как можно ровнее и спокойнее ответила Рин, чувствуя как сдавило горло, точно на шею кто-то намотал веревку и затягивал ее с каждым вздохом все туже и туже. В столовой, залитой утренним элийским солнцем, около распахнутого окна, впускающего свежий морской воздух с улицы, на небольшом гостевом диванчике, удобно расположившись, сидели Артемия и Макурид, очень "мило" общаясь друг с другом на языке иронии и сарказма. Жена военачальника Эллизиума и его брат всегда питали друг к другу смешанные чувства. Они никак не могли поделить Фаметеса, прийти к общему решению что будет лучше для Айрин. Макурид считал Артемию интриганкой до мозга костей, она же Макурида - тюфяком и бесхребетным слизняком. Но объединяло их всегда одно: они оба желали своим близким счастья, хотя и вели скрытую войну друг с другом. Войну, которую как считал Макурид невозможно выиграть и которую уже давно сама для себя заочно выиграла Артемия, снисходительно молча об этом. Хотя, конечно, взаимная неприязнь несколько не мешала им весело проводить время и получать удовольствие от бессмысленной болтовни, не забывая подтрунивать друг над другом. Когда Айрин вошла в столовую, Лиана накрывала к завтраку большой обеденный стол, в центре помещения, Макурид отшучивался от очередной злой шутки Артемии, а на подоконнике, рядом с ними, скоромно сидел Вирти, собственной персоной, пассивно принимая участие в разговоре, с удовольствием поглощая молочный коктейль со льдом. Глаза Айрин удивленно округлились, увидев тощий силуэт волшебника. Но быстро справившись с эмоциями, она сообщила о своем присутствии, громко поздоровавшись: - Доброе утро! Дядя! Вирти! Как неожиданно и приятно видеть вас тут! Услышав звонкий голос Айрин, все обернулись, радостно приветствуя и справляясь о ее здоровье. Макурид расплылся в широкой улыбке и сделав несколько шагов с распростертыми объятиями встретил подскочившую к нему племянницу, поцеловав в лоб и по-отечески взъерошив густую непослушную копну гладко уложенных волос. - Ты испортил мне прическу! - захохотала Рин. - Когда тебя это волновало! Похоже ты переобщалась с матерью! - воскликнул Макурид, подмигивая племяннице и косясь смеющимися глазами на слегла опешившую Артемию. - Макурид, Макурид. Я тут с девочки леди делаю, а ты мне портишь все! Если она - воин, это еще не значит что она не должна выглядеть достойно леди и дочери... - Да ну тебя! Мия! - захохотал Макурид. - Главное мозги что б на месте стояли! - Ну с этим у нас проблемы, к сожалению, - стальной голос заставил всех обернуться. Вошедший в столовую Фаметес сверкал по обычаю серыми глазами. Он обвел присутствующих строгим, оценивающим взглядом, и сделав необходимые для себя выводы, прошел к столу. - Вижу все собрались. Думаю можно приступить к завтраку, не будем терять время, которого у нас очень мало. - Конечно, милый, - запела Артемия своим самым сладким голосом, - давайте все к столу. Рин вспыхнула словно спичка от слов отца, но сдержалась и промолчала, хотя внутри нее все кипело. "Вот без ложки дегтя никак не может!" - пронеслось в голове, но начинать завтрак с перебранок было крайне плохой затеей. Да и она прекрасно понимала, что высказать свое недовольство отцу еще будет возможность. В течении всего завтрака Рин сидела молча, совсем не принимая участие в увлекательном разговоре за столом, изредка улыбаясь из вежливости. Мыслями девушка была совсем в другом месте, принимая участие в совсем другом разговоре. Наконец завтрак закончился и отец поднявшись из-за стола, поблагодарив вежливо всех за приятную компанию и удалился с Макуридом в личный кабинет, попросив Айрин зайти к нему ровно через полчаса. - Хорошо, - махнула головой Рин, затрепетав внутри словно огонь на ветру. Посидев немного за столом, и перекинувшись несколькими вежливыми фразами с матерью и Вирти, Рин поблагодарила всех за завтрак и вышла из-за стола. Обернувшись, она задержала взгляд на волшебнике, и, махнув ему едва заметно головой, вышла из столовой, направившись в гостиную через широкий просторный коридор. На полпути Вирти догнал ее. - Ты подлый изворотливый предатель! - прошипела Рин, толкнув его к стене. - Что ты делаешь у нас дома, и почему я не знала что ты с отцом прибудешь в Элиан? Почему ты промолчал об этом? - Да я сам не знал! Не повехишь, я узнал об этом за полчаса до той минуты как оказался у вас дома. - Я не верю тебе! - Ну я ж говохю не повехишь, - хмыкнул Вирт. - Ладно, предатель, рассказывай... - Не называй меня так, - с обидой в голосе заметил волшебник. Рин застыла, посмотрев внимательно на него пронзительным взглядом темнеющих глаз. Парень покрылся густым румянцем, но его янтарные глаза как-то слишком явно с вызовом смотрели на девушку. - Ты знаешь что-то! - воскликнула она, - знаешь и до сих пор молчишь! - Тише, - прошептал волшебник, очень неумело пряча улыбку и скрывая блеск в своих глазах. - И когда ты собирался рассказать мне? Враль! - Хин, я не хотел обнадеживать тебя напхасно... - Что значит напрасно! О чем ты? - голос у Рин задрожал от волнения, - говори! У меня есть ровно пятнадцать минут что бы ты либо рассказал мне все что знаешь, либо для того что бы придушить тебя и избавиться от твоего бренного предательского тела! - Я хотел хассказать тебе, но только после того как твой отец... - Да плевать я хотела на него с высокой башни! Я слушаю тебя. Сейчас. - Нас никто не услышит? Рин осмотрелась по сторонам, и, резко схватив Вирти за рукав туники, потянула его в пустой зал гостиной в конце коридора. Зайдя, она плотно закрыла за собой двери. Посмотрев на волшебника, косящегося на замок, девушка помахала головой. - Если кто-то решит зайти, мы услышим и успеем сменить тему - нас просто застанут за непринужденной беседой о... скажем жаркой погоде в Камаре, а если будет заперто - это слишком подозрительно. Вирти усердно замахал головой, и поплелся за Рин в конец комнаты, к кофейному столику из стекла, окруженного тремя роскошными креслами черного дерева, с мягчайшими плюшевыми подушками. Толкнув его в одно из кресел, Рин нависла сверху, с требовательным выражением на лице. - Хохошо, - выдохнул волшебник. - Кратко. Быстро. По сути. Вирти еще раз вздохнул, смотря в глаза Рин, которые казались уже не то что синими, а почти черными. - Когда я встречался с Кахуном и мы говохили о тебе, он попхосил меня пехедать тебе одно послание, - при этих словах глаза Рин вспыхнули, она сглотнула, и начала глупо улыбаться. - Но потом, когда Фаметес забхал тебя в Эллизиум, и стало и понятно что возможно ты не вехнешься в Сахфан, я хешил подождать. - Что он тебе передал? - ровным, не выражающим ни одной эмоции, голосом проговорила Рин, раздавливая волшебника одним лишь суровым, тяжелым взглядом. - Ты вот сейчас меня пугаешь, ужасно на Фаметеса похожа... - Ну тогда представь что я сделаю с тобой если ты прямо сейчас не расскажешь мне что Карун тебе передал! - прошипела Рин, не своя от нетерпения. - Дословно: "Я принимаю условия, она тоже согласна". Рин отошла от Вирти, сев в кресло напротив, не сводя с него ошарашенного взгляда. Она обхватила голову руками, взъерошив и без того уже испорченную Макуридом прическу. - Он принимает, она согласна? - Я не знаю догадывался ли он что я все пойму, но именно так и пехедал, без имен без уточнений, попхосил только без лишних вопросов. - Айон всемогущий. Вирти, ты понимаешь о ком и о чем говорил Карун? А я сейчас гнию в Эллизиуме, вместо того что бы быть с ним... Или тренироваться с Триниэль, - взвыла Айрин, безнадежно стараясь держать себя в руках. Внутри груди уже пылал огонь, кровь в венах вскипала. В голове все перевернулось с ног на голову. - Я поэтому и не хотел говохить тебе... - Уже догадалась о причине твоего молчания, - гневно прошипела Рин. Посмотрев на огромные напольные часы, громко тикающие, словно механизм двигающий стрелки находился у нее в голове, она выдохнула тяжело, стараясь вернуть себе хотя бы видимое спокойствие. - А теперь меня ждет, пожалуй, самый долгий и сложный разговор с отцом, после обретения мной бессмертия... А может и хуже. - Может ты еще вехнешься в Сахфан? - с надежной спросил Вирти. - Ведь пока ничего не известно, какой смысл гадать? - Нет. Никакого. Пожелай мне удачи, - с этими словами Рин встала с кресла и твердым шагом, выстукивая звонко по отполированному полу из дерева каблуками новых туфель, которые обула что бы порадовать маму, направилась в кабинет к своему отцу. Ровно через двадцать восемь минут, оставив две про запас, для того что бы дойти до места своей возможной казни. Распахнув дверь без стука, Айрин с вызовом вошла в кабинет, бесцеремонно прервав общение отца и дяди. Они оба замолчали, рассматривая ее. Один с явно выраженным недовольством скверными манерами, сверля своим острым взглядом, другой с гордостью, любуясь красивой девушкой в женственном платье, удивляясь про себя, когда же его маленькая племянница расцвела, и превратилась в столь прекрасную и очаровательную леди. - Отец, полчаса прошло, - нарушила Рин тишину. - Садись, Айрин, - Фаметес махнул головой на пустой стул, и подождав пока Рин сядет, продолжил разговаривать с Макуридом. - Порталы не пустой звон. Это уже известный факт и нет ни малейшего сомнения, их скоро начнут использовать. Что задумал сотворить Бритра, известно одному Айону, наверное. Но что бы это ни было, нам нужно быть готовыми ко всему. - Я понял тебя, Фаметес, - тяжело вздохнув, Макурид опустил седую голову. Взгляд его скользил по докладу, лежащему перед ним на столе. Который, впрочем, он, судя по скорости перелистывания страниц, читал уже не первый раз. Фаметес без спешки собрал бумаги, аккуратно сложил карту Атреи и земель балауров разложенную на столе и, наконец, обратил свое внимание на уже ерзающую от нетерпения на стуле Айрин. - Ну что ж, теперь перейдем к твоей персоне... - Я пойду пожалуй, - прервал его Макурид, оторвавшись от доклада, - думаю сами справитесь. - Отчего же, оставайся. Этой леди не привыкать, когда ее стыдят старшие и по возрасту и по званию! - повысил голос Фаметес. - Папа! - Воскликнула Рин. - Молчать! - Выкрикнул военачальник Элизиума властно, и резко понизив голос продолжил, - нравоучение и ругань пустая трата времени, особенно всего что касается тебя. Я проанализировал все твое пребывание, обучение и дисциплину в Сарфане без моего контроля, и решил, что отныне ты продолжишь свое обучение в Элизиуме. Займешься бумажной работой. Закончишь высший юридический военный университет и устроишься работать в суд. Лет через десять - пятнадцать станешь судьей. Прекрасное будущее. - Что! - опешила Рин, - ты же сам хотел что бы я стала в будущем офицером! Ты сам заставлял меня тренироваться! Я убила на это все свое детство, которого у меня и не было толком из-за этих тренировок! Я не согласна! - Я не собираюсь ничего обсуждать с тобой, - отрезал Фаметес, - мы с матерью решили что так для тебя будет безопаснее и точка. - Безопаснее? - Рин подскочила со стула уперевшись руками в стол, - безопаснее? Это мне говоришь ты? Тот человек который первым вонзил мне нож в грудь! - внутри все клокотало, сердце было готово выпрыгнуть наружу. Айрин сжала кулаки ударив стол. - Тише тише, Рин. Успокойся, - ласково потеребил ее по плечу сидящий рядом Макурид. Он до ужаса не любил наблюдать семейные сцены, особенно те где его любимую племянницу ставили в такие ужасные рамки, но и пойти против воли Фаметеса с Артемией он не мог, не имел права. Военачальник фыркнул демонстративно, поднялся со стула и спокойным шагом направился к выходу. - Стой! Мы не договорили, - кинулась Рин за отцом. - Я хотел поговорить - я поговорил, - отрезал Фаметес. - А я? Мое мнение не интересует тебя? Я не имею права сама решать что хочу? - Конечно имеешь, чем лицо красить и какие банты в косы вплетать, вот твои заботы теперь, как ты и хотела всегда. Фаметес резко развернулся и быстро вышел с кабинета, громко хлопнув дверью перед Рин, не дав ей вымолвить ни слова. Повисла гробовая тишина. Слышны были только тикающие старинные часы, висящие на стене, громко отбивающие секунды новой жизни Айрин, которую для нее снова выбрали не поинтересовавшись чего она хочет на самом деле. *** За тонкой перегородкой кабинета Фаметеса, смежного с небольшой, уютно обставленной комнатой, стояла прислонившись к стене Артемия, и все слышала, до последнего слова. Хотя, ей и слышать не нужно было, она и так знала что муж скажет их дочери. И не потому что он просил совета или делился с ней своими плана. Нет. Как серый кардинал, невидимая, скрытная и коварная Артемия руководила незаметно ни для кого Фаметесом и его решениями, так искусно, что он и сам не подозревал об этом... Сердце ее сжималось от боли за свою девочку, маленькую девочку, как бы не повзрослела она в Сарфане. Ей было ужасно жаль Айрин, но прийти к такому решению Фаметеса заставила именно она. "Пусть ей сейчас будет больно, пока есть кому поддержать, и не дать опустить руки, пока она еще не вкусила сладких побед, и горьких поражений, не отдала никому свое сердце и ни одна дрянь не успела перейти дорогу, забрав все что было дорого. Пока жизнь еще не разорвалась на клочки, а лишь немного накренилась. В пекле войны она бы пропала, сгинула. Как когда то я".