Воспоминание

Мюзен - это потемневший паркет, не утративший легкого маслянистого запаха лака; большие окна с почти не видимой паутиной по углам; деревянные столики, расположившиеся вокруг просторного танцпола; огромная несуразная люстра, возникшая тут, словно инородное тело, свисающая так низко, что можно задеть головой. В воздухе витает извечный то ли дым, то ли туман: странная смесь запахов духов, сигарет и какого-то приторного сиропа сливается в настоящее ритуальное благовоние. Сейчас в кафе полно народа; вычурная люстра ослепительно освещает гомонящий зал, не оставляя укромных уголков – это вечер не для томных объятий, это вечер для пылкого веселья и танцев под палящим электрическим светом. Бонни со всех сторон получает приветственные оклики и помахивания ладонями и платками; она, задорно постукивая каблучками, профессионально маневрирует между столиками к барной стойке. Конни и Баки продвигаются по залу, взявшись за руки. Джеймс лучезарно улыбается направо и налево, то и дело притрагиваясь к козырьку фуражки. Из разных углов такие же молодые офицеры, как сам Барнс, зовут сержанта и его даму присесть с ними, но Джим не теряет надежды найти свободный стол. Конни чуть смущённо улыбается и смотрит по сторонам, оглядывая кафе и его посетителей. Баки что-то радостно кричит своей спутнице, но голос его вязнет в дыме папирос и дребезжаньи струн виолончелей, контрабасов и скрипок, внезапно грянувших какой-то заводной мотивчик. На смену им приходят несколько ребят с трубами и ещё какими-то духовыми инструментами - Конни в теории музыки не сильна. Женщина в блестящем платье на тесной сцене гладко выводит свою партию нежным грудным голосом, плавно помахивая руками в такт мелодии. - Я уже слышала эту песню раньше, - с улыбкой произносит Конни, садясь за столик. - Я, может быть, тоже. Не помню, - отвечает Баки, вертя в руках фуражку. - Нет, это название такое. "Я уже слышала эту песню раньше"*, - смеётся Митчелл. Откуда-то, задорно пританцовывая, появляется Бонни с двумя бутылками - красное и шампанское. - В баре аврал полный, вымолила по знакомству, ещё и должна осталась, - деловито сообщает она и плюхается на сиденье. - Скоро салат принесут и говядину с рисом, и только попробуйте сказать, что вам есть неохота. - Можешь мою порцию взять, - великодушно предлагает Конни. - Ты вроде танцевать хотела? - Здоровому организму для поддержания активной деятельности требуется регулярное питание, - важно провозглашает девушка, разглядывая в карманном зеркальце правую бровь. - Ты бы пока шампанское открыл, Джим. Пробка с громким хлопком извлечена из бутылки, игристый напиток чуть слышно шипит в бокалах на тонких ножках, а Бонни и Конни хрустят арахисом из помятого кулька. Блестящая певица спустилась со сцены и, закурив, болтает о чём-то с барменом. - За этот вечер! - широко улыбнувшись, провозглашает Джеймс. - За этот вечер и за все последующие, которые мы проведём именно в такой компании.

***

Конни уже не помнит, после какого по счёту тоста её неугомонная подруга пустилась танцевать с пилотом, сидевшим с друзьями за соседним столиком, и когда певицу с сигаретой успел сменить молодой парень с сильным итальянским акцентом. Говядина и рис оказались слишком аппетитными, чтобы делиться с Бонни, а две бутылки вина предательски быстро опустели. Джеймс рассказывал какие-то нелепые, но ужасно смешные истории, его фуражка красовалась на блестящей растрепавшейся шевелюре Митчелл. - Такое мы в школе вытворяли, кошмар просто… Не понимаю, как нас с Дином не выгнали к чертям! – Баки улыбается, подперев щёку ладонью. Он обожает рассказывать о своих «подвигах», а все остальные обожают его слушать. - Ну как же, всё дело в природном очаровании, - нарочито загадочно мурлычет Конни, манерно сверкая глазами из-под козырька. – Ведь очевидно, что такие чудесные и талантливые дети были обречены на блестящее будущее. Барнс, посмеиваясь над актёрским преображением подруги, нарочито напыщенно целует её руку с простеньким колечком на пальце. - Готов поспорить, ты-то была лучшей ученицей в классе. - Ну, не отличницей, конечно… Но, по крайней мере, не откручивала классные доски похищенной у смотрителя отвёрткой, - Конни, шутливо нахмурившись, с важностью покачивает указательным пальцем. - Тогда, надеюсь, уроки танцев тоже не прогуливала? - Баки протянул девушке руку, поднимаясь со стула. – Потому что я, конечно же, прогуливал. - У вас были уроки танцев? Увидев вставших из-за стола друзей с танцпола, прибежала разгорячённая и запыхавшаяся Бонни. - Ну наконец-то! Я уж думала, вы будете сидеть в углу весь вечер! - Я так и собирался сделать, пока мы не открыли шампанское, - отшучивается Джеймс. – Танцующий Баки Барнс – не лучшее, что видел «Мюзен». - Идите, идите, голубки. Я пока доем твой салат, ладно, Конни? К оркестру на сцене присоединился гитарист, и музыканты затянули «Кавалерию» Джанго Ренара. Время было позднее, но никто не собирался расходиться; казалось, молодые парни и девушки не покинут этот зал и с рассветом, останутся под ярким светом громоздкой люстры навечно, словно погрузившись в блаженную дрёму во дворце Спящей Красавицы. «Ну и мысли лезут в голову от их вина», - подумала Конни. Она покачала головой, желая отогнать странные образы, и не сразу заметила, что Баки уже кружит её по настилу из старых тёмных паркетных досок. Митчелл наклонилась к плечу своего кавалера, не желая обнаруживать минутного беспокойства. В глухих вздохах начищенных духовых инструментов Конни слышалась какая-то напряжённая тревога, неловко и безуспешно скрадываемая знойными переливами гитары. А может, это звучала тревога внутри неё самой? Несколько часов назад она гадала, не пропустит ли Баки их встречу; несколькими часами позднее, буравя взглядом потолок в душной комнате, примется гадать, вернётся ли он из растерзанной войной Европы… Джеймс танцевал немного неуклюже, но весьма старательно: его шаги были такими маленькими и лёгкими, словно страх наступить на ногу партнёрше был страхом всей его жизни. Когда он ошибался, то делал короткий расстроенный вздох, и Конни чувствовала, как он сильнее сжимает её ладонь – то ли извиняясь, то ли просто инстинктивно. Музыканты выводили «Кавалерию» уже второй или третий раз без остановки, хотя танцевало всего три-четыре пары. Конни вспомнила, как они сидели в «Мюзене» спустя несколько дней после знакомства c Баки: Бонни лихо отплясывала свинг с Джонни Куиллом, парнем, что жил с ней по соседству с самого детства, а Барнс и Митчелл наблюдали за ней, сидя за столом с только-только помолвленными Мэри и Полом. Мэри была бывшей одноклассницей Конни, Пол – приятелем Джеймса. Джонни сейчас на флоте, Пол занимает какую-то большую и важную должность, Мэри уехала к маме на запад и ждёт ребёнка, а Конни и Баки неумело танцуют в старом-добром «Мюзене», крепко обнявшись. Когда оркестр наконец принимается наигрывать новую мелодию, Джеймс тянет девушку поближе к выходу, где меньше народу. Закуривая, он заразительно улыбается и по-мальчишески быстро целует Митчелл в щёку. От этой мелочи на душе у Конни становится удивительно спокойно. Вернувшись за столик, они обнаружили Бонни в компании уже изрядно початой бутылки сладкого красного вина. - Салат был просто объедение. По-моему, с моим они явно недостарались. Как и всегда в такие беззаботные вечера, они от души смеются над самыми дурацкими шутками и вспоминают самые дурацкие курьёзы, что только с ними приключались. Баки обнимает Конни за плечи, и она, безмятежно улыбаясь, уже почти уверена в том, что всё будет хорошо. Целуя Бонни в щёку на прощание, Митчелл оставляет на щеке подруги едва заметный след губной помады, и над этим они тоже хохочут.