Не отрекаются, любя

      Страх сковал стальными объятиями, холодными цепкими пальцами сжав сердце. Пудовый кулак медленно поднимался, чтобы всей своей мощью обрушиться на меня. «Он сломает мне челюсть, — скакнула и тут же исчезла мысль, — если вообще не прикончит на месте». В невольной попытке защититься я подняла руку, понимая, что это бесполезно.       Вдруг разбойник неловко дернулся, занесенный кулак замер в воздухе, а глаза полезли из орбит. Из уголка рта, пачкая подбородок, вытекла струйка крови, закапала в траву. Качнувшись, бывший охранник неуклюже завалился на бок. Из-за его широкой бугристой спины возникла крепкая фигура в легком кожаном доспехе с металлическими вставками на груди и плечах. Длинные черные волосы, забранные в хвост, выбились и отдельными прядями падали на лицо, глаза горели мрачным огнем, брови были сдвинуты, а рот плотно сжат. Словно грозный и прекрасный ангел мести неожиданно пришел мне на помощь. Мой темный ангел…       Восхищенная и благодарная улыбка сама собой расплылась на моем лице, и я прошептала:       — Влад…       — Тихо, — граф окинул меня быстрым пламенным взглядом и приложил палец к губам, призывая к молчанию. — Вот, возьми, — он выдернул из спины убитого разбойника дымящийся кровью стилет и протянул мне, — на всякий случай. А теперь быстро в кусты и чтобы носа не высовывала!       Я положила ладонь на рукоятку стилета поверх пальцев графа, держащих ее.       — Но я могла бы…       — Я сказал — быстро! — сквозь зубы прошипел он. — Когда ты, наконец, научишься слушать мужа, мадам Дракула?       Я прикусила язык. Покорно кивнув, взяла нож и на четвереньках поползла в ближайшие заросли. Удобно устроившись среди частых, переплетающихся меж собой веток, я осторожно раздвинула их, пытаясь рассмотреть, что происходит. Граф исчез, и более никто не появлялся. Однако неясные шорохи, наполнившие лес, свидетельствовали о присутствии людей. Едва слышные, приглушенные толстым слоем перегноя шаги, шелест одежды, треск ветвей под неосторожным сапогом. Трудно сказать, какие из этих звуков реальны, а какие навеяны разыгравшимся воображением.       Внезапно совсем рядом пропела тетива, и послышался сдавленный вскрик, извещающий, что стрела нашла свою цель. Я подскочила. Вероятно, пришедший по мою душу разбойник был не один. Но ведь у графа тоже есть воины. Или нет? Вряд ли он сумел бы пробраться вглубь леса с большим отрядом, ведь атаман предупреждал о наблюдательных постах. Впрочем, я в любом случае не имею права отсиживаться в кустах, пока мой супруг рискует жизнью, пытаясь меня спасти.       Я взглянула на узкий длинный кинжал с остро отточенным лезвием и затейливой гравировкой на рукояти, который продолжала сжимать в руке. Не то. У убитого графом охранника был лук, хорошо бы его достать.       Стараясь не поднимать лишнего шума, я осторожно прокралась к месту недавней короткой схватки. Мертвый разбойник лежал в той же позе, в которой мы его оставили, подминая своей огромной тушей столь вожделеемое мной оружие. Чтобы спихнуть его, понадобится приложить немало усилий.       Лежа на траве, не решаясь поднять голову, я толкнула великана рукой. Он даже не шелохнулся, будто был не человеком из плоти и крови, а каменным изваянием. Вставать на колени на открытом месте я побоялась, потому схватилась за край древка лука и потянула на себя. Опять неудача. Разозлившись, я слегка развернулась, уперевшись каблуком в грудь разбойника, и изо всех сил дернула лук, одновременно распрямляя ногу. Тело грузно перевалилось на спину, голова качнулась, и раскрытые остекленевшие глаза безразлично уставились в небо. На мгновение мне почудилось, что разбойник еще жив, глаза вот-вот провернутся, уставившись на меня, а толстые скрюченные пальцы вскинутся и вцепятся мне в горло. Я отпрянула, до боли стискивая кинжал. Ладони мгновенно вспотели, а на лбу выступила холодная испарина.       Показалось… Схватив освобожденное оружие, все перепачканное темной липкой кровью, я не глядя вытащила из колчана охапку стрел, сколько уместилось в руке, и быстро поползла обратно. В кустах перевела дух. Подняла руки, растопырив пальцы, помахала в воздухе, но их все равно мелко трясло. Удрученно покачала головой — это сейчас совсем ни к чему. «Стрелок должен быть предельно серьезен, собран и спокоен, — вспомнились мне уроки брата. — Сконцентрируйся на цели, задержи дыхание, а потом на выдохе медленно и плавно отпускай тетиву». Я была хорошей ученицей, и мои стрелы всегда ложились ровно, одна к одной, почти в самом центре мишени. Деревянной раскрашенной мишени в глухом уголке нашего сада. Я никогда не стреляла в людей.       Присев на одно колено для лучшего упора, я положила стрелу поверх рукояти и чуть оттянула тетиву, приводя оружие в боевую готовность. Отведя лук в сторону, подняла голову и стала высматривать вероятного противника. Происходящее казалось нереальным, будто игрой, но игрой неправильной, страшной, с жестокими условиями и непоправимым финалом. Я сглотнула, нервно перебирая пальцами оперение стрелы.       В двадцати шагах от меня слегка шевельнулась ветка боярышника, усыпанная крупными красными ягодами. В просвете между начинающей редеть листвой показался тонкий, изящный профиль атамана. Разросшийся куст скрывал почти всю его фигуру, оставляя доступными взору лишь лицо и левую вытянутую руку, державшую лук. Откинув волосы со лба, он прищурился и облизнул губы. Лук мягко согнулся, готовясь послать острую тонкую смерть тому несчастному, кого наметил его хозяин.       Вскинув оружие, я навела его на заросли боярышника. Сердце заколотилось как бешеное, а руки налились свинцовой тяжестью. Все, о меткости можно забыть, будем надеяться на удачу.       Я никогда не стреляла в людей…       «Это не человек, — сказала я себе, — а безличная угроза. Страшная фатальная неизбежность, которую необходимо устранить». Опасность… в лице молодого симпатичного парня, почти моего ровесника, который виноват только в том, что пытается бороться с судьбой, несправедливо, по его мнению, обошедшейся с ним. Да, он разбойник и убийца, но и у него есть кодекс чести, а также идеалы, которые надлежит защищать. И лично мне он ничего плохого не сделал…       Я до крови закусила губу, пытаясь справиться с собой. Еще секунда колебаний, и будет поздно.       — Но ведь я знаю, кто у тебя на прицеле, Ричард Грей, — прошептала я. — И не позволю его убить.       Боясь опоздать, почти не целясь, я отпустила тетиву.       Лук атамана дрогнул, задрался вверх, а его обладатель исчез за кустом. Я быстро нашарила у своих ног вторую стрелу, снарядила оружие и вновь нацелилась на боярышник, почти не дыша и пытаясь уловить любой шорох, любое шевеление. Попала ли я? Не знаю… Но судя по тому, что ответного выстрела не последовало, видимо, да.       Больше стрелять не пришлось. Все посторонние звуки стихли, лишь ветер играл ветвями, то и дело обрывая и небрежно роняя на землю очередной пожелтевший и подсохший лист. Прошло две минуты. Три. Пять. Я волновалась все сильнее, в животе тугим комком пульсировала тревога. Где мой супруг, что с ним? Неужели никто не выжил?       Отложив в сторону лук, я решительно взяла стилет, перехватила поудобнее и совсем было собралась отправляться на поиски, как вдруг из-за толстого кряжистого дуба неслышно выскользнул граф. Внимательно осмотревшись по сторонам, он спрятал свой нож — точную копию отданного мне — в кожаные ножны, хитро закрепленные на голенище сапога, и направился в мою сторону. По его левой руке текла кровь, небрежным движением кисти он стряхивал ее в траву.       — Аликс! — негромко позвал он.       — Я сейчас! — откликнулась я, поспешно вскакивая. Платье зацепилось за куст, и я нетерпеливо рванула его, ломая тонкую хрупкую ветку. Мерзкое растение, как смеешь ты задерживать меня в такой момент! Спотыкаясь, выбралась из зарослей и бросилась к мужу.       Граф схватил меня, крепко прижимая к себе, словно я была драгоценным сокровищем, которое он долго и безуспешно искал. Ощупал, осмотрел и с волнением спросил:       — Ты в порядке?       — Да, в полном порядке.       — Любимая моя…       Он погладил меня по волосам, по спине, заставляя прогнуться, обнял за талию. Всхлипнув, я откинулась назад. Обжигая кожу горячим дыханием, супруг нашел мои губы и поцеловал. Требовательно, страстно, позволяя совершенно потеряться в омуте нахлынувших чувств и забыть об окружающей действительности. Голова закружилась от тепла его тела, такого близкого, такого желанного… Где я, кто я… да разве это важно?       Наконец граф прервал поцелуй, осторожно обхватил мою голову ладонями, слегка приподняв подбородок, и сказал серьезным голосом:       — Что же ты творишь, Аликс? Я понимаю, что был резок, но твои безрассудные поступки не укладываются ни в какие рамки. Тайком оставить замок, попасть в руки разбойников, которые имеют ко мне личные счеты… Тебя могли убить, причем уже несколько раз!       На моих глазах блеснули слезы. Я моргнула, и они покатились по щекам.       — Прости меня, Влад, я не хотела, не думала, что так получится. Обещаю, больше никогда не ослушаюсь твоих запретов!       — Предполагается, я должен в это поверить? — горько усмехнулся граф, а потом прикоснулся лбом к моему лбу, ладонью вытирая остатки слез. — Моя непокорная Александра, ты даже не представляешь, как много для меня значишь…       Я опустила руку, легко пробегая кончиками пальцев по его крепкому плечу, предплечью, перехваченному металлическим наручем доспеха, коснулась мокрых пальцев… Мокрых?       — Влад, ты же ранен! — опомнилась я.       — Ерунда, — отмахнулся он, — царапина, не стоящая внимания.       — Ничего себе царапина! — я попыталась поймать его руку, но он не позволил, снова прижимая к себе, не давая даже пошевелиться.       — Если я сказал «ерунда», значит так и есть. Подумаешь, немного испачкал тебе платье, ему уже не страшно. Постой… — граф отодвинулся, подозрительно оглядывая меня, — почему оно такое мокрое, куда тебя вели?       — Я сбежала из лагеря, — пояснила я, — только в темноте не заметила оврага с рекой, вот и промокла немного.       — Аликс! — воскликнул граф. — Ты неисправима! Ладно, мы еще поговорим на эту тему, а сейчас нужно уходить, пока на твои поиски не отправили новый отряд разбойников.       — Отряд? — я вопросительно взглянула на мужа. — Их было много?       — Четверо, — граф огляделся, — двоих убил я, а двоих мой… союзник.       — А кто твой союзник, офицер из королевской армии?       По губам графа скользнула лукавая улыбка:       — Ни за что не догадаешься… — он выдержал паузу. — Лучший стрелок Румынии!       — Не льсти мне, Дракула, — послышался из зарослей подлеска низкий, чуть хрипловатый голос. — Я все равно не поверю, что ты делаешь это искренне.