Любовь за долги

Я подобрала с пола последнее перышко и выпрямилась, облегченно вздохнув. - Так-то лучше, - кивнула Катя, и, взглянув на нас, как на двух непослушных детей, улыбнулась. Девушка заставила нас убраться за собой и подобрать все перья до последнего. Подушки спасти едва ли было возможно, и посему наказание ограничилось лишь уборкой. – Чай готов, прошу на кухню. Мы с Пашей переглянулись, но перечить не стали и поплелись за Катей. Девушка уже накрыла на стол (она привезла с собой большой торт и коробку конфет) и заварила ароматный зеленый чай. Не смотря на то, что я типичный кофеман, привезенный Катей отборный чай понравился даже мне. Торт тоже оказался довольно-таки вкусным. - Честно говоря, я чуть было маме не поверила, - покачав головой, начала беседу Катя. Мы с ее младшим братом молчали, старательно делая вид, что увлечены чаем и сладостями. – Она убеждала меня, что вы разыгрываете какой-то спектакль. Кот вплеснул руками. - Посмотри в эти честные глаза! – Паша перегнулся через стол и пристально взглянул на сестру. Девушка улыбалась. – Разве они могут лгать? Разве могу я играть в любовь? Да я серьезен как никогда! - Я не была бы так категорична, - девушка насмешливо фыркнула, - полчаса назад ты устроил драку подушками. - Это Настя начала. - Чего?! - Тише, - Екатерина рассмеялась и отхлебнула немного чаю. – Я начинаю думать, что наша любезная матушка не права. Я еще ни разу не видела тебя таким безумно счастливым рядом с девушкой, - сказала Катя Паше, и тот отвернулся от меня, подперев голову рукой. Я удивленно уставилась ему в затылок: неужели это правда? Может ли быть, что я что-то значу для этого человека? Скорее всего нет, строго сказала я самой себе. Павел просто хитрец, у которого на уме лишь хорошо отлаженный сценарий. Наверное, он знал, что приедет Катя и придумал, как ее одурачить. Мне стало немного грустно от этих мыслей. С первого дня нашего притворства я твердила себе, что это лишь игра, но осознавать, что все его заигрывания совсем ничего не значат было неприятно. Павел ничего не ответил, я тоже молчала, и Катя, вздохнув, взяла все в свои руки. Девушка завела разговор о книге, которую прочитала последней, прокомментировала фильм, который посмотрела недавно со своим мужем, рассказала мне о том, что она любит, и я к своему ужасу поняла, что у нас с ней невероятно много общего. Но самое вкусное я узнала чуть позже. - Ты работаешь дизайнером? – не сдержав удивления, переспросила я. Катя кивнула. - Главным образом работаю с одеждой, - она адресовала мне теплую сестринскую улыбку. – Рисую тут и там, когда есть время. С новыми идеями бывает тяжко, но я знаю, как себя вдохновить. - Я тоже люблю рисовать! Правда я самоучка, да и работами мою ерунду назвать нельзя… - я как всегда замялась, когда разговор зашел о творчестве. – Портретики-человечки, ничего особенного. - А я хотела бы посмотреть. Я растерялась и взглянула на Павла. Тот на нас совсем не смотрел; казалось, что затейливый рисунок на скатерти интересует его больше, чем наш разговор. - Сюда я с собой ничего не привезла, у меня все на съемной квартире, - пролепетала я. – С Павлом мне как-то не до того было... Катя рассмеялась; смех ее был заливистый, бархатный. Паша фыркнул, и я затихла, не зная, что еще сказать, чтобы не вызвать никаких подозрений. - Понимаю, любовь. Но почему ты стала учиться на юриста, а не выбрала какой-нибудь художественный университет? К таким вопросам меня Паша уж точно не готовил. - Родители настояли, - помедлив, призналась я. Мне не слишком-то нравилось говорить о себе, потому что почти все, чем я занимаюсь, продиктовано моими родителями. Когда я поняла это, было уже слишком поздно что-то менять, да и зачем? Образование я получаю неплохое, с моими знаниями планирую успешно устроиться на достойную работу. Ну, в крайнем случае, предложение Павла остаться в кафе никто не отменял. Я усмехнулась своим мыслям. – Но я, в общем-то, не против была, мне это нравится. Довольно интересная профессия. - Тебе нужно было бороться за свою мечту, - отрезала Катя и я удивилась, каким вдруг резким стал ее тон. – Родители часто пытаются диктовать нам, что делать, но это неправильно. Неужели тебе хочется всю жизнь заниматься тем, что не приносит тебе удовольствия? - Но мне правда это нравится. - Не верю, - Катя стукнула ложечкой по блюдцу и опустила глаза. – Нам часто приходится с кем-то спорить и что-то доказывать, но сражаться все равно надо. Такова жизнь. Наши родители тоже во многом пытались на нас давить, - Катя взглянула на младшего брата и тот понимающе кивнул. – Но я, тем не менее, сделала свой выбор. Мама не одобряет ни моей профессии, ни мужа, поэтому… - ..прицепилась к Паше, - озвучила я очевидный факт. Катя вздохнула и пожала хрупкими плечами. – Но при этом у вас только мама такая, - заметила я. – Папа, по-моему, очень спокойный. По лицу девушки расползлась широкая улыбка, и я только сейчас заметила, что у нее на щечках тоже есть милые ямочки. - На самом деле он тоже зубастый, только редко показывает это на публике. Мама более общительная и… Ну, чего греха таить, буквально каждой бочке затычка. Так что лучше просто не обращать на нее внимания. Мы помолчали. Я думала о тихом Виталии Котове, который из всего семейства показался мне наиболее спокойным человеком. Если бы я действительно готовилась вступить в семью Котовых, то держалась бы, наверное, за него и за Катю. Странно, что Елизавета Андреевна, в общем-то, не нашла в родственниках поддержки в этой войне и действует в одиночку. - Ну, ладно, - Катя отправила в рот последний ломтик своего куска торта и убрала грязную посуду. – Не буду вам более надоедать. Звоните, если понадоблюсь. И да, - Катя взглянула на меня, - сражайся за то, что тебе дорого, хорошо? Я рассеянно кивнула и мы проводили девушку вместе с Павлом. Уже когда она вышла из квартиры, Кот вдруг спросил: - Кать, а ты чего приезжала-то? Девушка только рукой махнула и сбежала вниз по лестнице. Кот запер дверь и возвел глаза к потолку. - Мать ее шпионить заслала, - буркнул он. – Небось пыталась в свою армию перетащить. Приготовься, в ближайшее время она найдет тебя и вновь попытается убрать. Скорее всего, этот акт станет последним. Мне совсем не хотелось говорить об этом. Расставание, которое, как я чувствовала, все приближалось, повисло на моей шее тяжелым грузом. Я уже даже свыклась как-то с этим ребенком в теле взрослого человека, но скоро мы разойдемся, и больше, наверное, никогда не увидимся. - Ты думаешь, Катя нам поверила? – спросила я, чтобы как-то перевести тему. - После подушек-то? Да. – он послал мне теплую улыбку. - Ты знал? – напрямик поинтересовалась я. Почему-то этот вопрос казался мне очень важным. – Знал, что она приедет? - Тебе как ответить: вежливо или честно? - Котов! - Нет, - парень пожал плечами. – Откуда бы? - То есть вел ты себя так потому, что тебе действительно было скучно? - Да. - Котов, тебе уже почти двадцать семь, а ведешь себя, как избалованный мальчишка! - Да-а. - Котов! – воскликнула я каким-то притворно удивленным голосом. - Лушкова! – передразнил он меня. Пару секунд мы прожигали друг друга взглядами, а потом покатились со смеху. - Да с тобой спорить, - признала я свое поражение. – Ладно уж, поработать мне сегодня явно не удастся, так что… Можно принять ванную? – мне вдруг безумно захотелось отмокнуть, смыть напряжение, подумать о своем, расслабиться в горячей воде. - Конечно можно, - Павел с готовностью пересек порог ванной комнаты и начал стягивать футболку. Я фыркнула. - Но-но, я сама справлюсь, - я, не сдерживая смешки, вытолкала его за дверь. Невольно мне пришлось коснуться его груди и тепло кожи парня обожгло пальцы. Стоило Коту только скрыться за дверью, как я плотно закрыла ее и дернула за ручку на себя, но парень не собирался продолжать наступление. Зато смеялся. Я отошла от двери и окинула комнатку внимательным взглядом. Ванна большая, над ней в углу висит полочка с косметическими средствами. Типично мужской набор, очень скупой: шампунь, почти закончившийся гель для душа да мочалка. - А пена для ванн у тебя есть? - Конечно! – раздался голос из-за двери и парень тихо поскребся с той стороны. – Могу показать… - Обойдусь. Поиски заняли не слишком много времени: пена для ванн обнаружилась в шкафчике под раковиной. Запечатанный флакон, до меня ей ни разу никто не пользовался. Рядом так же стояла соль для ванн с похожей этикеткой, новая мочалка в упаковке и пачка запасных зубных щеток. Я решила себя побаловать и взяла сразу и пену для ванн, и соль, и мочалку. До чего же хорошо просто посидеть в горячей воде! Я не сдержалась и издала счастливый вздох. Густая пена полностью скрывала под водой мое обнаженное тело, а аромат от нее стоял просто божественный. Я расслабилась и настроилась уже поразмышлять о Павле и прочих беспокоящих меня вопросах, как голос рядом прервал мои приготовления: - Да, ничего так, - протянул Паша, без всякого стыда глядя на меня. Он сидел на стиральной машинке у двери, упираясь ногами в пол. – Удобно? Блин. Почему у человека, живущего в такой шикарной квартире, нет замков на двери ванной комнаты? Впрочем, я уже привыкла, что этот Кот делает то, что хочет. - Тебе когда-нибудь бывает стыдно?! – спросила я. Здесь даже водонепроницаемой занавески не было! – Выйди. - Не выйду, - по морде моего Кота расплылась довольная улыбка. – Нельзя. - Можно. Брысь, непослушная кошка. - Михалыч рассказал? - Да. - Забавный тип. - Мне тоже так кажется. Повисла неловкая пауза, и я, не выдержав, стукнула рукой по краю ванны. - Павел, выйди! - Не могу, - он виновато пожал плечами, - это все ради нашего спектакля. Сделаем вид, что принимаем ванну вместе. Везде уши, Настя, везде. - Она что, здесь? – шепотом спросила я. – Ирина Олеговна? Павел только кивнул и поднес палец к губам. - Главное, чтобы она слышала плеск воды и голоса. - Ладно, - растерянно пробормотала я, но все темы для разговоров вылетели из головы в самый неудачный момент. – Может быть, ты все-таки прекратишь на меня пялиться? - Да мне даже не видно ничего. - А я чувствую себя неуютно! – я опустилась поглубже в воду так, что пена уже касалась подбородка. – Смысл принятия расслабляющих водных процедур в таком обществе терялся. - Ну извини, - Кот развел руками, но с лица его не сходила шаловливая улыбка. – Это твоя работа. Да, это моя работа, не без грусти подумала я. Ничего кроме работы. Долго сидеть в ванной я не смогла. Во-первых, меня жутко смущало присутствие Павла, а во-вторых, телу было уже тяжело находиться в такой горячей воде. Я глянула на пену перед собой, затем – на Кота, и снова на пену. - Будь добр, отвернись. - Зачем? - Прекрати издеваться надо мной! Я хочу вылезти и смыть пену. Павел вздохнул, состроил скорбную рожицу и отвернулся к двери. Пользуясь моментом, я быстро выдернула пробку из ванной и включила душ, стараясь делать все в темпе, ибо неловкость уже душила меня. Я вылезла из ванной и, обмотавшись заранее заготовленным полотенцем, обошла юношу. - Ну и куда ты пошла? - А что? – я непонимающе взглянула на него. Павел раздраженно вздохнул и покачал головой. - Мы с тобой сейчас вместе принимали ванну. - Нет, это я принимала ванну, а ты сидел мордой к стенке и не подглядывал. Не подглядывал ведь? – с угрозой в голосе спросила я. - Это ты сейчас официальную версию говоришь. А по легенде мы делали это вместе. - Сидели мордой к стенке или купались? - Настя, не язви. - А я и не пытаюсь. – я состроила невинную мордочку, и Павел взглянул на меня как-то иначе. Не играй с огнем, Настя, приказала я себе и отвернулась. Нельзя с ним кокетничать. - Жди, - он провел рукой по взъерошенным светлым волосам, не отрывая от меня пристального взгляда. – Жди, пока я приму душ. Оказывается, это чертовски неловко, сидеть, глядя в стену, и не смотреть на Павла. Но у меня это, скорее всего, вызвано глупым влечением к этому человеку. А вот что движет самим Котом? Наверное, он действительно просто играет со мной. - Да ладно, Настя, тебе-то смотреть никто не запрещал, - пошутил он, и я услышала, как выключилась вода и босые ноги зашлепали по полу. – Можно даже руками трогать, я же не музейный экспонат. В голове моей мгновенно родилась остроумная шутка, и я повернулась к нему лицом. Паша ниже пояса тоже был закутан в полотенце. Но стоило мне только взглянуть на него, как он тут же сорвал ткань с бедер. Я взвизгнула и отвернулась, отчаянно краснея. Слава богу, я ничего не видела, ничего не видела. Зажмурилась я за секунду до того, как он сбросил полотенце. Как оказалось, зря. Парень засмеялся в голос, уперев руки в бока. На бедрах у него красовалось другое полотенце – еще одно. Паразит. - Тебе что, нравится издеваться над девушками?! – сердито спросила я, косясь на него через плечо. – Не стыдно? - Нет, только над тобой. И нет, не стыдно. – Кот отсмеялся и подобрал с пола брошенное полотенце. – Хочешь, могу и второе снять? - Не стоит, - буркнула я, а уши мои пылали. Почему стыдно мне, а не ему, где справедливость? – Ты закончил? - Закончил, - Паша приблизился ко мне и, обняв за голые плечи, толкнул ногой дверь. Я дернулась, но отстраниться он мне не дал и держал крепко. - Терпи, малявка, - шепнул он, не прекращая насмешливо усмехаться. – И улыбайся. Только за нами закрылась дверь спальни, я отшатнулась и бросилась к шкафу. Распахнув дверцу, я отгородилась таким образом от Паши и быстро переоделась в чистое белье. Пока я копалась, парень тоже не терял времени зря: когда я вышла из-за дверцы и закрыла шкаф, он уже валялся на кровати в шортах. - Ну-ка скажи мне, Настя, - начал он, когда я плюхнулась на свой край и укрылась одеялом. – Почему я ничего не знал о том, что ты рисуешь? - Потому что ты не спрашивал. - А почему ты сама мне не рассказала? - Потому что ты не спрашивал! - Не язви, говорю. - Я не язвлю, - я отвернулась от него и взбила большую подушку. - Язвишь. - Не язвлю! - Тогда расскажи мне о себе побольше, - сказал парень приказным тоном. Я услышала, как он сел на кровати, приготовившись, видимо, слушать. У меня невольно вырвался тяжкий вздох, и я перевернулась на спину. - Зачем? – ночник на тумбочке освещал комнату неярким золотистым светом, создавая уютную атмосферу, вполне подходящую для интимных разговоров. – Я изобразила из себя твою невесту и хватит. - Нет. Люди, которые встречаются, должны делиться друг с другом всем, - настаивал парень, и я увидела в его глазах неподдельный интерес. – Рассказывай. Я же вижу, что есть что-то, что тебя тревожит. Я помолчала, собираясь с мыслями, но парень решил, что я не хочу говорить, и начал сам: - Ну, смотри. Меня зовут Павел, мне двадцать шесть лет, я очень люблю собак и хочу когда-нибудь завести себе парочку. Моя мать монстр и ненавидит всех моих девушек, она даже подкупила уборщицу, чтобы следить за мной. - Мы что, в клубе анонимных алкоголиков? - Настя… - Молчу-молчу. То есть завести собачек – это твоя мечта? - Можно и так выразиться. Ну, твоя очередь. Рассказывай. - Да нечего мне рассказывать, - я тоже села и прислонилась спиной к изголовью кровати. – Дружу с Ёлкой с детства, но общаюсь сейчас редко, потому что она накосячила, и один богатенький эгоист заставил меня на него работать, - уголки губ парня предательски дрогнули, - вот сейчас я изображаю его невесту. Родители меня душили – душили с детства, да так и не задушили, и продолжают мучить по сей день, приглядывая за моими успехами в учебе. Жениха мне выбрали, настаивают, чтобы я летом замуж пошла… Я вдруг замолчала и внимательно вгляделась в лицо Павла. Улыбка, застывшая на его губах, исчезла, лицо будто бы стало каменным. Он смотрел на меня несколько долгих секунд. - Я не знал, что у тебя кто-то есть, - сказал он тихим голосом. Я удивленно вскинула брови. – Извини. - За что ты просишь прощения? – я хмыкнула и скрестила руки на груди. – В этом отношении мы с тобой похожи: тебя пытается женить мать, ну и мне родители тоже подарочек подкинули… - Нет, Настя, это другое, - он покачал головой. – У меня сейчас никого нет кроме тебя, а ты не одинока. Это неправильно. Если бы я знал, то никогда не предложил бы тебе эту роль. Я замерла, не зная, что сказать. Это принципиально для него? Паша так помрачнел, что я уже тысячу раз прокляла свой длинный язык. - Паш, между нами ведь ничего нет, - я попыталась улыбнуться, но вышло, очевидно, очень плохо. – Да я… Да мы… - я так растерялась, что с трудом смогла собрать мозги в кучку. – Это у тебя принципы такие что ли? - Да. Я никогда не беру чужие вещи. - Но я-то не вещь, я… - Спи, - приказал он и плюхнулся на другой край кровати. Парень выключил свет, оставив меня наедине с тревожными мыслями; зашелестело одеяло, а через миг уже наступила абсолютная тишина.

***

Зачем, зачем я сказала фразу «Между нами ничего нет»?! Он мог принять это на свой счет, поняла я лишь утром, когда проснулась вновь одна в холодной постели. Хорошая мысля приходит опосля, как говорится, но я в последнее время, похоже, деградировала до детеныша тюлененка: гениальные мысли меня стали посещать все реже и реже. Наспех умывшись и пропустив завтрак, я пулей вылетела из дома, чуть не сбив с ног бедную Ирину Олеговну. Вчера я не сделала ровным счетом ничего из того, что велела Александра Михайловна, моя научная руководительница, и уже приготовилась получить нагоняй. Сегодня второй мой выходной, последний перед рабочими днями. Но если Елизавета Андреевна и впрямь задумала какую-то пакость и сегодня все закончится, выйду ли я вообще завтра на работу? На меня нахлынули дурные мысли и я, насупившись, постучала в дверь аудитории. Ответа не последовало. Я потопталась у двери и постучала вновь, на этот раз чуть громче, затем дернула за ручку и поняла, что кабинет заперт. Странно, почему? Мы договаривались с Александрой Михайловной встречаться в дни, когда я не работала, в десять утра и заниматься дипломом. До сих пор моя научная руководительница никогда не пропускала встреч и была довольно-таки пунктуальной женщиной. Так где же она? Я покрутилась у кабинета, не зная, куда себя деть, а потом запрыгнула на подоконник и поставила в уголок тяжелую сумку с ноутбуком и принялась ждать. Но прошло полчаса, затем час, а преподавательница так и не появилась. Зато вместо нее меня нашел кое-кто другой. - О, Настя! – задыхаясь, выдавила Ёлка. Она приблизилась ко мне и оперлась рукой о стенку. – Я тебя обыскалась. Внизу сказали, что твоей преподши сегодня не будет, а еще это… - она нахмурилась и щелкнула пальцами в воздухе, припоминая, что хотела сказать: - Тебя там подруга твоей мамы ждет, вот. - Какая «подруга твоей мамы»? – равнодушно поинтересовалась я. Мысли кишели в моей голове как блохи на теле бездомной собаки. Паша, Ёлка, Катя, сто тысяч, Сережа… Господи, за что мне все это? - Ну, та тетка, что недавно в кафе заходила… Ох, а я и забыла, кого обозвала «маминой подругой». Интересно, эта баба когда-нибудь прекратит меня преследовать? Я спустилась за подружкой вниз, в атриум, где толпились несколько человек у стендов с расписаниями и объявлениями. Пока мы спускались, подружка щебетала без умолку, рассказывания мне о Сергее. - Я даже тебе немного завидую, - честно призналась она, весело перескакивая со ступеньки на ступеньку. Ребячество, видимо, их общая с Павлом черта характера. – Он такой классный! Представляешь, он совсем недавно прочитал такую книгу… И тут она выплеснула на меня все, что обсудила и собиралась обсудить с Сергеем. Ах да, у них же запланирована встреча сегодня, пока у подружки выходной. Я слушала ее в пол-уха, занятая своими мыслями и переживаниями, а чем ближе мы были к месту встречи с Елизаветой Андреевной, тем быстрее билось мое сердце. Мне было страшно. Народу в университете было не слишком много и мы без труда нашли местечко, где Лена оставила Елизавету Андреевну. Женщина сидела на широкой скамье у выхода из университета и нетерпеливо постукивала носком туфли по полу. - И снова здравствуйте, - проговорила я, не сдержав яда в голосе. Язык мой совсем злой стал, грублю кому могу. А кому не могу все равно грублю. – Что на этот раз? Елизавета Андреевна посмотрела на меня, затем на Ёлку. Взгляд ее был тяжелым, злым, а мешки под глазами и усталый вид свидетельствовали о том, что она плохо спала сегодня ночью. После таких-то мук раздумий она должна выдать мне какое-то грандиозное заявление. - Можем мы поговорить наедине? – спросила она, пристально глядя на мою подружку. Я кивнула ей и Ёлка, спохватившись, испарилась, но я видела, что ушла она недалеко и пристроилась в другом конце зала так, чтобы иметь возможность наблюдать за нами. Как только мы остались одни, Елизавета Андреевна, кажется, напряглась еще сильнее. Что же, давайте, удивите меня. - Сколько ты хочешь? – вдруг спросила она. Удивила. Брови мои поползли вверх. - В смысле? - В прямом. Я предлагаю тебе деньги, чтобы ты отказалась от моего сына. Просто скажи, сколько ты хочешь. - Нисколько, - я отрицательно покачала головой. – Я не продаюсь. Помнится, чуть больше недели назад я точно так же ответила Павлу и в конечном итоге продалась. - Сто тысяч? Триста? Назови свою цену! - Я не брошу вашего сына, - по слогам проговорила я, глядя змеюке прямо в глаза. Она глядела на меня так, как смотрит голодный удав на упитанного кролика. Очень смело с моей стороны говорить с ней в подобном тоне, но кровь стыла в жилах. И не из-за Елизаветы Андреевны вовсе, а из-за кое-кого другого. Паша. Именно сейчас происходит последний акт пьесы, это финальное «испытание», которое я должна пройти. Может быть, мне стоило взять все в свои руки, согласиться и принять у женщины деньги, чтобы убедить ее в своей подлости, но на смену Насте-невесте вышла настоящая Анастасия Лушкова, та, которая даже самой себе не может признаться, что влюбилась. - Настя, - прорычала женщина и склонилась ко мне. Глаза ее как-то опасно блестели, и мне стало жутко. – Бери то, что дают. Второй раз я предлагать не стану. - Нет. - Ах ты, маленькая… - Что происходит? Голос прервал нашу перепалку как раз в тот момент, когда Елизавета Андреевна замахнулась и ударила кулаком по сиденью рядом с собой. Она переусердствовала (я видела, как перекосилось от боли ее лицо), но смолчала. Если бы не встрявшая между нами Ёлка, я бы, наверное, уже через минуту тоже получила бы удар: от такой бабы ожидать можно всего чего угодно. - Все в порядке, - промурлыкала я как кошка, изображая безмятежность, но на деле меня охватил страх. – Ничего особенного. - Настя, ты срочно нужна Александре Михайловне, - твердым голосом проговорила Ёлка, переводя взгляд с одного лица на другое. – Прямо сейчас. - Уже иду. – я понимающе кивнула. Моя милая, моя сообразительная Ёлочка, как ты вовремя! – Простите, Елизавета Андреевна, мне пора. Я быстро встала и твердым шагом направилась прочь. Я ждала, что Елизавета Андреевна не потерпит, чтобы последнее слово было за мной, но она молчала. Однако жуткий прожигающий взгляд я чувствовала до тех самых пор, пока не скрылась за поворотом. - Она ушла, - сообщила мне Ёлочка и задернула занавеску. – Можем спускаться. Я облегченно выдохнула. - Точно? - Да точно, точно, - Ёлка откинула челку со лба и окинула меня серьезным взглядом. – Насть, что происходит? - Ничего, все в полном порядке. - Врешь. Она что, вымогает у тебя деньги? - Да нет же, - я не смогла сдержаться и улыбнулась. Смешно, ведь Елизавета Андреевна, по сути, рассердилась из-за того, что я наоборот отказалась взять у нее деньги. – Все нормально. - Настя… - подруга тяжело вздохнула и покачала головой. – Ты слишком скрытная в последнее время. Сначала ночуешь черти где, потом тебя преследует какая-то тетка… Ой, ты куда? Мне еще в универе кое-что сделать надо… - Ёлочка, миленькая, - я обняла ее за плечи и увлекла за собой к лестнице, желая поскорее покинуть стены университета. Внезапно я ощутила острую необходимость срочно подышать свежим воздухом. – Однажды я все тебе расскажу. Возможно, я вообще скоро домой вернусь, - предупредила я. Стоит заранее заготовить почву, чтобы Ёлка потом не сильно удивлялась моему внезапному появлению дома. – И тогда мы непременно посплетничаем. И Сергея обсудим, - я выделила голосом имя парня и послала подружке красноречивый взгляд. Глаза ее блеснули и на щеках выступил легкий румянец. Прощай Паша, здравствуй Сережа. – А сейчас мне нужно кое-куда съездить. Пока могу. - К Светке? – спросила подружка. - Ага, - я кивнула и вздохнула. – Именно к ней.

***

Я оставила подругу в университете, а сама едва ли не бегом кинулась прочь с территории университета. Блин, сейчас бы Михалыч со своим служебным автомобилем очень бы мне пригодился. - Эй, малявка! – крикнул кто-то сзади и я обернулась. – Запрыгивай! - Помяни черта, - промямлила я, когда автомобиль свернул к обочине. Я забралась на заднее сидение машины и уселась рядом с Павлом. – Привет. - Привет, - он улыбнулся мне как ни в чем не бывало, и сердце мое затрепетало. Это ненадолго, напомнила я себе. Елизавета Андреевна уже сделала свой последний ход. Конец близко. – Как дела? Я замерла, не решаясь ответить. Мне казалось, будто Павел уже все знает и сейчас вышвырнет меня на улицу, ничего не сказав. - Все хорошо, - солгала я. Если сейчас я все ему расскажу, мы тут же разойдемся, как в море корабли. – А у тебя? - А у меня для тебя сюрприз, - вместо ответа сказал он. Парень подал знак Михалычу и машина тронулась с места. – Сегодня у нас день развлечений. - Опять?! Да мне работать и работать, а ты меня отвлекаешь, - отшутилась я и уставилась в окно. Мне почему-то казалось, что стоит только посмотреть парню в глаза, и он разоблачит меня и обо всем догадается. - Отвези меня домой. Ко мне. Мне… - я запнулась, - надо кое-какие бумаги для работы взять. - Успеется, - парень отмахнулся от меня. – Это важный сюрприз и ты не можешь его пропустить. Это отвлекло меня от переживаний, и на смену тревоге пришло любопытство. Долго мне терпеть не пришлось: место, куда меня вез Павел, оказалось недалеко от университета. Оставив вещи в машине, мы вышли на улицу и, преодолев один квартал пешком, приблизились к какому-то невзрачному зданию. Никаких кричащих вывесок по пути сюда я не заметила и так и не смогла угадать, куда мы идем. Павел остановился резко, и я чуть не налетела на него, затормозив. - Залетай, - подмигнул мне парень и открыл передо мной тяжелую железную дверь. Я сделала несколько нерешительных шагов вниз по лестнице и огляделась по сторонам. Помещение было просторным и хорошо освещено. Сразу у входа располагался какой-то огражденный закуток, в окошечке которого маячило молодое личико. - Привет, - Паша кивнул девушке в окне и та улыбнулась. – Павел Котов и его спутница. Девушка на секунду скрылась, а потом появилась вновь и утвердительно кивнула. - Комната номер восемь, - сообщила она. Я огляделась по сторонам и насчитала по меньшей мере около десяти неприметных дверей с золотыми номерками. В дальней части зала начинался коридор и там, похоже, тоже были какие-то помещения. – Если будете продлевать, сообщите. Честно говоря, я оробела и насторожилась. Я и Павел, закрытая комната, продление номера… К чему все это? Павел, подхватив меня под руку, увлек за собой к комнатке с номером восемь и, надавив на ручку, толкнул дверь. Мы оказались в просторной комнате с одним-единственным окном. Я окинула помещение внимательным взглядом. Стойка, находящаяся в пяти метрах от противоположной стены. На ней стояли две огромные стопки тарелок и лежала пара пластиковых очков, какие обычно надевают во время ремонтных работ для защиты глаз. А на стене напротив были нарисованы какие-то затейливые значки и круги. - Что это? – спросила я, приблизившись к стойке. Павел следовал за мной по пятам и, остановившись рядом со мной, любовно погладил стройную стопку посуды. - Это, Настя, один из лучших антидепрессантов в мире. Без вреда для здоровья, - он взял одну пару очков и нацепил на нос. – Бери давай, сейчас покажу, как это работает. Ничего похожего я прежде никогда не видела, и мне только и оставалось, что последовать его примеру. Когда я была готова, Паша взял за край плоскую тарелку и, размахнувшись, с силой метнул ее в противоположную стену. Я дернулась, когда посудина разбилась, и охнула. - Присоединяйся. – Паша уже крутил в руках другую тарелку. – Я еще не встречал человека, которому это было бы нужнее, чем тебе. Давай, вперед. Это расслабляет. Я стояла с открытым ртом, собираясь что-то сказать, но слова так и не сорвались с языка. Пожав плечами, я неловко взяла одну тарелку. Какое расточительство вот так просто бить посуду! - У-у, как все запущено! – Павел закатил глаза и, подойдя ко мне ближе, положил свою руку поверх моей ладони и сжал тонкие пальцы, направляя меня. Я расслабилась в его объятиях и на миг забыла обо всем на свете. – Давай. Тарелка не долетела до стены, но, шлепнувшись на пол, все же разбилась. - Сильнее, не бойся. Я с жалостью посмотрела на первую свою жертву, шмыгнула носом. Переборов смятение, я под строгим взглядом Кота взяла вторую тарелку и метнула ее уже сильнее, стараясь вложить в этот бросок весь негатив. Я представила, что эта тарелка вобрала в себя худшее, что стряслось со мной за последние полторы недели, и когда посудина разлетелась на куски, встретившись со стеной, я ощутила нереальное облегчение. Через десять минут в дело пошла вся стопка. А через двадцать у меня не осталось ни одной тарелки. - Ну как? – спросил парень. Я только сейчас заметила, что он все это время просто наблюдал за мной со стороны и его стопка посуды осталась почти нетронутой. Я с жадностью посмотрела на нее, а Паша усмехнулся. – Держи, - он придвинул ко мне свою посуду. – Наслаждайся.

***

- Круто, - выдавила я из себя осипшим от долгого молчания голосом, когда Паша, уже сидя в автомобиле, спросил о моих впечатлениях. – Почему я раньше ничего не знала о подобных местах? - Потому что в твоей голове только учеба, - парень пожал плечами. Я отметила, что он перестал улыбаться и выглядел серьезно. – Но я рад, что тебе понравилось. В машине повисла неловкая тишина. Вернувшись с небес на землю, я сразу вспомнила обо всем, что произошло сегодня, и чувство вины в купе с отчаянием вновь захватило мой разум. Ты должна сказать ему, велела я себе. Пора перестать цепляться за эти несуществующие отношения и смириться с тем, что рядом с Павлом я быть не смогу. Сам парень словно тоже думал о чем-то нехорошем. Он помрачнел и напряжение, возникшее между нами, начало давить на меня. Пора признаться и отступить. Все хорошее когда-нибудь заканчивается. - Паш, я должна кое-что тебе сказать. – я сглотнула слюну и, сделав глубокий вдох, промямлила: - Твоя мама сегодня… - Я знаю. Парень, казалось, всячески старался спрятать от меня взгляд и глядел куда-то в сторону дороги. - Откуда? - Она позвонила мне и все рассказала. Сама. Так что… - взгляд его стал отрешенным и он провел рукой по волосам, прерывисто вздохнув. – Миссия выполнена. Я уже перевел деньги на твою карточку. Сто тысяч – ты их заработала. В горле встал ком и я с трудом заставила себя заговорить. - А как же ты объяснишь матери мое исчезновение? - Скажу, что ты не вынесла ее давления. – он равнодушно пожал плечами и отвернулся к окну. – Немудрено, после таких-то наездов. Так что теперь ты можешь быть свободна. Автомобиль все ехал и ехал, и я провожала дома и улочки бесчувственным взглядом. - Звучит прямо так, словно ты меня выгоняешь. - Насть, да я же… - Остановите машину, - взмолилась я и посмотрела на Михалыча. Мужчина, храня молчание, медленно кивнул и свернул на обочину. Я быстро подхватила сумку с ноутбуком и с раздражением пихнула дверцу автомобиля. Та сразу же поддалась, и я выскочила на тротуар. - Настя! – автомобиль медленно двинулся вперед, следуя за мной, и Паша высунулся из окна. Я отвернулась от него и поднесла к глазам свободную руку, зажав рот. – Насть… - Не трогай меня, - просипела я. – Сам же сказал: все кончено. – я собрала в кулак всю свою решимость и, обернувшись, выдавила из себя улыбку. – Поздравляю тебя. Надеюсь, когда-нибудь ты встретишь ту, которую твоя мать оценит. Именно тогда я заставила себя взглянуть на него. Глаза парня были словно стеклянные и холод, который таился там, проникал в самую душу. Я едва смогла оторвать от него взгляд и кинулась в ближайший переулочек, в который машина не смогла бы заехать. Если он еще раз позовет меня, я уже не смогу уйти.