Академия

      К Крабу Тед забежал по делу. Недели через три после памятной вечеринки, вернувшись с очередной ночной смены, он спохватился, что потерял рабочие перчатки. Перчаток было жаль, они были не простые, а из разряда дорогого снаряжения, любовно выбранные: двуслойные, со специальным покрытием, уменьшающим скольжение, и подогревом для работы на морозе. Но не успел курсант как следует поогорчаться, как раздался звонок комма – и вечером Тед отправился за пропажей. Краб просто так не отпустил, заварил какого-то хитрого чаю и подал к нему зеленоватого варенья. Тед зачерпнул на кончик ложечки и с сомнением потрогал языком.       – Это без травки, – посмеиваясь, успокоил хозяин.       – Кто тебя знает…       – Да ты что, думаешь, я всё время под кайфом?       Словно бы опровергая свои слова, Краб придвинул к себе пачку папиросной бумаги, придирчиво осмотрел щепоть зелени и принялся измельчать её острым коротеньким ножичком.       – Ты ведь не против? – спохватился он.       – Да не вопрос… а вот у Босса косяки ровненькие такие, – вспомнил Тед, наблюдая за неожиданно ловкими пальцами Краба. Вот ведь – шкаф шкафом, хоть и пониже самого Теда, но однозначно шире, и всё – не за счёт жира, нет; одни кости и мышцы. И руки – даже не как лопаты, а как ковши снегоуборочной машины. Клочок тонкой папиросной бумаги в них попросту терялся. Краб прижимал будущее изделие нежно и бережно, проворно сворачивая аккуратный конус.       – А просто некоторым сворачивание косяков не дается хоть убей, потому что руки растут не из того места, – пояснил он. – Вот и Босс такой – вертит их машинкой для самокруток.       – Дай-ка попробовать, – заинтересовался будущий пилот.       – На, – Краб протянул готовый косяк.       – Да нет, свернуть попробую.       – Перевод продукта, – Краб нахмурился. – А, ладно. Давай. Тед потянул за край папиросной бумаги, вытаскивая его из пачки. Наставник внимательно наблюдал.       – Нет. Не так. Прижимай указательными, а большими пальцами – вот так. И не бойся свернуть слишком плотно, всё равно с непривычки не получится. А рыхлый косяк сгорает слишком быстро.       Первое изделие Краб забраковал. Тед и сам видел, что получилось не то.       – Лучше отсюда – и двигайся к краю. Ну вот, это уже на что-то похоже. Ага, а теперь попробуй.       Тед щёлкнул зажигалкой и затянулся. Не говорить же Крабу, что он по-прежнему не чувствовал кайфа от нескольких затяжек, но выкуривать полностью ему мешало какое-то неприятное ощущение, воспоминание о той самой вечеринке. И сейчас он хотел не косяка, а мастер-класса... Тед невзначай отвёл в сторону руку с дымящейся самокруткой и отхлебнул чаю, как бы позабыв о ней.       – Зря хорошую траву тебе отсыпал, – неодобрительно отметил Краб, провожая взглядом струйку дыма. – Если уж тебе приспичило сворачивать, а не курить, купи себе какой-нибудь беспонтовки и переводи на здоровье.       – Да ладно тебе. С меня пятёрка, – Тед решил, что приятелю жаль затраченных денег.       – Пятёрка мне не помешает, да дело не в ней. Просто обидно видеть, как вот так вот зазря продукт пропадает. Всё равно что кредитками костёр разжигать, – и, после секундного размышления, признал: – Даже хуже.       Будущий пилот, из сочувствия к товарищу, затянулся ещё разок.       – Да я бы купил, но не знаю, у кого, – признал он. – Купи на меня, за мной не пропадёт, знаешь ведь.       – Ну точно чокнутый, – Краб фыркнул, то ли сердясь, то ли посмеиваясь. – Ладно… попробую разузнать. Или сам тебе куплю, или на нужного человека выведу. Раз уж тебе интересно, давай ещё одну штуку покажу. Это уже не ремесло, а искусство. Смотри. Сворачиваешь круглый косяк и разрезаешь пополам. Теперь – ещё два… тут можно порыхлее… Во-от… а теперь…       Через пару минут изумлённый новичок любовался на диковинный косяк – тот имел вид ромбической рамки.       Вот это действительно было здорово!       – Я так непременно научусь, – впечатлённо пообещал он, представив, как в компании, небрежно...       – Чем больше практики, тем лучше результат, – обнадёжил Краб. – А вообще-то, ты забегай. Тебе до космопорта пилить и пилить, а меня Босс по дороге закидывает. Вернувшись в общежитие, курсант стянул комбез, и тут Кир, сидящий, как всегда, за своим терминалом, вдруг подозрительно потянул носом воздух.       – Тед, сдурел? Я тебя, кажется, предупреждал.       – А что такое?       – А то. Будто сам не знаешь. Я этот запах ни с чем не перепутаю.       – Это моё дело. Не лезь.       – Не моё, значит? То есть, ты мне не друг?       – А что, друг – это тот, в чьи дела можно нос совать?       – Нет, – ровным тоном отозвался Кир. – Тот, кого надо предупредить, если он делает глупости. Я на это дело насмотрелся. У себя дома. Ну, то есть, в нашем городе. Тед, не надо, а?       – Да я и не… да ладно тебе. Я и не собираюсь втягиваться. Так, интересно просто. И я осторожен. Знаю, что дня за три перед полётом не стоит.       – Ты много знаешь для того, кто не собирается втягиваться, – чужим голосом отозвался Кир. – Завязывал бы ты с этой подработкой. Я же вижу, что с неё и началось.       – А жить мне на что?!       – Ну тогда хоть думай головой, – безнадёжно попросил приятель.       Тед считал, что он-то как раз думает. Тем более, что и надымил скорее не он сам, а Краб – но объяснять это Киру значило бы почти что оправдываться.

***

      Однако тренироваться в новом искусстве было решительно негде.       Через несколько дней Кир, вопреки обыкновению, застал будущего пилота дома. Хищно склонившись над столом, тот сосредоточенно копался в чём-то, не видимом за широкой спиной. Сосед подошёл ближе.       – О, привет! Ты не…       Кир осёкся и уставился на кучку сероватой травы и десяток самокруток различной степени неряшливости. Стол перед Теодором был засыпан обрезками полупрозрачной бумаги и кусочками стеблей, слишком жёстких для того, чтобы пойти в дело, и с презрением отвергнутых. Парень отодвинул в сторону очередное изделие и поднял голову.       – Тед, ты охренел?! Теперь ещё и хранение! Совсем спятил! Да тут на «особо крупные» потянет! Ты что, не понимаешь?..       – Хранение в особо крупных размерах… чего именно? – невинно поинтересовалось светило пилотирования, откидываясь на спинку стула и вытягивая ноги.       Кир открыл было рот и снова закрыл, вглядываясь. Что-то тут было не так.       Тед полюбовался на физиономию приятеля, выудил из-под хлама красочную пластиковую упаковку и подтолкнул к нему.       Под витиеватой надписью «Травы Алтеи» более скромным шрифтом значилось: «Пустырника трава (Herba Leonuri)». И ниже – ещё более мелко: «Седативное средство растительного происхождения».       – Кретин чокнутый! Напугал! – в сердцах рявкнул Кир. И, уже успокаиваясь, добавил: – Седативного тебе, да? А от дурости там ничего не продавалось?       – Это не лечится, – скромно ответил Теодор.       – Дубина! – окончательно остывая, пробурчал Кир. – Ну вот зачем тебе это?       – Так ведь прикольно же! – пояснил Тед очевидную истину. – Посмотри, как красиво!       – Я с тобой и сам свихнусь, – Кира наконец пробило на смех. Тед тоже заржал – и с облегчением, и довольный произведённым эффектом.

***

      А роман с Кэри между тем набирал обороты.       Парк был засыпан снегом. С утра февральское солнышко зализало теплом белые пласты на крышах и удлинило сосульки на водосточных трубах, но к вечеру приморозило. Кэри прикрыла покрасневший нос белой мягкой варежкой, скрывая прозрачные капельки под ноздрями, и подышала на неё, чтобы отогнать пощипывающий холод. Ветви деревьев, закованные в тонкую ледяную броню, чуть слышно позванивали.       Тед, надёжно защищённый от ветра казённым комбезом, видел, что романтическая прогулка не удалась. В вечернем сумраке ярко светилась витрина крохотного то ли ларька, то ли магазинчика, и курсант затянул девушку внутрь.       Они оказались в тепле, наполненном мягким оранжевым светом и десятками сосудов с цветами – белые, фиолетовые и алые гвоздики, зеленоватые шоаррские квиллы, голубые звёздочки вовсе незнакомых образчиков инопланетной флоры, и…       Единственная, гордая, чуть приоткрывающая бархатно-чёрные лепестки роза.       Она стояла в отдельной вазе, узкой и высокой, и сразу было понятно, что второй такой нет – ну, по крайней мере, в этом павильоне. А может, и на всей Планете.       Кэри, поёживаясь от прохвативших в тепле мурашек, отошла в сторону – но было видно, что её внимание привлекают не каскады зелени и не потоки нежно-розовых и алых соцветий, а яркий, необычный, тёмный как Космос приоткрытый бутон.       Тед вгляделся. Цифры на ценнике были чудовищны. Но это была как раз та сумма, которая скопилась на карточке. А, плевать.       – Ты сошёл с ума, – сказала Кэри, и её глаза стали как два шоколадных шарика. С золотистыми искорками.       – Ничего, на такси ещё есть, – пожал плечами курсант.       Через десять минут он, обнимая подружку за плечи, вёл её к стоянке аэротакси, а в её руке, надёжно упакованная в прозрачный футляр, чуть подрагивала Тедова последняя получка. Десять бифштексов, три яичницы-глазуньи, четырнадцать порций кофе и восемь банок пива.       Отрежьте мне, пожалуйста, пятнадцать секунд Вечности. И перевяжите ленточкой. Это для девушки. ***       День за днём сменяли друг друга, и только один из них выделялся и позволял чувствовать движение времени: день лётной практики. Каждый раз, поднимая катер в воздух, Тед испытывал ощущение, что – вот только что, ну или в крайнем случае, вчера посадил катер и загнал в ангар, а всё, что было между полётами, наоборот, словно бы исчезало, как давнее воспоминание. А иногда он спохватывался – вот и ещё три недели позади, а март сменился апрелем.       Тед, задумчиво покачиваясь с пятки на носок, созерцал огромное табло с расписанием занятий, когда кто-то хлопнул его по плечу.       – Ки-ир… О, Кир! Точно! Ты ведь задачки любишь, да? Я как раз специально для тебя… ну, то есть… Это по твоей специальности!       – Что, проложить тебе трассу в аудиторию 557-б с попутной стоянкой в буфете? – фыркнул напарник.       – Ага… почти что. Вот смотри. У меня четыре отработки по физподготовке, и их принимают по пятницам в семнадцать тридцать. Но у меня ещё три отработки по войне, а Охренович тоже принимает по пятницам. Но у нашего физрука второй день отработок – вторник, пятой парой, но у нас во вторник пятой парой теория двигателей, и…       – Так, понял. У тебя кроме физры и войны, больше ничего?..       – Ещё по физике практикум… но это просто, видишь – вот тут: у Ямпольской отработки по субботам… И вообще, это не горит.       Кир с минуту вглядывался в расписание.       – А теорию двигателей у вас кто ведёт – Андерс-старший или Андерс-младшая?       – Младшая.       – Тогда элементарно. По пятницам отрабатываешь войну, с Охреновичем лучше не шутить. По вторникам – физру. Тогда теорию двигателей – по субботам…       Тед издал протестющий вопль.       – Постой! – Кир повысил голос. – Физику – в четверг…       – Э, погоди, в четверг тоже пять пар!       – …А метеорологию – в среду после полётов! – победно закончил Кир.       Трасса, проложенная Киром сквозь отработки, несомненно, была всеохватывающа и хороша. У неё был только один недостаток: она поглощала всё время, не оставляя его на зону гравитационной аномалии по имени Кэри…

***

      Так оно и шло. Конец семестра был не за горами, Тед последним отчаянным рывком отработал пропущенное, получил допуск к сессии – на этот раз в срок – и был твёрдо намерен сдать экзамены так, чтобы получить стипендию. Последним зачётом перед экзаменами поставили практическое пилотирование.       – Кир, ты не видел мои носки? – Тед собирал сумку: запасная футболка, два пакета чипсов, зубная щётка… впрочем, щётку ещё рано убирать, она до отлёта понадобится.       – Видел. Неоднократно, – Кир даже головы не поднял, вычерчивая на планшете что-то загадочное. – По всем углам.       – Э! Я серьёзно!       – Ты как будто на неделю собираешься, – по-прежнему не отрываясь от чертежа, заметил Кир. – Послезавтра вернёшься.       – Ты просто не понимаешь, – будущий пилот оторвался от сборов и принял самый драматический вид.       – Где уж нам, простым навигаторам. Восемь часов до станции, маневрирование, стыковка и восемь обратно. Меньше суток.       – Зачётный вылет! С Аалтоненом! Мне надо реабилитироваться.       – Ну и зачем тебе для этого запасные носки? Собираешься тонуть во всём чистом? Не думал, что ты такой знаток древних традиций. Ладно, держи, и не мельтеши. У меня планиметрия завтра. Лучше ложись спать пораньше.       – Обязательно! – горячо заверил Тед, и тут тренькнул вызов комма.       – Тедди, привет! Как насчёт увидеться? У меня выходной.       – Кэри! – нет, она точно чемпионка по своевременным звонкам… – Как здорово, что ты позвонила! Увидимся послезавтра? У меня…       – О-ох, не-ет! Не выйдет. У меня завтра родители прилетают. А зато сегодня квартира в нашем полном распоряжении.       Так… Родители – это не меньше двух недель. На другую-то планету в гости… Но полёт… А что – полёт? Вернуться утром пораньше. Не динамить же девушку полмесяца… И не хочется, и, главное, не поймёт…       – Родители – это святое. Ладно, давай сегодня.       Кир оторвался-таки от планшета и страдальчески закатил глаза.       Тед застегнул сумку и поспешно достал из шкафа форму. Кэри нравились красивые ухаживания – и о, чёрт, надо бы по дороге заскочить куда-нибудь за конфетами и вином. Хорошо бы ещё цветы. Денег опять маловато, но это не повод переться без подарка.

***

      –Чаю хочется! – Кэри нарочито-печально вздохнула и потянулась. – Тедди, поухаживай за дамой! – и шутливо подергала курсанта за ухо.       – Чаю? Зачем? Тут где-то бутылка была, – курсант спустил руку вниз и зашарил в поисках горлышка.       – Нет уж. Я и так весь вечер одна пила. Полёт у него, видите ли. Так что неси чаю. С жасмином.       – Не пойду. На кухне темно и страшно, а тут тепло и уютно, – Тед принялся старательно закапываться девушке под бок. Она засмеялась и, кажется, собралась переключиться с чая на… и тут закурлыкал комм. Кэри издала невнятный возглас досады, отстранилась и протянула руку к аппарату.       – Да? Папа, откуда? Вы же сейчас должны лететь… Как сдвинули? – девушка села в кровати. – То есть… я так рада! Давайте! Жду! – и, нажав отбой, уставилась на Теда квадратными глазами.       – Родители. У них сдвинули рейс, они только что приземлились и через полчаса будут тут, – заполошно сказала она, поспешно вскакивая.       «Это у вас фамильное», – чуть было не ляпнул парень, но вовремя спохватился и осторожно спросил:       – Э-э… познакомишь?       – В час ночи?!! С ума сошёл?! Это делается совсем не так!!! Давай, выметайся бегом, мне прибраться ещё надо успеть! Лови свои штаны!       Тед перехватил летящую в него одежду и тоже вскочил.       «Покидать на рассвете возлюбленную» подобным образом явно не следовало. Но спорить было чревато. Ужом ввинтившись в форму и прыгая на одной ноге, дабы застегнуть липучку на ботинке, он попытался хотя бы чмокнуть Кэри в губы, но девушка нетерпеливо отмахнулась. Тед вздохнул, сунул в карман галстук и выскользнул в промозглую ночь. И только подойдя к порогу общежития, курсант обнаружил ужасную вещь: кроме галстука в кармане не было ничего. Электронная карточка-ключ, похоже, осталась у девушки на квартире. А с двенадцати ночи и до шести утра двери всегда были заперты.       Вызывать дежурного и просить открыть было никак нельзя: конечно, утерянный ключ – не бог весть какое нарушение режима, но на вахте сегодня дежурил не Дик, тот, который показывал разные «штуки» с ломиком, а зануда Джонсон, отставной сержант, считавший курсантов чуть ли не личными врагами. И вот он-то непременно доложит о происшествии хотя бы из вредности. А если инструктор Аалтонен ненароком узнает о том, как готовился к ответственному старту курсант Лендер, то тогда… Нет, подумал Тед, только не это. Не после катера.       Парень отошёл в сторону и гипнотически уставился на фасад здания, перечёркнутый тёмными линиями водосточных труб. Так… что мы имеем? А если… Ведь не сложнее, чем по дереву, верно? На первом карнизе он слегка помедлил, затем двинулся выше. Идея «не сложнее, чем по дереву» на поверку оказалась порочной. Дерево обладает шершавой корой и врастает в землю восхитительно прочными корнями, и даже если раскачивается, то по крайней мере не скользит под руками, не вибрирует и не висит на сомнительных костылях неизвестной степени проржавелости, скрипящих и сыплющих вниз труху самого подозрительного вида.       Добравшись до следующего карниза, Тед шумно выдохнул и решил, что ещё выше подниматься, пожалуй, не стоит и надо бы поискать лаз в крепость прямо тут, на третьем этаже. Окно на лестницу должно было быть вторым или третьим направо. Но оно наверняка задраено наглухо. Зато левое угловое, как помнилось Теду, вело в комнату Ви.       Так… Снизу казалось, что карниз достаточно широк. Прижимаясь щекой к холодной стене, будущий пилот сделал шаг в сторону и остро пожалел, что на его пальцах нет присосок, как у шоаррской скальной жабы. Ещё шаг, ещё… пальцы нашарили оконный проём и вцепились в бетонный угол. Но это была только четверть пути. Курсант заставил себя отлепиться от спасительного выступа и двинулся дальше. Пока наконец, ещё два проёма и две передышки спустя, не ухватился за жестяную отливину углового окна, уповая на то, что та закреплена достаточно надёжно.       Придерживаясь одной рукой, парень стукнул в стекло. Похоже, его не услышали или не обратили внимания. Он забарабанил настойчивее.       – Ви! Эй, Ви!       Теперь в комнате послышался шорох, что-то звякнуло, падая, и наконец по ту сторону прозрачной преграды нарисовалось лицо Виолетты. Прошуршала защёлка, окошко слегка приоткрылось. Теодор немедленно вцепился в подоконник. Теперь держаться стало намного проще.       – Тед? О-о! Что ты там делаешь?       – Ви! Впусти!       – Никогда бы не подумала, что ты столь романтичен, Теодоро. Но если уж ты лезешь в моё окно – то где серенада?       – Ви, – простонал парень, – серенада завтра, лады?       – В долг не даём!       – У-о-а-ыыы!!! – немелодично взвыл Тед, делая вид, что соскальзывает.       – Всё, всё, зачтено! – Ви торопливо распахнула окно и отступила на шаг. – Только прекрати это!       Тед перекинул ногу через подоконник.       – И всё-таки, уймите моё любопытство, сеньор: а почему не через дверь?       – Я ключ оставил у… – парень запнулся.       – Что, забыл, у кого забыл ключ? – съехидничала Лилиан, сидевшая у себя на койке с одеялом, натянутым до подбородка. – Ну же, Тедди. Сегодня среда. Сосредоточься. По средам у тебя…       – Да за кого вы меня держите! – взорвался Тед. – У меня никогда не было больше одной девушки за раз! Ну… двух, – с неохотой признал он, вспомнив случай с Кларой.       – С двумя сразу тебя и впрямь ещё никто не заставал, – признала Ви. – Ладно, дверь там. Топай давай, только тихо. Не погань мою репутацию… идальго.       «Но я же правда не крутил романы параллельно! И надо же, стоило только раз… И ведь даже ничего не вышло… Вот уж и правда, репутация – это то, что думают о тебе другие», – думал курсант, поднимаясь по лестнице на свой этаж. Может, хоть за каникулы она развеется… Тед повеселел. До каникул оставалось всего-ничего. Почти все зачёты уже позади, завтрашний… уже сегодняшний полёт – ну, это он слетает. Метеорологию и философию как-нибудь сдаст… что там ещё, астрономия и двигатели? Ерунда… и останется только выжить с Ноланом.       Кира Тед умудрился не разбудить.