Академия

Глава восемнадцатая. Всё прекрасно в этом мире...

      На следующий день было пилотирование, и ничего не подозревающий о вчерашних бурных событиях курсант шагал по направлению к лётному полю, прикидывая, что времени до начала занятия достаточно для неторопливой прогулки через всю территорию Академии.       — Тед, тебя в учебной части хотят видеть! — это был один из старшекурсников, Грег. Сердце ёкнуло. Эх, но… раньше или позже это должно было произойти.       Тед свернул к учебному корпусу, мрачно размышляя, что тут ему не помогут никакие адвокаты. А он-то надеялся, что решение отложат до суда. И что теперь? Вернуться домой, к отцу? Ну уж нет. Значит, надо как-то устраиваться, искать работу… Эх.       В вестибюле у доски объявлений толпились курсанты, и Тед подошёл посмотреть, но к самой доске не протолкался.       — Отчислили без права восстановления, — пояснил кто-то из стоящих впереди.       — Неудивительно. Говорят, у них там целая плантация была, — откликнулся второй.       — Идиоты.       — А может, им это не так важно, как тебе?       — Эх, а Лендера-то как угораздило? Ну, Эйшит и Ромнер — понятно…       Один из курсантов оглянулся и отвёл глаза — физиономия была знакомая, а имени Тед не знал, кто-то из первокурсников.       Тед отошёл. Читать написанное своими глазами не хотелось, ещё меньше хотелось, чтобы на него смотрели.       Он вернулся в общежитие, поднялся к себе в комнату и открыл дверцу шкафа. Пожалуй, надо упаковаться. Вещей было немного, Тед сгрёб с полки футболки, кинул на стул, снял с плечиков форменную рубашку. Интересно, форму надо сдавать, или можно оставить себе? Рубашка полетела вслед за футболками. Тед постоял немного, потом вытащил с полки рюкзак и бросил на пол. Потом пнул его, прошёл к койке, лёг и закинул руки за голову.       Он лежал так где-то с полчаса, когда в коридоре послышались шаги — не похожие на шаги Кира, слишком тяжёлые и одновременно мягкие. Дверь открылась без стука.       — Лендер, я ждал вас на лётном поле больше десяти минут, — суховато пояснил Аалтонен. — Я понимаю, что у вас много забот, но до сих пор не замечал за вами привычки опаздывать на практику по моему предмету. Тем более — на зачёт.       Тед рывком сел.       — Но я же отчислен, — пробормотал он.       — Вы полагаете, выговор с занесением в личное дело и очередное лишение стипендии равнозначны отчислению? — невозмутимо произнёс Аалтонен. — Или вам гордость не позволяет оставаться в Академии после всего, что вы наворотили?       — Выговор? — Тед не верил своим ушам. — Но я видел…       — Вы видели приказ и подписались в том, что с ним ознакомлены? — осведомился Аалтонен.       — Нет, но…       — Ректор учёл тот факт, что вы не были замечены в употреблении… этой дряни. А также положительную харатеристику, данную вам некоторыми преподавателями. Однако окончательное решение будет принято после суда. Так что — марш на лётное поле, вы не в том положении, чтобы прогуливать. Тед вскочил и застегнул комбез.       Аалтонен повернулся к выходу, но задержался.       — Я думаю, что результаты тестов не отражают всей полноты картины, — рассудительно произнёс он. — Я надеюсь, что ничего подобного не повторится. Так?       Тед истово замотал головой.       — Нет уж, извольте сказать вслух.       — Да что я, не понимаю? – пробормотал курсант — теперь уже снова курсант.       И вышел из комнаты вслед за инструктором.

***

      — Ну, как отлетал? — спросил Кир, отрываясь от конспекта. Тед прошёл к койке, швырнув по дороге перчатки на тумбочку и расстёгивая липучки комбеза.       — У-у! Аалтонен — всё-таки зверь, — с наслаждением заявил он. — Гонял-гонял… но зачёт поставил! Всё, теперь сессия у меня в кармане!       — Не рано радуешься?       — А что? К сессии допустили… выговор… первый раз, что ли?       — Ну, ты не очень-то. Сходи в учебную часть, распишись за приказ — там Темиле тебе объяснит, что к чему и почему.       — Ну вот охота была тебе настроение портить, — помрачнел Тед. — Мне Ви говорила… Ну дай ты хоть вечер отдохнуть!       — Если ты дашь хоть малейший повод завалить тебя на экзаменах, это сделают, — предрёк Кир.       — Не занудствуй.       — Хорошо.       Тед стянул комбез, пяткой запихал под кровать всё ещё валяющийся посреди комнаты рюкзак и плюхнулся на стул, потягиваясь и закидывая руки за голову.       — Я люблю весь мир, — провозгласил он. — И Аалтонена. И…       Комм звякнул. Курсант ткнул в иконку связи, подключая видеосигнал.       — Тедди, привет. Куда пропал? Если разлюбил – так и скажи, и не морочь девушке голову!       Кэри вроде откровенно дразнилась, разве что язык не высунула, но Теду почему-то показалось, что он видит перед собой хорошо ухоженное минное поле. Обиделась она, что ли? Надо было дозвониться самому, но со всей этой кутерьмой…       — Что ты! Как можно! Никогда! — выпалил он. — Да вот я только что Киру говорил…       — Ну а раз «никогда», тогда скажи, какого чёрта не звонишь. А заодно — что за фигня с твоим паспортом, и почему меня про него вызывал следователь?       — О… оу… да.       Тед покосился на Кира — тот выразительно поднял бровь.       — Что «да»?       — Ну… я звонил, но ты не отвечала…       — «Виновен, Ваша честь!» — припечатала Кэри, разглядывая мямлящего парня. — Только вот в чём? Так что ты натворил?       Тед вздохнул. Как же это получилось? Надо же было её предупредить!       — По этому паспорту было снято какое-то помещение, а теперь в нём нашли марихуановые джунгли, — пояснил он.       — Это когда? И — то есть, ты какое-то время был без паспорта? Но ты заявлял об утрате? Или ты умудрился этого не заметить?       — Нет… — Тед не стал объяснять, что «не заметить» было трудно. — Я заявлял, в тот же вечер. Ну, то есть, когда он пропал. А потом позвонила ты. Через несколько месяцев.       — То есть, к этому времени старая карточка была аннулирована?       — Да. Очень славно, что ты её принесла, потому что…       — Это потом. Так, значит, была аннулирована. Это хорошо.       Теперь Кэри казалась иной — собранная, словно бы отстранённая, а лицо, вопреки ситуации, казалось невозмутимым и спокойным.       — Стандартная ситуация. Настолько стандартная, что непонятно, зачем тогда вызывать меня. И откуда они вообще… Ты что, пытался где-то с тех пор её предъявить?       — Нет, сами нашли, — мрачно сказал Тед.       — То есть? Тедди, заинька, мне только кажется, что ты чего-то не договариваешь?       Тед вздохнул и выдал описание событий, уже изрядно осточертевшее ему за последние дни. Хорошо хоть, Кэри не перебивала.       — Так… — сказала она, когда парень закончил. — Ну, ты даёшь! Тяжело быть идиотом, Тедди?       Тед тактично промолчал.       — И что теперь?       — Разрулю как-нибудь, — сказал парень. А что ему ещё оставалось?       — Ты, пожалуй, разрулишь. Вот что, Тед. Пришлю-ка я тебе своего адвоката. Он очень толковый, и он действительно может попробовать разрулить.       — Это… это было бы замечательно.       — Ладно, тогда он тебе позвонит. Надеюсь, всё уладится. И вот что, Тед… раз мне, возможно, придётся быть свидетельницей по твоему делу, лучше нам пока не встречаться.       — Но…       — Никаких «но». Слушай старших, Тедди, и жди звонка от мистера Лоренса. Удачи.       Тед нажал «отбой» и растерянно оглянулся на Кира.       — Она права насчёт встреч, — сказал тот. — Это может быть плохо истолковано.

***

      Беседа с адвокатом состоялась уже на следующий день, и пришлось-таки излагать всю историю в очередной раз. Теду захотелось спросить, а нельзя ли уговорить судью зачесть это в счёт каторжных работ, но что-то в облике мистера Лоренса заставило его удержаться. Приятным отличием от предыдущих бесед было то, что адвокат воздержался от какой-либо оценки умственных способностей курсанта. Тед подозревал, что даже расскажи он об убийстве любимой бабушки, мистер Лоренс взирал бы на него с тем же выражением внимания и сочувствия.       — Конечно, чтобы получить представление о полной картине, мне надо ознакомиться с делом, — сказал он. — Но исходя из того, что вы рассказали, случай кажется достаточно очевидным. Вы проявили большую предусмотрительность, заявив, что не собирались принимать в подарок или уплату за помощь часть выращенного сырья, что, в свою очередь, означает, что и сами вы не собирались использовать их, как лично, так и для дарения либо передачи другому лицу. В устах мистера Лоренса чудовищные обороты, живо напомнившие Теду текст Устава, звучали легко и непринуждённо.       — Более того. Думаю, всех устроит версия, что и сама эта помощь выражалась скорее в том, что вы проявили к прискорбному начинанию вашего приятеля Коннорса несколько большее любопытство, нежели это диктовалось здравым смыслом и осторожностью. Я представляю это так, что Коннорс показывал вам банки с реактивами и оборудование, и ваши отпечатки пальцев на них объясняются именно этим.       — Э, погодите! — прервал его Тед. — Ведь всем известно, что Краб без меня не смог бы ни раствор составить, ни бокс собрать!       — В самом деле? — во взгляде мистера Лоренса мелькнуло выражение величайшего терпения. — Однако если ваша роль была не столь велика, как вам сейчас представляется, то, собственно, вашего дела как такового не существует. Думаю, обвинение в выращивании можно будет успешно оспорить. Правда, есть ещё статья о недонесении, но тут вы отделаетесь штрафом.       — Штрафом? — острое чувство облегчения нахлынуло, но продержалось не дольше секунды. — Но мои показания тому следователю, ЛаВендеру, записаны…       — Могу вас успокоить: никто не может заставить вас свидетельствовать против себя, и закон предусматривает для вас возможность изменения показаний. Это не будет расценено как лжесвидетельство.       — Но Краб… Мы же были вместе, понимаете? А сейчас, значит, получится, что я всё свалил на него, а сам чистенький. И ведь все будут знать, как оно на самом деле было… Что я вот так могу. А, главное, я сам буду это знать!       — Вы совершенно зря волнуетесь о том, что уходите от ответственности, сваливая всё на вашего знакомого. Позвольте напомнить, что преступления, совершённые группой лиц, считаются более тяжкими. Следовательно, ваш отказ от предыдущих показаний только облегчит дело для вашего друга. Так просто! И, главное, никому никакого вреда. Вот только… только…       — Чёрт. Это же несправедливо.       — И что, ради успокоения своей совести вы готовы ухудшить положение вашего товарища?       — Нет, конечно! Но… но… Чёрт. Да что же это такое – и так погано, и иначе ещё поганее?       — Такова жизнь, — философски произнёс мистер Лоренс. — Подумайте, есть ли ещё какие-то улики, которые могли бы указывать на ваше участие в этом деле?       «У вас, крючкотворов, может, и такова, — Тед сам не понял, откуда взялась отчётливая неприязнь. — В Пространстве, хочется верить, такого не водится. Но блин… чтобы попасть в Пространство, сейчас нужен крючкотвор… Ты сам это себе организовал, парень».       И Тед честно попытался выполнить просьбу адвоката. В смысле, подумал над его вопросом.       — Я лампы покупал, — через силу выдавил он. — И компрессор…       — Вы сделали это по просьбе мистера Коннорса. Вы не обязаны были знать, зачем ему эти предметы.       — А запросы в инфранете? — нет, мистер Лоренс тут ни при чём, он сам загнал себя в эту вилку. Вот же…       — Это зависит от того, можно ли доказать, что их делали именно вы. С какого компьютера вы выходили в сеть?       — Ну, в основном-то с компьютера Краба, — припомнил Тед. — Но, может, и из общежития.       — Досадная неосторожность. И о чём были эти запросы?       — Ну… всякое там. Те же лампы, компрессор, гидропонные корабельные системы…       — Очень легко можно объяснить интерес курсанта к гидропонным корабельным системам учебной необходимостью. А лампы — раз уж Коннорс попросил их купить, вы могли заинтересоваться, где такие применяются.       — Да я не помню точно, — отчаянно выпалил Тед. — Я ещё про особенности агротехники искал.       — Тоже из общежития?       — Не помню.       — А вот это уже хуже. Что ж, я выясню, и мы обсудим с вами, какой линии придерживаться. Однако даже в самом неблагоприятном случае, я полагаю, удастся добиться для вас условного осуждения. Главное, что вы отказались от вознаграждения и сырья, так что о распространении речь в любом случае не идёт.       — А Краб?       — Трудно сказать, — равнодушно сказал мистер Лоренс. — Это зависит от защиты. Мистер Коннорс не является моим клиентом, в отличие от вас.       — А вы не могли бы защищать и его тоже?       — Увы, нет. Возможно возникновение конфликта интересов.       — Какой ещё конфликт? То есть, вы думаете, меня можно будет вытащить, утопив Краба окончательно?       — В защите моего клиента я обязан использовать любые способы, — несколько чопорно отозвался адвокат. — И предусмотреть любые повороты.       — Ну, знаете! — возмутился Тед. — Что ж это получается? Ну ладно ещё — пытаться доказать, что Краб был один, а я вообще ни при чём. Но если мы вместе — то и защищать нас надо вместе. Спасибо Кэри, конечно, и жаль, что она вас побеспокоила, только я с таким не согласен. Если он — не ваш клиент, то и я отказываюсь.       Взгляд мистера Лоренса отразил лёгкую оторопь. Видимо, было что-то непривычное для него в том, что непутёвый курсант отказывает ему в чести стать его клиентом. Но мистер Лоренс умел достойно держать удар.       — Я получил достаточно чёткие инструкции от мисс Арне, которая, собственно, и просила меня уделить внимание вашему делу, — сказал он. — По-видимому, если мне не удастся вас переубедить…       — Не удастся, — воинственно набычился Тед.       — …и если не удастся доказать вашу непричастность к выращиванию…       — Вот да, если не удастся?       — …то придётся представлять интересы и мистера Коннорса, — заключил адвокат.

***

      Дело о давешней мелочёвке уже уходило в суд, и теперь можно было сосредоточиться на серьёзном. Блаум продолжал молчать, но Джаред нюхом чуял, что развязка близка. И точно: уже на следующий день Ксения заглянула к нему, торжествующе помахивая устрашающей стопкой распечаток.       — Паспорта, найденные на квартире Босса, навели меня на одну мысль, — с порога начала она. — Я взяла список карточек, аннулированных в течение полутора лет, и отобрала те, которые были утрачены в результате краж документов. Затем я запросила списки арендаторов помещений и складских ячеек — это было сложнее всего, подходящие здания я отбирала по нескольким параметрам… подробности нужны?       — Пока нет, — Джаред заинтересованно уставился на стопку.       — Да… смотри: вот этот список — нужное я выделила красным. Здесь даты ликвидации и номера. А вот в этом списке…       — Вижу, — улыбка Джареда выглядела почти хищной. Во втором списке часть строк также была выделена красным. — Адрес, дата, номер. Например, ячейка сто тринадцать склада по улице Космического Содружества была снята по паспорту, аннулированному за месяц до этого.       — В точности так, как с паспортной карточкой Лендера, — кивнула Ксения. — Всего тут шесть точек. Думаю, нам нужны ордера на вскрытие ячеек и изъятие записей камер видеонаблюдений…       — Хорошая работа, Ксения, — Джаред кивнул. — Я — к капитану… нет, мы вместе. Я хочу, чтобы ты доложила сама.       — Ага! Значит, что-то будет, — Ксения предвкушающе улыбнулась. — А то мы уж было собрались половить этих охотников за карточками. Роб целый план придумал... Даже жалко.       — Наслышан, — Джаред позволил себе то, что у другого назвали бы суховатой усмешкой, но по его собственной шкале соответствовало гомерическому хохоту. — Всё равно бы я его не утвердил. Но если вам так уж невтерпёж — вот закончится эта история, берите вдвоём отпуск и отправляйтесь патрулировать пляжи Парадайза.

***

      Месяц спустя выяснилось, что адвокат был прав. Линия мистера Лоренса, сосредоточившегося на «прискорбном любопытстве», позволила свести доказанное, увы, выращивание к году условно. Мистер Лоренс честно пытался … но треклятый инфранет слишком хорошо хранил адреса, с которых шли запросы, и судья счёл, что даже для самого прискорбного любопытства это уже чересчур. Впрочем, Тед всё равно был рад: призрак решётки на окне отступил, а в Уставе Академии, как он теперь помнил наизусть, слово «выращивание», в отличие от слов «употребление» и «распространение», благословенно отсутствовало.       Краб, бедолага, получил-таки реальный срок, но, благодаря стараниям мистера Лоренса, не самый большой. И, к счастью, обошлось без явного конфликта интересов. Условно осуждённый курсант (почти наверняка курсант) блаженно сощурился и огляделся. С неба светило милое солнышко, а на комме висел вызов от Кэри: она ждала его в небольшом скверике в квартале от здания суда. И это было славно, потому что за всё это время он видел её только раз, когда она, прекрасная и изящная, комментировала обстоятельства возвращения паспортной карточки благосклонно взиравшему на неё судье. Чёрт, он и вправду соскучился.       Кэри, похоже, и сама знала, что выступила хорошо. Во всяком случае, встречу она начала ровно с этой фразы.       — Ну что, спасла я тебя?       Хотя, возможно, она имела в виду адвоката.       — Спасибо, — с чувством сказал Тед. — Просто спасибище… Ух… Давай, что ли, в кафешку, отметим…       — Подожди, — Кэри выглядела… не то чтобы слегка озадаченной, скорее — как человек, собирающийся с духом, прежде чем сказать что-то неприятное.       Они подошли к скамейке.       — Что-то случилось? — глупо спросил курсант.       — Это ты у меня спрашиваешь? — девушка подняла взгляд и тут же снова опустила. — В общем… ты же никогда не интересовался, кто мой отец, верно?       — При чём тут отец? — не понял Тед.       — При том, что тебе это всё равно.       — Погоди, — курсант лихорадочно соображал. — Ты не говорила, вот я и не спрашивал. Ну, то есть… если друг тебе доверяет, то расскажет. Или — ну, если ему там выговориться надо. А так-то — чего в душу силком лезть?       — Вот я и говорю — не интересовался, — непреклонно припечатала девушка. — А то бы спросил.       — Э, погоди. При чём тут отец? Вот мой — фермер. Но… но… ведь важнее, кто ты сам, разве нет? Ведь это мы себя делаем, верно? Не наши родители.       — Не совсем. Твой отец — фермер, мой — член совета директоров банковского объединения. Ты делаешь себя сам, да. И я тоже. Но стартовые площадки у нас разные. Моя — удачнее.       — И что? — парень не мог взять в толк, к чему сейчас это.       — Пойми. Сейчас я работаю и одновременно учусь. Я могла бы учиться на очном и потом получить более — ты даже не знаешь, насколько более — оплачиваемую должность благодаря поддержке отца, но решила иначе. Ко времени окончания учёбы у меня будет практический опыт. В тридцать я смогу стать директором подразделения, а в сорок…       Кэри улыбнулась нежно и мечтательно, как умела только она, но вскинула голову так, словно Вселенная уже была у неё в кармане.       — Хорошо, — терпеливо напомнил Тед. — Так как насчёт кафе?       Кэри вздохнула, как мать, вынужденная в сотый раз объяснять нерадивому отпрыску, почему надо мыть не только лицо, но и уши.       — Нет, Тедди. Пойми, ничего личного. Ты — хороший парень, но…       «Хороший ты парень, Тед», — ровно эти слова были сказаны в другой ситуации и другим голосом.       — Но?..       — Но я не стану рисковать своей карьерой. Я надеялась, что Лоренс сможет разрулить всё вчистую, но, получается, не судьба. Связь с осуждённым, да ещё и по «наркотической» статье — нет. Не важно, как это вышло. Пойми…       — Я понял.       — Ничего личного, — ещё раз повторила девушка, словно бы извиняясь.       — Нет проблем, — ровно сказал Тед.       — Ну вот и молодец. Легко встретились — легко расстались. Не провожай, я сама.       …Тед шёл по улице, подняв лицо, ловя на него редкие снежинки. А ведь он подумывал о том, как было бы хорошо возвращаться сюда, на эту планету. Кэри, нежная, как тёплый ветер, прекрасная, как Альнилам, эпсилон Ориона…       Звёзд так много, и трудно поверить, что каждая из них для кого-то — Солнце.       Но ведь он почти то же самое говорил Сэл — «тебе к Веге, мне — к Ориону…» Сначала — работа, а остальное — как получится, да? Или есть разница — когда ты так говоришь, или когда тебе?       Или… разница не в этом, а в чём-то другом?