Грань прошлого

Темная полоса дороги под моими ногами становится шире, просторней, и я медленно шагаю куда-то в ночь, съежившись от легкой прохлады. Колючие звезды остро врезаются в глаза яркими пятнышками, затемняют остатки разума. Каждый шаг отдается невыносимо громким звуком, растворяющимся в тишине - сплетается с биением моего сердца, создавая легкую симфонию. Впереди сквозь густой темный туман проглядываются очертания чьего-то силуэта, одиноко ссутулившегося на моем пути. Я прибавляю ходу, жадно вдыхая холодный воздух, держась руками за голову. Сейчас, совсем скоро! Хрип собственного дыхания больно врезается в мои уши, и я отчаянно перебираю ногами, с громким чавканьем ступая по мелким грязным лужам. Кажется, что призрачный силуэт бесконечно далеко – я никак не могу дойти. Но вскоре фигурка растет, а невыносимая мелодия из шагов, сердцебиения и дыхания становится все громче и громче, заглушая остатки спутанных мыслей. Меня угнетают эти звуки, я бесполезно стараюсь заткнуть уши шершавыми ладонями и ускоряю бег. Остается совсем немного, когда я понимаю, что это хрупкая, худенькая девушка. Она стоит спиной, неподвижно, и только темные волнистые прядки ее волос развеваются от порывов холодного ветра. Вот она, совсем чуть-чуть! Я останавливаюсь в нескольких шагах от странной незнакомки – боюсь неизвестности. Так странно: меня манит, зовет к себе это тощее тельце и одновременно пугает. Медленно и осторожно ступаю по мокрому асфальту, но гулкий стук ботинок выдает меня. Всего шаг! Сладкие звуки ее дыхания опьяняют, и я встаю прямо за ее спиной, дрожа от предвкушения и неуверенно протягивая ладонь к худенькому плечику, прикрытому лишь тоненькой кофтой. Мерцания звезд становятся все ярче и невыносимее, я недовольно жмурюсь и, наконец, ложу пальцы на плечо незнакомки. - Китнисс?! – в повернувшейся девушке я сразу узнаю родные черты. Но… что-то все-таки не так.- Китнисс! - улыбаюсь и тяну руки, чтобы обнять ее озябшее, скорчившееся от холода тело. Вижу как медленно поднимаются уголки ее слишком бледных губ в ответ, и сердце радуется. Но через секунду радость сменяется испугом – вместо такой особенной приятной улыбки моей Китнисс на ее лице появляется лишь насмешливая ухмылка, от которой по спине пробегает холод. Я в недоумении жмурюсь, отдёргивая руки, и в отчаянии всматриваюсь в серые глаза, пытаясь выискать в них эмоции, но нахожу только ранящую душу пустоту. - Что… что с тобой? – мой хриплый шепот разбивается о ее безжизненные губы, а ладонь невольно тянется к опавшей щеке. Пальцы пронизывает обжигающий холод ее кожи, и я растеряно делаю шаг назад. Губы Китнисс становятся влажными, на потертой поверхности виднеются капельки росы. - Ничего, - хрипит она, заходясь в страшном смехе. - Ничего-о-о. Холодный воздух давит на меня со всех сторон, и я непонимающе мотаю головой, безумным глазами смотря на свою Китнисс. Черты ее лица плывут, меняются, становятся грубыми, неотесанными, и она протягивает ко мне свои шершавые сухие руки. - Одна лишь боль. Боль. Боль. - А-а-а! Я резко отрываю свое лицо от подушки, прикрыв его руками и пытаясь успокоить биение собственного сердца. Это всего лишь сон. Капли холодного пота мучительно стекают по лбу, и я стираю его дрожащими руками, от чего мои ладони становятся влажными и липкими. «Боль... Боль... Боль...» Комната, в которой я сплю, темная и сырая, на залепленных пылью стенах виднеются следы паутины. В моем доме уже целых шесть месяцев не ступала человеческая нога - все стало пустым, поникшим, безжизненным. С болью вспоминаю слова Китнисс, сказанные мне вчера вечером. Правильно ли я поступил? Мне не стоило на нее кричать. Ворочаюсь из стороны в сторону, по горло закутавшись в легкое одеяло, которое не спасает меня от холода. Я же поступил, как последний идиот. Китнисс сломленная, измученная Революцией, поникшая - я не должен был ее бросать. Не должен. Перед глазами возникает ее ссутулившаяся фигура возле косяка двери, и боль от колючих капель, стекающих по лицу. Я не должен... Тихо встаю с кровати, подбираясь к плотно прикрытому окну. На стекле виднеются следы дождевых капель, мягко светящихся под лунным светом и стекающих вниз мокрой дорожкой. Резко распахиваю оконную раму, жадно вдыхая влажный воздух. Я дождусь этого рассвета. Я знаю, что я буду делать.

***

Я выхожу из дома и сбегаю по ступенькам, которые отвечают недовольным скрипом. Несмотря за осеннюю пору, Деревню Победителей затопил мягкий солнечный свет, лишь немного потускнелый. Ветер хитрыми щупальцами проникает под одежду, заставляя меня съежиться и натянуть горлышко свитера на подборок. Несмело шагаю в направлении дома напротив, хрустя гравием и засушенной травой, и глубоко вдыхаю чистый воздух с приятным ароматом дождя в попытке освежить затуманенный ум. Мысли гигантским круговоротом кружатся в голове, и я учащенно моргаю и раздраженно тру виски подушечками пальцев. В конце концов, всё сходится на одном единственном человеке – Китнисс Эвердин. Такая разная Китнисс. Секунда, и я вспоминаю бледного и полуживого переродка из кошмара и тут же почти срываюсь в желании убежать в дом и больше никогда ее не видеть. Еще секунда, и в голове мелькает легкая благодарная улыбка моей Китнисс, с которой она уплетает булочки, и мне хочется просто стиснуть ее в объятьях и не отпускать. Так странно. Останавливаюсь под старым разлогим дубом, раскинувшимся прямо посередине дороги, с потрескавшейся корой и оголенными прутьями, дрожащими от холодного ветра. Нужно всё обдумать. Опираюсь на широкий ствол и оседаю на промёрзшую землю, укрытую покрывалом сухих листьев. Почему в последнее время моя жизнь состоит только из выбора: решиться или нет? Да, я должен с ней поговорить, должен понимать, что ее вчерашние слова – всего лишь импульс не совсем уравновешенной и отчаявшейся девушки. Она нуждается во мне. По крайней мере… хочется верить. В голове один за другим прокручиваются варианты нашего разговора. Да, не исключено, что она выгонит меня, не захочет видеть и, скорее всего, так и будет. Но я должен. Я должен хотя бы попытаться все вернуть, исправить вчерашнюю глупость. Я и не замечаю, как ветер становится все тяжелее и наглее, а небосвод укрывают непроглядные темные занавески туч. В конце концов, попытавшись распутать клубок своих мыслей, я имею хоть какое-то представление о том, что буду говорить. В основном, моя «речь» состоит из извинений и глупых обещаний. Остается только заставить себя подняться и пойти. Но я так и не успеваю решиться, как слышу грохот входной двери дома Китнисс, что заставляет меня незамедлительно спрятаться за толстый ствол. Сквозь густые ветки пытаюсь незаметно проглядеть, что там творится, и увиденное резко и больно ударяет в сознание, хоть я даже не успеваю сообразить, что всё это значит. Но тут же боль сменяются недоумением, ведь в двух людях на крыльце трудно не узнать Китнисс и, в это сложно поверить, Гейла. Хватаюсь руками за сплетение ветвей, стараясь стать незаметным. Китнисс слабо протягивает к нему свою руку, и несмело отвечает на его объятия. Гейл утыкается носом в ее плечо, шепча на ухо неслышные мне слова. О чем они говорят? Делаю два мучительных шага вперед, держась за ствол дерева и вслушиваясь в их разговор. - Все будет хорошо, - шепчет ей Гейл, разрывая объятия и пожимая руку. - Ты еще придешь? - так же тихо отвечает моя, да, моя Китнисс, всматриваясь в его глаза. Довольно. Я, не разбирая дороги, плетусь обратно домой, в объятия пыли и одиночества. Закрываюсь в нем от всего мира, в котором разочаровался, от Китнисс, приносящей мне все больше боли. Сказать, что я в недоумении - ничего не сказать. Упрямо убеждаю себя, что сейчас не время слепой ревности, но сердце, ускорившее свое биение, меня никак не слушает. Всепоглощающая волна досады затапливает во мне прежнюю уверенность, дополняясь, разве что, удивлением. Что Гейл делает в Двенадцатом? Что он делал в доме Китнисс? Когда приехал? Густой и неумолимо гудящий рой вопросов без ответа наполняет мою и без того затуманенную голову. Китнисс не в том состоянии, чтобы позволять Гейлу пересекать черту дружбы, верно? Но эти объятья… Китнисс все-таки выглядела мрачной и поникшей… Но она спросила, придет ли он… Я сам себе противоречу, не могу разобраться в своих эмоциях. Но одно мне понятно очень отчетливо: что бы ни значили объятья Китнисс и Гейла – я ей больше не нужен. Я уверен, что он поможет ей в любом случае. А вот мне, как воздух, нужна Китнисс, и с этим определенно нужно что-то делать… «Это прорыв в науке!» - внезапно звучит в голове. Да, точно! «Ужасы прошлого больше не станут вас беспокоить. Вы заживете новой жизнью!» - как ни странно, мне на помощь приходит затуманенное сознание, прокручивая недавно увиденное мной. «Живите настоящим, не обращаясь к переломным моментам прошлого!» - прямо перед глазами стоят картинки из рекламного ролика изобретения, стирающего отрезки памяти. Это спасение. Для нас обоих. Теперь я знаю, что Китнисс в безопасности - и теперь я больше не буду тяготить ее своим присутствием. Теперь я избавлю ее от себя.