Тот, кто в сердце

Виолетта устало опустилась на стул возле синтезатора. Песня совершенно не получалась. Музыки нет. Она перестала звучать в сердце, а ведь совсем недавно переполняла его, воплотившись в ноты, появлялась на свет, превращаясь в звуки. Что с ней теперь? Ответ известен. Виолетта закрыла глаза. Себе самой лгать не получается… Он обнимал Лару. Он целовался с Ларой после победы в мотокроссе. Только Леон может быть лучшим гонщиком, певцом и танцором одновременно. Только он может понять, поддержать. Только с ним слышится музыка. Стоп!  — Я — девушка Диего. Ди — е — го! Он меня любит, тоже может понять, обнять и поддержать. Мы вместе. Так есть и будет. Я стану счастливой с Диего.  — Ты сама в это веришь, Вилу? — раздалось в ответ. Этот голос можно узнать из тысячи. Но может он уже мерещится? Виолетта открыла глаза. Нет. Не померещилось. Леон…  — Ты что здесь делаешь? — ее руки с поспешностью убрали с пюпитра ноты. — Давно здесь?  — Только что подошел. Прости. Не знал, что ты разговариваешь сама с собой. Хотя у меня тоже бывает. Улыбка на его лице не нарисовала веселье. Да, это, действительно, и смешно, и грустно. Но вот только зачем так смотреть на нее? Они же расстались. Все закончено. Папка с нотами очень вовремя выскользнула из ее рук. Упав на пол, она подарила Виолетте несколько спасительных секунд, чтобы нагнуться, поднять, незаметно сделать вдох, выдох, мысленно приказать себе улыбнуться и потом невозмутимо произнести:  — Послушай, Леон, мы же можем быть просто друзьями. Ты ведь счастлив с Ларой. У меня есть Диего. Так почему мы все время ссоримся? Сохраним мир?  — А у нас война? — он поднял выпавший из папки листок и протянул его Виолетте. — Смотри. Она взглянула на ноты. «Podemоs». Их песня… Та, которая приснилась обоим в момент ссоры, которую исполняли потом дуэтом, которая их помирила ровно до момента появления Диего.  — Ты вчера пел ее Ларе. Я случайно проходила мимо и услышала, — ее красивые карие глаза никогда не умели прятать боль. Не получилось у них и на этот раз. В голосе тоже предательски слышалась горечь. Но плакать нельзя. — Хорошо получилось.  — У вас с Диего тоже неплохой дуэт. На сайте до сих пор крутят ролик с того шоу. — каждое слово произносилось им спокойно, но било наотмашь. — Видимо, зрителей очень впечатлил поцелуй на сцене. Твой с Диего.  — Опять за свое? — ей так захотелось ударить его этой самой папкой. Ударить, чтобы понял, наконец. — Не надоело? Я сто раз уже тебе говорила, что просто споткнулась и упала на руки партнера, потому что он близко стоял. Поцелуй вышел случайно. Тогда на месте Диего я представляла…  — Вилу, хватит! Мы ходим по кругу!  — Ты сам его замкнул своим недоверием и глупой ревностью!  — Виолетта! — ставшая невольной свидетельницей, Анна решила вмешаться и предотвратить очередной пожар. — Я зашла узнать, как продвигается работа над написанием песни. Нужна ли помощь? Виолетта поспешно кивнула.  — Да. Я работаю. Но еще не все получается. В который раз русской красавице показалось, что она давно знает эту аргентинскую принцессу студии. А причина — на поверхности.  — Я могу помочь, — Анна ободряюще улыбнулась и перевела взгляд на замолчавшего участника разговора. — Леон, если не ошибаюсь, твоя группа скоро начнет репетицию в зале. Поторопись. Там сегодня время ограничено.  — Да. Спасибо, Анна. Уже иду. Не глядя на Виолетту, он направился к выходу. Когда дверь за Леоном захлопнулась, преподаватель вновь улыбнулась студентке. Ей нравилась эта девочка. Такая другая и, в то же время, настолько схожая с самой Анной.  — Ну, что, Виолетта? Музыку надо слушать сердцем. Оно ведь всегда поет.  — А если молчит? — карие глаза, встретившись с голубыми, спросили гораздо больше. Анна понимающе кивнула.  — Быть может, оно плачет. Такое случается. Но и в этом порой обретается вдохновение. Ведь стихами и музыкой можно выражать не только радость, но и боль, не только счастье, но и разлуку, не только любовь, но и тоску. Это, если не лечит раны, то хотя бы на время обезболивает. Виолетта с удивлением слушала эти речи. В момент знакомства Анна ей не понравилась. Тогда казалось, эта русская заняла место, предназначенное только для Анжи, но с каждым новым занятием нелепая ревность отступала. Педагог из России, действительно, оказалась первоклассным специалистом, хотя и абсолютно не похожей на свою предшественницу. Теперь же Анна словно прочла то, что старательно прятала внутри себя ее ученица. А может это потому, что…  — У вас так было? Прямой вопрос. Как на него ответить, не солгав? А лгать, глядя в карие глаза этой необыкновенной девочки, просто невозможно.  — Да, — Анна с грустью улыбнулась. — У меня тоже так было. Сердце, сжавшись, добавило: «И сейчас временами случается. Хотя он далеко».  — Подумай над моими словами, Виолетта. Я верю, что у тебя все получится. Она направилась к двери, но вдогонку услышала:  — Анна! Она обернулась. На лице Виолетты светилась теплая улыбка. Карие глаза смотрели с благодарностью.  — Спасибо. Анна вновь понимающе кивнула.  — Пожалуйста. Выйдя из аудитории, она остановилась и прислонилась к стене. На родине говорят, что время и расстояние — хорошие лекари. Если это так, то почему, глядя на Виолетту и Леона, она, их наставница, в мыслях снова возвращается к тому, кто должен остаться в прошлом? Почему в янтарных глазах аргентинской девушки видится знакомая боль?  — Все просто, — хором отвечают разум и сердце. — И ученики, и педагоги порой все-таки заражаются одним и тем же вирусом. Анна горько усмехнулась. Все так. Пора за обезболивающим.