В музыкальном зале намечалось очередное собрание. Ученики студии даже не пытались угадать, ради чего Антонио позвал их на этот раз.
Причина сама грациозно появилась в зале вслед за вошедшим директором.
— Рад еще раз всех вас видеть, — Антонио улыбнулся, замечая интерес учеников к миниатюрной блондинке, стоявшей рядом с ним. По привычке выдержав паузу, он продолжил: — Как вы понимаете, после отъезда Анжи во Францию нам пришлось искать нового педагога по вокалу. И мы его нашли. Спешу представить Анну. Она из России, но прекрасно владеет языком и имеет классическое музыкальное образование. Так что никаких проблем у вас, надеюсь, не будет.
Множество глаз устремилось на новоявленного преподавателя студии. Очень даже красивого преподавателя.
— Жаль, Брако уехал… — рассеянно произнес Андреас, вспоминая, что украинский друг так и описывал женщин славянской внешности. Голубые глаза. Светлые волосы. Точеная фигурка. Они, по его словам, похожи на какое-то дерево. Только вот название Андреас не запомнил.
— У Анны можно многому научиться, — вступился Пабло, оценив реакцию учеников. — Так что не теряйте времени даром.
— Думаю, мы сработаемся, — прозвучал голос, до этой минуты незнакомый ребятам. Русская красавица улыбнулась.
Камилла и Франческа ответили ей тем же. Улыбки появились на лицах Натальи, Макси, Диего, Федерико. И даже Людмилы.
Не улыбалась только Виолетта.
Анна посмотрела на нее. Красивое лицо юной шатенки почему-то показалось знакомым. Словно где-то уже мелькали раньше эти карие глаза, а скорее то, что в них скрывалось…
— Извините за опоздание, — мужской голос, раздавшись у входа в зал, прервал возможные попытки вспомнить и найти причину.
Пабло нахмурился, глядя на опоздавшего.
— Леон! Очень не хочется, чтобы это вошло у тебя в привычку. Входи и постарайся больше не задерживаться. Специально для тебя напоминаю, что в студии с этого дня работает Анна, новый преподаватель из России. Надеюсь, у нее сложится хорошее впечатление о нашей стране. Это напрямую зависит и от ваших достижений в творчестве. Ну, что ж… На этом пока все. Всем спасибо, все свободны.
Анна успела разглядеть опоздавшего ученика. Высокий парнишка, лет семнадцати — восемнадцати. По телосложению видно, что он занимается не только танцами. Темные волосы. Зеленые глаза. Кожа чуть смуглого оттенка. Скорее похож на мексиканца. Красивый парень. Нельзя было не заметить, каким взглядом он наградил ту шатенку, так напомнившую Анне кого-то… Вот только кого? А шатенка, между прочим, изменилась в лице при появлении этого Леона. Не ускользнуло из поля зрения и поведение высокого брюнета, стоявшего рядом с ней: он приобнял эту хрупкую аргентинку и с вызовом посмотрел на опоздавшего.
«Во всех странах ревность выглядит одинаково…» — сердце отозвалось прежней тоской. Но надо привыкнуть.
«Прочь! — мысленно приказала воспоминаниям Анна. — Я далеко. Боль осталась там, а здесь — карьера, работа, новая жизнь».
— Пройдемте в девятнадцатую аудиторию, — голос не предал, не выдал того, что внутри. Недаром его хозяйка когда-то брала уроки актерского мастерства. — Наши занятия будут проходить в привычной для вас обстановке.
Первыми зал покинули Антонио и Пабло. Ребята последовали их примеру. Все, кроме Леона. Он подошел к роялю. Тонкие, как у пианистов, пальцы прикоснулись к клавишам. Тишину разбили басовые ноты.
— Идешь на урок? — спросила Анна, остановившись у дверей. — Тебя ведь зовут Леон?
Как же непривычно вот так просто обращаться на «ты» к малознакомому человеку. Пусть даже ученику. Но что делать? Так принято в студии. Везде свои правила.
— Да, конечно, — он кивнул.
А эпизод знакомый. Прямо, как тогда…
***
Она и Миша играют на рояле в четыре руки. И Анне кажется, что все так легко, хорошо. Пальцы сами бегают по клавишам. За нее говорит музыка. Она поглощает, растворяется, замирает где-то внутри и подчиняет себе. Не сопротивляясь ей, Анна закрывает глаза и отдается волшебству звуков. Пальцы сами выводят мелодию, до боли родную, до боли знакомую. Их мелодию… И вот уже мужские руки ложатся на женские плечи. Он что-то шепчет про самую прекрасную женщину на свете, что-то сбивчиво пытается объяснить, а она видит другого… Вместо светло-карих глаз ей мерещатся серые. Вместо теплой Мишиной улыбки — другая, родная, предназначенная только одной.
— Люблю тебя… — поневоле шепчут ее губы.
— Как мило! — раздается у дверей. — Это сюрприз для отца на день рождения?
Сказка исчезла. Анна открывает глаза. Тот, для кого играла, кого представляла рядом, статуей Командора застыл в дверях.
Невеста в растерянности смотрит то на будущего мужа, то на пораженного Мишу.
Что на нее нашло? Это какое-то затмение! Так не бывает.
— Ты… уже вернулся? — вопрос звучит нелепо, виновато, глупо. — Я… Я все объясню.
— Зачем? — вместо родной улыбки — его ухмылка, жесткая, ранящая. — Я уже все понял.
Оказывается, полезно раньше срока возвращаться из командировки. Любопытные сцены можно застать у себя дома.
Как он может? Она ведь ждала, скучала, считала дни, минуты до его приезда. Они ведь не виделись так долго. Скайп, телефон, интернет не заменяли его. Он все равно снился, все равно занимал все ее мысли.
— Володя! Я…
— Довольно.
— Владимир! Это не то, что ты…
— Не надо, Миша, — не глядя на друга, он подходит к инструменту. — Я все понял. Продолжайте играть. Рояль хорошо настроен?
Тонкие пальцы с каким-то отчаянием прикасаются к клавишам. Мрачно отзывается басовая нота.
— Вижу, что хорошо.
***
— Анна? — голос Леона спасает ее от потока ненужных воспоминаний.
— Да? — она растерянно переводит взгляд с белых клавиш на него. — Что?
— Все в порядке? Урок состоится?
— Да, Леон. Идем на занятие. Ребята уже заждались.
