Теперь ты видишь?

Я застыла в начале парковой аллеи. Не ходя сюда два месяца, я даже немного позабыла, в каком убогом состоянии наш маленький парк. Тут было людно: мамочки с колясками, парочки, бабульки, что отчаянно щемили молодых с лавочек, несмотря на то, что за окном - зима, пусть и тёплая и без снега. Голоса смешались в неразборчивый гул, когда я увидела бежевую шерсть и чёрный плащ. Виктор, как и всегда, одетый в стиле Шерлока Холмса, шел прямо с противоположного конца аллеи. Бэн трусил рядом с ним. А у меня сердце сжалось и пропустило удар. Как же я хотела их увидеть... боялась, проклинала себя за это, но как же мечтала... И мне тогда так хотелось стать телепатом. Прочесть его мысли, узнать, что он делал все эти два месяца, вспоминал ли меня, обнять и погладить Бэна. Я поняла, что как бы я ни пыталась отречься от этого, они оба стали мне очень дороги, без них моя жизнь теряла всякий смысл. Я смотрела и не могла сделать шаг навстречу. Просто стояла и смотрела. Наташа... Наташенька... Я продолжал идти только по инерции, глядя на одну неё. Я видел только смутные очертания: русые волосы средней длинны, белый пуховик, джинсы, сапожки чёрные, шапка белоснежная и с помпоном, так мило. А она стояла. Обиделась? Боится? Не узнала? Мало ли, их, подростков, чёрт поймёшь. Я подошел, она не убежала, только прошептала: -Отпусти меня. Я не понял, кому это. Огляделся по сторонам, на Бэна посмотрел. Явно не я один ничего не понял, мой верный друг был со мной солидарен. - О чём ты? А мне о ногу Бэн потёрся. И жалобно так на меня посмотрел. Я посмотрела на Виктора, наверняка, сейчас пса одёрнет, но нет. А его глаза, оказывается, не так уж и сильно подёрнуты белой дымкой, а зрачок, оказывается, не аквамариновый, а просто красивого синего цвета. А у лабрадора глаза были такие умоляющие, что я сдалась. Я присела и со слезами радости на глазах погладила доверчивое животное, которое так ластилось ко мне, словно бы соскучилось. И вот, на удивление всем, я увидела тёмноволосую склонённую голову рядом с Бэном, только коснувшись к ней, подумала: "А что я творю?!". Это была голова Виктора, который, присев на корточки... тоже просил, чтоб его погладили? Чуть приподняв голову, чтоб мне только его глаза видеть, сделал просящее личико: -Ну пожа-алуйста, - это даже не просьба, это умоляние. Ну, я и сдалась. Гладила теперь две головы. И ни с того, ни с сего, я потеряла опору. Ну, не упала, а словно бы в воздух взмыла. Если честно, меня на руках только в одиннадцатом классе на балу выпускном носили, так что я не сразу и сориентировалась, что происходит. - Виктор, а вам не тяжело? Может, мне подсказывать вам, куда идти? - Видать, от неожиданности, инстинкт самосохранения отшибло напрочь. Ну ясно, я всё испортила своей жалостью. Я лишь про себя посмеялся. Боится, что уроню, что ли? Не дождётся. Идти мне было не далеко, так что вскоре мы стояли под подъездом и у меня была дилемма: поставить Наташу и достать ключ спокойно, или попытаться вытащить из кармана ключи, когда она на руках. Впрочем, я придумал по-другому. - Наташ, левый карман пальто, там ключи. Достань, пожалуйста. Мне было стыдно. Нет, ну серьёзно, вы когда-нибудь пытались залезть взрослому мужчине в карман? Ну и пусть, по его просьбе, но всё равно, стрёмно как-то. Нет, ну хоть спасибо, что не в штаны. О чём я думаю?.. С горем пополам, достала-таки ключи, открыла дверь, краснея, вернула ключи обратно. - Тебе так понравилось в мой карман лазить? - Весело, не с насмешкой, не с иронией, а просто весело поинтересовался у меня слепец. - Эм... с чего вы взяли? - Я покраснела, против воли, сильнее. - А квартиру кто открывать будет? - Так мы и застыли изваянием самим себе в дверях подъезда, благо, пока что желающих пройти не было. - А ты, оказывается, мило краснеешь. И Виктор просто и не обидно улыбнулся. Куда вы дели моего Витю, и что вы с ним сделали?! Впрочем, меня-то всё устраивает. - Стоп, так ты слепой, или нет?! - Ну, серьёзно, то он комод от пола отличить не может, то румянец на щеках разглядел. - А я как-то вылечиваюсь... - Мужчина, вы идёте или как? - Прозвучал позади нас чей-то голос, и Виктор потопал к лифту. Как только мы зашли, сказал мне: - Пятый этаж, и быстренько. Ну, я быстро нажала на кнопку, не понимая, куда он торопится. Поняла лишь когда в створках лифта увидела грузную грубого вида женщину. Виктор, придерживая меня кистью за спину, помахал женщине на прощание рукой. Она что-то гневно заговорила, но мы не слушали - хохотали. Я не знаю, почему не вырывалась, вот честно. Мне просто так хорошо в его руках было, что вырываться не хотелось совершенно. А вот на руках у него быть хотелось, да ещё как. -Открой квартиру, пожалуйста. Оказывается, пока я тут предавалась мечтаниям, мы уже приехали и кто знает сколько перед дверью стояли. -Да-да, конечно, - я ещё не понимала, от чего у меня руки трясутся, открыв же дверь, поняла. Это получается, я, воспитанная, мамина домашняя дочка, с мужчиной в одной квартире буду? Нет, ну, общага - это одно, нас там много, таких несчастных, а тут-то мы вдвоём. И как-то страшно, знаете ли. В двадцать с гаком есть чего бояться. Но мои страхи не оправдались. В прихожей меня поставили на ноги, предлагая повесить верхнюю одежду на вешалки. А у него тепло, не то, что у нас там, в общаге. Может, конечно, у нас холодно, потому что в любом коллективе найдутся индивиды, которым жарко всегда. Пока я вешала пуховик, с меня скрутили шарф и шапку сняли, пока снимала сапоги, принесли милые меховые тапочки с зайками, явно не Витины. - А? - Только и протянула я, кивая на обувь эту. Они, кстати, мягенькие, удобные и тёплые, но вопрос, чьи они, всё-таки волнует. - Давай не сейчас об этом, хорошо? - Ну, ладно-ладно, - а что делать? Пришлось смириться. Дальше я узнала не ведомый мне прежде способ привести куда-то человека: Виктор положил мне руку на лопатки и аккуратно направлял, чтоб шла, куда надо. А квартира большая, как для одного жильца. Но чистенькая. Приведя на кухню, меня усадили в кресло рядом со столом, а сам "слепец" принялся чай делать - поставил чайник, достал заварку, сахарницу наполнил сахаром... Явно один жил долгое время. - Тебе какой чай? - Спросил, не оборачиваясь. - Вить, может, лучше я? - Нет, ну серьёзно, он же, как бы, слепой. Я поднялась и тут меня стиснули в объятиях. - Вить, может, лучше я? А у меня сердце дрогнуло. Помнится, тот парень, что мне Бэна подарил, точно так же говорил, только интонация другая - он не просил, не предлагал, а вот как-то у него так звучало, что я тогдашний даже почти не обижался, хоть и язвил на тему того, что он ещё за меня сделать может. А сейчас, у Наташи, эта фраза вышла по-другому. Как просьба, с жалостью, с заботой. Как бы я ни лгал себе, но хорошего отношения-то мне хотелось. Меня все бросили, а мне хотелось, чтоб хоть кто-то остался и поддерживал. Может быть, всё было бы по-другому. Хотя нет, не надо мне по-другому. Я отступил от стола и сел на стул. Узнав, какой я люблю чай, она убрала заварку зелёного и стала готовить два чёрных. А я смотрел на неё, видел мутно, словно сквозь очень запотевшие очки, но всё-таки видел. И цвета, и форму. И мне нравится то, что я вижу. - Вить, а это что только что было? - спросили у меня, поставив передо мной мой несладкий чай. - Да так, ты сказала точь в точь, как один мой очень хороший... друг. Да, я могу с гордостью назвать этого человека другом, хотя и любил раньше кричать, что дружбы нет, и жестоко её высмеивать. Я же и про любовь такое говорил тогда. Так что, прошлое прошлому. - Наташ, - как-то странно было слышать своё имя в исполнении Виктора. - А, Наташ? А ты никогда не подумывала об, скажем... отношениях? А у меня дух перехватило. Я так и плюхнулась в кресло с чашкой в руках. - То есть, как? Э-э... С кем? А-а... - проблеяла я. - Ты видишь тут... Бэн, сдрысни на три минуты, так вот, ты видишь тут нескольких кандидатов? Мне кажется, мы тут одни. - С-с вами? - С-с тобой, - копируя меня, поправил Витя. - А можно вопрос? - Я каким-то чудом взяла себя в руки. - Можно, - Виктор, потягивая чай, едва что не мурлыкал от счастья. - А что с тобой случилось? Тебе кирпич на голову упал? - Да нет, просто... - Просто что? А он улыбается, как Чешир и я не могу не улыбаться в ответ. - Просто влюбился... Ага, и так же, как Чешир, немного тянет гласные. А я вдруг включила вселенского тормоза, да как выдам: - А в кого? И Витя на меня, как на душевнобольную смотрит. До-олго смотрит. Поняв, что до меня не доходит, он поднялся, поставил чай на стол и куда-то пошёл. Стоп, это что, он меня сейчас опять растопчет? Унизит, обидит? Опять? Но не успела я подняться, как он вернулся, держа в руках что-то круглое, больше его ладони размером. Повернул это что-то ко мне, это оказалось красивое, в резной раме зеркало, заглянул туда, чтоб там точно что-то отражалось и уверенно ткнул пальцем в зеркальную гладь: - В неё. В зеркале отражалась я. Правда, с таким лицом... Вспомнилась сразу история о Стасике, который постоянно "отъезжал". Нервный хохот с трудом, но сдержала. А лицо и впрямь было, как минимум, странное, как максимум, напрашвающееся на анализ крови по поводу наличествующих там психотропных веществ. Чуть приведя своё лицо в норму, я осторожно и медленно спросила: - Ты мне предлагаешь... встречаться? - Для верности ещё и, говоря "ты", показывала на него, говоря "я", показывала на себя, а вот слово "встречаться" у меня вышло странно: указательные пальцы левой и правой руки я зачем-то крутила друг вокруг друга.