Теперь ты видишь?

Мы пришли в дом к моим родителям ближе к полудню. Двушка в обычной пятиэтажке встретила нас немного мрачной тишиной. В доме было прибрано, потому что мама любит порядок, пахло чем-то вкусненьким, потому что папа у меня - шеф-повар. В общем, я окунулась в детство и немного расслабилась. Виктор тоже приободрился. Впрочем, он всю дорогу был весёлым и разговорчивым. Разговоры были уже привычно пустыми, ни о чём, но всё же. Нас вышел встречать папа: - Здравствуйте, - он пожал руку Виктору. Как только слепец знал, что пожимать? - Привет, дочь, - меня стиснули в объятиях. - Привет! - Я так соскучилась! Когда с приветствиями было покончено, папа отвёл нас на кухню, где уже было накрыто на стол - нас ждали, и принёс маму. Теперь приветствия повторились. Уже за поздним обедом мы заговорили о том, ради чего и приехали. - Скажите, а вы, правда, можете поставить меня на ноги? - Поинтересовалась мама. Вроде бы и беззаботно, но всё-таки мы знали, что она боится и нервничает - Да запросто, - просто отозвался слепец. - А как? - Это уже я не утерпела. Мне всё время было интересно. - Массаж. Только я должен предупредить, что будет очень больно. Вы согласны? - Да, - мама не думала ни секунды. - Ну, я на счёт боли предупредил. Тогда через час - первый массаж. Мы все кивнули почти синхронно. Хотя откуда это было знать слепому? Чёрт, а ведь мама с папой не знают, что он слепой. Сказать? Я глянула на Виктора. Пожалуй, нет. Он чувствовал себя хорошо, когда никто не знал о том, что он слеп, по крайней мере, мне так кажется. После обеда я помогла папе с уборкой, и он отнёс маму в комнату. - Отведи меня на балкон? - Вдруг попросил Виктор. Я и забыла о нём, пока болтала с родителями. - А, хорошо. Пойдём. Но по дому-то я не в туфлях ходила, а в мягких тапочках, так что я старалась всё время говорить что-нибудь. Ну хоть что-то, чтобы Виктор слышал, куда идти. - А что вы хотели? - Поинтересовалась я уже на балконе. Ну не поворачивался у меня язык к нему на "ты" обращаться. - Опиши, что ты видишь, пожалуйста. Я встала в ступор. От этого "пожалуйста", я от него такие слова только раза три слышала, от самой просьбы... Это что же, он признаёт свою слабость? Впрочем, Виктор понял всё по-своему: - Я же не вижу, а в этом городе я никогда не был. Мне бы хотелось увидеть... У него был такой потерянный и расстроенный голос, что мне на глаза навернулись слёзы. Как же так? почему он не может видеть? За что? Я невольно всхлипнула. - Ну что ты? Опять плачешь? Мм, я уже не "реву", а "плачу"? Эта мысль заставила меня мимо воли хихикнуть. - Странная ты, честное слово. Ну так что? Опишешь? - А можно вопрос на вопрос? - Это вылетело прежде, чем я успела подумать, как следует. Ну вот, сейчас всё испорчу... - В смысле? К своему удивлению я не услышала в его голосе злобы, или раздражения, так что я решила обнаглеть сильнее: - Ну, я отвечаю на вопрос, что я вижу, а ты отвечаешь на мой. Можно так? - Да пожалуйста. Что за вопрос-то? Я не знала, что скажу. Потому для меня было шоком слышать свой голос: - Ты когда-то мог видеть? - Честно, я не думала задавать такой вопрос, он же меня прибьёт! Но что-то заставило меня это сделать. Виктор вздохнул, а мне показалось, что время застыло, ведь за этот короткий промежуток времени я успела себя проклясть раз двадцать. - Да. Боже, как же это? Человек жил-жил, видел всё, а потом в один день всего лишился? Или, что ещё хуже, медленно и необратимо лишался зрения? Что было бы со мной, если бы я больше не смогла видеть? Ни маму, ни папу, на вредного учителя по вышмату, ни декана, ни парк, ни маршрутку, ни улицы... ничего. Враз из обычного, самодостаточного человека стать калекой. Да ещё и одинокой, как в случае с Виктором. А что бы подумали люди на улице, увидев недавно ослепшего человека? Ступает несмело, неизбежно сталкивается с кем-то, ощупывает пустоту перед собой... Каких бы гадостей надумали современные люди? Я стояла и ревела взахлёб. Не могла выдавить из себя и слова, только плакала, плакала... - Иди сюда, плакса, - меня обняли, но мне было не до этого. Наверное, я действительно плакса. С горем пополам вернув себе возможность говорить, я до хрипоты описывала всё, что видела. Балкон, дом, улицы, что виднелись нам из балкона, то, чего даже и не могла видеть: школу за во-он тем домом, которую закончила, парк аттракционов, от которого было видно только колесо обозрения, небольшой пруд с лебедями в парке ... Когда я больше ничего не смогла вспомнить и выдохлась, я спросила: - Теперь ты видишь? Виктор впервые улыбнулся совершенно искренне. - Да, спасибо. Мы ещё немного постояли, как выяснилось, он меня до сих пор обнимал, потом Виктор опустил руки: - Мне пора работать, - и улыбнулся ещё шире.