Теперь ты видишь?

Меня с утра разбудило чьё-то шипение и какой-то стук. В обратной последовательности, конечно. Прошло пару секунд прежде чем я окончательно осознала, где я нахожусь. Поезд. Утро. Бен. ...Виктор. Пришлось открывать глаза и смотреть, куда влез слепец. Ну, ясное дело, этот самостоятельный мужчина решил, что ему по плечу ориентироваться и просто на слух и на ощупь. Ещё толком не проснувшись, я немного понаблюдала, как он потирает ушибленный о верхнюю полку лоб, а потом прокомментировала: - Вить, ну что ты в самом деле... - Поднялась, подошла посмотреть. - Дай гляну, что у тебя тут. Так мы и застыли в немой сцене: он полу-лежит на своей полке и я над ним склонилась и убрала чёлку со лба. Проснулась, блин. Надо было сделать это минут пять назад. - Господи, Виктор, простите... - Я отшатнулась от него и вернулась обратно на свою полку за надёжную спину лабрадора. Щёки покраснели и испуганное дыхание всё никак не хотело приходить в норму. Ой, да была бы моя воля, я бы спряталась вся в шерсть Бена. - Наталья, - сколько всего в этом голосе! Это словами не передать. И едкая насмешка, и подозрительное недопонимание, и даже немного злости за пренебрежительность. - Нам выходить скоро, - оттарабанила я и, подхватив вещи, бросилась в санузел. Ну и что, что он слепой? Не переодеваться же мне прямо в вагоне? Вернулась я уже гораздо более остывшей, спокойной и вообще, более вменяемой. Да и тем более, не в смешных спальных штанах и майке с мишками я чувствовала себя самую малость более взрослой. Конечно, не настолько, как Виктор, но хотя бы не ребёнком. Боже, да о чём я думаю? - Вернулась? - Голос безразличный, не злой, но я всё равно вздрагиваю и киваю кто знает зачем. - Ты вообще чего так отреагировала? Думала, что убью? Я оборачиваюсь и смотрю ему в лицо. Прямо в эти жуткие белые глаза. Хотя, когда первый испуг прошел, я заметила, что не такие уж они и белые, просто аквамариновая радужка и чернильный зрачок словно подёрнуты дымкой. Как в тумане. Но всё же, моей боязни перед этими глазами это не уменьшило. По прежнему отхожу назад, неосторожно глянув в них, и на глаза, на мои глаза, наворачиваются слёзы. Как же он, бедняжка, так живёт? - Боже, да будет ли когда-нибудь день, когда ты не прольёшь ни единой слезы? - Устало прокомментировал это дело слепец. Ну я и задала вопрос, который меня уже так давно мучает: - Как ты знаешь, что я делаю? Как ты вообще определяешь, кто перед тобой? Он вздохнул. Ох, что сейчас будет... - Наташ, ты слишком ребёнок ещё. - Чего?! Что он сказал? Как он меня назвал? Это точно мой Виктор? С утра не убил, теперь вот... подменили, что ли? Ба, да он улыбается! - Ко всему можно привыкнуть. Ну что, ты там готова? Давай перекусим и скоро нам выходить, да? - Д-да, - да что с ним? Что такое? Удар, что ли так повлиял? Когда мы уже ели, а я немного выпала из ступора, он добил меня окончательно: - Кстати, на счёт утреннего, - ну всё, я покойница. - Я действительно не такой старый, чтоб ко мне на "вы" обращаться. Можешь обращаться, как утром. Всё утро он улыбался! Честно, улыбался! Пока мы шли к маме с папой домой, а Виктор отказался влезать в автобус, было одно из лучших времён моей жизни. Он шутил не обидно, не стараясь зацепить, просто хотел насмешить, он рассказывал всякие неважные глупости. О нём я так ничего и не узнала, потому что он рассказывал всякие истории, которые сам слышал, но было так хорошо и весело, что я, глупая, поверила, что так будет всегда. Размечталась уже, что он позволит себе помогать и так у нас будет всегда. Идиллия. Дура я.