Хроники: начало

Кессиди впервые за долгое время почувствовала себя выспавшейся. Так хорошо ей не спалось уже давно. Даже, кажется, что-то снилось… Приоткрыв глаза, она увидела косой луч солнца на стене. «Уже не утро», — подумалось ей, но вставать она не спешила. Кессиди одолело какой-то странное состояние — хотелось делать то, чего раньше она себе не позволяла. Ей даже было всё равно, выходной сегодня или нет. Может, Бутч прав, и не стоит так уж беспокоиться из-за одной-двух пропущенных лекций? — Ты проснулась, наконец? Хайтаун села на кровати, протирая глаза, и потянулась. Бутч оторвался от кубика Рубика, с которым боролся последние полчаса, и перевёл взгляд на напарницу. — Ты проспала довольно долго, — ответил он на немой вопрос Кессиди. — Дольше, чем обычно. — Решила отоспаться. А ты что, беспокоишься за меня? — кокетливо поинтересовалась девушка. Флетчер крутанул одну из граней кубика, поставил его на прикроватную тумбочку и поднялся. — Мне неохота искать другого напарника. Слишком многое мы прошли вместе, и… Помнишь, мы обещали? Впрочем, — рокет резким движением головы отбросил упавшую на глаза чёлку на бок, — если хочешь, можешь считать это заботой. — Отлично, — подруга расплылась в улыбке. — Так и буду считать. С полминуты они молча смотрели друг на друга. — Я хотел наведаться кое-куда. Ты со мной? — первым сдался Бутч, отведя взгляд. — Куда это, интересно? — Ты со мной или нет? Кессиди подошла к своему шкафу с одеждой и занялась поисками. Она обернулась через плечо, её лицо вытянулось. — Да, я с тобой. Мы же обещали, сам сказал. — Тогда не задавай вопросов. Встречаемся во дворе через час. Едва слышно щёлкнул электронный замок. Кессиди стояла спиной к двери, держа в руках одежду, в которую собиралась переодеться, и обдумывала слова Бутча. Признаться, иногда прямота напарника сбивала её с толку. Было довольно непривычно видеть Бутча в кедах, джинсах и футболке. Он ждал, как и договаривались, во дворе. Завидев выходящую из штаба Кессиди, он махнул ей рукой. Во дворе, кроме него и пары эровцев, что-то оживлённо обсуждающих, никого не было. «Как будто бы я тебя не заметила», — хотела сказать девушка, но передумала. Сегодня Бутч был какой-то загадочный и что-то хотел показать. Такое случалось нечасто, и глупо было бы взять и всё испортить. Поэтому она просто подошла к нему и кивнула. — Я готова. Куда идём? — За мной. Приложив ладони к идентификационной панели, агенты вышли наружу. День выдался жарким, и Кесс не пожалела, что захватила с собой две бутылки с холодной водой из автомата. Сейчас они лежали в небольшом рюкзачке и приятно холодили спину через тонкую ткань майки. Бутч шёл впереди, ни слова не говоря. Кессиди не отставала, но понемногу ей начала надоедать такая таинственность. Вздохнув, она ускорила шаг и, обогнав напарника, встала перед ним. — Может, объяснишь, куда мы идём? Рокет задумчиво посмотрел на неё. — Думаю, пришло время тебя кое с кем познакомить. Хайтаун ожидала услышать что угодно, но не это. — Это с кем же?.. — растерянно спросила она, приставив ладонь к глазам, чтобы лучше видеть Бутча. — Потерпи, и всё узнаешь, — последовал ответ. Кессиди проводила его недовольным взглядом, но ей ничего не оставалось, как пойти следом. Пару раз ей казалось, что они идут к людям — напарник вёл какими-то странными тропами, словно пытался сбить кого-то с их следа. Но каждый раз, не доходя до шоссе, ведущего в город, он резко сворачивал. Через некоторое время Кессиди стала оглядываться назад — может, за ними действительно кто-то шёл? Но никого не увидела, только парочку раттат, перебежавших из одних кустов в другие. «Когда вернусь в штаб, обязательно позанимаюсь с рэтикейтом», — дала себе слово девушка. По ощущениям, они шли уже часа два, не меньше. Город остался позади и хорошо просматривался с холма, но Бутч не горел желанием останавливаться и любоваться видами. Кессиди терялась в догадках, с кем же, чёрт возьми, хочет познакомить её напарник, и почему для этого нельзя было встретиться, например, в городе. Может, это какое-то секретное задание? Или таким образом он проверяет её на… на что-нибудь. На терпение, например. — Идём, — Бутч взял Кессиди за запястье и потянул за собой к деревьям. Погружённая в свои мысли, она не сопротивлялась. — Смотри. Кесс глянула в указанном направлении и увидела дом. Домище. Наверно, даже с чердаком. А чердак — это просто кладезь истории и тайн. И наверняка там полно того, чем можно поживиться. Она могла поспорить с кем угодно, что там найдётся много интересного. Туда, как в небытие, отправляются все вещи, которые жалко выбрасывать, и воспоминания, которые уже не умещаются в голове — всё-всё. Стены дома, как и веранду на заднем дворе, обвил плющ. За ползучим растением угадывались проёмы окон, наглухо забитые досками; дверь тоже не избежала этой участи. Всё это — и разросшаяся на клумбах сорная трава, и нестриженый газон, покорёженный невысокий забор — говорило о том, что здесь уже давно никто не живёт. А ещё тут было очень тихо. И поэтому, когда старенький флигель на крыше с дребезжащим звуком крутанулся от порыва ветра, Кессиди невольно дёрнулась. Но Бутч словно ничего не заметил. — Что это за место? — почему-то шёпотом спросила девушка. — Ты хотел показать мне дом? — Да. Как тебе? Кессиди пожала плечами. Странный вопрос. Но, что ещё более странно — она не могла подобрать ответ, по крайней мере, так быстро. Дом вызывал смешанные ощущения. С одной стороны, было бы, наверно, здорово пробраться внутрь, с другой… Хотелось уйти отсюда. Нет, ей не было страшно, но уж слишком мрачно и тоскливо выглядел этот дом, когда-то потерявший своих хозяев. Хайтаун покосилась на напарника. Он неотрывно смотрел на дом, и на его лице застыло выражение, прежде ей не знакомое. Она и не подозревала, что Бутч может быть таким… печальным, что ли. — Давай попробуем зайти туда, — предложила Кессиди. — Не думаю, что кто-то будет против. — Ты хочешь войти? — встрепенулся эровец, как будто только и ждал этого. — Раз уж мы тут, почему бы и нет? А ты, кстати, был там? Бутч отрицательно качнул головой. — Я не был… Его фраза звучала недосказанной — он оборвал себя на полуслове. Кессиди огляделась и, никого не увидев, двинулась к дому. Бутч пошёл следом за ней. По ступеням крыльца агент поднималась осторожно — старые доски выглядели ненадёжными. Подойдя к двери, девушка присела на корточки и попыталась разглядеть что-нибудь через замочную скважину, но тщетно. Вдобавок, приблизиться как следует мешали доски. — Что-то подсказывает мне, что вряд ли мы туда попадём, — задумчиво сказала Кессиди, поднимаясь в полный рост. — Если ты, конечно, не взял с собой лом… Она обернулась и увидела, как Бутч полюбовно поглаживает побелённые, давно потрескавшиеся перила крыльца. Кесс быстро отвернулась, чтобы скрыть замешательство. — Плох тот дом, у которого только один вход. — Ты тут уже всё разведал, да? — Хайтаун хитро прищурилась. И тут её озарила догадка: — Так вот, значит, куда ты уходил, когда пропускал занятия! Флетчер улыбнулся. Он редко улыбался вот так, словно чуть смущаясь; обычно его лицо имело такое же выражение, как у Уэнсди Аддамс, лишь иногда преображаясь в насмешливом оскале. — Да. — Ну так, получается, есть ещё один вход? Показывай. Они обошли дом. На веранде стоял круглый столик и несколько стульев вокруг, под окнами у стены дома заняли место какие-то коробки. Здесь действительно была дверь, но плющ так густо увил её, что, не зная, было бы трудно её заметить. Рокет небрежным движением, словно делал так всю жизнь, повернул круглую ручку. Дверь, скрипнув, распахнулась. На дощатый пол веранды упало несколько пятиконечных листьев. Из-за обилия разросшегося плюща и досок на окнах тут мало что можно было рассмотреть. Лишь проникающий через щели в ставнях дневной свет очерчивал контуры мебели и предметов в комнатах. В коридорах же, соединяющих комнаты, царила темнота. Кессиди сделал шаг вперёд. Бут зашёл следом, прикрыл дверь и потянул за болтающуюся цепочку выключателя. — Так лучше? — Определённо. Свет, хоть и не очень яркий, разогнал мрак. Теперь хотя бы можно было ходить здесь, не опасаясь подвернуть ногу или провалиться вниз. Впрочем, на первом этаже не нашлось ничего интересного — неубранные детские игрушки, разбитые рамки от фотографий на полу, на кухне — снова коробки. Наверно, последние жильцы так и не удосужились вернуться за своими вещами. Лестница на второй этаж едва слышно постанывала под её шагами. Здесь, в доме, краска не облупилась, и лакированное дерево приятно холодило ладонь, даром что на коже остался слой пыли. Поднявшись, Кессиди вздрогнула, увидев чей-то силуэт, но через секунду разглядела напарника, проскользнувшего вперёд быстрее неё. — А тут можно тоже включить свет? В тот же миг щёлкнул выключатель. — На втором этаже — спальни, — сообщил он. — Прямо по коридору — детская, направо — для гостей. И родительская рядом. Хайтаун не стала спрашивать, почему Бутч решил, что спальни располагаются именно так. Скорее всего, об этом нетрудно догадаться по интерьеру. В детской обнаружилась двухъярусная кровать. Одеяло со второго яруса было воткнуто и закреплено между матрасом и остовом кровати и свисало почти до пола. А внизу, в своеобразном укрытии, горел ночник. Одеяло было достаточно плотным, и создавалось впечатление некоторой таинственности, которую так любят дети. Бутч присел на краешек кровати и взял одну из многочисленных книжек-раскрасок с покемонами. — Вообще-то, пикачу жёлтого цвета, а не оранжевого, — хмыкнул он, переворачивая страницу. Кессиди огляделась повнимательнее. У окна — стенка для спортивных упражнений, на полках — книги, фигурки покемонов, игрушки, коробка с конструктором, старенький гейм-бой… В углу комнату стоял накрытый тканью телескоп, правда, похоже, не тронутый и пальцем, что удивило её: если дом находится вдали от города, разглядывать ночное небо — сплошное удовольствие. Поджав губы, она провела пальцем по пожелтевшим от времени фотографиям. Счастливые мужчина и женщина, смеющийся мальчик в обнимку с майтьеной, большой торт и свечки — видимо, у кого-то был день рождения… Кессиди скрипнула зубами и до боли вонзила ногти в ладони. Зависть и обида схлестнулись в ней: у этих детей было детство, родители… у них было всё! А у неё — ничего! И сейчас эти мальчики выросли. Выросли, не обделённые вниманием и заботой, и наверняка один из них — владелец родительского бизнеса, а второй путешествует по свету, или стал, например, актёром и снимается в кино… в общем, на жизнь не жалуется. Поддавшись внезапному порыву, она схватила ближайшую фотографию и разбила её о пол. Бутч вскинул голову и вопросительно взглянул на напарницу. Его лицо было непроницаемо спокойно, но внутри словно натянулась тетива. — Что ты делаешь? — Так нечестно! Понимаешь? — чуть не плача, отозвалась она. «Да, Хайтаун, лидер из тебя так себе», — кольнула непрошенная мысль, но Кесс затолкала её подальше. — Почему некоторым — всё, а другим… — Э-э, Кессиди… — Хотела бы я посмотреть на них сейчас. — На кого? — На этих везунчиков. — С чего ты взяла, что они везунчики? Откуда ты знаешь, как сложилась их судьба? — изогнув бровь, поинтересовался он. — Может, они умерли. Или один умер, а второй… ну, не знаю… работает не тем, кем хотел бы. Или мог бы. Ты завидуешь людям, которых никогда не видела и даже не представляешь, что с ними стало. Да, в его словах был смысл, но Кессиди не собиралась так просто сдаваться. — Как будто ты представляешь, — буркнула она, скрестив руки на груди. Несколько минут оба молчали. — Пойдём, я кое-что тебе покажу. Неохотно Кессиди дала себя увести. Как оказалось, на чердак. Когда они поднялись по выдвижной лестнице и встали в полный рост, Хайтаун отпрянула и чуть не свалилась обратно в люк: ей почудилось, что у дальней стены, за ширмой кто-то стоит. — Подойди ближе. Не укусят. — Кто не укусит? — на всякий случай уточнила Кессиди, но ответа не дождалась. Бутч ждал и молча смотрел на ширму. Затаив дыхание девушка приблизилась к ней, взялась за крайнюю створку и отодвинула. Там стояли два манекена, мужской и женский, в человеческий рост, в потрясающе красивых свадебных нарядах… Ну, по крайней мере, платье точно было красивым. Корсет, украшенный множеством бусинок, подчёркивал талию и грудь и зашнуровывался на спине широкой атласной лентой; на юбке — объёмная аппликация. Плечо прикрывал рукав, что делало образ трогательным и хрупким. За платьем тянулся длинный шлейф в виде роз. Руки украшали ажурные перчатки, а в изящной причёске проглядывали искусственные цветы. Рядом с манекенами лежали альбомы с фотографиями. Скрепя сердце, Кессиди взяла один из них, но увидела внутри не мальчиков, а много счастливо улыбающихся девушек в разных платьях. Каждое фото было подписано. «Готовимся к торжеству…», «Свадьба у…» и всё в таком духе. На каждую свадьбу отводилась отдельная страница, а то и две. И практически на всех фото мелькала одна и та же женщина — та же, чьё изображение стояло на полках в рамках. Мать тех мальчиков. Хозяйка этого дома. Кесс пролистала весь альбом и открыла его на переднем форзаце. «Платья Грейс», — было выведено идеальным каллиграфическим почерком. Она положила альбом на место и взяла соседний. «Кулинарные изыски Тома» — гласила надпись печатными буквами. Торты, конфеты, пастила, пирожные с заварным кремом, круассаны… На фото — мужчина с приятными (и почему-то такими знакомыми ей) чертами лица и широкой улыбкой. Отец мальчиков. Хозяин. — Ого, — только и могла вымолвить Хайтаун. — Представляешь, она шила платья, а он готовил для банкетов! Неплохо сработались, да? А, ты же это видел… Эровец уселся в кресло напротив чердачного окна и смотрел в пространство перед собой. Если он и слышал напарницу, то решил не отвечать. А Кессиди продолжила изучение содержимого чердака. Она нашла ещё много занимательных вещей: шкаф с платьями и швейными принадлежностями, старый фотоаппарат, древние вазы, привезённые из другой страны, посуду ручной работы, старые самодельные календари, воздушного змея, детские рисунки и эскизы костюмов… Флетчер некоторое время наблюдал за ней, потом вдруг резко подорвался. — Я буду на улице. Осмотри другие комнаты, если хочешь. — Э… О’кей. Агент проводила приятеля недоумённым взглядом. Пожалуй, за всё время она так и не сумела привыкнуть к резким перепадам настроения. В гостиной на стенах висели картины, в основном — пейзажи. В живописи она не разбиралась, поэтому оценить по достоинству кропотливую работу художника не могла. Максимум — сказать, что это, наверное, красиво. И книги… много книг: в потрёпанных переплётах, разной толщины, на иностранных языках, даже на латыни. На диване лежал давно замолчавший патефон и несколько пластинок к нему. Родительская спальня была обставлена по минимуму: широкая (и очень удобная) кровать, шкаф для одежды, зеркало с резной рамой высотой под два метра, трюмо с одной стороны от кровати и письменный стол — с другой. Девушка хотела уйти, но заметила, что верхний ящик стола немного выдвинут. Несколько секунд внутри шла борьба. Любопытство победило. Оправдываясь тем, что от этого никому не будет хуже, никого не спасёт и не убьёт, и ничего не изменит, Кессиди достала оттуда пачку писем. Перевернув верхний конверт, она увидела дату: послание двадцатилетней давности, так и не отправленное, и, к тому же, порванное. …Мы немедленно едем к вам! В графе адресата значилось имя, которое ровным счётом ей ничего не говорило. Видимо, надеялись застать его врасплох. А вот другие письма были более интригующего содержания. Спасибо за визит, жду вас снова… Профессор N, мы с Грейс хотели бы видеть Вас в числе гостей на открытии… Дорогой N, в одном журнале я сравнительно недавно прочитал вашу статью. Настаиваю на личной встрече и обещаю жаркую дискуссию! Нет, это не по поводу пирожных, иначе я в любом случае одержу над вами верх. Привет от Грейс! Далее шёл, судя по датам, большой перерыв в общении. Дорогой Том, поймите меня правильно. Я ни в коем случае не хотел вас обидеть. Я понимаю, что услышать и принять такое трудно, но это не смертельно, в том числе и для вашего сына. В его возрасте это нормально. Сотни случаев… Советую уделять ему больше внимания. Если дадите добро, я буду присматривать за ним. Уверяю, мы с ним найдём общий язык. В надежде продолжить общение, ваш друг, профессор N. Не хочу ставить под сомнение ваш профессионализм, но это возмутительно! Вы предлагаете бросить работу и нянчиться с ним? Мы и так берём его на все мероприятия, и там, кстати, полно настоящих детей. Понимаете? Всё может быть не так просто, Том. Но скажу одно: порою дети чувствуют больше и видят дальше, чем взрослые, и у них другие методы скрасить одиночество и занять себя чем-нибудь. Если взрослый человек во многих случаях выберет бутылку, то ребёнок придумает себе друга. Простите за бестактность, но я всё же спрошу: у вашей жены случайно не должна была родиться двойня? Может, ваш сын чувствует, что ему не хватает кого-то или чего-то, и таким образом восполняет пустоту. Он ощущает связь между собой и неродившимся братом. Вам не нужно бояться этого — с возрастом пройдёт. Посмотрите на ситуацию с другой стороны: он облегчает вам жизнь, а вы на него злитесь. Он не понимает, что делает не так, и это сбивает его с толку. Ваши действия могут привести к разрыву отношений между всеми вами. Не повторяйте чужих ошибок. Берегите свою семью. Профессор N. Перед глазами Кессиди словно мелькали отрывки из чужой жизни; она как будто стала свидетелем семейной трагедии, и уже не так завидовала мальчикам… или мальчику? Ей казалось, что она упускает какую-то важную деталь. Что-то, что свяжет эти письма и их долгое и странное путешествие. Постепенно мысли приняли другой оборот, и девушка пришла к выводу, что Бутч прав, и зря она позволила себе так психовать… Бутч? Сердце ёкнуло от внезапной догадки. Всё, что она знала — его семья разбилась в автокатастрофе. Флетчер не любил говорить на эту тему. «Мы немедленно едем к вам…» — должно быть, именно тогда это и случилось. Кесс подошла к окну и опёрлась плечом на раму. Окно выходило на передний двор, и отсюда она видела напарника, сидящего на ступенях крыльца. Он не шелохнулся даже, когда подруга спустилась и подошла ближе. Несколько минут прошли в молчании, которое нарушил Бутч. — Ну, как? Тебе понравилось? — спросил он. Кессиди не знала, как лучше ответить. — Это твой дом. Твоя семья тут жила. Твои отец и мать, они… — Ты прочитала переписку? Там, в ящике стола. — Да. — Я хотел, чтобы ты знала. Чтобы ты узнала это до того, как мы официально начнём работать в паре. Может, ты… передумаешь. Бутч явно пытался придать своему голосу равнодушие, но сквозь него сквозила горечь. — После той аварии ты перестал видеть своего брата? — Да… Он больше не приходил. Но я боюсь, что однажды он вернётся. Да, тот человек писал, что со временем пройдёт, однако… иногда призраки прошлого возвращаются. — Какая разница? Две головы — хорошо, а три — ещё лучше. Вдруг он бы посоветовал тебе что-нибудь дельное? Первое место в конкурсе утешителей ей, безусловно, обеспечено. — Дело в том, что иногда брат — или кто бы там ни был — говорил плохие вещи. Это как будто другой я… Хайтаун вздохнула и пересела на ступень ниже, сплетая свои пальцы с его. Бутч положил голову ей на плечо, как делал всегда, когда ему было плохо. Ещё долго рокеты сидели около дома, пока небо не начало окрашиваться в розовато-оранжевые оттенки. Плыли облака, подгоняемые лёгким ветром; едва слышно шумели деревья… На обратном пути, остановившись у покосившегося почтового ящика, Кессиди приоткрыла металлическую дверку. Внутри лежало одно-единственное письмо, которому уже не суждено было попасть в руки своего адресата. Той ночью Кессиди долго не могла уснуть. Никак не удавалось принять удобную для сна позу. Она раздражённо откинула одеяло и повернулась на бок. Бутч вырубился сразу, как его голова коснулась подушки, или же притворялся, лёжа лицом к стене. Девушка слушала его размеренное дыхание и думала о том, что сейчас ей, как никогда, пригодилась бы открытка с колыбельной джигглипуфа, но та, как назло, куда-то подевалась.