Самый страшный грех Меган Эванс

Я загляделся в окно, шагая по коридору к лестнице. Капли дождя уже срывались с покрытого черными тучами неба и падали на стекло. Я тут вдруг вспомнил, что не взял с собой зонт. Мысленно я понадеялся, что зонт есть у Меган. Внезапно я почувствовал какой-то ядрёный запах, эпицентр которого располагался совсем неподалёку. Мои знания химии дали мне понять: «Это бертолетовая соль!» Вспомнив, что она взрывоопасна, я остановился и, втягивая носом воздух, принялся искать глазами источник запаха. Кабинет химии был далеко, да и потом, опыты с этим веществом в школах запрещены. Откуда же она взялась? Да ведь точно где-то поблизости! Долго искать не пришлось. Недалеко, метрах в пяти от меня располагалась дверь, ведущая в кабинет истории. К ней был приклеен тёмный свёрток, который шуршал и испускал тонкую струйку полупрозрачного дыма. Я бросился было к нему, но опоздал – раздался взрыв. Громкость его была сравнима с громкостью взрыва китайской петарды на рождество, но, отражённый от стен и потолков, звук стал гораздо громче и был слышен, наверное, всей школе. В деревянной двери образовалась небольшая пробоина, несколько щепок оторвались и вылетели в сторону. Вскоре коридор заволокло густым, белым, очень вонючим дымом. Я рефлекторно закашлялся и прикрыл нос от смрада рукавом. Неожиданно я понял всю неловкость своего положения. Я находился один в коридоре во время урока рядом с кабинетом истории, на которой мне по несправедливости влепили два неуда, и, самое главное, мои проклятые знания химии позволили бы мне без труда изготовить подобную хлопушку из подручных материалов. Осознав всё это, я бросился бежать обратно в кабинет математики. «Скорее, пока не начали выходить из кабинетов учителя!» - подгонял я, и, едва не упав с лестницы, преодолел первый пролёт. Совершенно справедливо сработала пожарная сигнализация, сверху уже раздавались удивлённые возгласы, а я всё не останавливался. В этот миг я пожелал, чтобы та контрольная по алгебре лучше бы оказалась сложнее, чтобы я не освободился, и не остался без алиби как раз именно в этот момент. Торопливо ударив костяшками кулаков по двери кабинета, я открыл её и, отдуваясь, спросил: - Разрешите, войти? - Позвольте, что это был за грохот? – спросила миссис Кайсицки, сняв очки и с неким удивлением поглядев на меня. - Я не знаю. Я был в уборной, - вполне уверенно соврал я, закрыв за собой дверь и, направляясь к своему месту рядом с Меган, которая тоже была заметно обеспокоена. – Что бы это ни было, оно было наверху. Присев рядом с девушкой, я, наконец, отдышался. - Что случилось? – спросила она. - Ничего, - прошипел я, намереваясь рассказать ей всё после звонка. - Чем это от тебя пахнет? Очень похоже на порох! – шёпотом воскликнула Меган и испуганно заглянула мне в глаза, – Что ты натворил, Уэйн? Но ответить что-либо я не успел. В класс без стука влетела разъярённая миссис Грэдисон. Она ненадолго застыла, осматривая класс, и, столкнувшись взглядом со мной, спросила у миссис Кайсицки: - Сара, где был мистер Рэнделл около двух минут назад? - Рэнделл?.. Ходил относить журнал к мисс Эпол, - совершенно сконфуженно ответила миссис Кайсицки и поднялась со своего места. – А в чём, собственно дело? Что за взрыв был сейчас? - Т-а-а-а-к, - грозно протянула миссис Грэдисон, притопывая правой ногой. – Мистер Рэнделл, прошу следовать за мной. И ты, Сара, тоже идём. - Никто никуда не пойдёт, пока вы не объясните в чём дело! – твёрдо заявила миссис Кайсицки, переводя растерянный взгляд то на меня, то на учительницу истории. - Этот юный профессор химии только что подорвал дверь моего кабинета! – ответила она вполне просто, будто я совершил вполне обыденный поступок. Все в классе ахнули, где-то даже раздалось «Ни черта себе!». Громче всех воскликнула Сара Кайсицки. Она сердито глянула на меня, надела очки и громко скомандовала: - Мистер Рэнделл, вон из кабинета!! Я поднялся и, встретив поражённый взгляд Меган, пошёл к выходу. Путь мне преградила Эмили. - Умоляю, скажи мне, что ты этого не делал! – сказала она, схватив меня за плечи. - О чём речь? – возмутился я и снял её руки со своих плеч. – Не лезь, иначе и тебе попадётся. В классе, кажется, наступила немая сцена. А я, совершенно напуганный и подавленный, шагал по лестнице к месту преступления, которое, вот уж точно, не совершал. Сзади меня шли учителя – миссис Грэдисон и миссис Кайсицки. - Вот значит ты как, Уэйн! – слышал я сзади разгневанную миссис Грэдисон. – Ну, всё, не видать тебе отлично в этом году! Богом клянусь, четвёрки больше не получишь! Я пропускал всё это мимо ушей, ведь я был абсолютно невиновен! Но, стечение чёртовых обстоятельств твердило другое – кроме меня некому. На секунду я даже подумал, что у меня случилось помутнение рассудка, и я, сам того не ведая, соорудил бомбу на двери кабинета истории, а затем, уже в здравом уме наблюдал её взрыв. «Что за чушь?!» - удивился я. Перед выходом в коридор, я глянул в окно. На улице бушевал шторм. В коридоре уже было много людей. Охранник, вахтёр, директриса, мисс Эпол и несколько учеников, которые, вероятно, были на истории во время взрыва, глядели на развороченную взрывом дверь. Чтобы дым скорее развеялся, открыли окно, и с улицы на пол попадали капли дождя. Последний был настолько сильным, что на полу уже образовалась лужа. - Полюбуйтесь, мистер Рэнделл, поглядите внимательно, что вы натворили! – вскричала миссис Грэдисон, схватив меня под руку и указывая на последствия взрыва. Услышав крик, вся компания обернулась. Увидев меня все, кроме завхоза, сильно удивились. Тот подошёл ко мне, как-то безумно улыбнулся и сказал: - Новую дверь будешь сам устанавливать, подлец! У меня инструментов даже не проси! И, ругаясь себе под нос, он удалился. Миссис Грэдисон подтащила меня к миссис Гольсберри и сказала, уже более спокойным тоном: - Вот, миссис Гольсберри, этот ученик взорвал мою дверь! Уверяю вас, это был именно он! - Уэйн Рэнделл? – переспросила мисс Эпол, которая стояла, скрестив руки на груди. – Да быть такого не может, Анна, вы что-то путаете! - Конечно, конечно! Да только извольте напомнить, уважаемые коллеги-учителя, что в тихом омуте черти водятся! – не унималась миссис Грэдисон. – Посмотрю я на вас, мисс Эпол, когда он вам что-нибудь подобное выкинет! - Послушайте, миссис Гольсберри, мистер Рэнделл заходил ко мне в кабинет всего за минуту до взрыва, - защищала меня мисс Эпол. За это я с большим признанием глядел на неё. – Разве мог он соорудить бомбу за такое короткое время? - Вполне возможно, Диана, что он уже прикрепил её, когда заходил к вам, а на обратном пути поджёг фитиль, - сказала в ответ миссис Гольсберри, которая всё это время буравила меня взглядом, словно дрелью. Однако её тон свидетельствовал о том, что она сама не рада такому повороту событий. - Да не мог он, поверьте, я его давно знаю, он мухи не обидит! – мисс Эпол, к моему великому восхищению, стояла на своём. - Мисс Эпол! – вдруг воскликнула миссис Гольсберри и повернулась к ней, - У вас, кажется, урок! Диана Эпол махнула на это рукой, бросила сочувствующий взгляд на меня и удалилась в свой кабинет. Постояли немного молча. Потом явилась миссис Ларенс. Внимательно осмотрев нас всех и повреждённую дверь, она спросила: - В чём дело? И почему мой ученик не на уроке? - Ваш ученик – террорист! – воскликнула вдруг миссис Грэдисон, чему была недовольна даже миссис Гольсберри. – Чуть не взорвал мой кабинет! - Чего вы несете, Анна?! – вскричала миссис Ларенс. В её глазах вспыхнула злоба. - Так, миссис Грэдисон, миссис Ларенс, миссис Кайсицки и мистер Рэнделл, прошу всех в мой кабинет, - скомандовала миссис Гольсберри и бойко зашагала к лестнице. Все молча последовали за ней. Становилось холодно, и окно закрыли. Но буря, кажется, только расходилась. Ливень беспощадно бил в окно. Меня передёргивало каждый раз, когда я слышал, как гнущиеся ветки стоящих возле школы рябин стучались в стены школы. Кто-то из техперсонала высказал опасение о том, что эти ветки могут запросто разбить стёкла. Прозвенел звонок, и ученики в монотонных одеждах высыпали в коридоры. Они даже внимания не обратили на следующую к кабинету директора процессию. Я вдруг вспомнил о своих вещах. Оставалось только надеяться, что Меган про них не забудет. Уже довольно скоро мы были в кабинете директора. Это была довольно маленькая комната, в которой располагались большой картотечный шкаф, сейф, старый письменный стол, заваленный справа и слева большим стопками бумаг, и несколькими креслами, которые стояли у стены напротив окна. Чтобы никто не отвлекался на созерцание шторма за окном, миссис Гольсберри задёрнула плотные серые шторы и зажгла в кабинете свет. - Ну, давайте всё по порядку, - сказала она, усаживаясь за свой стол. – Садитесь, господа. Я остался стоять – мне не хватило места. Директор убрала стопку бумаг со стола на подоконник позади себя, чтобы нам было видно её лицо, и сказала: - Миссис Грэдисон, вас, как потерпевшую, выслушаем первой. Учительница истории встала и принялась неторопливо рассказывать: - Сегодня на втором уроке у меня был выпускной класс. На этом уроке мистер Рэнделл, - она показала пальцем на меня, - получил две двойки… - Это за что же? – перебила вдруг миссис Ларенс и с негодованием глянула меня. Миссис Грэдисон тут посмотрела на меня и немного помолчала. Говорить про свой новаторский подход в области педагогики она не решилась и со злостью воскликнула: - За отвратительную подготовку к уроку и за безобразное поведение, за что же ещё! Я опустил голову и разочарованно выдохнул. Ну, конечно! Если уж плохой, то совсем! Что ещё на меня возложите? За что ещё придётся отвечать? Может, и Кеннеди ТОЖЕ Я убил?! - Ну, Уэйн, ну, молодец… - отчитывала меня миссис Ларенс, и я не смел взглянуть на неё, её взгляд бы меня убил. - Тихо! – приказала ей директриса и вновь обратилась к миссис Грэдисон. – Дальше что? - А потом, вот на третьем уроке сижу и чувствую – запах какой-то странный, и как будто бы совсем близко. Послала одну из учениц посмотреть, в чём проблема, и, не успела она встать, как бабахнет! – миссис Грэдисон вдруг прервалась. – Я сразу поняла, что к чему, выяснила, где сейчас выпускники, и направилась к ним. Миссис Кайсицки мне сказала, что посылала Рэнделла отнести школьный журнал мисс Эпол. Значит, он как раз проходил мимо моего кабинета! - Миссис Кайсицки, вы действительно отправляли мистера Рэнделла отнести журнал? – строго спросила миссис Гольсберри. Учительница математики растерянно кивнула. - И на уроке мистера Рэнделла во время взрыва не было? – снова спросила директриса. - Нет, не было, - ответила миссис Кайсицки со вздохом. Она, кажется, верила в то, что это сделал именно я, и это не могло не расстраивать её. - Миссис Ларенс, сможете разобрать, что за состав был у бомбы? – спросила миссис Гольсберри, перебросив свой колючий взгляд на мою классную. - Да чего там определять, по запаху понятно, что она из бертолетовой соли, - как-то отстранённо ответила миссис Ларенс. - Как, по-вашему, мог мистер Рэнделл, руководствуясь знаниями, данными ему вами на уроках химии, изготовить подобный взрывной состав? – миссис Гольсберри выглядела, словно следователь во время допроса. Не хватало только настольной лампы и фуражки. Миссис Ларенс взглянула на меня. Я опять отвернулся. Она и рада была бы сказать, что я не мог приготовить такую хлопушку, но все знали, насколько сильны мои проклятые знания по химии – ведь я призёр городской олимпиады. Не раз я сам распространялся при ней друзьям о том, какие бывают взрывчатые составы, и что изготовить их можно буквально из подручных предметов. Учительница химии встала и, покачав головой, вышла. Я остался без поддержки. Мне захотелось сейчас же провалиться под землю, несчастнее меня в эту минуту не было никого на свете. - Мистер Рэнделл, вам слово, - наконец сказала миссис Гольсберри, и странно, но прозвучало это без всякого презрения. Конечно, я бы сейчас мог броситься на колени, залиться слезами и кричать, что это не я, что я не в чём не виновен, и что я хороший мальчик, мог также начать обвинять во всём злую историчку. Но не означало бы ли это мою виновность и страх перед ответственностью? Скорее всего, да. Нисколько не выказывая своего отчаяния, я заговорил: - Я не виновен. У вас нет никаких улик против меня – ни отпечатков пальцев, ни остатков у меня веществ, которые я бы использовал при приготовлении взрывчатки. Оценки, полученные на уроке истории, не могли повлиять на меня подобным образом. И, конечно, я понимаю, что позиция моя неубедительна… - тут я заволновался, - но готовы ли вы так просто осудить невиновного человека? Миссис Гольсберри внимательно слушала меня, даже не отводила в сторону своих тёмных глаз. И неизвестно, какой вердикт моей оправдательной речи она бы вынесла, если бы в кабинет сейчас же не ворвались мисс Кентер, школьный психолог, мисс Эпол и миссис Ларенс, к слову, заметно повеселевшая. Мисс Кентер держала в руках папку с какими-то документами. Выступив вперёд, женщина заговорила: - Простите, миссис Гольсберри, у меня здесь полная психологическая характеристика Уэйна Рэнделла, которая показывает, что этот проступок никоем образом он совершить не мог, - она тут как-то взволнованно рассмеялась и оглянулась на Диану Эпол, - это ведь отчётливо видно по его миролюбивому темпераменту! Если вы не примете это во внимание, мы с мисс Эпол сейчас же начнём собирать подписи у учителей, у которых обучается мистер Рэнделл. Уверяю вас, все они выскажутся за то, что Уэйн не мог этого сделать! - Миссис Гольсберри, послушайте, за последние года у него было столько поводов сделать гадость, но он был спокоен! Да, он многословен, иногда спорит с учителями, но он абсолютно не способен на подобное! – утверждала мисс Эпол, приложив руку к груди. – И если вы сейчас осудите этого человека, я клянусь вам, я увольняюсь из этой школы! Воцарилось молчание. Все в кабинете, в том числе и я удивлённо уставились на мисс Эпол. - Ну-ну, полегче! – виновато рассмеялась миссис Гольсберри и, глянув на меня, вынесла вердикт, - Мистер Рэнделл, вы ни в чём не виноваты, прошу извинить нас за беспокойство, можете отправляться на уроки. Все, кроме миссис Грэдисон, заметно обрадовались. Несказанно рад был я сам, только сдерживался – излишняя радость может быть воспринята, как злорадство. - Но… но как?! – вскричала вдруг миссис Грэдисон. – Ведь он виновен! Он это сделал! Видите, он ухмыляется, он всех вас надурил, чёрт возьми! - Миссис Грэдисон, придите в себя, - потребовала директриса. – Он не виновен. Учителя, которые знают его, утверждают это, а они проверенные люди, и им я верю. Вы, миссис Грэдисон, просто переволновались. Сходите в медкабинет, примите валерьянки, всё нормализуется… А виновного мы вам найдём. В самом деле, не могла же дверь взорваться сама собой?! Учительница истории, казалось, была готова взорваться от переполнявшего её гнева. Я даже сделал шаг прочь от неё, побоявшись, что она накинется на меня и начнёт душить со словами: «Получи своё наказание, террорист!». Но неожиданно ярость внутри миссис Грэдисон потухла. Её лицо вернуло нормальный цвет и, кажется, что она даже улыбнулась. - Мистер Рэнделл, вы свободны. А вас, коллеги, попрошу остаться. Отличный повод собраться, чтобы обсудить новый приказ министерства образования! – проговорила миссис Гольсберри с таинственной улыбкой, после чего я буквально вылетел из кабинета, при этом шепнув: «Спасибо» своей главной защитнице – Диане Эпол. У дверей кабинета меня ждали Дэни, Меган, Роб и Эми. Я вышел и прижался спиной к двери. Тут мне сделалось плохо. Не знаю, от радости или просто, от чрезмерного напряжения, я вдруг почувствовал тошноту, медленно ползущую по пищеводу, головокружение. Лоб сразу намок, стало тяжело дышать. Друзья взяли меня под руки и потащили к лавке, которая стояла в вестибюле у окна. Усадив меня на неё, они расположились вокруг. - Ну, что молчишь, выкладывай, сукин ты сын! – сорвалась наконец Меган. - Мегги… Мег… у тебя есть зонт? – спросил я и указал на ливень, который всё ещё буйствовал за окном. Девушка недовольно выдохнула, а потом улыбнулась и потрепала мои волосы. Всё было позади. Буря, какой бы сильной она не была, должна была стихнуть.