Затянувшееся "сегодня"

      Лондон – серый и дождливый город, именно такой, каким его описывают писатели в своих полных душевной тяжбы книгах. Одновременно с этим атмосфера таинственности и угнетения не может не способствовать глобальным размышлениям о своей жизни, ничтожности крошечного человека в безразмерной Вселенной, трудностях, которые нам не прекращает подбрасывать судьба, граблях, на которые мы наступаем даже чаще, чем дважды. Однако, как говорится, ничто в мире не бывает ошибочно: даже сломанные часы дважды день показывают правильное время. Я могла только надеяться, что не совершаю ошибок на этот раз.       Наверное, каждую непутёвую книжную героиню стоит селить в Лондоне. В этом городе меланхоличные вздохи не сойдут за влюблённые. Исключительно подобные мысли роем пчёл жужжали в моей голове, пока чёрный кэб несся серой лентой дороги к центру города, где меня ждала моя судьба. Я не попрощалась ни с кем из близких, опасаясь слёз в их глазах. Я не могла передумать, не сейчас, когда пути назад уже нет. Подарок от Гидеона всё ещё занимал законное место на моей руке. Холодный металл уже не помнил тепла его пальцев, но я ощущала поддержку и любовь, пусть расстояние между нами с каждой минутой только увеличивалось. Мы найдём друг друга, если судьба окажется достаточно благосклонна. В тех книгах, что я читала, главных героев всегда ждал счастливый конец. Нельзя ли нам устроить такой же?       На город опускался вечер. Я запахнула чёрный плащ посильнее, бросив на переднее сидение оплату за проезд и выбравшись из машины. Громко захлопнутая мной дверца стала точкой невозврата. Мне помогли с выгрузкой багажа, включавшего в себя всего один чемодан, и мелкие камешки зашуршали под шинами. Кэб отъехал. Я долго смотрела ему вслед – такому крошечному издалека, похожему на детскую игрушку, а потом окинула быстрым взглядом площадь с фонтаном, на которой мы с Кристалл договорились встретиться. Девушку удалось заметить сразу же, и не только потому, что она махнула рукой, обращая на себя внимание. Её короткое серое пальто как нельзя кстати подходило к унылой погоде, подчеркивая светлые глаза и мраморную кожу. Мы шли друг другу навстречу, и меня обуревало желание развернуться и убежать, закрыть двери и окна на замок, забываясь на мягкой кровати в объятиях любимого человека. Но жизнь моей матери зависела от меня. Как могу я в эту секунду думать о себе? Сочувствие во взгляде Волдерф можно было черпать ложками. — Всё будет хорошо. Обещаю, я не дам ему обидеть тебя. Я переступила с ноги на ногу, обнимая себя руками: — Я не уверена, что могу тебе верить. Извини. Но сейчас я замёрзла и просто желаю покончить с этим раз и навсегда. Пухлые губы тронула лёгкая, но вымученная улыбка. Тянуть не хотелось никому из нас. Могу поспорить, минутой раньше по телефону её поторапливал Джек.       С противоположной стороны от фонтана нас ждала машина: тонированные стёкла, изящество и комфорт. Всё так похоже на сцену из фильмов о безумных приключениях спецагентов, что мне хотелось громко фыркнуть, встать и покинуть кинозал, но эта нелепость происходила в моей жизни, поэтому я проглотила все комментарии, касающиеся пафоса в характере и поведении, и нырнула в салон. Кристалл заняла переднее пассажирское место и пристегнулась, повернувшись ко мне в полуоборота. — Если хочешь попросить ничего не бояться, поверь: я не боюсь. — Я просто хотела уточнить, удобно ли тебе. — Физически я чувствую себя великолепно. Позволь оставить моё моральное состояние при мне. – Я сложила руки на груди и, вздёрнув нос, отвернулась к окну. Краем глаза я заметила, что блондинка сделала то же самое. Боялась ли я? Ещё как. Опасения, которые я долгое время взращивала в себе, подкармливая солнечными лучами мнительности, давно пустили корни и превратились в бутоны, готовые раскрыться от одной только мысли. Из динамика магнитолы лилась негромкая и ненавязчивая музыка, водитель покачивал в такт головой, а девушка излучала царственную серьёзность. Это всё не могло помочь расслабиться, поэтому в моей голове то и дело возникали странные сцены, одна страшнее другой. Я в который раз воображала себя Прометеем, но гниющим в темнице, подкармливаемым только коркой хлеба и водой, худой, сгорбленной и некрасивой. Смерть мне страшна не была, хотя с такими мыслями она только приветствовалась. — Как дела у твоей мамы? – голос заставил меня вздрогнуть. Я вспомнила, как расчёсывала утром её золотистые и совсем не спутанные от обездвиженности волосы, гладила безвольно лежащую на постели тонкую руку и целовала в расслабленный в бессознательности лоб, пожимая плечами. Если бы она пришла в сознание, вряд ли пришлось бы встречаться и иметь общее дело с этими людьми. – Во всяком случае, она останется жива. — Разумеется. Как видишь, я искренне стараюсь сделать всё для этого. — Она может тобой гордиться. – В зеркале заднего вида, на которое я бросила беглый взгляд, отражались её плотно поджатые губы.       Утверждение осталось без ответа. Машина постепенно замедляла движение, пока не остановилась в одном из спальных районов. Несмотря на то, что я родилась в Лондоне, конкретно это место было обделено вниманием. Здесь было достаточно спокойно и тихо, в отличие от центральной части города, даже в непогоду кишевшей людьми, как работягами-муравьями. Напротив одного из этажных домов мигала яркая цветная вывеска супермаркета. Мимо, гудя клаксоном, проехал автобус. — Где мы находимся? – я повернулась к открывшей дверь подъезда Кристалл. Она улыбнулась и принялась медленно подниматься по лестнице. Я следовала за ней, не спеша и приподнимая чемодан над ступеньками. – Насколько я поняла, теперь я буду жить в этом месте, но не одна, верно? — Должен ведь кто-то наблюдать за тобой. И этим кем-то буду я. Думаю, это к счастью. – Девушка пожала плечами и остановилась напротив одной из дверей. Она пошарила по карманам пальто в поисках ключа и издала практически победный клич, когда всё-таки нашла его. Два оборота в замочной скважине – и мы оказались в теплом коридоре квартиры. Колёса чемодана запнулись о порог, словно не хотели оказаться внутри, но быстро сдались под давлением со стороны. Прямо как я.       Довольно уютно. Квартира была обжита. На вешалке у двери висело мужское пальто, на обувной расположилось несколько пар обуви, и я была бы крайне удивлена, надень Кристалл на свои изящные ножки ботинки сорок второго размера. Всё указывало на то, что они с Луисом живут здесь вместе. Мне стало немного неловко. — А Джек… здесь? – оторопело поинтересовалась я, намертво вцепившись в ручку своего чемодана. Волдерф уже избавилась от верхней одежды и недоумённо моргнула, заметив мою растерянность. К горлу подступил комок. В последний раз мы с ним виделись при неприятнейших обстоятельствах. — Да. Он был бы не против обсудить с тобой что-нибудь. А у тебя, наверняка, есть вопросы к нему. — Вы живёте отдельно друг от друга? - Я сглотнула достаточно громко для того, чтобы иметь возможность распугать стайку голубей в парке, и с огромным усилием бросила чемодан у двери и сделала шаг вперёд. Моя собеседница нахмурилась, но кивнула. Будь моя воля - мы с Гидеоном съехались бы ещё в прошлом году. - Почему он не выходит?       Кристалл обернулась, окидывая внимательным взглядом пустой коридор квартиры, будто, читая мои мысли, Джек действительно мог выглянуть из-за угла и надменно усмехнуться. Уверена, через пару минут так и произойдёт, и это выражение ещё долго не покинет красивое, но истощенное болезнью лицо. Блондинке даже не нужно было объясняться: память и так любезно подбросила мне факт о его немощности. Выходит, как бы то ни было, теперь мне точно придётся жить с мучителем под одной крышей.       Я считала шаги и вздохи, приближающие меня к медленной смерти. Кажется, Джек считал их тоже. Он сидел на диване в гостиной, невидящим взглядом сверля испачканное снаружи, незанавешенное ни шторами, ни тюлями окно. Исключая явное изнеможение, он был идеальным примером уставшего от жизни человека, давно потерявшего смысл жизни. Единственной идеей, которой он дышал, было разрушение Ложи изнутри. И он добился этого, даже несмотря на свою частичную недееспособность.       Я остановилась на пороге и дождалась мучительно медленного поворота головы. Луис искривил губы в мерзкой улыбке, больше похожей на паралич мышц лица и с усилием похлопал по месту рядом с собой, заставляя меня отрицательно замотать головой. Прежде он не вызывал во мне такого отвращения, потому что я привыкла оправдывать людей и искать в них хорошее, даже подозревая в самых страшных деяниях. Этот человек никогда не сможет подняться в моих глазах, попытаться реабилитироваться, ведь после всей той боли, что он причинил мне, смерть казалась достойным наказанием. Интересно, понимали ли это двое? — Не бойся, нам не придётся проводить дни вместе. Я планирую дожить последние в полном одиночестве в своей квартире, а за тобой присмотрит Кристалл. Да, милая? – взгляд всё ещё оставался внимательным и осмысленным, когда он взглянул на свою возлюбленную. Её мне было действительно жаль. Любить бескорыстно, независимо от обстоятельств и поведения – великий дар, которым она не пренебрегала. Трудно было понять, почему она так спокойна. На месте Волдерф я металась бы по небольшой гостиной и выла, словно раненный зверь, неспособный помочь человеку, по которому схожу с ума. А она наверняка сходила, раз становилась буквально соучастником преступления.       Я обернулась на затихшую и согласно кивнувшую Кристалл. Неизвестно, на какие жертвы она готова ради него пойти, но разве что слепой не видел её одержимости. — Я не боюсь тебя. – Фыркнула я, проявляя стойкость изо всех сил. Нельзя ли просто покончить с этим всем, отправив меня в прошлое для предотвращения злосчастного выстрела? Нет смысла тянуть время, но знать и чувствовать, что ты им распоряжаешься – несомненно, приятно. – Мы обсудили всё по телефону: главное условие заключается в том, чтобы я не вернулась в Ложу и жила здесь взаперти. Я согласна пойти на это ради мамы.       Джек склонил голову набок. Его остекленевший взгляд, казалось, был готов прожечь во мне дыру. В комнате повисло странное напряжение, а я сдерживалась от того, чтобы съёжиться. Если бы силой мысли можно было превращаться в невидимку! — Никто и не сомневался, но также никто не говорил, что я планирую сделать этой сейчас, даже завтра или послезавтра. Какой в этом прок сейчас, когда я уже готов испустить дух, успокоенный знанием того, что сделал всё, чего желал несколько последних лет? – он пожал плечами и расслабленно откинулся на спинку дивана, прикрывая глаза. Наверное, разговор тоже отнимал у него достаточно сил. Я запоздало почувствовала, как ресницы становятся влажными, а в уголках глаз скапливаются горькие слёзы. – Мне важен результат, а не процесс. Так уж вышло, что теперь мне некуда спешить. Этот процесс могу контролировать не я. — Тогда зачем я здесь сейчас? — В этом есть смысл. Здесь мне проще следить за тем, чтобы ты не наделала глупостей, которые могут усложнить жизнь и тебе, и мне, и твоим близким. Как ты уже поняла, мне не трудно решать проблемы своими индивидуальными методами. — Если методы заключаются в убийстве человека, то да, конечно, поняла, - язвительно отозвалась я. Самым кошмарным в сложившейся сейчас ситуации было то, что я оказалась зависимой. Я не могла даже разговор по собственной инициативе завершить, развернуться и убежать в комнату, громко хлопнув дверью, потому что здесь мне принадлежал только чемодан с вещами, оставшийся в коридоре. — Не преувеличивай. Она жива. — А если бы нет? — Мы действовали бы по тому же плану, - робко отозвалась Волдерф, всё ещё стоящая за моей спиной, словно молчаливый телохранитель.       Несмотря на то, что девушка не осуждала действия Джека, она вызывала во мне странную симпатию. Я не могла бы ей довериться, а о дружбе не было и речи, но перспектива обычного сожительства не вгоняла в беспробудную трясину депрессии.       Хлипкий мостик смирения, построенный мной за это время, уже прекратил раскачиваться, но никак не мог принять устойчивое положение. Это не произойдёт слишком скоро: наверняка, не я одна понимала, как трудно скучать и не иметь возможности прикоснуться к человеку, услышать его голос, почувствовать биение сердца под своей ладонью. Мне не позволят встретиться с мамой, Гидеоном и Лесли даже в присутствии посредника. Конечно же, это слишком рискованно для их плана.       Оставался один вариант – ждать. Ждать чего угодно. Ведь, как сказал Гидеон, птицы всегда возвращаются в родные гнёзда. Я обязана вернуться. Хоронить себя под бетонной плитой и гранитным камнем – неуместно. Мы будем рядом и проживём вместе всю жизнь. Рука об руку, как и мечтали.       Дальнейший разговор с Джеком не имел смысла. К тому же, он выглядел неспособным его продолжать.       Кристалл робко прикоснулась к моему плечу, и я обернулась, кивая и молчаливо следуя за ней по плохо освещённому коридору к одной из немногочисленных дверей.       Она вела в мою новую комнату – небольшую, светлую, но не обжитую и поэтому неуютную. Спальня была выполнена в пастельных тонах. Деревянный пол был покрыт ковром, наверняка, дорогим с длинным пушистым ворсом. Справа от двери расположился компьютерный стол, а слева – небольшой, но вместительный платяной шкаф. Просторная кровать прямо под металлопластиковым окном, а вот подоконник был пуст. И замечательно: свои цветы поливать я всегда забывала.       Теперь я буду здесь жить. Почему-то эта мысль далась мне очень легко. Так, словно на самом деле я приехала жить в эту квартиру по обмену, а Кристалл и Джек – мои соседи-незнакомцы. Когда второй исчезнет, станет гораздо проще. — Когда он уезжает? – я бросила на Волдерф взгляд через плечо. — Сегодня. – Её голос звучал бесстрастно. — И ты говоришь об этом так спокойно? Наверное, моё изумление было явным настолько, что девушка усмехнулась: — Поверь, Гвен, только говорю. Совершенно не представляю, как справлюсь без него, но теперь наша судьба от нас не зависит. Это то, что вряд ли получится изменить даже с помощью хронографа. Хорошие концы бывают только в сказках. – Она стояла за моей спиной, поэтому обреченность в её выразительном взгляде я могла только представлять.       Мне было жаль. Правда, жаль. Единственное различие в наших с ней ситуациях заключалось в том, что я смогу вернуть Гидеона, потому что он будет жить, пускай и вдалеке от меня. А ей остаётся только смириться с неизбежным, до конца дней коря себя за то, что не смогла предотвратить и уберечь. Сохранить жизнь единственному, кто ей дорог. — Ты права. – Я посмотрела через плечо, чтобы заметить слёзы в её глазах. — Знаю. А теперь располагайся. Твоя следующая остановка – прошлое.       Впрочем, мне предстояло узнать ещё очень многое.