***
– Почему я? – примкнув к горячему влажному боку мужчины, выдыхает свой душетрепещущий вопрос гибриду на ухо бывшая вампирша. – Потому что натурщиц ты вышвырнула... – якобы не поняв сути вопроса, усмехается первородный, машинально накручивая золотистые длинные локоны себе на палец. Ему нравится играть с этим золотым водопадом, нравится ощущать шелковую мягкость волос собственной женщины. Блондинка сердито хмурится, слегка приподнимаясь на локте. Заостренные соски ее упругой груди слегка царапают мужскую кожу. Насытившееся было звериное желание плоти, урча где-то глубоко внутри, вновь приподнимает свою волчью голову. – Почему ты выбрал меня? – не успокаивается Кэролайн, перехватывая устремленную к ней мужскую ладонь, и уводит ее от своей груди. Она хочет это услышать. Хочет, чтобы он произнес это вслух. Слишком многого она требует от него за сегодняшний день. Признания в любви не для первородного сверхсильного убийцы на планете. Она сама не понимает, о чем его просит. Любовь – величайшая слабость для вампира, а он не слабак! По крайней мере, в этом он никогда не признается вслух, ни себе, ни тем более своей женщине. Пытливый взгляд полный ожидания пронизывает собой насквозь. Выкрутиться не получится. – Ты знаешь меня... И это тебя не отталкивает, – вынужден честно признать неоспоримый факт Никлаус. Обоим становится немного неловко от откровенности признания. Настолько откровенным гибрид не был еще ни с кем за всю свою долгую жизнь. Но Кэролайн буквально светится от счастья. Кажется, ее устраивает ответ. – Я знаю тебя несколько лет, а уже чувствую себя так, будто хочу взорвать себе голову! – В этом мы похожи, – усмехается в ответ гибрид, и, приподнявшись, порывисто целует, постепенно подминая девушку под себя. Без какого-либо сопротивления его ладони ложатся на мягкие нежные груди, осторожно, неспешно сжимая упругую плоть. Немного грубые мужские пальцы словно бы невзначай проходятся по соскам, чувствуя их напряженную готовность. В этот раз он действует с предельной осторожностью. Вновь открывшееся кровотечение одновременно сводило с ума и тут же порождало чувство глубочайшей вины. Слишком хрупко это небесное создание, слишком истощено. С этим следовало что-то делать. Но все потом. Внутренний зверь требует всецелого обладания над своей, казалось бы, утраченной навсегда самкой. Нет. Он никогда не насытится ею. Никогда. Первородный не может признаться в любви, но заниматься ею может безостановочно. Глаза в глаза, дыхание к дыханию, и миллиарды бесконечных галактик взрываются где-то в сокрытой глубине тел и душ, оседая взрывной драгоценной крошкой в изможденных от наслаждения организмах.***
– Сдаюсь! – Умереть надежнее, – проговорил Клаус, прежде чем его рука прошла сквозь плоть и кость, снося несчастному слуге голову. Паренек находился под внушением и был ни в чем не виноват, но гибрид прибывал в невменяемом состоянии. Бокал с отравленным вином валялся на полу неподалеку. Багровая смертоносная жидкость медленно, но верно, пропитывала собой старинный паркет. Клаус как раз успел появиться вовремя, прислушавшись к некому внутреннему чутью, и вовремя покинул борт самолета. Сегодня он должен был отправиться в Атланту для заключения мира с кланом ведьм. И как бы он не тянул с этим, белокурая упрямица была непреклонна в этом вопросе. Буквально сама собрала ему чемодан, заказала билет на ближайший рейс, вызвала даже зачем-то такси. Кэролайн не терпелось обрести безопасность для семьи. Ее светлое сердце жаждало мира и спокойной жизни для Хоуп. Все было до подозрительного слишком хорошо. Извечная спутница Никлауса Майклсона – паранойя, вполне возможно спасла сегодня его семье жизнь. Он слишком много прожил на свете, чтобы поверить в доброту... Стоило дать слабину хотя бы раз, и тут же можно было ожидать коварного удара в спину. По крайней мере, этого кредо по жизни придерживался сам гибрид. Сильный на то и сильный, что уничтожает вокруг себя всех слабых. Он чувствовал, что совершает ошибку. Знал это. Но страх потерять Кэролайн стал превыше любой опасности. В силу своих малых лет девчонка оставалась все еще слишком наивна. "Хочешь поверить в добро, начни его делать сам!" – кажется, так она ему как-то сказала... Первородный честно попытался. Он попробовал. И вот результат. На Него напали первыми, решив нанести удар в самое сердце. Если бы не попробовавший первым "новый" сорт вина нахальный вампир... Никлаус даже не хотел думать, что тогда могло бы стать с Кэролайн. Чем теперь являлось это ангельское создание, что за ней устроили такую охоту? Смертная ли она? Способен ли был какой-то яд отобрать ЕЕ у НЕГО? Может обратить ее в вампира прямо сейчас? Напоить собственной кровью и свернуть шею, что может быть проще? – Клаус... – наполненный искренним ужасом взор, направлен на звереющего на глазах хозяина дома. Все произошло в считанные секунды. Настаивающий выпить вино Эрик, только пару недель назад обращенный вампир, грудой пыльного мешка лежит на пороге, захлебнувшись собственной кровью. Рядом с ним лежит Джоуи, выхвативший ради шутки бокал из рук Кэролайн... Веселый когда-то вампир до сих пор продолжает конвульсивно подергиваться, из его рта течет черная кровь и пена. Этот яд предназначался для Кэролайн... На ее руках сидит перепуганная Хоуп, вцепившись в девушку руками и ногами. Девочка боится не "уснувших" вечным сном людей на пороге, а того, чего боится и отец... Ее бесстрашный всемогущий отец... Потерять Кэролайн снова... – Наверх! – рявкает осатаневший от ярости гибрид, больше не в силах сдерживать собственного гнева. Он злится на Кэролайн за то, что она вынудила его прислушаться к ней, но больше всего гибрид злится на самого себя за то, что поддался на ее манипуляции, за то, что подчинился женской прихоти. Прижимая к себе Хоуп мертвой хваткой и заставляя ее не смотреть на лежащие у порога трупы, блондинка разрывается между желанием остаться рядом с гибридом и желанием уберечь от всего того ужаса, что сейчас здесь начнется, малютку. Первородному приходится угрожающе оскалиться на растерянную напуганную девушку, наглядно продемонстрировав ей свой истинный облик и острейшие несущие только смерть клыки. Срабатывает. Кэролайн исчезает с Хоуп на руках, словно ее и не было. – Чтобы глаз с них не спускал, – рычит вдогонку Сэму гибрид, абсолютно доверяя пятисотлетнему вампиру. Утвердительный кивок головы, и воин испаряется защищать жизнь своей королевы и маленькой принцессы. Озверевший Никлаус озирается по сторонам, наблюдая за тем как его, Коула, Элайджу и Ребекку окружают плотным тесным кольцом, обращенные им когда-то верные приближенные, создавая своими телами живую непробиваемую защитную стену. Марсель что стоит рядом, спина к спине, чуть усмехается: – Все желают защищать своего короля, до последней капли крови! Оглушительный рев вторит словам лучшего друга громогласным эхом. О такой немыслимой преданности Никлаус Майклсон не мог прежде и мечтать. Это не может не тронуть черствого мужского сердца. Впервые в жизни гибриду есть что защищать. Теперь у него есть семья, верные друзья. Ради этого стоило даже умереть, если бы это было для него возможным. Никлаус утвердительно кивает. Слова здесь не нужны и излишни. Все понимают, что король почтен великой преданностью его семье. Секунда. И ворвавшиеся через окна, двери, лестницы – оборотни, ведьмы – темной серой массой постепенно заполняют собой весь дом. Но никто не посмеет пройти через Никлауса Майклсона выше, туда, где сокрыто его самое главное сокровище. Только через его труп. Еще секунда. Оскал обнажающихся с угрожающим рыком клыков, кажется, способен оглушить здесь любого из присутствующих. Откуда-то с потолка в центр круга спрыгивает пара смельчаков. Гибрид первым делает выпад, и одним рывком выдирает сразу два сердца. – Кто следующий? – глухо рычит он, оглядывая желтым со звериным прищуром взглядом онемевших на мгновение присутствующих.***
Человек, видевший древнего в ярости может идти домой и спокойно доживать свой век. Если он остался жив, то большего чуда он уже никогда не увидит! Забившаяся в углу двора Камилла прибывала в диком ужасе от происходящего прямо у нее на глазах. Словно все, что она видела, происходило не с ней, а с кем-то другим... Для психолога это уже было слишком... За гранью... Один из людей-оборотней вопил в голос, звал мать и пытался затолкать выпущенные внутренности обратно в живот. Клаус поморщился и, выхватив деревянный кол у кого-то из рук, вогнал его мальчишке в грудь, но в помещении тише не стало. Люди кричали, ругались, проклинали друг друга, спущенные с чьей-то подачи волки рычали, вгрызаясь в сочную вампирскую плоть. Кровью парило в воздухе повсюду. Многие подскальзывались на алой жидкости, что покрыла собой за считанные минуты весь внутренний двор особняка. Вопли, крики, предсмертные стоны, рычание... Напавших было слишком много. На Элайджу насели сразу шестеро. Израненные укусами многочисленных оборотней Коул с Ребеккой держались из последних сил. Марсель стоял одной ногой в могиле. В преданном предсмертном взгляде друга было столько сожаления... – Прости, Клаус. Это я во всем виновата! Находившаяся рядом Хейли несла какой-то бред, сражаясь совсем рядом. По всему видимому яд от укусов начинал уже действовать на нее. – Кэролайн покрывала меня, защищала от тебя... А я... Я подставила ее тогда... Все из-за меня... Мозаика начинала складываться... Если бы не пропитанная вербеной цепь, что окрутила собой руки гибрида, волчица уже испустила бы свой последний вздох в этом мире. Жуткий полный беснования рык, пойманного в ловушку зверя огласил собой помещение. Болезненные удары ног под коленные чашечки, и Никлаус Майклсон повержен на колени. – Здравствуй, мой милый... – Эстер... – не выдыхает, а выплевывает первородный. – Мама, – поправляет спесивого сына ведьма. Сила ее магии помогает удерживать всесильного гибрида в узде, придавливая его все ниже и ниже к земле. Но даже так, натягивающим цепь оборотням, приходится нелегко удерживать недюжую силу первородного. – Нам надо поговорить, сын... – Гори в аду! На лице Эстер не трогается ни один мускул. Она словно именно этого и ожидала. – Ты всегда был упрямцем, Николаус, – с толикой разочарования произносит она. – Но я пришла с миром... Никлаус молчит. Только лицо по-звериному скалит. – Приди я к тебе без своей армии, ты разве стал бы меня слушать? Угрюмое молчание в ответ полное выжидания. Словно зараженный бешенством опасный волкодав. Не знаешь чего ждать от такого. – Я предлагаю тебе спасти свой народ в обмен на девчонку! Резкий рывок вперед, превозмогающий боль, и если бы не удерживающие цепи, еще пара миллиметров и благородная шея родительницы была бы перекушена надвое. – Только тронь ее, и я сожру твое сердце, ведьма! – Я так и думала... – в зеленых изумрудных глазах Эстер разжигается гнев и ярость. – Глупый мальчишка! Немыслимая боль скручивает первородного надвое. Чертова магия! – Оставь его. И уходи! Кэролайн, что стоит совсем неподалеку, выглядит непривычно собранной и хладнокровной. Благородное лицо Эстер озаряется довольной улыбкой. Отвлекаясь от сына, она переводит все свое внимание на удивительное, созданное самой природой, существо, в которой собранно столько сокрытой потаенной магии. – Идем со мной, дитя, и я оставлю этот дом с миром. Поверженный Никлаус смотрит на ослушавшуюся его приказа девушку так, словно, была бы возможность, он сейчас сам придушил бы ее. – Хоуп с Сэмом. Далеко отсюда, – оправдывается блондинка, стараясь не смотреть на гибрида. Слишком ей неуютно находится под этим его взглядом. – Мое место с моей семьей, – спокойно, словно болтает за чашечкой кофе, заявляет Кэролайн. – Отзови своих людей и уходи. Я не хочу делать кому-то больно. Кривая усмешка Эстер перерастает в короткий приступ смеха. Но не пристало древней леди столь легкомысленно вести себя на публике. Эта девочка – нечто. – Глупое дитя! Я буду пытать Николауса у тебя на глазах до тех пор, пока не получу своего! И в подтверждение своих слов, ведьма одним взмахом руки ломает кости первородного, тело которого выгибается от боли, но Клаус при этом не издает ни звука. Только выступившая из носа и ушей кровь, выдает его болезненное состояние. – Только попробуй... – через силу угрожающе хрипит он, продолжая пронизывать убийственным взглядом жалостливую блондинку. – Ты знаешь, что будет... Он когда-нибудь прекратит ей угрожать?! – Прекрати, – не в силах наблюдать за мучениями тирана, угрожающе тихо цедит сквозь зубы Кэролайн. Сложно оставаться рационально спокойной, когда на глазах творится такое. Но пытки лишь усиливаются. Возникший невесть откуда клинок папы Тунде нежно оцарапывает шею гибрида. – Я сказала, хватит! Клинок вылетает из рук удивленной Эстер, звонко падая на пол. – Взять ее, – отдает приказ ведьма и, застыв на месте, наблюдает как хрупкая блондиночка с насупившимся выражением лица, словно разъяренный котенок, делает шаг вперед... И окружившие ее оборотни какой-то незримой силой, отодвигаются от нее по сторонам, создавая удобный проход к закованному в цепи первородному. Второй шаг. Налетевший было на девушку враг, отчаянно машет руками и щелкает зубами по воздуху, но не в силах преодолеть той чудодейственной силы, что как незримая стена защищает свою хозяйку. Кэролайн чувствует зловонное дыхание окрашенное кровью и желчью, настолько близко находится от нее враг. Вид наглеца кажется до комичного нелепым со стороны. Словно боксирует сам с собой. – Я никому не хочу причинять вреда, – уверено заявляет блондинка, глядя на пытающегося ее укусить оборотня как на нелепое произведение искусства. Но глубоко царапнувшая боль сзади, в районе спины, заставляет ее поддаться инстинкту. В секунду все находящиеся в помещение оборотни раскиданы по стенам и словно пригвождены к ним. – Ты уязвима! – с чувством некого довольства произносит Эстер, наблюдая за тем, как пропитывается священной кровью голубое платье девушки. – Пойдем со мной, и я научу пользоваться силой, что ты обладаешь! Незнание погубит тебя! Красноречивый взгляд убийственно холодных глаз служит древней ведьме ответом. Подлетевший было Коул с Элайджей отброшены матерью на противоположный конец двора. – Долго ты не сможешь их удерживать, – злорадно ухмыляется Эстер. – С каждой каплей крови тебя покидает сила. Нехорошо так растрачиваться... Твоим даром я распоряжусь куда лучше... Испарина выступает на лбу начинающей оседать на колени девчонки. – Убей хотя бы одного, и твоя светлая сила очень скоро покинет тебя... Ну же... Убей... Слишком тяжело сдерживать одной только силой разума злющих оборотней. Их сотни... А она одна. Или нет? Давина! Юная ведьмочка помогает ей, как только может. Глупая. Ее жизнь ничего не стоит. Кэролайн вовремя перехватывает намерение Эстер уничтожить пришедшую на подмогу ведьмочку. Резерв сил практически на исходе. – Убей! Или убью я! – злорадно цедит Эстер. – Выпусти силу! Убей! И тут зеленые глаза изумленно распахиваются. Слышится неприятный чавкающий звук с мерзким хрустом ломающихся ребер. – Убийство – это по моей части... мама... Вырвав у матери сердце, гибрид надкусывает его и сплевывает, выполняя свою давнишнюю угрозу. Говорил же, что сожрет ее сердце, тронь она его женщину. Примагниченные к стене оборотни осыпаются на пол вниз словно яблоки по осени. Изможденная Кэролайн из последних сил, каким-то чудом продолжает все еще держаться на ногах. Клан восставших оборотней остается без магической поддержки. Никлауса не узнать. Сказать, что он взбешен или что он в ярости – значит не сказать ничего. Он смотрит на истекающую кровью девчонку, словно сквозь нее. В его безумных глазах читается сумасшествие. Там застыла лишь одна цель – жажда мести и убийства. – Клаус, не надо... – тихо, еле слышно, все же предпринимает попытку остановить темную сущность первородного, истекающая кровью Кэролайн. Гибрид окидывает ее таким взглядом, словно еще слово, и первой с кого он начнет, станет она. Коул выглядит плачевнее всех, но все равно присоединяется к брату, как и Элайджа с Ребеккой. – За покушение на нашу семью... Все вы... Приговариваетесь к смерти! – торжественно объявляет вслух неоспоримый приговор Элайджа. Но не успевают первородные рвануть с места, чтобы окунуть врагов в море крови, как помещение оглашается тихим то ли полувздохом, то ли полустоном. Не веря в произошедшее Никлаус оборачивается, чтобы напоследок заглянуть в глаза предательницы. – Прости, my love… – сквозь слезы, что так и катятся у нее по щекам, шепчет ошарашенная не меньше его своим поступком, Кэролайн. Клинок папы Тунде исчезает в спине первородного, погружая того в жутчайшие нескончаемые пытки. Магический кинжал бесконечно долго, но верно будет бродить по бессмертному организму, поочередно раз за разом разрывая внутренние органы, не позволяя им вовремя регенерировать. Не успевая вгрызться в горло изменнице, Никлаус оседает вниз, чувствуя как ослабленная девчонка, не выдерживая его веса, опускается вместе с ним. Три магических клинка внедряются четко прямо в сердца остальных первородных, вводя их в летаргический сон. Взбешенный Коул, застывшая в неверии Ребекка и изумленный предательством Элайджа оседают на пол неподалеку, обескровленные в одну секунду. Шокированная Кэролайн, истекая кровью, сидит на грязном скользком от крови полу, ласково поглаживая голову находящегося в горячей испарине гибрида, что покоится у нее на коленях. На прекрасном миловидном лице девушки нет ни кровиночки. До ужаса дикий, полный сумасшедшего отчаяния всхлип оглашает собой мертвую тишину, что воцарилась среди сотни опешивших от произошедшего оборотней и уцелевших вампиров. – Ты умница, девочка, – присаживаясь на корточки рядом с девушкой, тихо произносит Марсель. – Ты все правильно сделала. Но Кэролайн лишь крепко-накрепко обнимает обездвиженное тело гибрида, прячась у того на груди. Никто не должен видеть слез королевы.***
Кэролайн сидела и не понимала, почему пьет с теми, с кого охотно бы собственноручно содрала бы кожу. Как умудрились подобные создания привести ее к такому решению? Опьяневшие оборотни, что вовсю веселились на празднике устроенном в их честь, отпускали в ее сторону пошлые шуточки и недвусмысленные намеки. – Приятно иметь дело с цивилизованной, а главное такой очаровательной леди как вы, – представитель от клана оборотней, что сидит по левую руку от Кэролайн, улыбается ей сальной ухмылочкой. Напыщенный дурак! Вздумал флиртовать с ней, кобель! За такую дерзость, Клаус бы... Не стоит думать о нем. Бессмертный гибрид лежит в усыпальнице со своей семьей, каждую секунду сходя с ума от страшнейшей боли. – Взаимно, – вежливо улыбается одними уголками губ, Королева Нового Орлеана. От ее внимательного взора не ускользает ничего. Марсель беспокойно смотрел вправо-влево. Оборотни на террасах отвечали ему холодными, недружелюбными, полными нехороших подозрений взглядами. Чего опасаются эти глупцы? Если бы не она, они уже давно были бы все мертвы и преданы забвению! Присутствующий за столом Тайлер Локвуд так же не сводит с нее глаз, полных брезгливого презрения. Новость о ее жизни с гибридом, стала для него откровенным ударом. Но Кэролайн на удивление было плевать на чувства волчонка. Она давно похоронила в себе прошлое, чтобы то не могло хоть как-то потревожить ее. – Неужели я столь непривлекательна, что вы и улыбнуться мне не хотите? – дарит очаровательную улыбку главному предводителю оборотней, бледная до невозможности, но прекрасная в своей хрупкости Кэролайн. – Я всегда становлюсь серьезным в присутствии такой красоты. "Для начала неплохо". – Выпейте со мной. – Кэролайн сама наполняет бокалы вином. – Оба мы знаем, почему вы здесь. Ни к чему вся эта лесть и учтивость, вы не находите? – Люди созданы для борьбы и страданий – заботы покидают нас лишь вместе с жизнью. Но кое в чем я могу быть полезен и порадовать ваше бессмертное сердце. К чему лить кровь, когда можно договориться? Прекрасно. Наконец-то лед тронулся. Главарь оборотней начал с ней торговаться. – А как же кровь моих людей, что отдали свои жизни за семью первородных?! – Кэролайн держится стойко, хотя перевязанная под платьем рана приносит значительные неудобства. – Я обещаю вам, что такого больше не повторится... – Слова – всего лишь ветер. Я больше доверяю делам. Оборотень откровенно пялится в область сокрытого ниткой жемчуга женского декольте. Кэролайн вспыхивает от негодования, но проглатывает оскорбление. Хоуп. Она пошла на все это, ради Хоуп. – Вы смело рискнули леди, поставив на моих людей. И я, как вожак оборотней, искренне ценю ваше доверие. Но... что Вы можете предложить мне взамен? Мерзкий подлый тупой ублюдок, а не вожак! Разве ему мало спасения жизни своего клана? – Мою верность, – мило улыбается в ответ Кэролайн, преодолевая соблазн сломать мужчине руку, что недвусмысленно успевает накрыть сверху ее ладонь. – Я бы предпочел постель... – плотоядно усмехается волк. Негодяю прекрасно известно о том, насколько сильно теперь вампиры нуждаются в заключение перемирия с его кланом. И эта мелкая пигалица, что так надменно ведет себя с ним, прикрываясь маской вежливости, пойдет на все, чтобы подписать с ним мирное соглашение. Глупая смазливая девочка. Но невероятно соблазнительная и притягательная в своей деланно очаровательной невинности. Оборотень даст ей чего она так хочет, но лишь при условии, что оттрахает ее до смерти! Отомстит за всех своих людей, что полегли на поле боя по ее вине. – Тогда... займемся делами? – дарит своему собеседнику таинственную, полную сладких обещаний улыбку Кэролайн. – Несомненно, – чувствуя, как плоти становится тесно в штанах, скалится в ответ оборотень, и скользит шершавой ладонью поверх сокрытого тканью платья, женскому бедру, устремляясь к потаенному местечку. Девушка невозмутимо взирает на празднующую толпу, чуть краснея. Наполненные похотью инстинкты это только заводит пуще прежнего. Резко отодвигая стул, Тайлер, не в силах выносить данного зрелища, стремительно покидает торжественный зал. – Нынешняя молодежь столь неучтива в наше время. Кроме вас разумеется, моя дорогая! Так на чем мы с вами остановились?.. Еще немного и рана вновь откроется. Испытываемая девушкой жутчайшая боль способна повергнуть все ею задуманное в прах. Но... договор наспех подписан. Приходит ее черед выполнить свою часть сделки. Кэролайн продолжает мило беседовать с властным представителем оборотней, дозировано в пределах нормы, флиртуя с ним. От него так и смердит зашкаливающим, требующим срочного выхода, тестостероном. Вожак оборотней хотел было незаметно для всех, положить тонкую женскую ручку себе на промежность, чтобы та хоть немного подостудила мужской пыл, но желанию не удается сбыться. Подошло время тоста! Все поднимают свои бокалы за воцарившийся союз между кланами оборотней и вампиров и пьют за победу над семейством первородных. Дело сделано. Мир подписан. Радостный гомон толпы заглушает громогласный приступ кашля вожака, перерастающий в сдавленные хрипы. Синеющее на глазах мужское лицо переполнено мукой и открытой лютой ненавистью. Безумные глаза наливаются кровью. Но никто из присутствующих не в состоянии перевоплотиться в зверя. Жизни присутствующих находятся в руках удивительного белокурого создания. – Яд... Сука...! – прежде чем успевает захлебнуться собственной кровью, хрипит обманутый волк. Тело мертвым грузом валится под стол, демонстрируя частично расстегнутую, заметно выпирающую ширинку. Абсолютно невозмутимая хрупкая блондинка, с царственной гордой осанкой, как ни в чем не бывало, продолжает сидеть на почетном месте. Лишь брезгливо приподнимает левую бровь и чуть отодвигается в сторону, чтобы черная пена умирающего трупа не испачкала подол ее длинного платья. И величественно поднявшись, громогласно заявляет оставшимся в живых всем присутствующим – Кровь за кровь! И так будет с каждым, кто осмелится пойти против нас. Она видит ужас на лицах, видит ненависть, страх... Воздух буквально пропитан этим мерзким чувством. В зал вводят пожилого мага, в лаборатории которого была создана отрава, предназначенная для нее. Марсель, приведший весь план в действие, продолжает выглядеть обеспокоенно. Он не сводит глаз ни с кого, даже со своих верных людей. Все еще только начинается.***
"Помиловать значит? – подумала про себя Кэролайн.– Скоро они на себе узнают, что такое милосердие взбешенной королевы вампиров." – Я передумала. Марсель. Отца допроси с пристрастием. – Предлагаю и дочерей, у него на глазах. Быстрее сознается. – Делай, как считаешь нужным, только добудь информацию. Ярость полыхала огнем у Кэролайн где-то в животе. Никто. Никто не смел угрожать семье первородных – ее семье. – Мне нужно больше людей. Для охраны французского квартала. Хоуп не должна бояться теней по ночам. – Жалованье на содержание... – Возьмешь с каждой фракции. Назовем это налогом на кровь. Допустим тридцать тысяч от каждого представителя своей диаспоры за каждого нашего убитого. – Будет сделано, – согласно кивнул Марсель, подавив в себе желание преклонить колено перед этой мудрой отважной девушкой, всем сердцем переживающей за потерянных соратников Клауса. С подписанием договора захлопнулась магическая ловушка, ловко приведенная в действие Давиной. Теперь все кланы, будь то оборотни, вампиры или ведьмы, подчинялись лишь одним сокрытым силам природы, настроенной на относительное равновесие в жестоком мире. Оборотни теперь могли обращаться только в полнолуние, а не по собственной прихоти, а ведьмы – они могли колдовать без умышленного вреда кому бы то ни было. Выходя из-за стола, перешагивая чернеющий на глазах труп, Кэролайн окидывает ожидающую своей участи толпу, холодным бездушным взором. – Празднуйте. Сегодня вам дарована жизнь. И многие не верят ее словам, но от безвыходности ситуации бессильные оборотни вынуждены подчиниться, и со страхом пробуют угощение. Секунда, вторая. Ничего не происходит. Еда как еда. Не отравлена. Хотя чего стоило бы сучке гибрида переуничтожать их здесь всех за то, что они пару дней назад собирались сделать. Королям и покойникам всегда сопутствует свита, гласит пословица. Шлейф вечернего серебристого платья послушно скользит за удаляющейся с праздника королевой. Лишь топот ног окружающих девушку верных соратников, заглушает приятный шелковых шорох. Многое плывет перед глазами. Свечи, незнакомые лица, еда, неуверенные улыбки, за которыми Кэролайн чуяла ножи и понимала, что не все ей так рады, как стараются сейчас ей это показать. Но она упорно продолжала двигаться вперед к своей цели.***
– Горячую воду!!! Тряпки, бинты! Бегом! – отрывисто выкрикивал распоряжения Марсель, успевая в последний момент подхватить под руки начинающую погружаться в обморок девушку, за которой только что захлопнулась дверь, оставив праздник где-то позади. Ее тело горело. Как и сознание. Девушка металась в бреду, находясь на грани между жизнью и смертью. Самые опытные врачи неотлучно находились при пациентке, борясь за ее жизнь и жизнь двухнедельного ребенка. О шокирующем известии Марсель предпочел умолчать, предварительно стерев память самим выявившим известие о чуде специалистам. Крошечный зародыш, что отчаянно бесновался внутри утробы матери, был не жилец. Ни к чему этой семье оплакивать еще одну смерть... Незнание – это было лучшее, что мог сделать на сегодняшний день Марсель. Давина с Камиллой взявшись за руки, молча стояли неподалеку от двери, со слезами на глазах наблюдая за судорожными спазмами по истине Великой Девушки, что принесла, наконец, в Новый Орлеан долгожданный мир. Но зато какой ценой...***
– После клинка папы Тунде выглядишь хреново, Клаус. Я бы сказал даже слабее меня на костылях... Скажи, из тебя не весь дух вышибло? – Хватит, чтобы тебе шею свернуть, – заверяет гибрид, со сдерживаемым стоном пытаясь приподниматься в постели, но у него плохо это выходит. Пересохшее горло выдает нетипичный скрежет в голосе. Жутчайшая слабость не просто раздражает, она яростно бесит самое сильное создание на планете, временно прикованное к постели. И Кларк не осознавая того, сильно рискует, безобидно насмехаясь над первородным. – Где она? – хрипит Клаус, не желая произносить вслух даже имени предательницы. Донорский пакет с кровью, который он прокусывает клыками, начинает постепенно возвращать ему силы и разум. Молчание Кларка настораживает. Никлаус отрывается от еды, глядя поверх пакета уничтожающим заживо взглядом. Парень пытается выдавить из себя улыбку, но начинает вдруг дрожать, пряча лицо в ладонях. Кларк растирает рукой лицо, тем самым пытаясь успокоиться. Гений стыдится своих слез, но ничего не может с этим поделать. Первородный, кажется, бледнеет еще сильнее, чем был до этого. – За стеной, в спальне, – одним усилием воли взяв себя в руки, судорожно выдавливает из себя Кларк. – Умирает...***
Дверь спальни распахивается чуть ли не с ноги. Пепельно-серого оттенка, заметно осунувшийся за последнюю неделю гибрид, одним только взглядом останавливает все комментарии присутствующих в помещении воскресших родственников, вид которых не лучше чем его самого. За то время пока Клаус чуть ли не ползком направлялся в комнату, Кларк успел объяснить ему причины, по которым Кэролайн была вынуждена поступить так, как поступила. Каким-то чудом, не без помощи обаяния и умения вести переговоры, шармом, где-то хитростью, где-то уловками, но всего за какую-то неделю девчонка из Мистик Фоллс сделала невозможное. Скрепила союз между сверхсуществами намертво, четко распределив каждому свои роли. Древнейшей природной магией, которая вычерпала из нее все силы, была создана мощная защита для каждого из сословий. Защита распространялась на заговоры, а не на единичные убийства, но и этого уже было более чем достаточно. Молча подходя к изголовью широкой кровати, на которой находится в бессознательном сознании невероятно изнуренная девушка, Никлаус спокойно интересуется, глядя на обманщицу делано равнодушно взглядом: – Что с ней? Взволнованные доктора нервно переглядываются между собой. – Все это время она была связана с тобой, – поясняет за всех Марсель, внутренне постаревший за прошедшую неделю как минимум на пару десятилетий вперед. – Кэролайн чувствовала все, что происходило с тобой... Я не понимаю, как ей удалось скрыть это... – лучший друг кивает в сторону кровати, не зная, куда ему деть руки. Сдавливающий горло ком мешает говорить. Будь прокляты обостренные чувства вампиров! – Она улыбалась, вела переговоры... – перечисляет Марсель. – Никто не догадывался... Сейчас ей не больно. Тяжелый судорожный выдох покидает грудную клетку первородного, что вцепился в кроватную перекладину так, что костяшки его пальцев белеют как мел. – Я в порядке, – цедит он в ответ, не спуская немигающего взора с вечной проблемы под названием Кэролайн Форбс. – Если мы связаны с ней... Почему она до сих пор без сознания? – Я не знаю, – отрицательно качает головой Марсель, ощущая себя в некой прострации. Не может вот так все закончиться. Это удивительное сверхсущество не имеет права так поступить со всеми ними! – А КТО ЗНАЕТ?! Лицо гибрида искажается безумием. В последний момент Элайджа успевает отстранить ослабевшего брата от ошарашенного Марселя, который даже не попытался увернуться. Не уберег. Заслужил. Появившаяся в спальне Хоуп удивленно взирает на присутствующих. Она одета в легкое воздушное платье цвета неба и держит в руках зеленое красивое яблоко и деревянную любимую игрушку. – Папочка! – озаряется счастьем лицо малютки, что с разбегу оказывается в объятиях моментально пришедшего в себя отца, от грозного вида которого не остается и следа. – Хоуп! – еле слышно выдыхает имя ребенка гибрид, прижимая девчушку к себе с такой силой, словно собрался запрятать ее к себе в самое сердце. – Куда вы все подевались? – хлопает голубыми глазками белокурый ангел, спускается на пол и, ластясь к Бекс, берет за руку Коула, даря кокетливую улыбку любимому дяде Элайдже. Еле слышный стон спасает взрослых от разъяснений. – Мамочка просыпается! – счастливо взвизгивает Хоуп и в два прыжка оказывается подле Кэролайн, резво подползая к ней в кровати по-собачьи. – Доброе утро! – лучезарно улыбается дитя, нежно обнимая блондинку. – Смотри, что я тебе принесла. Девочка демонстрирует игрушку и яблоко. – Ты слишком много спишь, мам. Давай теперь будем играть! Но сначала ты должна покушать! Фрукты очень полезны для животика... и фигуры! Ешь и не капризничай! Такая деловая. Маленькая копия вечной всезнайки Кэролайн. Свет кажется слишком ярким, больно бьет по глазам, и девушка не сразу реагирует на начавшую играть с ней в дочки – матери малышку. Кэролайн даже больно дышать, не то чтобы попробовать надкусить яблоко. – Бери! Я дарю тебе лошадку! А всадник мой! – видимо уже во второй раз повторяет девчушка, потому что ее тон кажется нетерпеливым и строгим. Умилительно сердитое выражение детского личика требует принять подарок во что бы то ни стало. – Командир... – еле слышно шепчет потрескавшимися губами Кэролайн, не в состоянии даже шелохнуться. – Вся в отца. Каждое слово дается ей с колоссальным трудом. Но она не может не улыбнуться своему ангелу. – Я так рада, что ты проснулась, мамочка, – льнет вдруг ни с того ни с сего к девушке Хоуп, которая вот-вот сейчас расплачется. – Это потому что папа вернулся! Он поцелует тебя, и ты тут же поправишься, как в сказке! Стоявший у изголовья кровати заметно осунувшийся Клаус замирает пепельно-серым безжизненным монументом. – Я... умерла? – абсолютно серьезно интересуется у него Кэролайн. Еще никогда в жизни она не была так счастлива видеть первородного как сегодня. – О смерти ты будешь меня умолять, милая... – чуть ли не рычит ей в ответ Никлаус, но его голос предательски дрожит, и, как подкошенный опускаясь рядом на край постели, он приподнимает невероятно ослабленную девчонку, словно куклу и со всей силы прижимает ее к себе. Как же он ее ненавидит, как же не выносит того, что она делает с ним! Но как же до безумия радостно чувствовать ее слезы, наполненные счастьем у себя на лице, слышать ее всхлипы от сдерживаемых рыданий. Хоуп льнет к родителям, цепляясь своими маленькими ручонками то за маму, то за отца. Малышка ревет, сама не зная от чего. Все плачут и она тоже хочет! Коул, замерший в стороне, якобы утешает Ребекку, проклинающую всех подряд на чем свет стоит, хотя у самого глаза на мокром месте, как впрочем, и у Элайджи, вид которого до комичности растерянный и нелепый. – Я... так сильно... вас всех люблю... – сквозь слезы делает признание Кэролайн, утыкаясь кончиком носа в колкую отросшую щетину. – А мы тебя еще больше! Выше неба! – воет ей в ответ за всех Хоуп. – Ты вернулся... – тихим слабым шепотом произносит блондинка, одной рукой слабо поглаживая гибрида по затылку, другой – Хоуп по длинным золотым волосам. – Теперь я могу уйти... И тут тело девушки сжимается от болезненного предсмертного спазма. Она становится одним цветом с белоснежным постельным бельем. Слишком непосильно было последнее испытание для нее, и для неродившегося на свет малыша. Слишком нетерпимы и велики перенесенные недельные пытки. Ребекка вовремя спохватывается и в спешке, сквозь рыдания, уносит протестующего ребенка из спальни. – Не смей оставлять меня одного... – лицо гибрида выглядит ожесточенным. – Лучше не беси меня сегодня... – Мне страшно... – шепчет Кэролайн, взволнованно следя за лихорадочно-торопливыми движениями первородного, глаза которого наливаются не поддающейся контролю знакомой жаждой. Он комкает простынь, с силой зажимая ткань между обагрившихся алой кровью женских бедер. Какая же она стала худенькая... Его девочка... Его душа... Хрупкая... – Ты королева... – шепчет как заведенный гибрид, прижимая к себе вздрагивающую от болезненных спазмов, собравшуюся умирать девчонку. – Ты ничего не боишься... родная... Без тебя я не справлюсь, Кэролайн... – Клаус не узнает звука собственного голоса. Надрывный, местами срывающийся, дрожащий. – Я не пою колыбельных, не кормлю Хоуп овощами... одним мороженым, – честно признается гибрид, неся какую-то околесицу. – Я не знаю никаких игр и стишков... Что я ей скажу? Кэролайн... Ткань успевает быстро пропитаться кровью. Элайджа успевает отыскать пару полотенец, тогда как ощетинившийся в жажде крови Коул продолжает стоять в полной растерянности, нервно ероша руками свою короткую шевелюру. Они не вынесут этого снова. Вновь пережить смерть этой вздорной красотки... Да эта девчонка над всеми ними издевается! Кэролайн коротко, рвано, часто дышит. Слабый организм до последнего продолжает хвататься за жизнь. Все должно было быть совсем не так. Марсель вызванивает Давину. Пытающийся помочь с остановкой кровотечения Элайджа отправлен в короткий полет, подальше от женщины Никлауса Майклсона. Гибрид прокусывает себе запястье, прибегая к вынужденному запасному плану. – Нет, нет... – мечется в его руках девушка. Она не выдержит очередного перевоплощения в вампира. Не известны последствия. Кем или чем она станет. Но выбор за нее уже сделан. Никлаус буквально затыкает ей рот своим кровоточащим запястьем, заставляя давиться солоноватой дарящей бессмертие жидкостью. Сопротивляющееся худенькое, полуобнаженное тельце постепенно прекращает трепыхаться, сучить по окровавленным простыням ногами и затихает, поникнув в мужских объятиях тряпичной куклой. Предназначенные друг другу самой судьбой создания лежат в ярко-алых от крови спутанных простынях, не подавая никаких признаков жизни. Обняв испустившую последний вздох блондинку, Никлаус молча закрывает глаза. Он намерен ждать пробуждения своей второй половины, даже если на это уйдет целая вечность.***
Сэмюэль летит с лестницы головой вниз. Грохот стоит неимоверный. – Что с тобой сделал этот деспот?! – помогая встать на ноги своему телохранителю, возмущается Кэролайн. – Уволил, – бурчит в ответ воин, стыдливо уклоняясь от женской помощи. – Ногой?! – Я подверг вашу жизнь опасности. Только смерть может смыть мой позор! Сэм берет отколовшийся от перил деревянный брусок, собираясь, по-видимому, сделать себе харакири. Кэролайн вовремя изымает орудие самоубийства, швыряя его от себя куда подальше. – Ты доказал свою абсолютную преданность, Сэм, – глядя в глаза разочарованному самим собой воину, обнадеживает собеседника девушка. – Ты Мой телохранитель. Твоя жизнь принадлежит только мне. Ведь так? И я приказываю тебе продолжать честно служить мне! – Вы так милосердны, госпожа, – пытается встать на колено покоренный женской добротой воин, но ему не позволяют сделать этого, отправляя за инструментами. Починка лестницы хоть немного, но отвлечет силача. Кэролайн облачена в обычные голубые джинсы с заниженной талией и белую хлопковую футболку. Просто, но со вкусом. Она купала Хоуп, когда услышала донесшийся из глубины дома шум. Придется идти усмирять буйный нрав своего мужчины. Признаться, это сильно перечило всем ее планам, заключавшимся в том, чтобы не попадаться на глаза злющему первородному как минимум пару десятилетий. Но делать нечего. Поднявшись наверх, девушка робко стучит в дверь и, не дожидаясь особого приглашения, осторожно заглядывает внутрь. Клаус сидит, по-царски вальяжно развалившись в широком кожаном кресле, прямо напротив двери. Явно ожидал ее появления. – Привет, – как можно дружелюбнее улыбается ему блондинка. – Можно с тобой поговорить? – О том, как предала меня, поставив жизнь семьи под угрозу, или о том, какой смерти я предам никчемного, ни на что не годного Сэмми? – Ок. Ты не в настроении. Я зайду позже. Кэролайн не успевает даже обернуться обратно к двери, как та перед ней моментально захлопывается. – Ты предала меня! – шипит ей в лицо гибрид. – Знаешь, что за этим следует? Кэролайн стоит перед первородным словно напроказничавший ребенок. – Догадываюсь, – признается она, держа руки на животе, и стараясь не смотреть нависшему над ней гибриду в глаза. На удивление рана все никак не заживала, и бинты, что опоясывали собой тонкую талию девушки, были чем-то вроде корсета под футболкой. – Сомневаюсь. Чтобы не сорваться и не навредить новообращенному странному созданию, Клаус отходит к барной стойке, отмеряя себе двойную порцию бурбона. Сама не зная почему, девушка отчего-то морщится. Аромат алкоголя резко бьет по обострившемуся в сотню раз обонянию. Приходится сконцентрироваться на запахе самого гибрида. Запекшаяся кровь, терпкий пот, зашкаливающий адреналин. Почему он до сих пор не помылся?! – Впредь, будешь докладывать мне о каждом своем шаге, – зло начинает перечислять новые установленные им в доме порядки первородный. – Охрана станет неотступной составляющей твоей жизни... Она будет следовать за тобой всюду! – Даже в ванной? – робко интересуется Кэролайн, переминаясь с ноги на ногу у порога. Злой убийственный взгляд в ее сторону служит красноречивым ответом. – Даже когда будем заниматься сексом! – угрожающе рычит ей гибрид. Она конечно виновата, но это уже слишком. Прошел ооочень долгий и наверно самый эмоционально тяжелый день в жизни безумной парочки, но Клаус все никак не уймется. Мечется полдня по кабинету, словно загнанный в клетку тигр. – Разве я не дала тебе миллион тысяч обещаний больше не действовать за твоей спиной?! Серьезно! Не говори того, о чем потом пожалеешь! – Сожалеть о том, что сделала, всю оставшуюся вечность будешь только ты! – угрожающе повышает тон Никлаус. Слишком глубока нанесенная ему рана. Пройдет еще не одно столетие, прежде чем беспринципный монстр сможет, наконец, успокоиться и простить предательницу. – Клаус... Сложив руки на груди в замок, первородный наблюдает за тем, как садится за горизонтом солнце. Смертоносная звезда на удивление не причиняет вновь обращенной никакого вреда. Даже не смотря на отсутствующее защитное кольцо. Осторожно касаясь самыми кончиками пальцев мужской спины, мышцы которой чуть вздрагивают от неожиданной ласки, Кэролайн уже более уверенно кладет ладони на теплую поверхность неизменно черного пуловера, скользя ими вдоль напряженного позвоночника вверх, проскальзывает под подмышками, останавливаясь на уровне мужской груди. Бессмертное сердце древнего бьется внутри клетки из ребер словно пулемет. Девушка не слышит, но ярко ощущает это под своими ладонями. Она утеряла некоторые сверхспособности, но взамен приобрела другие, абсолютно новые и неизведанные никем прежде. Эмоционально она в любой момент может подключиться к Никлаусу, как впрочем, и он к ней. Они вместе словно стали одним единым цельным организмом, сплотившись друг с другом в некий запутанный разноцветный клубок. С перерождением их удивительная связь только окрепла, до невероятности усилив переплетенные узы судьбы удивительной пары. – Прости меня, – звук ее голоса может распознать лишь чуткий вампирский слух. Девушка ластится к гибриду, стоя позади него, словно милый нашкодивший котенок. – Я серьезно... – шепчет ему на ухо она. – Не злись. Мысленно Кэролайн отсеивает так раздражающие ее запахи, останавливая все свое внимание лишь на одном. Сила. Мужественность. И несгибаемая воля. Так пахнет ее мужчина – Никлаус Майклсон. – Сэмюэль ни в чем не виноват... И ты знаешь это. Я внушила ему исчезнуть с Хоуп тогда... – Ты ужинала? Меняет тему. Не угрожает. Не кричит. Уже хорошо. – Я не голодна, – уклончиво отвечает худышка, тяжело вздыхая. Повернув вправо голову, гибрид словно сканирует подлизу своим холодным циничным взглядом насквозь. Любой на ее месте сделал бы все что угодно, лишь бы первородный больше никогда в жизни так не смотрел!***
Словно бы безэмоциональный Никлаус, сидит за столиком напротив девушки, не проронив за вечер ни слова. Приближенные вампиры, что занимают соседние столы неподалеку, стараются общаться между собой как можно тише, не желая попасться под горячую руку непредсказуемого в таком состоянии гибрида. Превозмогая желание выплюнуть все обратно в тарелку, Кэролайн, лишь бы угодить тысячелетнему древнему, тщательно пережевывает кусочек за кусочком салат, так и не притронувшись к мясу, от одного запаха которого ее воротит. Объявивший во всеуслышание о своей помолвке с Камиллой Марсель хотя бы немного разряжает обстановку. Влюбленные выглядят до крайности счастливыми и радостными. Не заразиться таким настроением невозможно! Только у одного Клауса иммунитет. Кэролайн от души поздравляет жениха с невестой, умиляясь романтичности момента. Скалясь во все тридцать два зуба самодовольной улыбкой собственника, счастливый Марсель приобнимает Кэролайн за талию, но крайне осторожно. Тайна, которая будет омрачать всю его жизнь, будет преследовать темнокожего парня вечность. Это все, что он мог сделать для этой проблемной парочки – оградить от очередной боли утраты... Блондинки обнимаются, обмениваясь впечатлениями от новости. Камилла сияет от счастья. Со временем может когда-нибудь засияет и мисс Мистик Фоллс! По крайней мере, Марсель на это очень надеялся. От внимания темнокожего друга не ускользает то, как ревностно и настороженно теперь следит за всем, что происходит с Кэролайн гибрид. Подняв тост за молодоженов, девушка впрочем, ставит бокал с вином обратно на стол, так к нему и не притронувшись. – Принеси четвертую положительную. Свежую. Никлаус, словно прочитав мысли, сухо отдает распоряжение пробегающему мимо официанту. Как можно незаметнее Кэролайн сглатывает подступившую тут же слюну. – Как понять... свежую? – интересуется она и замолкает, так и не услышав ответа. И так все понятно. Новообращенная вампирша очень надеялась, что обойдется без трупов, но спорить и возмущаться не хотелось... Ей до невозможности так хотелось чего-то... Чего-то... Она сама не знала чего именно, но заурчавший желудок делал очевидную подсказку... От нетерпения и ожидания, Кэролайн нервно обзывает губы, глядя в сторону исчезнувшего с заказом официанта. Не сводящий с нее своего пристального взгляда гибрид, порядком действует на нервы. Они уже как час сидят в абсолютном молчании. Невозможный тиран и эмоциональный террорист! – Хоуп хочет себе живого динозавра! – произносит первое, что приходит в голову девушка, лишь бы отвлечься от мыслей о четвертой положительной. Лишь бы нарушить царящее между ними молчание. Но первородный словно не слышит, хотя смотрит прямо на нее... Смотрит так, словно изучает на операционном столе ее душу. Под таким взглядом девушка неожиданно чувствует себя абсолютно голой. Кэролайн плотнее кутается в мужскую куртку, что накинул ей на плечи проходящий мимо Коул. Младший древний изменился до неузнаваемости, став очаровательным с ней до приторной сахарности. – Может, стоит купить ей щенка? Убийственный взгляд в ответ. – Котенка? Гибрид остается неизменным в своем решении. Только рука непроизвольно отбивает частый ритм пальцами по столу. Еще никогда она не видела столь нервничающего из-за какой-то ерунды мужчину. – Хомячка?... – менее уверенным тоном интересуется блондинка, прекрасно осознавая, что в течении еще как минимум пары столетий, все ее предложения будут теперь обречены заведомо на провал. – Золотую Рыбку? Гуппи...? Водоросли? Микроорганизмы? Никлаус резко поднимается из-за стола. Но тут же снова садится. – Не нравится? Растерявшись от вопроса не по теме, вампирша не сразу понимает, о чем идет речь. Но сообразив, что о еде, тут же, обеспокоившись за жизнь повара, со скоростью света хватается за столовые приборы, погружая их в свою тарелку – Все замечательно! Она явно переигрывает с фальшивым восторгом, но эмоции просто зашкаливают. С трудом, но она заставляет себя проглотить кусочек рыбы, запивая отменное притом блюдо огромным стаканом воды. Окрасивший ночное небо фейерверк, заставляет отвлечься окружающих от поздравлений и шампанского. В том числе и подскочившую от восторга Кэролайн. Но хмурый взгляд синих глаз чуть остужает ее пыл, заставляя сесть обратно на место. Он когда-нибудь ее простит? Чудовище! – Нравится сжигание пиротехнических составов? Нервно закусив губу, девушка согласно кивает в ответ головой. – Это романтично. Марсель хорошо подготовился. Кажется это срабатывает на манер не того перекушенного провода на взрывчатке. Клаус словно ужаленный срывается с места, направившись к выходу, но передумав, в ту же секунду возвращается обратно. Мечется словно дикий зверь по клетке. Почему он так нервничает? Развернув ошарашенную его странной реакцией блондинку к себе лицом, прямо вместе со стулом, он резко склоняется, заглядывая ей в глаза глубоким пронизывающим насквозь взглядом. Словно он пытается найти какой-то ответ в безбрежной глубине голубых широко распахнутых хрустальных глаз. – К черту! – рычит гибрид, и перемещается уверенной поступью хищника к черному роялю, что стоит в центре дворика. Вышвыривает из-за инструмента музыканта и занимает его место. Шок. Именно это чувство испытывают все присутствующие, когда злой как черт первородный берет первые аккорды потрясающей композиции. (советую послушать в исполнении Антона Беляева, думаю, Клаус только так и спел бы для Кэролайн!:) я наверно неисправимый романтик! http://www.youtube.com/watch?v=T0pjUL3R4vg ) Chris Isaak -"Wicked Game" "Мир был в огне, Никто не мог спасти меня, только ты. Странно, что желание заставляет глупых людей делать, Я никогда не мечтал, что встречу кого-то как ты, И никогда не мечтал, что потеряю кого-то как ты " Никлаус берет первые ноты, и у Кэролайн спирает дыхание. Она немеет. Не может дышать. Самый беспощадный на всей планете, первоклассный, бескомпромиссный, серийный убийца сейчас что... поет... для нее? Не веря своим ни глазам, ни ушам зачарованная удивительным голосом девушка медленно поднимается со своего места, придерживаясь одной рукой за столик. Вот-вот и она рухнет прямо у всех на глазах. Настолько то, что делал для нее сейчас гибрид, было значимым для нее, ранимым, трогательным... Это прилюдное признание в любви, словно разом выбивает почву из-под ног. Невероятно, как он решился? "Нет, я не хочу влюбляться, (Эта любовь только собирается разбить мое сердце) Нет, я не хочу влюбляться (Эта любовь только собирается разбить твое и мое сердце) В тебя, В тебя" Текст песни очень четко передает чувства, через которые пришлось пройти древнему. Передает историю ИХ больной ненормальной любви. Наплевав на репутацию, Никлаус словно полностью погружается в свою боль, свою любовь – единственное, чего он боялся и неимоверно желал в этом мире больше всего... Глубокий британский акцент, с чуть заметной хрипотцой в голосе, не просто ласкает слух, он буквально проникает в сердца, души слушателей... но обращен он только к одной единственной. "В какую жестокую игру ты играешь? Заставляешь меня чувствовать вот так. Как жестоко поступаешь, Позволь мне мечтать о тебе, Какие жестокие слова ты говоришь, Ты же никогда такое не чувствовала, Как жестоко поступаешь, Заставляешь меня мечтать о тебе" Последний проигрыш припева резко обрывается чуть раньше времени. Клаус молча поднимается из-за рояля, буквально впиваясь взглядом в застывшую посредине зала оцепеневшую белокурую девчонку, что находится в некой прострации от неверия в происходящее. – Чертова Кэролайн Форбс, гореть тебе в аду, если ты выкинешь что-то подобное еще хоть раз! Клаус тяжело дышит, прежде чем решиться задать один главный и очень важный для себя, жизненно важный вопрос. – Ты выйдешь за меня?! Секундная пауза. Воцарившаяся мертвая тишина оглушает. Только безумный сердечный ритм колотится в груди со скоростью взмахов крылышек колибри. Как тут можно отказать?! Не в состоянии что-либо внятно ответить, Кэролайн дает волю застывшим на время слезам, утвердительно кивнув в ответ бессчетное количество раз. – Да, да, да! – сквозь слезы шепчет она. Ободряющий, полный громогласной восторженности ор и улюлюканье с залихватским хулиганским свистом, что раздаются со всех сторон, служат неким сигналом к действию. Не обращая никакого внимания на вытянутые от удивления лица родственников, Никлаус порывается на сверхскорости к уже ревущей в три ручья девчонке. По-свойски привлекает ее к себе, позволяя той укрыться от многочисленных радостных глаз у себя на груди. – Ты затмил мой вечер, первородная задница! – по-дружески хлопает друга по плечу, подошедший Марсель, но вид его довольный до невозможности. Он кажется даже еще более счастливым, чем на собственной помолвке. – Поздравляю с окончанием холостяцкой жизни! Тысяча лет тебе? Никогда не поздно, дружище! Кэр, ты же в курсе сколько ему лет?! – пытается развеселить никак не успокаивающуюся девчонку, вампир. – Я понимаю, этот засранец богат, но тебе всего двадцать четыре... Может, все-таки подумаешь... Посмотри на Кларка! Парень убит горем! – Пошел ты! – широко улыбаясь в ответ, нежно гладит по золотистым распущенным волосам девушку гибрид. Вокруг стоит нереально шумный гомон из поздравлений. Открывается целыми залпами шампанское, спиртное. Две помолвки за один вечер! Это сколько выпить теперь надо! Кто-то из присутствующих возвращает оскорбленного было пианиста обратно, упрашивая маэстро сыграть что-то из репертуара Рэя Чарльза. Народ веселится вовсю. Но под зашкаливающими эмоциями, Кэролайн все еще не в состоянии успокоиться. Она была готова к чему угодно, но только не к такому! Прижимая ее к своему сердцу, первородный шепчет ей на ухо что-то интимно-трогательное, успокаивающее. Как умеет. Вздрагивающая от слез вампирша пока не в состоянии принимать поздравления, и Никлаус чуть заметным кивком головы отсылает от себя окружающих. – Достаточно романтично, родная? – усмехается он, заключая заплаканное миловидное личико в свои ладони. Счастливая улыбка в миллион ватт служит ему более чем положительным ответом.***
– Что вы желаете надеть, леди? – услужливо интересуется приставленная к вампирше прислуга, призванная помогать девушке абсолютно во всем. – Звездный свет и морскую пену, – отвечает за свою невесту вошедший в помещение Клаус. В его глазах мерцала луна. Алые губы украшала самодовольная усмешка. Наспех схватив полотенце с кровати, в котором она вышла после душа, Кэролайн умилительно им прикрывается. Чего он там не видел?! – Клаус! – возмущенно восклицает девушка, глядя на него более чем выразительно. – Оставь нас, – обращается гибрид к прислуге. – Я сам все закончу. Он закрывает за горничной дверь спальни, глядя на смущенную блондинку насмешливым взглядом нашкодившего мальчишки. Явно заигрывает с ней. Устоять невозможно. Кэролайн пытается отчитать первородного за бестактность, но улыбка выдает ее. – Ты не можешь так просто появиться без стука и... – Могу, – противоречит блондинке Никлаус. – Это и моя спальня, забыла? С этим не поспоришь. Как же раздражает, когда он оказывается прав! Шквал ветра напоминает дыхание ледяного сказочного дракона. Это Клаус перемещается к ней на сверхскорости, хватаясь за край полотенца. – Что... Что ты делаешь? – вцепляется в махровую ткань, словно утопающий в соломинку Кэролайн. – Перестань. Мне пока нельзя... Девушка заметно краснеет, не в состоянии произнести того, что хотела сказать дальше. – Сексуальная революция?! Забастовка?– иронизирующе приподнимая брови, интересуется нахал. У Кэролайн впервые за долгое время не находится что ответить. – Дай я посмотрю что там... – становясь абсолютно серьезным, вновь тянет край полотенца на себя первородный. Но девушка обнимает ткань перед собой обеими руками, не позволяя мужчине оголить себя. – Я не трону тебя, Кэролайн. Просто посмотрю. – Не надо... – пытается вяло протестовать девушка, прекрасно осознавая, что эта ее слабая попытка заранее обречена на провал. – Ты доверяешь мне? Какой хитрый! Теперь точно придется выполнить его просьбу. Так неловко. Слабо кивнув в ответ, Кэролайн нехотя разворачивается спиной к гибриду, стягивая с себя полотенце, под которым она оказывается абсолютно голой. В тот момент, когда Клаус появился в комнате, они с Кэрри только собирались начать обрабатывать с трудом заживающую рану. Мази, бинты, ножницы лежат на серебряном подносе, на кровати. Девушка с силой прижимает полотенце к груди, тем самым хоть как-то пряча свои самые интимные сокровенные места. Стыд... Это чувство исчезло у Никлауса Майклсона давным-давно, когда он без зазрения совести начал убивать целые семьи, участвовать в разнузданных массовых оргиях и когда постепенно начал терять свою душу... Он не понимал этого чувства, но все, что было в ЕГО Кэролайн, он принимал без какого-либо исключения. Эта ее стыдливость лишь придавала его невесте некое таинственное, загадочное очарование и неимоверную притягательность. Кэролайн чувствует спиной, ягодицами, щиколотками – исходящий от мужского тела жар. Это тепло обволакивает, приятно окутывая собой покрывшуюся мурашками стройную женскую фигурку. Легкое, словно дуновение ветра, прикосновение чутких пальцев к багрово-фиолетовой ране на пояснице, и через девушку словно проходит небольшой электрический разряд, заставляя распространиться по всему телу тягучую истому. – Все ужасно? – лишь бы скрыть момент некоторой наступившей неловкости, интересуется блондинка и чувствует, как Клаус заботливым движением перекидывает ее длинные волосы через плечо вперед, чтобы те не мешали вести ему тщательный осмотр. Вампирская регенерация упорно отказывалась восстанавливать ранение по неизвестным причинам. Вот и первое последствие инициации в вампира удивительного создания. Неужели она теперь уязвима? – Клаус... – Не вертись, – тоном, не терпящим возражений, словно профессиональный травматолог-хирург, осекает блондинку Клаус. Кэролайн послушно замирает, даже не догадываясь, что успев достойно обработать и перевязать рану, первородный негодяй вовсю любуется ее обнаженным видом сзади, особое внимание, конечно же, уделяя аккуратным плотным упругим ягодицам. Дверь распахивается без стука, впуская в спальню Коула, в руках которого зажата шахматная доска. – Кэр, не хочешь поиграть...? Младший первородный замирает на месте как вкопанный, откровенно любуясь восхитительным женским видом сзади и далеко недружелюбным мужским видом спереди! Кэролайн успевает только взвизгнуть, начав судорожно кутаться в полотенце. – Оу, я вижу, вы уже играете... Врач и пациентка... А вы затейники! – подмигнув на прощание, Коул испаряется в неизвестном направлении. То ли отправился в бар, чтобы цепануть себе на ночь очередную девочку на одну ночь, то ли улизнул от наверняка разозленного его внезапным вторжением брата. – Вас кто-нибудь учил стучаться?! Конечно, все шишки достаются будущему супругу! – Не переживай, родная, завтра я вырву ему глаза... Вот и все утешение от бесчувственного ревнивого собственника! Обработав уже в ванной рану, (в спальне девушка наотрез от этого отказалась), Клаус лично выбрал в обновленном для Кэролайн гардеробе утонченную шелковую ночнушку бледно-розового цвета, ее любимого, подол которой заканчивался где-то на середине бедер. – Спасибо, – скромно потупив глаза в пол, бормочет признательность вампирша. – Теперь твоя очередь. Этого Клаус точно не ожидал. Его удивленный растерянный вид, кажется, смешит девчонку, но она вовремя сдерживает себя. Над гибридом смеяться себе потом дороже. – В таком виде я тебя в кровать не пущу! – строго уперев локти в бока, тоном строгой учительницы, заявляет сама идеальность. – Я разве не привлекательный?! – откровенно с ней флиртуя, гибрид наигранно страстно снимает с себя через голову окровавленный черный пуловер. Кэролайн становится смешно. Давно она его таким не видела. – От тебя пахнет, Майклсон! – восклицает она, смеясь, и ловит летящую в нее грязную шмотку. Стриптизер из этого психопата вышел бы отменный! – Феромоны, афродизиаки... Это же сексуально, love!– якобы старается переубедить блондинку в обратном Никлаус, с особо выразительным взглядом принимаясь за собственную ширинку. – Нет! – заливисто хохочет девчонка, настаивая на своем. – Ты отвратителен... – шутит она, пятясь назад к двери. – Струсила?! – берет ее на понт первородный. В ответ Кэролайн начинает напевать саундтрек из легендарного фильма – "Девять с половиной недель" Джо Коккера, с имитацией музыки при помощи отстукивания ритма по раковине, полочкам и другим посторонним предметам. Оба веселятся вовсю словно дети! Только игры взрослые! Двигаясь в такт песни, гибрид, правда, очень хорошо двигается, танцуя как Бог! Кэролайн начинает подначивать гибрида, когда тот берется за пряжку своего ремня, и залихватски свистит ему, когда удерживающий брюки аксессуар небрежным движением руки отбрасывается им в сторону. Но когда измазанные, чуть ли не пропитанные насквозь кровью и еще не пойми чем классические мужские брюки оседают бесформенным ворохом где-то в углу обширной ванной комнаты, девчонка с визгом выпрыгивает в спальню, хохоча словно сотни рождественских колокольчиков в сочельник. – Куда ты? А потереть мне спинку?! – слышит вслед она и застывает, чуть ли не икнув от неожиданности. – Нет, вы определенно извращенцы, – заявляет Ребекка, что стоит видимо здесь с Коулом уже давно, и, качая головой с таким видом, словно это абсолютно безнадежный случай, удаляется, прихватив, впрочем, сально ухмыляющегося младшего братика за ухо следом за собой. – Теперь поверила? Врач и пациентка... Я же говорил! – слышится спор удаляющихся родственников. – Гони сто баксов, Бекс! Вот так слухи и появляются! – Серьезно?! – зло выпаливает Кэролайн им вдогонку. – Вы поспорили на каких-то жалких сто баксов?! – Не стоит так переживать, милая, – выходит к ней в комнату абсолютно обнаженный Никлаус. – Хочешь я закрою им банковские счета?..***
Купание проходило в виде увлекательного развлечения, словно новый вид аттракциона! Наполнив джакузи водой, Кэролайн отыскала в своих покрытых пылью вещах в прежней комнате, ароматную пену для ванн, соль и плавающие аромасвечи, от которых впоследствии отказалась, дабы не провоцировать гибрида на необдуманные низменные инстинкты. – Ты хорошо танцуешь... и поешь... – начинает словно бы издалека блондинка. Она сидит на краю гигантской ванны, и массирует млеющему от удовольствия гибриду, плечи. – Ничего не выйдет, любовь моя... – вяло перебивает невесту первородный. Его состояние абсолютно расслабленно и словно бы вне этой Вселенной. – Чуть ниже... Да... Так хорошо... – чуть ли не мурлычет он. – Ну, еще разочек... – старательно разминая шейные позвонки любимого мужчины, продолжает настаивать на своем настыра! – Прошу тебя, пожалуйста... Как тут отказать? И гибрид тихонько напевает ей песню, что исполнял для нее сегодняшним вечером в присутствии всего своего народа. Кэролайн млеет от счастья. Давно им не было так хорошо и безмятежно спокойно. Она готова была слушать непревзойденного романтика Никлауса Майклсона снова и снова, но упрямец отказывался петь ей уже на третьей просьбе. Уговорить лаской его удалось лишь на пять повторов. Надо было бы записать на диктофон на телефоне, но им так было уютно и хорошо здесь, в их маленьком уютном мирке в ванной, что отлучаться не хотелось ни на секунду. – Еще... – заранее зная ответ на свою просьбу, усмехается Кэролайн. – Нет, – сказал, как отрезал. Грубиян! Девушка более рьяно намыливает шампунем светлые короткие пряди. Но, кажется, это гибрида ничуть не смущает, он лишь довольно жмурится, наслаждаясь тем как за ним ухаживают. Концерт окончен, можно и расслабиться. – Я чувствую себя... восточным шейхом, – делится впечатлениями он. – А я чувствую себя так, словно мою собаку! – парирует Кэролайн и смеется, когда Клаус с намыленной головой выходит из неги, бросая на нее делано-угрожающий взгляд. – Шутка, безобидная шутка! – тут же идет на попятный она. – Я обихаживаю короля. Чувствую себя... королевой. Этот ответ приходится гибриду больше по душе. Перехватывая ее правую руку, Никлаус прижимает тыльную сторону ладони к своим губам. Пена от шампуня слегка горчит, но ему все равно. – Я понял, что хочу быть с тобой... вечность. Глубоко вздыхая, Кэролайн обнимает первородного, прижимаясь к нему грудью сзади. Ее руки переплетаются между собой на чуть показывающейся из-под мыльной воды мужской широкой груди. Одинаковые ожерелья с переплетенными кольцами, соприкасаются между собой металлами. – Я поняла это... еще в лесу... тогда. Пояснения ни к чему. Оба все итак понимают.***
В душе гибрид домылся уже самостоятельно. Не к чему было дразнить альфа-самца растираниями геля по телу! Кэролайн лежала практически на гибриде, прильнув к его боку всем своим телом. Слегка приобняв ее, мужская рука покоилась на ее искусно перебинтованной пояснице, приятно грея своим теплом рану. Девушка тяжело дышит, искусывая губы. Она не слышит, но отчетливо внутренним чутьем ощущает, как бежит по венам древнего ярко-алая, насыщенная, редкая, наивкуснейшая первородная кровь. Шумно сглатывает. Закрывает глаза. И багровые потоки кажутся еще ярче. Что с ней происходит? Бессонница? Кэролайн нервно облизывает губы и сглатывает. Глубоко вздыхает. Пытается устроиться поудобнее. – Еще раз шевельнешься, и возьму тебя сзади. Обещаю быть предельно осторожным, – пустая угроза, но Никлаус не каменный, и эта возня под одеялом его порядком уже возбудила. Сна не было ни в одном глазу. – Извини, – бурчит в ответ Кэролайн, честно стараясь заснуть, но... – Кусай, – коротко дает свое разрешение гибрид, продолжая лежать с закрытыми глазами. – Что? – деланно усмехается блондинка, прикидываясь, словно не понимает о чем идет речь. – Хочешь, чтобы Коул с Ребеккой считали нас совсем...? Клаус смотрит на нее в ночи так, словно видит насквозь. Упругие грудки, сокрытые под нежнейшей шелковой тканью, приятно касаются мужской груди. Дыхание девушки опаляет мужскую шею. Влажные губы нежно касаются чуть грубоватой кожи. Лежа поверх первородного, Кэролайн ощущает его предельное возбуждение даже через ткань одеяла. Дэймон Сальваторе, как-то хорошо подвыпив в Мистик Гриле, рассказывал о крайней интимности того, когда вампир добровольно позволяет пить свою кровь. При этом столетний вампир краснел, словно кисейная барышня. Кэролайн так и не поняла, что же такого заключалось в том, о чем вещал ей главный развратник Мистик Фоллс, но... попробовать это ей хотелось до ноющей боли в деснах. Ее клыки осторожно, словно бы извиняясь за доставленный дискомфорт, слегка царапают собой кожу. Ей кажется, или Никлаус начинает шумно дышать, внутренне дрожа от ожидания, словно не уверен, что она решится на это... Легкий прокус очень скоро углубляется, впиваясь в сочную, дурманящую разум кровеносную артерию Древнего. Да... Как вкусно. Вот чего она хотела весь этот день.... Ни первую, ни вторую, ни третью ни положительную, ни отрицательную. Кровь первородного гибрида кажется на вкус самой настоящей амброзией. Кэролайн пьет не останавливаясь, словно изголодавшийся по материнской груди младенец. Сквозь помутненное сознание она слышит громкий мужской стон, полный немыслимого наслаждения и сладострастия. Не в силах оторваться от божественного нектара, Кэролайн чувствует, как гибрид пытается отодвинуться, чтобы его восставшее мужское естество не испачкало ее своим семенем. Полнейшее насыщение. Вампирша чувствует себя так, словно путник, что заблудился в пустыне и вот-вот добрался до оазиса! Оторвавшись от позднего ужина, Кэролайн сама не понимает, что с ней происходит. Перехватывая руку Никлауса, она страстно начинает ласкать его, помогая достигнуть мощной разрядки. Оба загнанно дышат, словно пробежали олимпийский марафон. Такое, по крайней мере, у Кэролайн, было впервые. Словно озабоченные подростки! Мужское семя обильно пропитывает собой простынь. Никлаус резко опрокидывает развратившую его блондинку на спину, но вспомнив о ее ране, лишь угрожающе смотрит, не в силах ничего с ней поделать. Он частично удовлетворен, но так же и зол! Девчонка буквально держала его в своих руках, заставив быть извечного альфа-самца банальным пассивом. Он не прыщавый подросток-неудачник, чтобы предаваться сексу столь низменным способом! Да это даже сексом назвать нельзя! – Хочешь, мы попробуем... осторожно, – словно прочитав его мысли, неуверенно предлагает Кэролайн. Слышится шорох простыней. Первородный резко садится в кровати. – Эй... – обеспокоенная странным поведением мужчины, девушка льнет к его спине, успокаивающе поглаживая по сильным рельефным плечам. – Все в порядке? – интересуется она. Гибрид не отвечает, но выглядит не злым, а скорее растерянным. – Серьезно... – кладет ему на плечо свой подбородок блондинка. – Я не против поэкспериментировать... Только без фанатизма! – улыбается она, чувствуя усмешку первородного. – Нет, – оборачивается к ней в темноте Никлаус. – Хочется по взрослому, с криками, со стонами... Пара обменивается милыми улыбками. – Ты понимаешь, что только что произошло? – как-то подозрительно загадочно глядя на девушку, вдруг интересуется у нее Никлаус. Кэролайн слегка смущается. – То, за что нас в некоторых штатах посадили бы за решетку? – делает шуточное предположение она. Она ловит себя вдруг на мысли, что не может прекратить любоваться этим мужчиной. Почему она раньше не замечала того, насколько он красив? Притягателен? Сексуален? Это же так очевидно. Клаус усмехается ее ответу. Эта чудо-девушка одна из немногих, что могла развеселить его. – Я думал, ты не решишься, – честно признается он. – Что в этом такого? Я не впервые пробую твою кровь! – фыркает блондинка, чувствуя, что гибрид завел весь этот странный разговор неспроста. – В тех случаях, твоей жизни угрожала опасность. – По твоей вине! – переводит стрелки девчонка, но тщетно. – Ты, правда, не понимаешь...? Кэролайн начинает волноваться. Ее растерянный вид отчего-то смешит мужчину. – Немедленно прекрати смеяться! – сердито заявляет она, и когда, подчинившись ее просьбе, мужской смех умолкает, она осторожно интересуется: – Что происходит, когда вампиры добровольно делятся своей кровью? Широкая, чуть ли не от уха до уха, мужская самодовольная ухмылка в ответ, чуть ли не обрывает женское сердце. – Я не столь развратен, чтобы обсуждать с тобой столь щекотливые интимные темы! С этими словами гибрид вальяжно укладывается на женской половине кровати, так как его изрядно испачкана. – О Боже! – этот надменный вид изрядно пугает блондинку. – Что, что я наделала? Объясни мне! Но довольный, словно чеширский кот гибрид, делает вид, что спит и разговаривать больше не намерен. Нервничая и прибывая в крайне раздраженном состоянии духа, ворча что-то про совратителей и сексуальных маньяков, Кэролайн плотнее кутается в одеяло, поуютнее устраиваясь под горячим мужским боком, и через пару минут засыпает глубоким, светлым, здоровым сном.***
– Великие господа! Ваша Королева оказывает нам честь в знак любви к своему народу! С ее милостивого позволения восстанавливается правление вампиров. Пусть королева услышит, как ты любишь ее, Орлеан! Несколько сотен глоток взревели разом. Выкрикивали ладным хором ее имя – и это слово сейчас выражало саму любовь. Теперь Кэролайн Форбс являлась истинной коронованной королевой вампиров. Венчание на престол прошло с грандиозным размахом, утопив весь Новый Орлеан в море коллекционного алкоголя, музыке и бесчисленных фейерверках. Народ обожал ее. Девушка это чувствовала. И любила в ответ своих братьев по крови, каждого в отдельности, по-своему. Клаус не спускал восхищенного взора с нее весь вечер. Словно впервые влюбленный мальчишка. Он принимал поздравления с помолвкой, пожимал руки, обсуждал бизнес, общался, даже шутил, но... постоянно посматривал в ее сторону. Элегантного покроя темно-синее платье, схожее с тем, что он однажды подарил Кэролайн на бал, выгодно подчеркивало ее утонченную миниатюрную, аппетитную фигуру. От внимания первородного не утаилось то, какими взглядами пожирали его женщину мужчины, с какой надменностью и скрытым восторгом оценивали приглашенные женщины... Но Мисс Мистик Фоллс принадлежала лишь одному королю. Ему. – Как проходит вечер, my love? – улыбается своей половине Никлаус, вылавливая девушку на танцполе. – Я с тобой не разговариваю! – гордо вздернув подбородок, позволяет вести себя в танце она. Но это ее бунтарство лишь заставляет в темно-синих глазах зажечь некий азарт. – Коул несколько преувеличил, милая... Я давно собирался укоротить его язык... Гневный увещевательный взгляд на собеседника. – Ты изнасиловал меня! – вскрикивает блондинка, но тут же осматривается по сторонам, чтобы убедиться что никто ее не слышал. – Спорное заявление... – склоняясь к девушке чуть ближе чем того требовали общепринятые приличия, чуть заметно улыбается гибрид. – Ведь это ты накинулась на меня, любимая... Я всего лишь невинная жертва. Излучающая бешенство от несправедливости сказанного, Кэролайн становится в мужских руках напряженной, словно тетива лука. Младший первородный крайне красочно описал утром округляющей все больше и больше глаза Кэролайн, значение добровольной отдачи крови во имя наслаждения... Знания сводились к тому, что столь интимный жест являлся полным и безграничным доверием друг к другу, и был чем-то вроде самой развращенной оргии, но не для тел, а для душ... – Я с тобой не разговариваю! – обрывает разговор она, прикусывая себя за нижнюю губу. Кэролайн тяжело дышит от сдавливающего грудь корсета. – Хочешь еще? – спокойно интересуется у нее первородный. Сама невозмутимость! Только посмотрите на него! Сурово взглянув на нахала исподлобья, вампирша открывает было свой ротик, чтобы ответить ему что-то особенно язвительное, но... хватает партнера по танцам за лацкан праздничного смокинга и с ретивой силой уводит его за собой сквозь пеструю толпу с танцпола, закрываясь вместе с ним в одной из пустых темных комнат. – Очень хочу! – шепчет она, словно наркоманка, умоляющая о дозе. – Скорее, прошу... Клаус...! Пожалуйста! Умоляю! Прижимая своего мужчину к стене, Кэролайн впивается в его шею жадным до умопомрачения поцелуем, пробует солоноватую на вкус кожу, прежде чем вонзить в нее клыки. По сравнению с дичайшим зверским голодом, мораль отодвигается куда-то на самое последние место в списке благодетельных достоинств королевы. Она сладко стонет, чувствуя, как приходит долгожданное насыщение. Срывающееся мужское дыхание опаляет собой нежную кожу лица. Подол темно-синей юбки задирается чуть выше талии. Оба любовника действуют слишком сумбурно, страстно, горячо. Прогнувшись в пояснице глубоко назад, у Кэролайн спирает дыхание. Обезумевший от желания Клаус берет ее стоя, проникая внутрь без остатка за один рывок. Замирает, чувствуя угрызения совести. Ласкает место на платье, где должна быть сокрыта повязка защищающая рану, но, не обнаруживая ее, гибрид слышит возле своего уха жаркое пояснение: – Зажило... На большее у девушки не хватает сил. Черные глаза гибрида окрашиваются звериным блеском. Обаятельная улыбка обнажает острые несущую смерть клыки. Дикий неуправляемый ласковый зверь. Девушка выглядит ему под стать, ободряюще улыбается в ответ, лаская колкую на ощупь кожу лица. Ей нравится чувствовать, как колкая щетина царапает мягкие подушечки ее пальцев. Гибрид склоняется к ней ближе, входя максимально глубже. И осторожно прокусывает белоснежную тонкую шею... Они оба обезумили друг по другу. Абсолютно и бесповоротно спятили. Но такова их ненормальная ненасытная любовь. Движения пары становятся более резкими, ритмичными. От нежности не остается и следа. Оба намерены достигнуть максимального удовольствия. Пара перепачкана кровью друг друга. Их переплетающиеся языки делятся вкусом, борются за власть и лидерство. Громко вскрикивая от пронзившего тело неземного блаженства, Кэролайн вцепляется пальцами в мощные надежные мужские плечи. Плывя на волнах безумного наслаждения, девушка чувствует, как через пару грубых жестких рывков к ней присоединяется и сам первородный. Они не знают, сколько проходит времени, но продолжают стоять у стены, так и не шелохнувшись, желая продлить это мгновение навечно. Первой приходит в себя блондинка. Соскальзывая с плоти гибрида, она судорожно поправляет платье и прическу, намерено не глядя в его сторону. Хорошие девочки так себя не ведут. Самодовольно светя своими чертовыми ямочками, Клаус быстро справляется с ширинкой. – Только скажи что-нибудь! – тыча в него пальцем, предупреждает Кэролайн. – Я серьезно! Никлаус небрежно разводит руками по сторонам. – Я всего лишь жертва... – улыбается он и следует за спесивой, с комплексом отличницы девчонкой, словно верный преданный пес. Обезумевшая от страха и горя Хейли стоит в пустом проходе, перегораживая собой выход к гостям. – Мне нужен ребенок! Немедленно! – гневно выдает она. – Спасибо, но больше не заинтересован!– выдает гибрид, с намерениями броситься вперед, чтобы перегрызть этой сучке, что подставила в свое время Кэролайн, горло. Но вампирша останавливает его. – Давай не будем портить наш вечер, милый... Так не привычно слышать от нее эти слова – "наш, милый...". Но этого недостаточно! – Из-за нее ты могла погибнуть! – не сдается первородный, не теряя хитрую дрянь из вида. – Хорошо, делай, как хочешь, – неожиданно соглашается с его решением Кэролайн. – Но после всего плинтусы отмывать будешь ты сам, лично! Мне все это уже надоело! Удовлетворенный Никлаус Майклсон понимающе ухмыляется. Сегодня ее праздник. Так и быть. Он проявит в честь своей королевы милосердие. Во второй раз. – Убирайся, Хейли. – Где моя дочь?! – взвизгивает волчица, борясь со слезами. – Не устраивай истерик, дорогуша. Ты испортишь нам вечер. – С Хоуп все в порядке. Я о ней позабочусь, – тихо добавляет блондинка, вставая рука об руку с первородным. – Нет, – в ужасе шепчет Хейли, теряя свою последнюю надежду в виде вампирши, на доброту которой так рассчитывала. – Я ее мать! – Нет, Я... – не терпящим возражений взглядом уверено заявляет Кэролайн, чувствуя, как ее руку чуть ли не до хруста сжимают пальцы гибрида. Ей известно чего ему стоит сдерживать себя, чтобы не выплеснуть скопившуюся внутри агрессию. – Ты выносила Хоуп. Но никогда не любила ее. Она для тебя – собственность. Для нас же... – Кэролайн переводит взор полный немого обожания на тепло ей улыбнувшегося гибрида. – Для нас Хоуп кровь нашей крови! Убирайся. Тебе здесь не рады. Держась за руки, величественная пара надвигается прямо на волчицу. Кэролайн нестерпимо жаль эту темноволосую девушку, но интересы семьи стоят для нее в приоритете. – Если Хоуп проявит желание увидеться с тобой, мы не станем ей противоречить. Но сейчас – убирайся. Осатаневшая от ярости волчица порывается было нанести удар блондинке, но ожесточенный Клаус молча перехватывает ее руку, и под любимым взглядом полным укоризны, просто отшвыривает от себя брюнетку словно никчемный мусор. Предательство он простил только двум людям в своей жизни. Сестре и Кэролайн. Список и так был огромен, чтобы вписать в него еще ничем ни примечательную волчицу, что послужила ему как-то пустым развлечением на один вечер.***
– Что с ней? – минуя приветствие, с порога влетает в спальню гибрид. Он выглядит ожесточенным и крайне взвинченным. – Ерунда, – заявляет с постели Кэролайн, но Элайджа утихомиривает активистку одним только взглядом. И та послушно ложится обратно, утопая в пуховом одеяле и огромных подушках. – Перенапряжение, невысыпание, активная деятельность... – начинает перечислять по пунктам причины случившейся потери сознания у девушки врач. Но Клаус не собирается выслушивать весь этот перечень бреда, который банально не способен свалить бессмертный организм в обморок. Снова ведьмы? Оборотни? Кто-то еще? Мозг первородного отчаянно перебирает все возможные варианты, на ходу создавая коварные планы мести и выхода из ситуации. – Нам нужен план! – имея в виду очередной заговор, рассуждает вслух Элайджа, не замечая, как пронырливая девчонка тайком берет к себе в постель с прикроватного столика увесистую стопку бумаги. Их с Никлаусом спальня теперь была чем-то вроде библиотеки и предвыборного кабинета. Повсюду находились какие-то тетради с заметками, телефонными номерами, контактами, образцами тканей и т.д. – Получайте! – уверенным тоном заявляет Кэролайн, протягивая в секунду найденный ею среди тысячи страниц необходимый листок. – Что это? – послушно берет в руки протянутую бумагу Элайджа. Коул с любопытством заглядывает брату через плечо. – План! Рассадки гостей! – манерно жестикулирует пациентка, буквально зацикленная на подготовке к собственной свадьбе. – Почему меня посадили с этой...??? – Ее зовут Меган! – недовольно закатывая глаза к потолку, поясняет Коулу очевидную вещь Кэролайн. – Девушка от тебя в восторге и... – Я спал с ее матерью и двоюродными сестренками... Так себе... – Вычеркиваю, – понимающе кивает в ответ деловая вампирша, не обращая никакого внимания на присутствующих. Творческий процесс настолько поглощает ее, что какой-то обморок с мнимыми заговорами кажутся ей крайне незначительными, по сравнению с катастрофой по имени Коул. – Будешь сидеть с мадам Клико, ей триста двадцать четыре года! С ней ты, надеюсь, не имел интрижки? – Если только триста лет назад... – впадая в задумчивость, признается младший бабник. Присаживаясь в кровати, Кэролайн в отчаянии хлопает ладонями по увесистой бумажной кипе. – Ты невозможен, Коул! Тебе надо найти нормальную девушку! – Я нашел... Восторженность на женском личике омрачается сальной ухмылочкой ей в ответ. – Но Никлаус успел опередить меня. Коул двусмысленно шевелит бровями, в подтверждении догадки положительно кивая головой. Чертов ловелас! В своем уме? Кадрить ее при собственных же братьях? Двинувшийся к дураку ревнивец, не успевает вырвать печень кретину. Коул вовремя успевает спрятаться за спину Элайджи. – Заканчивай балаган, Коул, – невозмутимо остужает веселье старший первородный. – Клаус... – Элайджа выжидающе смотрит на родственника, убеждаясь в его самых наилучших намерениях. Шокированный столь несерьезным отношением к здоровью своей пациентки доктор, сухо заявляет: – Постельный режим. Меньше нагрузки. И молодая мать будет в норме. Прошу меня извинить господа, но у меня другие вызовы... Добродушный врач не обращает внимания на вытянутые лица присутствующих, словно в немом кино уставившихся на шокированную больше всех блондинку по центру. – Побольше фруктов, солнца и ребенок родится абсолютно здоровеньким и крепким... – бубнит себе под нос доктор, спускаясь по лестнице в холл.