I was made for hating you, baby

Они молча ехали в машине, не смотрели друг на друга. Почему, спросите вы? Конечно-конечно, вы ведь не знаете, насколько сильно они ненавидели друг друга. До удушья, до агоний, до охрипшего и сорванного голоса, до воя, до боли в сердце, до стонов, до смерти. Настолько сильно, что своей ненавистью могли убить кого-угодно, испепелить. Могли бы с помощью этой ненависти разрушить любую стену и взобраться на самую высокую гору. Существует ли такая ненависть? Поверьте, она существует, даже если единственная в своем роде. Джеймс сидел за рулем и всматривался в темную-темную дорогу. Казалось, даже самый зрячий тигр не увидит ничего в этой кромешной тьме, но человек, на чьих глазах была черная маска видел все до пылинки на асфальте. По бокам мелькали темные деревья, сейчас походившее на сказочных колдуний и колдунов, иногда глазам открывались бескрайние поля и просторы, и уж совсем редко появлялись одинокие захолустные дома на каких-то хуторках. Ему, да и ей впрочем, казалось, что они сейчас в России, а не в Соединенных Штатах. Такое уж все родное было, особенно темные бескрайние поля. Вспоминались потрясающие, дух захватывающие просторы родной земли, патриотичные песни про матушку-России, которые вызывали щемящую тоску в сердце. Однако, все это было лишь иллюзией. Причем очень и очень временной, потому что скоро они приедут на заброшенный склад оружия, где им нужно будет раздобыть особые документы. Возможно, кто-то, да и попадется им там, а возможно и нет. Главное только побыстрее справится с заданием. Рыжая сука. Ее слегка поднятая бровь и пухлые губы, изумрудные глаза и огненные кудрявые волосы. Его это все так бесило. Бесило то, что он так давно любил и жизнь был готов отдать за это. И сейчас любит, и сейчас готов, просто не может вспомнить, просто ему слишком холодно. Она замерла, будто прочувствовав то, что он подумал о ней, но затем снова углубилась в просмотр точных координат места, куда они должны были приехать и, естественно, подала голос первой: — Все ясно. Мы доедем туда к двум часам ночи, осталось ехать всего-ничего. — он даже не посмотрел на нее, слабо кивнув в ответ, рыжая же усмехнулась своим воспоминаниям, шумно вздыхая. Может, ей просто было слишком больно вспоминать то, что он уже давно забыл. Слишком сильно для нее было забыть, она не могла справиться. Ей почти не хватало сил, чтобы сдержаться и не разнести машину к чертовой матери, а потом приставить к его горлу кинжал и сказать одно единственное слово, которое заставило бы его вспомнить «Лжешь». А еще, рыжая чувствовала запах смерти, такой знакомый, такой противный, от которого она всю жизнь бежала. Кроме того, этот запах мешался с каким-то другим. А потом, изумрудные глаза распахнулись от страха. Это был запах зимы. Холодной, снежной, кровавой. Такой четкий, такой родной, такой настоящий. Его запах. Только его.

***

Он увидел вдали нужный склад и тихо повернул руль в сторону небольшого подлеска, едя на минимальной скорости. Машина осторожно переехала через кювет, проехала несколько метров в лесу и остановилась. Баки бросил осторожный взгляд на Наташу, взял из ее рук гарнитуру для связи, а затем приложил палец к губам. Это задание. Здесь ненависть испаряется, здесь нужно действовать друг за друга. Здесь они — единое целое, единый механизм. Джей вышел из машины и тихо захлопнул дверь, а затем набросал опавшей листвы на машину в целях маскировки. Что же, в этом время года играло им на руку. Романова тоже самое проделала со своей стороны, а затем прошла слегка вперед, пока Баки заряжал свой ствол — столь же медленно и тихо. — Не оглядывайся назад, — прошептал он Наташе, та улыбнулась и пошла более быстрым шагом, он шел за ее спиной, только очень медленно, оборачиваясь, прицеливаясь. Сегодня он прикрывал. Всё это напоминало Наталии былые времена, когда они вместе были на заданиях и друг друга прикрывали. Но сейчас всё изменилось, она начала ненавидеть не только человека, прикрывающего ее, но и задания, на которых он был. Слишком многое изменилось, она изменилась, изменился мир, и изменился Барнс, а ведь раньше она бы сделала всё, чтобы отправиться с ним на задание. Шпионка шла хоть и быстрее, чем Зимний Солдат, но передвигалась осторожно и расчетливо, не известно, что ждёт их впереди. Джеймс же, идя следом за рыжей бестией, старался не думать о том, что это она впереди него. Задание — есть задание, а значит, он прикрывает, даже если в обычной жизни готов убить её. Ненависть — штука сложная и непонятная. Откуда взялась эта ненависть? И к чему приведёт? Тоже не очень понятно, но сейчас известно одно, когда задание закончится, закончится и перемирие, и они вновь будут готовы вцепиться в глотки друг другу. Всё слишком сложно и одновременно просто в их жизнях. Казалось, они должны думать о задании, но думали совсем не о нём. Порой даже думали об одном и том же, но не говорили ни слова. Эмоций на лицах этих двоих сейчас не было, был лишь холодный расчет и хитрость.