До последнего вздоха

Лей сидел за роялем в пустом актовом зале академии «Шинхва», когда ему пришло сообщение от Риз. Оно не предвещало ничего хорошего, но парень все равно улыбнулся. Он успел уяснить, что неприятности найдут его жену везде, даже если она не хочет, чтобы они ее находили. Риз была невероятно сильно девушкой во многом потому, что вся ее жизнь состояла из череды передряг, которые периодически были опасны для здоровья. Но Лей полюбил ее вместе с этими передрягами. Вместе с постоянным чувством страха, что сегодня мог быть последний день, когда он держал ее за руку, обнимал, целовал. Риз подарила ему семью, и это чувство уже никто не способен был отнять. В воспоминаниях и в его сердце эта притягивающая опасности девушка всегда будет рядом. Так Лей решил для себя. Он положил телефон на подставку для нот. Его тонкие изящные пальцы легли на прохладные белые клавиши. Одной из самых любимых композиций Лея была фантазия фа минор Шуберта, написанная композитором для исполнения в четыре руки. Он бы не смог сказать, сколько раз они с Риз играли ее вместе, растворяясь в музыке, друг в друге. Но Лей мог исполнить фантазию и в одиночку. Он научился делать это много лет назад, когда рядом с ним не было никого. Но, начав играть в этот раз, понял, что слишком много воды утекло с тех пор. Партитура, измененная под одного исполнителя, казалась жалким подобием настоящего Шуберта. Лей перестал играть. Он прислонился лбом к пустующей подставке для нот и обхватил голову руками. Сегодня ничего не должно было случиться. Ему хотелось убедить себя в этом и поверить всем сердцем, но оно было не на месте. - Прости, ты в порядке? – Лей не ожидал, что в столь поздний час в академии может быть кто-то, но неожиданный вопрос не напугал его. Был и более серьезный повод для страха. Лей медленно повернул голову в сторону той, что нарушила его покой. Это была Фан ЧанСай, на папке которой сладко посапывал Гу ЧженПе. Лей вдруг вспомнил, что теперь двадцать пять человек живут на территории академии. С одной стороны, баловни судьбы, которым выпал редкий шанс устроиться в жизни, а с другой, несчастные дети, еще не осознающие, в какой гадюшник забросила их судьба. Лей подумал об Энжел и том, сколько ей пришлось пережить в прошлом году, пока они учились в Австрии. Но в тени тех воспоминаний осталось столько светлых и дорогих сердцу минут, что Лей в очередной раз улыбнулся. - В полном, - просто ответил он и вновь сосредоточился на рояле. Была еще одна мелодия, которая звучала в их с Риз дома слишком часто. Она любила ее больше всего и играла так самозабвенно, что Лей сам не заметил, как выучил ее на слух, так ни разу и не посмотрев в оригинальную партитуру. «Песня Солвейг» из оперы «Пер Гюнт» Грига. Лей сделал глубокий вдох и начала играть. Звучание мелодии разливалось по залу, но мысли музыканта уносились прочь из академии и неслись в сторону дома. Там за роялем по утрам сидела Риз с растрепанными волосами, в домашней футболке, на которой осталась пара пятен после очередной кулинарной битвы. Лею оставалось только молиться, чтобы и завтра увидеть ее такой же. - Прости, что это за мелодия? – спросила ЧанСай после того, как Лей закончил играть. – Она такая красивая. - «Песня Солвейг» Грига. - Тебя взяли в эту Академию за музыкальные достижения, наверное, да? – парень несколько секунд смотрел на ЧанСай, а потом неожиданно для девушки рассмеялся. - Нет, не за них, - Лей, откашлявшись, перестал смеяться. - А за какие тогда? – удивленно спросила ЧанСай. - У меня много талантов. А ты, если я не ошибаюсь, подающая надежды фигуристка? - Ну, фигурное катание позволило мне попасть сюда, но надежды после такого долго перерыва я уже не подаю. Но лучше об этом не знать никому из верхов. Они-то наверное надеются, что я прославлю академию «Шинхва», - ЧанСай поднялась на сцену и села рядом с Леем. Она ударила пальцем по клавише и печально вздохнула. – Это мама отправила мое портфолио. Хочет, чтобы я нашла богатого жениха и подняла нас с финансового дна. - Что же, тогда твоей маме повезло, что самый завидный жених Кореи заснул на твоем портфолио. А рядом со мной тебе ловить нечего, - сказал Лей и, закрыв клавиши, встал с места. – Я женат. - О чем ты? – удивленно спросила ЧанСай, почувствовавшая, что в очередной раз вляпалась в историю по самое не могу и теперь возможно уже не отделается легким испугом. - Не так давно мы с друзьями отбирали, кто попадет в стипендиальный класс, и на твоей папке уснул Гу ЧжунПе. Потому ты здесь. Так что, считай, что никто от тебя ничего не ждет, - Лей собрался было уйти и уже начал спускать по лестнице в зал, как вдруг остановился и обернулся к ЧанСай. - Тогда ты?.. – спросила девушка. - Я? Хазу Лей. И, раз уж ты меня рассмешила, то дам тебе совет на будущее. В таком месте, как это, лучше всегда иметь хоть какую-то информацию о тех, с кем предстоит иметь дело, иначе нарвешься на неприятности, - Лей вновь собрался уходить, спустился в зал, но вновь остановился, но на этот раз не стал оборачиваться. – И еще одно. Привыкай не изливать душу первому встречному. В этом месте почти каждый умеет выгодно продавать чужие секреты. - И ты тоже? – крикнула ЧанСай вслед уходящему Лею. - Ты и твои планы для меня совершенно бесполезны. У меня есть все, что мне нужно. Как только Лей ушел из актового зала, ЧанСай тут же воспользовалась его первым советом, и, достав из кармана джинсов телефон, вбила имя своего нового знакомого в поисковик. Лауреат и победитель международных музыкальных конкурсов, генеральный директор семейной транснациональной компании, один из Ф4, муж Риз Клейтон… Той самой девушки, которая сегодня утром приходила поприветствовать Чизуру, а перед этим помогла встать ЧанСай после рокового толчка под ноги Гу ЧжунПе. Девушка уже хотела было пройти по ссылке на имени жены Хазу Лея, как вдруг ее телефон зазвонил. «Мама», - высветилось на экране. - Дорогая, привет! Как ты? Как первый день в школе? С кем-нибудь познакомилась? Я хочу знать все во всех подробностях! – женщина заверещала в трубку на таких высоких нотах, что ЧанСай пришлось отодвинуть ее от уха. - Полегче, мам. Самый богатый парень в этой школе – фееричный тупица. Произнес такую глупую речь, что даже мне было за него стыдно. Нам выделили хорошие комнаты в отдельном домике на территории академии. Мы живем по два человека. У меня совершенно замечательная соседка-японка Чизуру, - произнеся имя девушки, ЧанСай тепло улыбнулась. – Она художница. Показала мне несколько своих картин, они волшебные! - О чем ты вообще говоришь? Какая художница? Я тебя зачем отправила в эту школу, а? Дружить с такими же отбросам общества, как мы сами? Нет, дорогая! Тебе нужны связи! Тебе нужны их деньги! Нам нужны их деньги! Ты что, хочешь до конца дней выслушивать, как над тобой и матерью издеваются родственники? Едва сводить концы с концами? Забудь о дружбе и включи мозги! - Мам, ты перегибаешь, - срывающимся голосом сказала ЧанСай, чувствуя, как на глаза наворачиваются слезы. – Что ж мне теперь, совсем тварью стать? - Если будет нужно – станешь! Или мне приехать и помочь тебе? - Не смей! – ЧанСай выкрикнула это, за доли секунды вообразив, что может учинить ее мать, приехав сюда. Она бы тут же начала лебезить перед ЧжунПе и ему подобными, их бы осыпали насмешками и презрением несравнимыми с теми, которые уже достались от родственников. - Говори, с кем полезным ты познакомилась?! Живо! - С Риз Клейтон и Хазу Леем, - прошептала ЧанСай. - Погоди-погоди, это та женатая парочка, вокруг которой скандалы один за другим? – настроение матери ЧанСай заметно улучшилось. - Понятия не имею. - Так, я придумаю, как можно их использовать. - Мам, может, не надо. Они… - Хочешь сказать, что хорошие люди? Да черта с два! Они богачи, у которых нет ни стыда, ни совести, ни представлений о морали! Я устала жить в нищете! И ты обязана помочь нам выбиться в люди! До завтра. ЧанСай еще долго слушала короткие гудки на том конце провода. Слезы затуманивали взор, голова раскалывалась от обиды и отчаянья. Она не хотела идти против собственной совести и принципов, но мать не оставляла ей никакого выбора, заставляя забыть самое себя и превратиться в человека, которого ЧанСай уже ненавидела, хотя еще и не успела им стать. Девушка положила голову на колени, обняла голову руками и расплакалась. Из ее груди стремился вырваться вопль, но получался лишь безмолвный крик полного отчаянья. «Сегодня. Только сегодня я буду плакать», - сказала ЧанСай сама себе. Телефон Лея. Диалог с: ИЧжоном ИЧжон: Я отвез этого пьянчужку ЧжунПе домой. Эх, он в который раз испортил мне вечер. Придется остаться у него и в гордом одиночестве. А в клубе на удочку попалась такая модель. Спустя 2 минуты. ИЧжон: Прошу, скажи, что Риз уже с тобой, и она не берет трубку исключительно потому, что занята тобой. Вы: Ну, если тебя устроит ложь, то я могу это сказать. ИЧжон: То есть, она сейчас не с тобой и опять во что-то впуталась? Вы: Судя по всему, она сейчас там же, где Акира и ВуБин. ИЧжон: А где ты?.. Вы: Все еще в академии. Собираюсь домой. ИЧжон: То есть ты не поднял на уши всю полицию города, чтобы выпутать ее из этой передряги?! Вы: Если вся полиция города обнаружит Риз на мафиозной разборке, то будет грандиозный скандал. Еще один. Недосып убьет ее с гораздо больше вероятностью, чем мафия. Да и ВуБин мне спасибо бы за такую услугу не сказал. Ему больших трудов стоит нам доверять. Не хочу подставлять и его. ИЧжон: Как ты можешь оставаться спокойным в такие моменты, а? Вы: А с чего ты взял, что я спокоен? Очень даже напротив. Просто не вижу никакого смысла биться в истерике и паниковать. Чему быть, того не миновать. Я доверяю Риз. Она не станет рисковать жизнью, если в опасности не будут жизни ВуБина или Акиры, а если с ними вдруг что-то случится, а ее не окажется рядом, то она себе этого никогда не простит… В конце концов, я хорошо знал, на что шел, говоря «да» у алтаря. ИЧжон: Наш вечно продуманный Лей. Мне бы твое хладнокровие. Вы: А зачем тебе была нужна Риз? ИЧжон: Просто поболтать. ЧжунПе уже вырубился и, как я сказал, мне невыносимо скучно. ИЧжон: Ты же знаешь, что скоро возвращается мой отец, да? Вы: Да. ИЧжон: Если я вдруг стану вести себя, как последний мудак, отделай меня, как отделал ЧжунПе в Австрии, ладно? Этот человек влияет на меня слишком плохо. Вы: Если ты будешь вести себя еще интереснее, то из желающих побить тебя выстроится очередь, ИЧжон. Завязывай ты уже с этим. Если тебе нечем заняться, то сделай мне чайный сервиз. Я подарю его бабушке. ИЧжон: Ты сейчас серьезно? Вы: Вполне. У нее скоро день рождения. ИЧжон: Ты неисправим, Лей. Честное слово. Вы: Я знаю. Вы: С Риз все будет хорошо. И с парнями тоже. ИЧжон: Ну, хотя бы в Акиру я точно верю. Вы: Если быть предельно честным, то на него я надеюсь больше всего. Акира довез Риз до ворот ее дома и остановил машину. Его подруга задремала почти сразу после того, как они отъехали от дома семьи Сон. Ему не хотелось ее будить, но предстояло позаботиться еще об очень многих вещах и свеженазревших проблемах, потому Акира потормошил Риз за плечо, и она медленно разлепила сонные веки. - Приехали. Пора тебе как следует отдохнуть, - Акира заботливо улыбнулся. – И не смей появляться на работе или в академии ближайшие три дня. Я буду следить за тобой. - Не могу обещать, но постараюсь, - сладко зевнув, сказала Риз другу. – Кстати, позвони Чизуру. Она переживала за тебя сегодня. Даже мне позвонила. - Сама? - Ну, да, - вопрос ввел Риз в замешательство. - Просто Чизу редко звонит незнакомцам. Либо повод очень серьезный, либо человек ей с первого взгляда понравился. Но чаще и то, и то должно совпасть. Хорошо, что вы поладили, - заключил Акира. - Надеюсь, когда-нибудь ты все же расскажешь, кто эта девушка. Но точно не сегодня. Спасибо, что подбросил. До встречи, Акира. - Спасибо, что спасла. Спокойной ночи, Риз. Девушка вышла из салона автомобиля и сладко потянулась, а Акира тут же стартанул на максимальной скорости и скрылся в неизвестном направлении, оставив после себя лишь затухающий звук недовольных шин. Риз казалось, что она не была в их с Леем доме целую вечность. После начала работы над проектом стипендиального класса пришлось переехать к ЧжунПе и сутками сидеть в его просторном, но слишком уж кричащем роскошью кабинете. Теперь можно было вернуться в родные стены. К журчанию искусственного ручья в небольшом саду. К просторным светлым комнатам с минимум мебели. К стеклянным стенам и видовым окнам. К музыкальной комнате на последнем этаже, из которой открывался вид на покрытые густым лесом далекие горы. Риз набрала код безопасности, и небольшая витая дверь рядом с главными воротами распахнулась. Девушка ступила на аллею из серого полированного гранита, в которой, словно в неподвижной водной глади, отражался свет садовых фонариков. Дорожка вела прямо к небольшой террасе, на верхней ступени которой сидел Лей. Он сосредоточенно читал книгу в неброской белой обложке – сборник стихов никому не известного японского поэта девятнадцатого века. Он обожал его короткие, но очень трогательные хайку. Дочитав очередное, Лей закрыл книгу и посмотрел на Риз, улыбнувшись. Ей хотелось сорваться с места и побежать к мужу, но сил на это уже не осталось. Девушка медленно шла по аллее, глядя в глаза любимого человека. В чувствах к нему растворялись все страхи, принесенные этим днем. Забывались сомнения, что тревожили сердце последнее время. Тут был ее дом. Рядом с Леем, в его улыбке и глазах, полных нежной любви. Как только Риз приблизилась, он встал и пошел навстречу жене. Достигнув мужа, девушка устало положила голову ему на грудь, обвила руки вокруг талии и неожиданно для самой себя расплакалась. Рядом с ним она могла быть собой: хрупкой юной девушкой, на плечах которой лежала непосильная для многих взрослых ноша проблем. - Снова ввязалась во что-то опасное, глупенькая, - поглаживая Риз по голове, прошептал Лей, а девушка крепче прижалась к нему и расплакалась еще сильнее. - Прости, - тихо сказала он сквозь слезы. - Все в порядке. Главное, ты рядом. Идем в дом. Тебе нужно отдохнуть. Сказав это, Лей подхватил Риз на руки и понес в дом, а она и не пыталась сопротивляться. Он отпустил ее только в ванной. Раздел, словно безвольную куклу и поставил под душ. Риз никогда прежде так не уставала. У нее не было сил даже пошевелить руками, сделать шаг. Хотелось упасть замертво и больше никогда не вставать, но ласковые прикосновение Лея, намыливающего ей голову, скользившие по ее телу нежные руки, возвращали желание жить, забирали усталость. Риз почувствовала прикосновение губ Лея к плечу, и ее тело обдало жаром. Он вошел в душ прямо в одежде и крепко обнял девушку со спины. - Я люблю тебя, - сказал Лей, и Риз крепко сжала его предплечья, лежавшие на ее груди. Спустя пятнадцать минут оба лежали под теплым тяжелым одеялом в их уютной спальне. Риз медленно и ласково распутывала пальцами мокрые пряди волос Лея, а он молча смотрел на нее. Иногда ему безумно хотелось, чтобы Риз просто сидела дома, как типичная жена миллиардера. Не ввязывала ни во что опаснее сезонной распродажи. А пиком ее безумства бы была покупка участка в пару гектар на Луне. Но тогда бы это была уже не его Риз. - Лей, ты когда-нибудь сомневался в том, правильно ли мы поступили, поженившись? – неожиданно спросила Риз, и Лей поймал ее руку и чуть отвел в сторону, чтобы широкий рукав банного халата не загораживал ее лицо. - Иногда, когда мы подолгу не видимся, я начинаю думать, что ты – просто моя фантазия. И часто кажется, что я вижу тебя в последний раз. И тогда эта любовь становится тяжелой. Но, - Лей улыбнулся, переплел свои пальцы с пальцами Риз и крепко сжал ее руку, - это та любовь, без которой я не смыслю своей жизни. И я не хочу ничего менять. - Почему даже самые важные вещи в жизни такие тяжелые? – усмехнувшись, спросила Риз, и Лей притянул ее к себе. - Чтобы мы не забывали их ценить. Я знаю, что и ты иногда сомневаешься, Риз. Но это нормально. И пока у нас нет тайн друг от друга, мы сможем все преодолеть вместе, - Лей поцеловал жену в лоб, и она блаженно закрыла глаза. - Я люблю тебя, - прошептала Риз прежде, чем погрузиться в сон. Пока в одном доме воцарились мир, покой и сонная тишина, в другом царила суматоха на грани первородного хаоса. Операция ВуБина длилась не больше часа, но за это время господин Сон успел выбраться из порта, не получив значительных повреждений, добраться до дома, где мерил широкими шагами гостиную, дожидаясь, пока врач скажет, что с его сыном все будет в порядке. Мужчина не знал, винить ли себя в произошедшем. В конце концов, это он не предусмотрел все варианты, понадеявшись на то, что в китайской мафии сохранилась хотя бы тень представлений о чести. Винить ли сына, что он встал на позицию, перекрывшую спину отца, но подставившую его самого под удар. Госпожа Сон сидела в кресле и смотрела на мужа уставшими, но счастливыми глазами. Ведь он вновь вернулся домой. Ей бы следовало отчитать его за то, что подверг опасности их единственного ребенка, но и с ним все должно быть в порядке. Женщине не хотелось нагнетать обстановку. Энжел все еще мерно посапывала на диване. Бренди подействовал на нее хлеще наркоза. - Дорогой, успокойся. Все хорошо, что хорошо заканчивается. В этот раз все обошлось. Тебе нужно отдохнуть. - Я в порядке. Хочу услышать, что с ВуБином тоже все будет хорошо. И вообще, мне еще нужно собрать моих охламонов, не сумевших его защитить и поблагодарить Акиру и Риз. - Что ты задумал? – Госпожа Сон тяжело вздохнула. – Тебе нужно успокоиться. Дай детям прийти в себя и отдохнуть. Особенно Риз. Девочка пережила такой стресс. Шум голосов разбудил Энжел, но глаза отказывались полностью разлепляться. Она видела мир, словно в тумане, в странной дымке оказалась и ее память. Девушка с трудом осознала, что находится не у себя дома, а осталась ночевать у родителей ВуБина, после того, как Риз привезла ее сюда, чтобы поговорить с госпожой Сон… О чем же они говорили? Энжел не могла вспомнить. Лишь чувствовала, что разговор был довольно грустный, и вся его суть быстро утонула в каком-то крепком алкоголе. - Где Риз? – во рту была настоящая пустыня Сахара, потому Энжел не узнала собственного сухого, режущего слух голоса. - О, дорогая, ты проснулась, - с тревогой сказала госпожа Сон. – Не переживай, с ней все хорошо уже. Она, как ты и просила, нашла нашего сына и вернула его домой. - Я просила? О чем вы? – Энжел с трудом оторвалась от дивана, села и тут же пожалела об этом, потому что голова налилась свинцом, а перед глазами запрыгали цветные круги. - Дорогая, ты чем ее накачала? – с опаской спросил господин Сон. – Энжел, ты как? - Отец, это вы! – встрепенулась Энжел. – Добрый вечер… или утро! Здравствуйте! - Пойду, принесу тебе воды и таблетку от похмелья, - заключил мужчина и скрылся в недрах дома, а Энжел устало рухнула обратно на диван, мечтая умереть. - Так ты ничего не помнишь? – поинтересовалась госпожа Сон. Она пересела на диван в ноги Энжел и с тревогой смотрела на припухшее лицо девушки. - Все как в тумане. Что произошло? - Ну, вы с Риз приехали, и она рассказала, что у нашей семьи какие-то проблемы с китайской мафией. Отец и ВуБин отправились на разборки, а ты тут же начала за них переживать. Умоляла Риз найти моего сына и доставить его домой в целости и сохранности. Тебе удалось ее уговорить, и оказалось, что беспокойства были не напрасными… - Что с ВуБином?! – сердце Энжел пропустило удар, похмелье как рукой сняло, мучительная жажда отошла на второй план. Девушка резко приняла сидячее положение и устремила на госпожу Сон полный неподдельного страха взгляд. - Все обошлось, более или менее. Операция скоро закончится, и все будет в порядке. Рана ВуБина не слишком серьезная. - Операция?! Он что, в больнице?! – Энжел поставила ноги на пол и собралась было встать и помчаться в госпиталь, но в комнату вернулся господин Сон и осадил пыл девушки. - Боже упаси. Если бы мы отвезли его в больницу, то полиция бы уже никогда не отстала от нашей семьи, - с грустью произнес мужчина. Он вручил девушке литровую бутылку холодной воды и большую белую таблетку. – У нас своя операционная и личный врач. Они сейчас в доме. Энжел не знала, что сказать. Из ее груди вырвался истеричный смешок. Она положила таблетку под язык и запила водой, опустошив сразу половину бутылки. Произошедшее в очередной раз напоминало скорее события фильма, нежели реальной жизни. И в этой жизни она была спящей красавицей, вокруг которой творились великие дела, а она тихо и мирно спала, пропуская все на свете. Девушке захотелось позвонить Риз, но неожиданно она передумала. Энжел вдруг представила, в какую передрягу втянула подругу, а сама завалилась спать. - Там… было очень опасно? – дрожащим голосом спросила девушка. - Хотел бы я соврать, что дело пустяковое, - после недолгого раздумья сказала господин Сон, - но чудо, что мы так легко отделались, да еще и почти без потерь. - Почти? – уточнила Энжел. - Милая, тебе лучше об этом ничего не знать, - с грустью сказала госпожа Сон и устремила изничтожающий взгляд на мужа, - а тебе, дорогой, лучше следить за тем, что ты говоришь. Энжел действительно сомневалась в том, хотела ли знать подробности произошедшего. Девушка извинилась перед родителями любимого человека и вышла на улицу, чтобы вдохнуть прохладного воздуха. Она надеялась, что он хоть немного остудит ее голову. Небо только-только начинало светлеть, предвещая скорое наступление рассвета. Ночные насекомые заканчивали свои песни, чтобы не привлекать внимание птиц, желающих позавтракать. Легкий туман витал над садом дома семьи Сон. Он медленно оседал, сгущаясь у макушек невысоких кустарников, оседая росой на листве, газоне, камнях, садовых фонарях. Энжел села на качели и откинулась на мягкую спинку, оттолкнулась, и мир заходил ходуном. Девушка уже было решила, что готова ко всем сомнительным прелестям неведомого ей мира, в котором живет ВуБин, но теперь понимала, что в который раз ошиблась. До этого Энжел думала лишь о том, в какой опасности находится она, оставаясь рядом с ВуБином, теперь же осознала, что куда в большей опасности находится ВуБин, просто являясь тем, кто он есть. Каждый день кто-то из его врагов мог похитить ее, чтобы манипулировать семьей Сон, но точно так же кто-то мог лишить жизни любимого человека, просто потому, что его существование не выгодно. Энжел расплакалась. Слезы горячими струями текли по ее щекам. В редкие моменты ей казалось, что она вытянула счастливый билет прямиком до воздушного замка своих грез, но сейчас она как никогда остро ощущала, насколько хрупки его стены. В любой момент мираж мог рассеяться, заставив ее вернуться на грешную землю. - Простушка, почему ты вечно ревешь? – ворчливый, но все равно полный заботы голос наследника семьи Гу заставил Энжел отвлечься от мыслей. - Что ты тут делаешь? – звучно всхлипнув спросила девушка и не нашла ничего лучше, как вытереть слезы длинными рукавам джемпера госпожи Сон. - Одна птичка с сильным японским акцентом напела нам, что ты собираешься устроить второй всемирный потоп, и мы примчался спать грешную землю, - ЧжунПе элегантно приземлился в кресло-качалку, стоявшее напротив качелей. - Мы? - ИЧжон тоже приехал, но пошел поговорить с родителями ВуБина. Как ты? - Фигово. Хочу сдохнуть. У тебя нет желания меня задушить, а? Сейчас бы оно было весьма кстати, - Энжел согнулась пополам и спрятала лицо в коленях. - Оно давненько меня не посещало, - задумчиво произнес ЧжунПе. – И вообще, столько воды утекло. Я стал старше, сдержаннее, мудрее… короче, я теперь вообще идеальный! - Не перестарайтесь с самолюбованием, Ваше Величество, - с доброй усмешкой в голосе сказал ИЧжон, вышедший из дома. – А то вдруг голова раздуется от переизбытка любви к себе, и корона маловата станет, - сказав это, парень занял свободное кресло. - Без тебя разберусь, - проворчал ЧжунПе. - С ВуБином все в порядке, - сказал ИЧжон, только что поговоривший с врачом. - Он потерял много крови, так что, возможно, очнется только через несколько часов, но опасности для жизни нет. Энжел, ты как? - Она просила меня ее убить. - На похоронах всегда невыносимо скучно, - заключил ИЧжон. - Давайте не будем говорить о смерти, хорошо? – взмолилась Энжел. – Зачем только Акира вам позвонил. - Затем, что только сияние моего величия способно отвлечь тебя от горестных мук, - немного переборщив с театральностью сказал ЧжунПе. – Вот зачем тут двинутый гончар я понятия не имею. - Дай подумать. И правду. Один из моих лучших друзей влип в историю, его девушка ревет и наверняка думает о глупостях. Что же я делаю рядом с ними? – ИЧжон рассмеялся и, встав со своего кресла, подошел к ЧжунПе и растрепал его и без того не идеально уложенные волосы, а затем приземлился рядом с Энжел и приобнял ее за плечо. – Ну, какие глупые мысли вертелись в твоей прекрасной головке пока его величество не подоспел на помощь? - О чем ты? – Энжел попыталась соврать и устремила взгляд в пол. - Боже, почему ты так много думаешь, Простушка! – взвыл ЧжунПе. – Завязывай с этим делом, а? У тебя к нему явно отсутствует предрасположенность. В итоге всегда одно расстройство. - Хочешь сказать, я идиотка? – шмыгнув носом, спросила Энжел ЧжунПе и злобно на него посмотрела. - Молодец, брат, умеешь успокоить девушку, - рассмеялся ИЧжон. - Ты, - ЧжунПе указал на друга, - заткнись, а ты, - палец переместился на Энжел, – все не так поняла. Я просто говорю, что ты слишком много паришься. Думаешь, думаешь, думаешь, думаешь… Только и делаешь, что думаешь. Нельзя же так! Жизнь мимо проходит. Действовать надо. Помнишь великую мысль, которой я с тобой милостиво поделился? Ненавидишь – ненавидь, любишь – люби, нагадили – отомсти. Все просто. Не надо ничего анализировать. - Браво, - разразился аплодисментами ИЧжон, а ЧжунПе так изменился в лице, что казалось к нему вот-вот вернется привычка кидаться с кулаками на любого, кто заденет его непомерно раздутое самомнение. – Я почти не шучу. Ты в чем-то прав. Энжел, тебе надо быть проще. Вы с ВуБином уже достаточно сомневались. Не начинайте снова. - Будто это от меня зависит, - проворчала Энжел. - А от кого же? - Понятия не имею! От провидения, может быть? Бога? Неба? Будды? Дао? Расположения звезд? Нашей с ВуБином астрологической несовместимости? - Вы что, к астрологу уже ходили? – опешил ЧжунПе. - Да нет же! – взорвалась Энжел. – Не хочу об этом говорить. Не сейчас. Не сегодня. У меня первый рабочий день. Кто-нибудь, отвезите меня, пожалуйста. - Не хочешь повидать ВуБина? – спросил ИЧжон, но ответом ему стал холодный взгляд. - Сейчас я хочу его убить. - О, не стоит пока что этого делать. Мы еще не видели, как он будет благодарить Акиру за свое спасение, а сделать это он обязан. Я не могу лишиться такого забавного зрелища, - ИЧжон обворожительно улыбнулся. - Я отвезу тебя в школу, - сказал ЧжунПе, схватил Энжел за руку и потащил в сторону парковки, крикнув ИЧжону в след, - сообщи, когда ВуБин очнется! Наследник семьи Гу не церемонился с Энжел, сбивавшейся с ног, чтобы поспевать за ним. Девушка чувствовала, что ИЧжон изрядно достал друга, потому старалась лишний раз не напоминать о себе и не возмущаться, памятуя, что слишком уж тонкая грань отделяет ЧжунПе от Мистера Я Не Умею Держать Себя В Руках. Парень дотащил Энжел до своего Феррари кричащего желтого цвета, распахнул дверь пассажирского сиденья резким рывком, и, не дожидаясь, пока девушка займет свое место, устроился за рулем. Ехали они в сопровождении радиоволны «Возмущения короля всего мира и… просто идеала», не смолкавшей ни на секунду. - Как же вы все меня достали! – шарманка Гу ЧжунПе завелась синхронно с двигателем автомобиля, Энжел тут же пристегнулась и вжалась в сиденье. – Этот гончар всегда стоял на самом барьере дозволенного, но теперь стал в конец борзым. Совсем крышу снесло. Как думаешь, это все от безответной любви к Риз? Нет, не думаю. Они же обо всем договорились, все решили, нормально общаются. Даже Лей его принял и терпит, какие тут вообще могут быть проблемы? Просто надо перебеситься. Но, если так, то это должно было закончиться уже давно. Заколебало спасать задницу этого долбанутого эстета от проблем, которые он находит себе чаще, чем ВуБин! Бесит! Понятия не имею, что там произошло, но уверен, все от того, что у него розовые сопли вместо мозгов после встречи с тобой! Нет, я совершенно серьезно! Он никогда не был таким взвинченным, рассеянным и счастливым одновременно. Иногда так и хочется веночек из цветочков ему на голову одеть, чтобы все видели: перед ними псих. Не стоит связываться. И на тебя такой веночек бы надеть, чтобы вы получше смотрелись. И не вздумай пытаться от него сбежать! Если он опять уйдет в работу, и, не приведи боже, в женщин, то я тебя даже в джунглях Бирмы найду. Я не шучу. Точнее, найду не я, но мы тебя достанем, Простушка, уж поверь. Так что не смей думать о том, чтобы сбежать. Вообще не думай! Вытянула счастливый лотерейный билет и еще в чем-то сомневается. Ха! Да ты просто больная на голову! Все вокруг больные на голову, кроме меня! Как я вообще вас всех терплю? Еще эта дурочка с поставленным левым хуком… Как она вообще додумалась заявиться на разборки мафии? У нее что, кровь взыграла? Гены? Хоть бы позвонила, предупредила. Мне ведь ее гребаную компанию наследовать. Будто своих проблем не хватало. Перевалила с больной головы на задорную. Молодец, ничего не скажешь. Я теперь даже не могу пригрозить ей смертью. А чем ее еще напугать?.. Когда ЧжунПе остановился на парковке школы, Энжел едва сдерживала улыбку, хоть и благодарила всех богов, которых знала за то, что больше слушать ЧжунПе ей не придется. Его длинная тирада светилась зацикленностью на самом себе, но, как ни странно, ее свет согревал Энжел и немного ослеплял, заставляя забыть о своих собственных проблемах. ЧжунПе преподносил все в несерьезной манере, но у него действительно было много проблем, Энжел прекрасно понимала это. Из всей компании Ф4 он был самым занятым и загруженным работой, но всегда находил время для друзей, мчался по первому зову, если происходило что-то действительно серьезное. Немного развеселившись Энжел, после долгих внутренних метаний, отстегнула ремень безопасности и, чмокнув ЧжунПе в щеку и поблагодарив, выскочила из машины и помчалась к балетному классу на первой космической скорости, сияя алыми щеками, как новогодний бумажный фонарь. А ЧжунПе, наконец, замолчал и оторопело посмотрел в след Энжел. - Вот же… американка! – непривычно высоким голосом выкрикнул ЧжунПе, но в следующую секунду его губы растянулись в улыбке довольно кота, переевшего сметаны, и парень отправился в дом Риз и Лея, чтобы прочитать девушке лекцию о том, как со своей жизнью и безопасностью она поступать не может. Энжел забежала в балетную студию академии «Шинхва». Она тяжело дышала, но задорно улыбалась. Сегодня ей хотелось творить глупости и чувствовать себя живой и счастливой вопреки всему, думать о чем угодно, кроме того, что ВуБин отходит от наркоза и ранения, которое вполне могло стать фатальным. Девушка переоделась в отведенном ей кабинете на первом этаже студии. Он был достаточно просторный и уютный. По периметру стен тянулись полки высотой по пояс, на которых стояли документы, подборки фотографий различных спектаклей, множество записей выдающихся балетных постановок разных времен и режиссеров, учебная литература. Энжел восхищалась тем человеком, что собрал все это для ее удобства. В центре кабинета стоял большой стол из светлого дерева. Пока что на нем ничего не было, но скоро Энжел предстояло освоиться тут, завалить его бумагами, милым безделушками, фотографиями. Нужно было потихоньку обустраивать жизнь на новом месте. Дверь балетного класса оказалась не заперта. Энжел вошла внутрь и чуть испуганно вздрогнула, заметив черную фигуру на подоконнике, но человек тут же повернул лицо к девушке, и она облегченно вздохнула. Ее решил навестить Акира. Утреннее солнце падало на его фарфоровое лицо, и создавалось ощущение, что оно сияет. В глазах юноши играли озорные бесята, которые в купе с детской открытой и широкой улыбкой делали его похожим на подростка, а не на якудзу. Энжел знала, что Акира может быть разным. Она видела его в деле во время поединка с Риз и почувствовала, насколько опасным может быть этот человек, но рядом с ним все равно не было страшно и, что самое удивительное, не было страшно за него. Энжел чувствовала, что скажи он, что отправляется в одиночку расправиться с какой-нибудь бандой, то сердце бы за него не болело. Акира всегда был победителем. - Доброе утро, Энжел, - поздоровался юноша и ловко перепрыгнул через балетный станок и бесшумно приземлился на паркет. – Подумал, что без обстоятельного разговора ты не вернешь душевное равновесие. Вижу, что оно пошатнулось. - Все-то ты всегда видишь, - вздохнув, сказала Энжел и подошла к Акире, который так и остался стоять у окна, подставив лицо теплым лучам солнца. - Помнишь, я обещал, что буду приглядывать за тобой? - Помню. - Это распространяется и на принца Сона, раз он часть твоей жизни. Если я обещаю что-то, то всегда уверен, что смогу сдержать слово. И этот раз не исключение, - Акира пристально посмотрел на Энжел, и под взглядом его черных выразительных глаз ей стало неловко. – Не бойся быть рядом с ним. Я видел, как ты дорога ему. Я вижу, как он дорог тебе. Я знаю, как много вы оба значите для Риз. Потому я всегда буду на вашей стороне и смогу защитить. - Я только не могу понять, зачем тебе все это? - Хм… Просто в этом я вижу свой путь, - Акира отвернулся от Энжел и посмотрел на ясное голубое небо за окном. Он вновь улыбался безмятежной улыбкой, согревавшей сердце и дарящей покой. Рядом с ним все казалось простым и понятным. - А вдруг тебе только кажется, что это твой путь, но на самом деле ты ошибаешься? – печально вздохнув, спросила Энжел и тоже стала рассматривать пейзаж за окном, но он не радовал ее так, как Акиру. - Я не могу ошибаться, потому что сам решил, что это мой путь. А в себе я не сомневаюсь никогда, это золотое правило, благодаря которому я до сих пор жив. Нужно всегда быть предельно честным с самим собой, только так можно двигаться вперед. Просыпаться каждый день с улыбкой на лице и ощущением того, что ты в этом мире не напрасно. Зная, что дорогие мне люди в безопасности и счастливы, я сам могу быть счастливым. Вот так вот. Если ты просыпаешься, предвкушая новый день, значит, ты на верном пути. А если нет, то остановись и прислушайся к себе. Не к рою мыслей в голове, а к тому, что говорит сердце, - Акира подмигнул Энжел, взъерошил волосы на ее голове, а затем двинулся в сторону выхода. - Бросишь меня после этой вдохновляющей речи? – проворчала девушка. - Моя миссия выполнена. Могу только сказать, что рядом с ВуБином ты всегда выглядишь счастливой. - Ты следишь за нами? - Секрет, - рассмеявшись, Акира покинул балетную студию. Энжел оставалось лишь вздохнуть, улыбнуться и двинуться в направлении музыкального центра, чтобы выбрать себе музыку для разминки. Девушка присела на корточки около довольно высокой стопки дисков с самой разнообразной музыкой и принялась читать снизу, но выбор сделать так и не успела. В балетный класс кто-то вошел, и, встрепенувшись, Энжел подскочила на ноги и обернулась. На пороге стояла девушка, которая еще не успела переодеться. Поняв, что оказалась в студии в столь ранний час не одна, нежданная гостья засмущалась, но быстро переборола в себе это чувство и приветливо улыбнулась. - Привет, - поздоровалась она. У нее был довольно сильный акцент, когда она говорила на английском. – Извини, это ведь Мизусима Акира сейчас вышел? - Да, - кивнула Энжел. – А что, вы знакомы? – у девушки мурашки пробежали по рукам. Вдруг неожиданная гостья тоже из мафии? Но тут где-то на задворках сознания внутренний голос, который до этого говорил тембром Риз переключился на интонации ЧжунПе: «Вообще не думай!». - Как сказать… Я живу с его подругой, - девушка медленно подбирала слова. – А ты тоже тут учишься? - Нет,- Энжел покачала головой. – Хуже. Я тут преподаю, - она выдавила из себя улыбку. До этого момента она не задумывалась о том, что некоторые ученицы «Шинхва» могут оказаться даже старше нее самой. – А ты, наверное, из стипендиального класса, да? - Верно. Меня зовут Фан ЧанСай, приятно познакомиться. - А я Энжел Коул, тоже рада, - балерина улыбнулась и, подойдя к новой знакомой, протянула ей руку. – Погоди… Это на твоей папке уснул ЧжунПе! Так ты фигуристка! Будешь дополнительно заниматься балетом? - Ну… хотела, но не уверена, что мое тело еще способно на подвиги, - ЧанСай смущенно улыбнулась. – Погоди, и ты знаешь про папку?! Так ты тоже из этих… как бы из назвать. - Из свиты местного короля? – Энжел решила спасти девушку от неловкости. – Отчасти. Когда-то я получила стипендию на обучение в этой академии. Потом познакомилась с ребятами. Все закрутилось, понеслось… Это очень долгая история. - Я вчера нарвалась на Хазу Лея в актовом зале. Он там играл на пианино. Наговорила ему всякого разного, чего лучше никому не знать. Как думаешь, он же никому не расскажет? - Лей? – Энжел удивилась. – Он с тобой разговаривал? - Ну, да, - кивнула ЧанСай. – Еще посоветовал лишний раз не раскрывать рот перед незнакомцами и погуглить, с кем предстоит иметь дело. - Любит он советы давать, - Энжел улыбнулась и, подойдя к пианино, стоявшему в дальнем углу зала, села на табурет. – Знаешь, когда я только попала в «Шинхва», все мне тут было чужим и незнакомым. Я постоянно попадала впросак. Вела себя глупо. И как-то раз Лей появился из ниоткуда и дал мне совет. Он помог мне в то время. И Лей не трепло, да и вообще ему почти нет дела до окружающих. В нем секреты хранятся даже надежнее, чем в могиле. - Слава богу, - ЧанСай облегченно вздохнула и прошла в зал, поправив сумку, висевшую на плече. Солнечные лучи отражались в зеркальных стенах, наполняя помещение светом и теплом. - Скажи, а во сколько начинаются занятия? - Я веду только факультатив, - Энжел пожала плечами. - И во сколько? - Утром, через час, и вечером, с семи до девяти. Не думаю, что кто-то будет приходить по утрам, но мне хотелось посмотреть, что тут да как. Освоиться. - А можно я буду приходить утром? Мне так удобнее. - Конечно! Для золотых деток это слишком рано, а я не люблю филонить. Тем более за те деньги, что мне тут платят, это просто грех, - Энжел рассмеялась. – Вернем тебя в прежнюю форму, даже глазом моргнуть не успеешь. - Ловлю на слове, - ЧанСай радостно улыбнулась. Неожиданный оптимизм Энжел вселил в нее уверенность. - Кстати! Я вспомнила! – Энжел подскочила с места и подбежала поближе к ЧанСай. – Где я о тебе слышала! Когда я еще училась в Нью-Йорке к нам в класс ходила фигуристка из сборной. Она как-то сказала, что если ты появишься на каком-то соревновании, то она точно проиграет. Правда, это было года четыре назад. - Да, я была весьма неплоха, - чуть смущенно сказала ЧанСай. – Кстати, а ты не… - Простите, я не помешаю, - Дэниел Сандерс стоял на пороге балетного класса. Он приветливо улыбался, глядя на Энжел, но игнорировал присутствие ЧанСай. - Если вы не заметили, мы разговариваем, - как можно более вежливо сказала бывшая фигуристка, но ее проигнорировали. - Энжел, мне нужно с вами поговорить. Это довольно важный вопрос, - Дэниел произнес это приветливо, но его холодные глаза с такой пронзительностью буравили балерину, что ей в который раз в жизни захотелось провалиться сквозь землю и оказаться в канализации, лишь бы не наедине с этим мужчиной. - ЧанСай, прости, - Энжел виновато улыбнулась. – Думаю, это важный разговор. Он дико важная шишка, - едва слышным шепотом добавила балерина и упорхала к входу. Энжел с радостью поговорила бы с Дэниелом в своем кабинете, но он настоял на том, что должен ее накормить, так как выглядела она весьма неважно. Девушка прикинула, что после знакомства с бренди госпожи Сон она априори не могла выглядеть хорошо, а если наложить на это почти бессонную ночь и то, что не ела она со вчерашнего вечера, то зрелище она представляла совсем ужасающее. Уже на пути к машине Дэниела, Энжел прикинула, что она и душ не принимала со вчерашнего утра, и голову не мыла. За все время в зеркальном зале она ни разу не взглянула на свое отражение. Девушка закуталась в длинный джемпер, который прихватила из кабинета. Дэниел не стал увозить балерину далеко. Уже через десять минут они притормозили у небольшого кафе, располагавшегося в паре кварталов от академии. Посетителей было еще мало. Дэниел отправил Энжел занимать столик, спросив разрешение сделать заказ на свое усмотрение. Возражений у балерины не было, все равно она не смогла бы прочитать меню на корейском, а альтернативных вариантов тут не было. Она пристроилась в дальнем углу у окна и неожиданно осознала, как сильно устала за вчерашний день. Расслабляющая ненавязчивая музыка, кофейные оттенки интерьера, мягкие кресла – все это действовало, словно успокоительное. Через несколько минут за столиком устроился Дэниел. Он поставил перед Энжел тарелку овсяной каши со свежими фруктами и стаканчик рафа, от которого доносился приятный садкий аромат, распознать который девушка не смогла. Себе мужчина заказал крепкий экспрессо. Неожиданно для самой себя Энжел заметила, что сегодня Дэниел выглядел совершенно иначе, нежели вчера. На нем был простой коричневый свитер, выгодно оттенявший русые волосы, светлые джинсы и никаких кричащих украшений. Ни увесистых часов, ни подвесок, ни очков. Он был более расслабленным и уютным. Уже не так сильно хотелось сбегать от него, куда глаза глядят. - Спасибо за кашу, - сказала Энжел и принялась за завтрак. - Не за что. Вам нужно больше отдыхать. Здоровье очень важно для балерины. - О чем вы хотели поговорить? Снова странные вопросы о Гу ЧженПе? - Думаю, что от странных вопросов можно перейти к щедрым предложениям, - Дэниел сделал глоток своего напитка и чуть поморщился от его крепости. – Через неделю на гастроли в Сеул должна приехать труппа небольшого театра, которому я помогаю. Одна из их девочек не успевает сделать визу, потому хотел предложить вам выступить вместо нее. Я не кривил душой, когда сказал, что выше выступление поразило меня. Думаю, что вы с легкостью ее замените. На репетиции будет достаточно времени. Энжел отправила в рот очередную порцию каши и с удивлением посмотрела на несостоявшегося жениха Риз. Он не наседал с ответом, не пытался поторопить с решением, просто выжидающе смотрел и мягко улыбался. - Не думаю, что смогу принять ваше щедрое предложение, - немного подумав, сказала Энжел. - Надеюсь, не из-за Сон ВуБина? - Откуда вы… Пора бы мне уже привыкнуть, что все в этом странном мире знают обо мне больше, чем я сама, да? - Простите. Не хотел вас расстраивать. Только хочу сказать, что вы еще не его жена. Даже не невеста. И пока есть возможность быть на сцене, воспользуйтесь ей. Я даю вам шанс зарекомендовать себя здешней публике и артистам. - И что я буду должна вам за этот шанс? - Совершенно ничего, - Дэниел усмехнулся. – Считайте это широким жестом вашего поклонника, только и всего. Можете не торопиться с ответом. Посоветуйтесь с вашим молодым человеком. Энжел лишь кивнула в ответ и продолжила завтракать, а Дэниел заливать в себя бодрящий, но очень горький кофе. Как только они закончили, мужчина подвез балерину обратно в академию и вежливо попрощался, не забыв еще раз попросить обстоятельно обдумать его щедрое предложение. Энжел задумчиво смотрела вслед удалявшейся машине, пока не вспомнила, что в классе ее ждет ЧанСай. За спортивным комплексом академии «Шинхва» располагался небольшой, но очень живописный парк. Особенно прекрасен он был, когда учебный год только начинался. Сотни японских вишен расцветали, устилая узкие аллеи розовым ковром из тысяч лепестков. Они срывались с веток и опадали на землю нежным дождем, приземлялись на зеркальную гладь искусственного пруда, неподвижную, словно гигантское зеркало. Акира сидел под одним из деревьев на берегу. Пролетавшие мимо него лепестки нежно касались щек, оставались на голове, уносились вдаль, по крупице забирая с собой невероятную красоту цветущей японской вишни. Сердце юноши трепетало в такие моменты. Он чувствовал едва уловимое движение времени, утекающие секунды, которые уже невозможно вернуть. Их застывший образ оставался лишь в памяти. Акира любил смотреть на свои воспоминания, искать в них опору сегодняшнему дню и силы прожить завтрашний. Вот и сейчас в редкую минуту покоя Акира достал из кармана смартфон, присоединил к нему наушники и вошел в почту. На ней было множество писем от Риз, которые он не читал все эти годы. После воссоединения Акира восстановил старый ящик и постепенно открывал для себя послания подруги, которые она неустанно присылала ему на протяжении девяти лет. Их были сотни. У каждого свое настроение, повод. Но ни в одном Акира до сих пор не прочел ни слова обиды или упрека. К письму, написанному, когда Риз исполнилось пятнадцать, была приложена аудиозапись. Юноша включил ее: это была запись оркестрового исполнения саундтрека мультфильма «Принцесса Мононоке». «Дорогой Акира, Вчера, прогуливаясь по парку осакского замка и наблюдая за опадающими лепестками сакуры, я подумала о времени. Оно неумолимо бежит вперед, забирая с собой дорогих сердцу людей, затуманивая воспоминания о проведенных вместе минутах, лишая часов, которое можно было бы провести вместе. Время жестоко, не правда ли? Не дает никаких подсказок, как правильнее его потратить, на что обратить внимание. Просто бежит вперед. Но глупо винить его в этом. Я, правда, стараюсь проживать каждый день так, чтобы просыпаться с улыбкой на лице. Кажется, так говорил твой старший брат когда-то? Знаешь, это так странно. Я уже с трудом вспоминаю родителей. Не помню смеха матери и запаха отца. Времени, что мы проводили вместе. Его было так мало, но мне всегда казалось, что все впереди. Вот мы с Джереми подрастем, и начнем помогать им с делами, ездить вместе в путешествия, обсуждать сложные темы, на которые детьми мы еще не могли рассуждать. Мне казалось, что времени с родителями еще так много. А вот время с тобой, напротив, мне казалось таким ценным и важным, что я помню каждую нашу шутку и шалость, каждую прогулку, каждый комканный разговор. До сих пор не понимаю, как нам удавалось общаться. Мой японский был действительно ужасен. (Согласись, теперь мой стиль стал гораздо лучше?). В конце концов, родители умерли. Оказалось, что времени было недостаточно. Тут я не угадала. Ты исчез, забрав с собой все то, что мы могли бы пережить вместе. Тут я угадала, запомнив каждую минуту. Те воспоминания дарят мне радость. Если честно, больше у меня не было такого друга, как ты. Но я все еще просыпаюсь по утрам с улыбкой на губах, благодаря Бога и Небо за подаренное судьбой мимолетное счастье. Прекрасное, как цветение сакуры. (3)Та мелодия, что я приложила к письму – это я играю. С оркестром. Я впервые в жизни исполняла что-то с оркестром. Наша музыкальная школа выбрала Хисаиси для исполнения на международном конкурсе, и мы добрались до финального японского этапа. Всегда мечтала, чтобы мне доверили солирующую партию рояля. Репетируя день за днем, я вспоминала, как мы смотрели «Принцессу мононоке». Ты говорил, что я дурочка, раз не понимаю героев. Теперь я понимаю их, Акира. Может, не такая я и дурочка? Береги себя, Риз». Акира закрыл письмо и, прикрыв глаза, прислонился головой к стволу дерева. Слезы двумя стройными ручейками стекали по его щекам. Он был на том концерте, где Риз исполняла эту композицию. Сидел в последнем ряду и улыбался, вспоминая те же моменты жизни, что и она. Акира прогуливался с ней по парку рядом с замком Осаки, но так, чтобы его невозможно было заметить. Риз не могла знать об этом, и никогда уже не узнает. Это все воспоминания, унесенные временем вдаль, как лепестки сакуры. Акире было трудно простить себя за предательство. Риз была самым большим сожалением в его жизни, справиться с которым ему удавалось с трудом. Но ее письма одно за другим дарили Акире прощение самому себе и ощущение, что он и Риз никогда не расставались. Они прожили разные жизни, но их мысли и чувства шли по одному пути, останавливались в одних и тех же точках, подмечали одно и те же детали. - Никогда раньше не видела твоих слез, - сказала Чизуру, выглянув из-за мольберта. Девушка уже несколько минут пристально смотрела на Акиру, подмечая перемены эмоций на его лице. Когда он был расслаблен и погружен в себя, то все его чувства читались на лице, словно в открытой книге. Улыбки, прищуренные глаза, смешки, губы, проговаривающие что-то. Чизуру столько раз наблюдала за Акирой, но до сих пор он удивлял ее, каждый раз показывая нового себя. Девушка положила палитру с акварелью на подставку и, подойдя к Акире, присела рядом с ним. Она казалась ему похожей на бабочку: тонкую, хрупкую и легкую. В ее длинных несобранные волосах запуталось несколько лепестков вишни, на белоснежном сарафане то тут, то там можно было заметить пятна краски. Она часто рисовала в нем. Акира вытащил наушники и улыбнулся Чизуру. - Иногда чувства просто невозможно держать внутри. Ты можешь нарисовать свои, а мне остается только плакать, - юноша рассмеялся. - Ничего, что я нарисовала тебя? – чуть виновато спросила Чизуру, и Акира тут же кивнул. - Все в порядке. Только покажи мне потом этот рисунок, хорошо? Кажется, раньше ты меня не рисовала. - Да. Никогда. Но сегодня ты выглядел по-особенному, - Чизуру встала и вернулась к мольберту, а Акира продолжил сидеть на месте. – Риз предложила мне подработку. Расписать стену в балетной школе. - Ты согласилась? - Пока думаю. Тот рисунок… Он грустный. Знаешь, словно человек, нарисовавший его, разрывается между двумя мирами или двумя мечтами. И он просто застыл посередине, словно не в силах выбрать. Мне хочется нарисовать эту картину, она действительно прекрасна. Но мне хочется дать ей продолжение, чтобы застывшая нерешительность испарилась, и у героев все было хорошо, - Чизуру мечтательно улыбнулась. – Хотя бы в мире нашей фантазии мы имеем право не выбирать одно из двух, а получить все, что желаем. И, если это станет возможно на картине, то рано или поздно мы найдем способ, как воплотить все в жизнь. - Давно ты не говорила что-то столь позитивное. - Просто это действительно восхитительная картина. Я хорошо ее понимаю, будто сама застряла на одном месте. Но очень хочу идти дальше и стать счастливой, Акира. Все потому, что ты помог мне, - Чизуру счастливо улыбнулась. – Двери прошлого закрываются, и я очень рада этому. - И я рад. Акира прекрасно помнил то время, когда улыбка практически не навещала губ Чизуру. Жизнь ее никогда не была простой, но она всегда сталась улыбаться ей. И когда родители-алкоголи угорели в их небольшом, но все же собственном доме. Тогда, чтобы поддержать старшего брата, Чизуру улыбалась и говорила, что все будет хорошо. Она улыбалась, когда родственники, которым поручили опеку, просто сняли им с братом небольшую комнатушку на самой окраине Токио, сказав, чтобы они обеспечивали себя сами. Чизуру улыбалась, когда ее брату не осталось ничего, кроме как связаться с мафией, чтобы содержать их. Ему было всего четырнадцать лет, он не окончил школу, и на нормальную работу его никто брать не хотел, но сдаваться органам опеки Сатоси не желал, ведь сестра была единственным, что у него осталось. Но Чизуру перестала улыбаться, когда Сатоси связался с наркотиками, а вскоре и сам подсел на них. Девушке казалось, что он умер уже тогда. Она видела его затуманенный героином взгляд, и уже не узнавала в Сатоси родного брата. Художница пыталась уловить его ускользающий образ в своих картинах, но получались мрачные полотна, лишь наводящие страх. Чем глубже на дно затягивали наркотики Сатоси, тем больше походила на призрака сама Чизуру. Она боялась возвращаться домой, потому что там могли оказаться дружки-наркоманы брата, пристававшие к ней. И однажды Чизуру не выдержала. Она забралась на крышу высотного здания и встала на краю, закрыла глаза и улыбнулась смерти в последний раз, как она думала. Но Акира спас ее. Сгреб в охапку и стал вытаскивать из трясины отчаянья. Может, это сама смерть была покорена улыбкой девушки? Ведь именно в тот день она забрала Сатоси, потому Акира и вмешался в жизнь Чизуру. Ее брат был частью их клана, пускай и самых его низов. Забота о семье погибшего ложилась на плечи большой мафиозной семьи. ВуБин чувствовал, что сознание возвращается к нему, но не было сил ни пошевелиться, ни даже распахнуть глаза. Собственное тело казалось ему ватным, словно в нем не было ни одной мышцы. Собрав всю силу воли в кулак, ВуБин распахнул веки, но перед глазами тут же возникли сотни разноцветных кругов, летавших в разные стороны, не дававших что-либо разглядеть. ВуБин лишь успел заметить силуэт человека, сидевшего в кресле с высокой спинкой у самой кровати. - Малыш, это ты? – тихим-тихим шепотом произнес парень. - Хм, так ты меня еще не называл, дорогой, - ИЧжон пытался пошутить, но в его голосе было слишком много тревоги, потому шутка не очень удалась. – Как ты, брат? Позвать врача? - Нет. Дай воды. ИЧжон встал со своего места и взял с прикроватной тумбочки стакан с водой, опустил в него соломинку, через которую медленно приходящий в себя друг потягивал воду. Спустя десять минут ВуБин был готов чуть присесть на кровати, хотя без помощи ИЧжона не справился бы с этим. Парень окинул комнату взглядом – тут не было никого, кроме них. Усталость от кровопотери и напряженной ночи разом навалились на ВуБина, и он неожиданно для самого себя почувствовал, что на глазах выступили слезы. Ему редко хотелось плакать, но сейчас был тот самый исключительный момент. В конце концов, рядом с ним не было никого, кроме ИЧжона. - Эй-эй, ты чего? – с тревогой спросил гончар, но ВуБин уже пытался взять себя в руки и стирал слезы тыльной стороной ладони. - Где Энжел? - А, понятно, что с тобой, - грустно улыбнувшись, сказал ИЧжон и с края кровати пересел обратно в кресло. - Есть две новости: хорошая и не очень. Начну с хорошей. Твоя подружка не сбежала с воплями сразу же, и даже ни разу не обмолвилась о том, что эта жизнь ее в конец задолбала, и она хочет с тобой расстаться. Не очень хорошая новость. Кажется, это все-таки ее шокировало, потому что она сказала, что ей хочется тебя убить и ЧжунПе от греха подальше отвез ее на работу. - Понятно, - только и сказал ВуБин. - Слушай, брат, я понимаю, что хотелось бы, чтобы тут сидела она, а не я, но и Энж понять можно. Даже мне стало страшно, когда Акира сообщил, что случилось. И, поверь, было непросто сидеть и ждать, пока ты очнешься. И даже мне хочется как следует тебя отделать, но лежачих ведь не бьют, так? – ИЧжон улыбнулся, а ВуБин с непониманием на него уставился. - Бро, Акира тебе позвонил? - Ну, да… А ты что, не помнишь, кому обязан своим чудесным спасением? - Если честно, то я ни черта не помню после выстрела. - Воу, брат. Не знаю всех деталей, но Акира прикрывал твое корчащееся от боли бесполезное тельце, пока не приехала Риз, и не… - Риз?! – удивился ВуБин, а через секунду оторопел еще больше, когда дверь его комнаты распахнулась и на пороге появился сама девушка. Сколько ВуБин ее знал, никогда не видел такой злой и взбешенной. Риз тяжело дышала, вцепившись обеими руками в дверь. Она была похожа на быка, который роет землю ногой перед тем, как помчаться на тебя и задавать всей нехилой массой или насадить на рога. - Да, кретин слабоумный, Риз! – прорычала девушка и двинулась было в комнату, но Лей, который, как оказалось, стоял за спиной жены вместе с ЧжунПе, схватил ее за руку и, притянув к себе, обнял за талию. - Она не нарочно, - виновато улыбнувшись, сказал парень. - Я бы на ее месте тоже хотел тебя убить, - рассмеявшись, сказал ЧжунПе и, ввалившись в комнату, плюхнулся на кровать рядом с ВуБином. – Ты только представь. Приезжаю я к ним домой, чтобы сказать ей, что рисковать жизнью, пока не переписала завещание, она не имеет права, а там… - ЧжунПе захихикал. – Все бравая рать твоего отца стоит в поклоне перед домом, словно терракотовое войско. И только я закрыл за собой калитку, как они дружным хором закричали: «Спасибо, госпожа!». И так три раза. На третий эта психопатка выскочила из дома в халате и нечесаная, а следом за ней вышел сладко зевающий Лей. И если бы не он, то и твоему отцу бы досталось от Риз. Короче, теперь все соседи в курсе, что с ней шутить не стоит. И, кажется, она так и не выспалась, - ЧжунПе уставился на Риз, которая в объятьях Лея потихоньку приходила в себя. - Это все правда? – смеясь, спросил ИЧжон. – Господин Сон реально устроил это шоу? - Да, правда, - устало сказала Риз, и Лей чуть ослабил хватку, но она так и осталась стоять рядом с ним. – Радуйся, что лежачих не бьют, бро. - Риз, ты, правда, вытащила меня из этой переделки? - Да, - девушка кивнула и, подойдя к кровати, пристроилась в ногах ВуБина, а Лей сел на кушетку, стоявшую вплотную. – Но если бы не Акира, то я бы увезла оттуда труп. Ты встал прямо на линии огня. Очевидно, инстинктивно хотел прикрыть отца, а о себе в очередной раз подумать забыл. Китайцы посадили двух снайперов. Один должен был убить Акиру, а второй твоего отца. Но одного я нейтрализовала, а второй опешил и промазал… в какой-то мере. - Если я услышу еще хоть одну подробность об этом вечере, то посажу тебя под домашний арест до конца дней наших, - со спокойной улыбкой, но совершенно серьезно сказал Лей. - И я ему помогу, - поддержал друга ИЧжон. - И я тоже,- рассмеялся ЧжунПе и ткнул ВуБина локтем под ребра. – Уверен, что и бро тоже. - Как хорошо, что за последнее время я стала почти королевой криминального мира, и всегда найдется, кому меня спасти из заточения, - Риз рассмеялась с легкими нотками истерики в голосе. - Мне кажется, тебе нужно выспаться, - сказал ИЧжон, глядя на подругу. – У тебя шутки становятся такими же жуткими, как у Лея. Это никуда не годится. - Мне нужно увидеть Энжел, - неожиданно сказал ВуБин и попытался встать. - Лежать! – хором скомандовали друзья, и ЧжунПе положил голову на грудь ВуБина. - Нет, бро, ты никуда не пойдешь. У тебя постельный режим, - сказав это, ЧжунПе блаженно прикрыл глаза, словно собирался вздремнуть. - Вот именно. Лучше не зли меня и лежи в кровати, - сказала Риз. – Узнаю, что ты встал, поверь, мало тебе не покажется. Твой отец должен мне желание. - Чего? – опешил ВуБин. - Что слышал, - Риз рассмеялась. – Мне действительно нужно выспаться. - Поехали домой, - мягко улыбнувшись, сказал Лей. Телефон Энжел Колу. Диалог с: ♥ВуБин ♥ ♥ВуБин♥: Малыш, мне очень жаль, что такое произошло. Прости, что скрывал, чем занимался в последнее время. Думал, что так будет проще для тебя. Но, знаешь, я даже рад, что это случилось… Наверное, это последний рубеж. Преодолеем ли мы его? Надеюсь, что да. Я очень люблю тебя, правда. Жизнь без тебя не принесет мне счастья, но чтобы ты ни решила, я приму твой выбор. Знаю, что чем больше ты узнаешь о моей жизни, тем в больший ужас приходишь. Честно, я сам от нее периодически в шоке, но ее не изменить. Ты знаешь это. И я знаю это. Надеюсь, что ты скоро вернешься. Энжел прочитала сообщение от ВуБина сразу после того, как закончилось ее занятие с ЧанСай. Она бы соврала самой себе, если бы сказала, что у нее не возникло желание бросить все, наплевать на вечерний факультатив и помчаться домой к родителям ВуБина. Но Энжел так не сделала. Вместо этого она выключила телефон и закрылась в кабинете, где вчитывалась в какую-то книгу по анатомии и физиологии в хореографии, пока не настало время для вечерних занятий. На них пришло гораздо больше людей, но у них не было таких грандиозных целей, как у ЧанСай. Девушки просто хотели быть в форме и удивлять поклонников, а двое парней, скорее всего, просто стремились приударить за девушками. Но занимались они довольно старательно, так что Энжел не на что было жаловаться. Уже уходя из студии, балерина случайно услышала обрывок разговора своих учеников, неплотно прикрывших дверь раздевалки. - Слушай, а цыпочка, что класс ведет, горячая штучка. Может, за ней приударить, а? - Ты в своем уме? Знаешь, кто она? - Ну и кто же? - Девушка Сон ВуБина. Ты что, не видел, как они ворковали на линейке? - Нет… - задумчиво произнес парень. – А что она тут забыла тогда? Сидела бы дома. - А мне откуда знать. Энжел не стала слушать дальше. Закрыла кабинет и собиралась было отправиться к автобусной остановке, но у выхода ее ждала черная сверкающая машина, о капот которой облокотился мужчина в черном костюме. Это был личный водитель ВуБина, который не раз подвозил девушку. - Куда прикажете вас доставить? – уточнил мужчина, когда Энжел устроилась на заднем сидении. - В главный дом, - после недолго раздумья, сказала девушка и вздохнула. Ей вспомнилось, как Лей однажды сказал, что чем дольше мы убегаем от проблемы, тем больше отговорок находим, чтобы с ней не бороться. Когда Энжел приехала домой, никого из друзей там уже не было. Риз и Лей уехали сразу, как только убедились, что с ВуБином все в порядке, ИЧжон, дежуривший у постели друга с раннего утра, тоже долго не задерживался и поехал отсыпаться. ЧжунПе отоспался прямо на ВуБине и уехал незадолго до возвращения Энжел на растерзание матери, которая непременно бы отчитала его за проведенный впустую день. В комнате царил полумрак, разбавляемый только тусклым светом лампы на прикроватной тумбочке. Плотные шторы были закрыты, не позволяя робкому лунному свету заполнить собой пространство, но он все равно разливался в воздухе из колонок проигрывателя. Кто-то, уходя, поставил композицию Дебюсси на постоянный повтор. Решение было в стиле Риз, но музыкальные предпочтения, скорее, ИЧжона. Энжел вошла внутрь, прикрыла за собой дверь и улыбнулась, глядя на безмятежно спящего ВуБина. Еще утром ей хотелось убить его, а сейчас сжать в объятьях и не отпускать из них до конца света. Девушка тихонько прошла вглубь комнаты, забралась на кровать и положила голову на грудь любимого человека. В нос ей тут ударил резкий аромат одеколона Гу ЧжунПе, и Энжел звучно чихнула. ВуБин не открыл глаз, только притянул девушку к себе и нежно поцеловал в макушку. - Ты же никуда не убежишь? – сонным шепотом спросил он. - Нет, никуда. - Отлично.