Осколок Валгаллы

28 декабря 2012 года. США. Балтимор. Экзетер стрит 75. 20:03 вечера.       Стоял поздний вечер, когда мистер Нэрроу, мирно посапывавший за своим рабочим столом, подпрыгнул от странного шума. В гостинице творился настоящий бедлам. Немногочисленные постояльцы подняли гвалт из голосов, в которых отчётливо слышалась паника. Выругавшись, управляющий выскочил из своей конуры и бросился по лестнице на второй этаж. Правда, следующий звук заставил его замереть на полпути. Среди криков явственно послышался треск, затем ещё один, и ещё раз. «Какого художника?!» Вскричал про себя Нэрроу. «Кто там палит?!» В ответ раздалась целая очередь из самой настоящей Узи и женский крик, быстро переходящий в визг. По лестнице, перепрыгивая через ступеньки, спешили постояльцы. - Убийство! Убийство! - кричал кто-то, - На помощь! Полиция! - Пощадите! - надрывалась женщина, - У меня дети! - Не надо! У меня жена и ребёнок! – ревел в панике зажатый в угол уже немолодой мужчина. Мистер Нэрроу не растерялся, инстинктивно осознав, что просто не имеет на это права. И подобно капитану тонущего корабля истошно заорал, перекрывая весь шум: - ВНИМАНИЕ! ВСЕ НА УЛИЦУ! ВНИЗ ПО ЛЕСТНИЦЕ И НАПРАВО! Команда возымела действие. Устроив небольшую давку, люд начал быстро продвигаться к выходу. И всё бы хорошо, как внезапно пол дрогнул, послышался сначала хлопок, а затем и оглушительный грохот. С потолка посыпалась труха, а по лестнице, ведущей на второй этаж, кубарем скатился ещё один постоялец, в котором управляющий узнал молодого странного англичанина. Когда он успел вернуться в отель, мистер Нэрроу было неведомо. В руках лощённый, хоть теперь и основательно потрёпанный очкарик сжимал кольт. - Мистер Нэрроу! – крикнул шатен, - Бегите вниз! Выводите людей! Они идут! Дважды говорить нужды не было, и, с опаской глянув на Гастингса, не утруждая себя вопросами о том, кто такие таинственные «они», управляющий устремился вниз. Сзади слышался топот множества ног. Вновь раздались выстрелы, на сей раз совсем рядом. Кто-то вскрикнул, или вернее хрюкнул, как зарезанный кабан, и одновременно с этим над головой хозяина гостиницы стенку разворотила пуля. У управляющего будто крылья на ногах выросли, и он буквально влетел в дверной проём, ведущий на лестницу к нулевому этажу.       Шон и не думал пытаться оценить ситуацию, ибо она была ясна как день, а просто обороняясь бежал к выходу. Оперативники Абстерго, коих от первоначального состава в девять человек насчитывалось сейчас пятеро, вели огонь из Узи, громя все, что попадало в прицел. Сеанс связи был прерван самым бесцеремонным образом, хоть Шон и успел сориентироваться. А всё благодаря норвежскому связному. Тот обнаружил, что их запеленговали и перед разрывом соединения кинул Гастингсу сообщение с предупреждением, что и спасло ассасину жизнь в первые секунды боя. В то время как три тамплиера с лёгкой руки Шона быстро отправились в Валгаллу... ну, или в Хельхейм, как повезёт.       Декоративные пальмы в больших горшках, установленных вдоль коридора, падали, подрезанные ураганной очередью. Лампы и светильники будто взрывались от влетающих в них пуль. Гастингс уже дважды чудом избежал смерти, успев в последний момент нырнуть за угол. Бежать слишком быстро было нельзя, иначе появятся невинные жертвы среди эвакуирующихся постояльцев, а сам Шон превратиться в живую мишень. Потому шатен, прячась в очередном укрытии, методично отстреливался от нападавших, стараясь выиграть время. Последний лестничный пролёт, два выстрела и краем глаза англичанин успевает заметить, как один из врагов падает, схватившись за горло. Компаньоны не обратили на раненого товарища никакого внимания. Они были похожи на машины без чувств. Ну, выбыла из строя ещё одна боевая единица, ну и что с того? Главное, сами живы для дальнейших действий. Шатен выскочил в вестибюль, как вдруг одна из дверей с грохотом распахнулась, и оттуда выскочил оперативник Абстерго с пустынным орлом в руках. У Гастингса была всего секунда, чтобы среагировать. И он успел ею воспользоваться. К сожалению, для управляющего, он оказался на линии огня. Пуля, предназначавшаяся ассасину, угодила точно промеж лопаток уже почти успевшему скрыться мистеру Нэрроу. Бедолага взмахнул руками и рухнул лицом вниз, даже не успев понять, что его убило. Ответным выстрелом из кольта, Шон снёс убийце полчерепа. Однако историк понимал, этим горю не поможешь – несчастного Нэрроу уже не вернуть. Ещё одна невинная жертва во имя «великого будущего человечества». «И нас ещё террористами называют». Подумал Гастингс с горечью. «В отличие от НИХ, мы никогда не убиваем невиновных». Воспользовавшись заминкой, шатен выскочил уже на полупустынную улицу и, подбежав к своему седану, быстро сел внутрь. Двигатель взревел, и автомобиль понёсся на запад города, подальше от доков. Вслед гремели выстрелы, и прощальная шальная пуля, пробив заднее стекло, ужалила ассасина в правую руку, прошив бицепс насквозь и вылетев через лобовое стекло. Сжав зубы, Гастингс надавил на газ, скрываясь во дворах. Оторваться удалось быстро, а значит, скоро нужно будет избавиться от транспорта и добраться до доков. Беда одна - время. Рана болит и кровоточит, а значит нужно лечение. Стараясь не обращать внимания на дыру в собственной шкуре, Шон решил подвести итог разговора с норвежцами. Первое. О драконах они знали, но поскольку также справедливо сомневались в увиденном, ждали подтверждения от американцев. И вот оно получено. Невероятно, но факт. Крылатые, огнедышащие рептилии когда-то жили на нашей планете, но по невыясненной причине вымерли. И, что характерно, ни одна археологическая команда мира ни разу не нашла скелетов этих животных. Почему? Вопрос без ответа. Второе. Ни об Иккинге Кровожадном Карасике III, ни о даме его сердца – Астрид Хофферсон, ни об остальных ребятах из их компании ровным счётом ничего не известно. Никаких исторических сводок тех времён, упоминавших сих людей, не сохранилось. Или другой вариант. Их намеренно уничтожили, предав забвению, подобно Эцио Аудиторе Да Фиренце. Почему? Возможно именно ввиду найденной в те тёмные времена Частицы Эдема. Одно можно сказать с уверенностью: ассасинам удалось напасть на след артефакта. А это уже достижение... Но как же все-таки болит рука, чёрт бы побрал этих пальцем деланных «снайперов»...       В течение десяти минут Шон доехал до одной из временных конспиративных «баз» в соседнем районе, специально наспех обустроенной ещё по прибытии в Балтимор. Поставив седан в гараж, Гастингс быстро закрыл двери и, сняв с себя окровавленную рубашку вместе с джемпером, быстро обработал ноющее плечо антисептиком. Против воли с уст шатена слетел полу-стон полу-рык, и он яростно дважды саданул ногой по стене. Но всё же историку повезло. Пуля прошла навылет, не задев кости. Наложив повязку и перебинтовавшись, ассасин вытащил из тайника новый комплект одежды: чёрные брюки, синяя рубашка, тёмный лёгкий джемпер и перчатки. Проверив и удостоверившись, что кровь не течёт, Шон переоделся. Старую одежду он сунул в небольшую старую печку, стоявшую в углу и, облив бензином из лежавшей рядом канистры, поджёг. Дым по трубе, соединённой с той, что дислоцировалась на крыше, выходил на улицу, а потому нужно было поторапливаться. Тщательно стерев с руля, бардачка, сидений и дверей седана свои отпечатки, Гастингс удалился в смежное помещение, не забыв прихватить с собой аптечку и некоторые вещи, включая флешку и жёсткий диск с теперь уже навсегда потерянного полевого ноутбука. Несчастный компьютер пал смертью храбрых при взрыве, который устроили тамплиеры в гостинице. Как Шону удалось так быстро извлечь память с ноута буквально за минуту до атаки, было загадкой для него самого. Видимо помог инстинкт самосохранения. Смежная комната тоже являлась гаражом. Только стоял там уже мотоцикл: иссиня-чёрная Хонда. Нацепив на голову шлем, Гастингс вывел байк на улицу, запер гараж и, окинув быстрым взглядом пустынную аллею из домов и столбов, завёл железного коня. Сорвавшись с места, Шон внезапно ощутил себя немного странно. На несколько мгновений ему показалось, будто у него чуть ниже левой колени нет ноги, а мотоцикл обернулся чёрным, как смоль, драконом. Даже рычание мотора показалось радостным рёвом Фурии. Ночные огни фонарных столбов стали белыми линиями желтоватого оттенка, а сама дорога и окружающее пространство потонули в неестественном тумане и мраке. «Господи, только не это». Мелькнуло у шатена в голове. «Только не эффект просачивания». Но невозможно отрицать очевидный факт. Секундные галлюцинации, непривычные физические и телесные ассоциации. Всё это говорило об одном: Гастингсу передавались навыки его предка: Иккинга Кровожадного Карасика III. Да, одноногий викинг на байках по Олуху не рассекал, но полёт на крылатой ящерице со странным именем Беззубик немного напоминал ощущениями нынешнюю поездку. Внезапно Шон явственно ощутил у себя на талии чьи-то мягкие руки, а в ушах зазвучал мелодичный и нежный девичий голос, напевавший на древненорвежском некую приятную песню. С усилием отмахнувшись от видений, Гастингс устремился на юг Балтимора. Хоть и было очень приятно слушать за спиной воркующий голос Астрид, не хватало ещё из-за просачивания въехать в столб или в стену.       Уильям неотрывно смотрел на часы, беспокойно вертя в руках старые нефритовые чётки сына. Дезмонд получил их в подарок на свой тринадцатый день рождения. Их же он и оставил в доме родителей, когда сбежал. Майлс до сих пор прокручивал в памяти момент, когда разбилась в дребезги их семья. Это было так давно, но боль, хоть и глубоко запрятанная под маску стойкости и спокойствия, никуда не делась. «Дезмонд... сынок...» Вертелось в голове у Наставника. «Упрямый обалдуй. Зачем же ты так? Неужто тебе было не жаль собственную мать?» Он не мог не думать о том, что всё могло повернуться иначе, если бы Дез не ушёл из Ордена. Возможно, они всё ещё были бы семьёй, и нашли бы способ предотвратить апокалипсис без жертвы, на которую пошёл парень. Но Уильям чувствовал и вину перед сыном. Да, именно вину. Всё детство Дезмонда прошло в тренировках и наставлениях. Он не видел внешнего мира, о котором столько слышал. Мать мальчика постоянно ругалась с мужем из-за подобных условий, ибо понимала отпрыска. И Билл прекрасно осознавал главную причину, по которой Дез в конечном счёте сбежал. Дело было не сколько в вынужденной изоляции и дисциплине, сколько в самом главе семейства. И если Мелиса относилась к сыну именно с теплотой и материнской любовью, то Уильям построил их отношения в стиле «генерал-солдат». За всю свою жизнь, Билл, ведомый великой целью, почти ни разу не говорил сыну, как он его любит и как им гордится. Да, возможно это было бы банально, да это вполне могло сойти за мелочь. Но насколько необходимой была сия мелочь для ребёнка. А теперь Билл навсегда утратил возможность исправить собственную ошибку. Вполне возможно Дез пожертвовал собой в храме предтечей не в последнюю очередь во имя того, чтобы доказать отцу, что он достоин быть членом их семьи и Ордена. Частые стычки между ними, после долгой разлуки только подтверждали сию теорию. А тот якобы тупик, в который загнала их всех Юнона, на поверку оказался лишь поводом, спусковым крючком пистолета, дуло которого приставили Дезмонду к голове. Билл испытывал к себе сейчас сильное отвращение и неимоверную горечь. Он навсегда потерял возможность стать своему, пусть уже давно выросшему, но всё же ребёнку любящим отцом. Никогда ему не исправить этой ошибки. Оставалось только уповать на то, что хотя бы перед смертью Дезмонд всё же простил отца за столь безрадостное прошлое. Из горестных раздумий Уильяма вывела Ребекка: - Это Шон. Он едет. Билл посмотрел на приближающийся одиночный огонь фары мотоцикла, марки Хонда. В голове промелькнула целая вереница вопросов, один из которых он тут же озвучил: - Почему он воспользовался временной базой? Что стряслось? Крейн взволнованно смотрела на приближающийся байк и произнесла: - Надеюсь, он нам объяснит...

***

      Мазутного цвета маслянистая гладь воды поблёскивала в лунном свете, подобно артериальной крови убитого кашалота, выброшенного на берег. Чесапикский залив уже настолько загрязнён, что бензинная плёнка покрывала его чуть больше, чем полностью, а живности тут уже много лет как не водится. Неудивительно, ибо выжить в такой грязи - очень трудная задача. Вдоль пирсов были пришвартованы суда всех возможных форм и размеров, и в ночной тиши напоминали гигантские жуткие надгробья. Отсутствие бриза дополняло мрачную атмосферу порта, поскольку вода почти не плескалась о берег и корабли с катерами. Оттого и казалась чернее самого мрака. Двое людей шагали вдоль одного из пирсов. После долгого и напряжённого собрания и оказания всесторонней медицинской помощи раненому товарищу, Шон и Ребекка решили прогуляться перед сном и поговорить по душам. Хотя пока они пребывали в молчании и задумчивости. - Как твоя рука? - задала вопрос хакерша после продолжительного затишья. - Побаливает, но уже лучше, - откликнулся шатен, не отводя взгляда от лунной дороги на чернильной морской глади, - Я легко отделался... - Вот уж верно, - задумчиво протянула девушка, - Тебе вообще повезло остаться в живых, попутно отправив на тот свет пятерых тамплиеров. Гастингс повернул голову и столкнулся взором с Ребеккой. Что-то ёкнуло у ассасина в груди, дышать почему-то стало тяжелее, но он отмахнулся от сих эмоций. В голове историка давно уже перебродили разные мысли, и ему было жизненно необходимо их выплеснуть, потому он рискнул: - О чём думаешь? - В каком смысле? - не поняла Крейн, и Гастингс выдавил из себя: - Не скучаешь по старым, добрым временам? Монтериджони, Рим, Масиаф, Альтаир, Эцио... Дезмонд... и Люси, - последние два имени ассасин буквально через силу выжал из себя, будто они стали ему поперёк горла. Ребекка вздрогнула и отвернулась. Гастингс успел заметить, как по щеке девушки скатилась слеза. - Я... не знаю, Шон, - тихо сказала, сдержав плач, Крейн, - Я помню - Люси предала нас... Но не проходило ни дня, чтобы я не скучала по ней. Но я никогда не смогу принять и простить её поступок. А Дезмонд... Да, я его мало знала, но он так хорошо вписался в команду. Как ты думаешь, что я должна сейчас чувствовать? - Прости, - промолвил шатен, - Не хотелось бередить старые раны, но и держать мысли при себе уже нет сил. Я постоянно думаю о тех неделях, когда нас было четверо... - Не надо, Шон, - не поворачиваясь к нему сказала Ребекка, - От этого только хуже. Исправить уже ничего нельзя. Ни Люси, ни Деза не вернуть. Гастингс промолчал. Видимо, Ребекке действительно больно про это вспоминать, а потому шатен решил впредь не заводить разговоров на эту тему. - Хорошо, Бекка, - сказал он наконец, и Крейн вздрогнула от звука столь необычно прозвучавшего собственного имени, - мне тоже тяжело, но если и когда ты захочешь поговорить, помни, что я тебя всегда выслушаю.... Потому что мне самому это необходимо. - Я понимаю, - тихо и мягко произнесла хакерша, - Но я пока не готова к такому разговору... И они зашагали дальше по причалу. Луна освещала им дорогу, а исполинские тени кораблей нависали над гуляющими, подобно горам. Было около полуночи. За всю прогулку меж Шоном и Ребеккой более не было произнесено ни слова. Каждый думал о своём.