Невеста клана

Эту ночь вернувшаяся из покоев мастера в подавленном состоянии я провела без снов, рухнув на свой футон и даже не пробуждаясь в течение всего времени. Сны не посетили меня; вообще ночные видения случались нечасто, но, возможно, они, все-таки туманя голову, являлись, только растворялись без остатка и воспоминаний в дымке рождавшегося утра. Я уснула настолько глубоко, - наверняка сказывались усталость и напряжение прошлых дней, - что даже не услышала шагов чужого человека, вошедшего в комнату. Его интересовала я - меня грубо тряхнули за плечо, и резкий голос ударил в ухо: - К мастеру! Все, что я успела, это плеснуть холодной водой в лицо и наскоро почистить зубы, а, затем натянув на себя обычную "штатскую" одежду, предстала перед ожидавшим меня все время сборов гонцом господина Ороку. Мужчина был равнодушно спокоен, и его нисколько не волновало смятение куноити, сидевших под одеялами и не собиравшихся демонстрировать ему свои тела, прикрытые только легкими спальными нарядами. Мне же деваться было некуда, а потому вся моя беготня с вещами происходила на глазах ниндзя. Наконец я, готовая к встрече, в сопровождении посланника мастера покинула общую комнату и быстрым шагом поспешила за ним - полагаю, господин Ороку и так нас уже заждался, и любое промедление будет строго караться - тогда достанется не только мне, но и сопровождавшему меня мужчине. А, полагаю, ему-то меньше всего хотелось снискать неприятности из-за какой-то куноити, и без того пребывавшей на плохом счету у мастера. Как и следовало ожидать, господин Ороку был вне себя. Заложив руки за спину, он, стиснув зубы, прохаживался по кабинету, а завидев меня, появившуюся на пороге - ниндзя пропустил меня первой, видимо, осознавая, что проявления гнева в виде дождя сюрикенов или чего-либо подобного должны устремиться именно на виновницу его плохого настроения, а никак не на непричастного воина, - мастер остановился и взглядом, на мгновение задержанном на воине, изгнал его из комнаты. - Ты была ночью с Икутой, - прошипел хозяин кабинета, в мгновение ока оказавшись рядом со мной. От такого предположения (или вопроса? Но прозвучавшего как уверенное утверждение) мне стало не по себе. С чего он взял?! - Я? - с моих губ сорвался сдавленный хрип, но никаких иных фраз собрать из разбитого вдребезги мозга мне больше не удалось. - Ты. Отпираться бесполезно. Я напрасно прождал тебя - ты не исполнила мой приказ и не пришла, как было велено. Его слова дышали ядом ярости, но при этом голос не был повышен ни на полтона. - Ты... - а вот звук шипения прозвучал ниже. Мысль о том, что необходимо пригнуться, отклониться или увернуться от возможного удара, даже не приходила мне в голову, хотя неотвратимость наказания была очевидна, и я приму любое решение мастера с почтением и благодарностью. Господин Ороку приблизился ко мне вплотную, его рука скользнула к моему боку, и я уже приготовилась стерпеть боль, вызванную острозаточенным клинком кинжала, что должен войти в плоть, но... Пальцы мастера впились в мою кожу, и он рывком привлек меня к себе, а его губы соприкоснулись с моими, нетерпеливый укус, привкус крови на языке. Но это ощущение ушло, мгновенно уступив место иному. Ни с чем не сравнимому. Да, мне изощренно мстили, на мне вымещали злость и негодование за недостойное поведение женщины и куноити, - характер поцелуя напоминал только о таком намерении господина Ороку. Резкие движения, в какой-то момент он чуть было не сломал мне нос - правда, для этого ему бы пришлось рискнуть своим. Нет, какая-то чушь приходила в голову... И опять накрывало затмение. Совсем потерявшись в своем сознании и окружавшей реальности, я с трудом перевела дыхание. И очень вовремя - в следующую секунду я уже рухнула на татами, чудом ничего не разбив и не задев, а ведь у меня за спиной был небольшой шкафчик черного мореного дуба, чьи небольшие выдвижные ящички нахально посматривали глазками матово поблескивавших ручек. - Что ты тут валяешься?! - прорычал господин Ороку, как будто напрочь забыв, кто только что отпустил руки и позволил мне упасть. - Я... - первая попытка подняться успехом не увенчалась, неожиданная и непредсказуемая ласковая месть лишила меня сил, и теперь мне оставалось только беспомощно сидеть на полу. - Безобразно выглядишь, - презрительно фыркнул он, - по ночам куноити должна отдыхать, чтобы уже с утра служить своему мастеру, а не проводить их со своим любовником. Иди и передай это Икуте. Словно и не обучалась я много лет искусству, тяжело неуклюже встала, забыв не то, что о ловкости и грации, а об элементарных человеческих способностях, и, низко поклонившись, убралась из кабинета восвояси. Приведший меня сюда воин пристально оценивал мой внешний вид, видимо, пытаясь определить на глаз, сильно ли меня били, но вслух ничего не сказал. Он был готов выпроводить меня из покоев мастера, но вдруг, придя в себя после поцелуя, а ранее сбитая с толку необоснованными претензиями, да еще и не имевшая возможности оправдаться - все произошло слишком быстро, я решила остаться и переговорить с господином Ороку. Направляемая моей рукой дверь под ошарашенным взглядом ниндзя скользнула в сторону, я вновь вступила на татами кабинета. Мастер уже успел устроиться за столом и, по-видимому, занялся делами. Полагаю, он подивился проявленной мной наглости, но я, набравшись дерзости, объявила: - Вчера ночью ваша охрана, стоявшая у покоев, объявила, что вы находитесь с женщиной и меня вовсе не ждете. - И поэтому ты бросилась в объятия Икуты, - с насмешкой заключил господин Ороку, опять легко переводя все претензии на меня. - Мастер, я не была с ним, - мои оправдания его не интересовали, это было кристально ясно, а потому я перешла в нападение, - если бы не ваши солдаты, то я бы безропотно прождала вас до самого утра, до того момента, как вы бы позволили мне предстать перед собой. В душе родилось непреодолимое желание, по-детски жалуясь, выкрикнуть, обвиняя во всем ниндзя: "Это все они!", но когда-то наконец следовало и промолчать. - Охрана могла что-то и перепутать, - философски отозвался он, - а вот у тебя был четкий приказ. Так что, мне теперь надо было на солдат мастера напасть только ради того, чтобы войти к нему прошлой ночью?! Пусть звучит крамольно: но господину Ороку следовало бы сперва самому разобраться в своих приказах! Меня душила ярость, но что сказать и каким образом преподнести это собеседнику, я не могла определиться. Он - наш хозяин, и мы обязаны подчиняться, а не спорить. - Не плачь, - усмехнулся мастер, принимаясь за отложенный свиток, который был им оставлен ввиду того, что я могла вернуться с какими-либо срочными и важными новостями. - Я и не собиралась, - эмоции скрыты за равнодушной маской. - И не ври, - хмыкнул мой собеседник, и взгляд карих глаз лучился издевательским блеском, - ты свободна. Меня опять выставили. И опять я ничего путного не сказала. Подозреваю, что мнение мастера об одной куноити дополнено еще непроходимой тупостью и вопиющим косноязычием - прекрасная характеристика, и дополнить нечего. Но ведь он же... Ах, понимаю, с глупой куклой только и можно, что целоваться! Вернее, не только, конечно, это всего лишь начало! И оно мне не нравилось. Или нравилось?.. - Хакайна-сама! - из задумчивости меня вывел только голос моей ученицы, я уже проскочила мимо двери в нашу комнату - непростительная невнимательность для куноити. Я совсем не узнавала себя в последние дни. - Касикоми-тян, почему ты не в зале для тренировок? - невысказанное мастеру недовольство переполняло меня, и, к сожалению, я рисковала выплеснуть эмоции именно на нее. - Я... - терпеливо дожидавшаяся моего возвращения девушка опешила. Бессмертные боги! Это "Я..." - неужели я выглядела перед господином Ороку так же глупо, как моя ученица сейчас? И мастер все это стерпел и даже не приказал меня выгнать из клана Фут, и даже... Впрочем, это неважно. "Как неважно?!" - буквально заорал мой внутренний голос, а тело вновь запылало и заныло, душа же устремилась в покои господина Ороку. Но я отогнала наваждение и, старательно выровняв эмоции, нравоучительно заметила: - Ты должна больше времени проводить в различных тренировках, только тогда сможешь укрепить тело и дух. Девушка согласно кивнула и опять добродушно воззрилась на меня. - Пойдем. Нам не следует терять время. *** Наступал еще один нью-йоркский вечер, растворяя весь мир в сумраке приближавшихся ночных грез и тайных желаний, которые уже готовы были воплотиться в жизни, и миллионы людей спешили реализовать их. Мои занятия с подопечной на сегодня были завершены, и я могла позволить себе немного отдохнуть после собственной тренировки. Медитация отложена на время, предшествующее сну. А пока я извлекла из спортивной сумки, что все еще оставалась частично не разобранной после прибытия, привезенные с собой с Родины минеральные краски, набор кистей и тонкую папку, где размещались листы бумаги. Рисование не входило в число моих дарований, и к редким успехам на этом поприще я относилась довольно скептически, используя сам процесс лишь в медитативных целях, дабы расслабить разум, и хотя бы внутри себя, наслаждаясь, созерцать возникавшие прекрасные картины. Ученица не беспокоила меня, она устроилась на своем футоне и, лежа на спине, читала какую-то книгу. Я же легкими движения, пока не прибегая к прорисовке, набросала нехитрый сюжет: спокойное море, омывавшее берега скалообразного высокого выдающегося из воды острова. Был ли это Онногоро, возникший от стараний Идзанами и Идзанаги, или некая абстрактная земля – я бы, пожалуй, и не смогла ответить, рисовала лишь то, что подсказывало мне подсознание. Но мне действительно хотелось только одного – покоя, о чем говорило все, нанесенное на бумагу. Когда соседки недовольно зароптали, мне пришлось прерваться и оставить начатый рисунок на потом, вновь вернув лист в папку. Да, время уже позднее, Касикоми активно зевала, пусть отдыхает, и я погасила свет. Но футон не принес мне сонную безмятежность и в эту ночь. Мысли волей-неволей возвращались к тому, что произошло в кабинете мастера – если там вообще что-то произошло. Господин Ороку подчас вел себя так, что ставил под сомнение само существование реальности. Но, возможно ли, что его поцелуй был порождением грез? Без сомнения. Мне только показалось, потому что… Я этого хотела, ведь так? Да… Нервы, усталость. Или это было на самом деле? И опять же - без сомнения. Только в другой реальности, в той, где мастер изволил обратить на меня внимание и наказать (или наградить?) подобным образом. Совершенно точно. Мечты неуловимы, но подчас оставляют след, как произошедшие события.

В реальности ли? Во сне меняется жизнь. Вернуть бы тот сон.

Мне почему-то нестерпимо захотелось увидеть господина Ороку. Снова оказаться в той реальности, где он привлек к себе Хакайну и сорвал поцелуй с ее губ. Мельком взглянув на растянувшуюся на постели Касикоми, сбросившей во сне одеяло, но по-детски не выпустившей куклу из рук - подозреваю, что это значимая для нее вещь, а не просто последние вспышки детства, я выбралась в коридор и зашагала в сторону лифта. Да, мастер запросто мог не принять меня: явлюсь без предупреждения, посреди ночи, но тем не менее, желание подняться к дверям его покоев оказалось сильнее всего на свете. Уже на этаже башни, отведенном под жилые покои иерархов клана, я нерешительно замерла. Почему мастер будил во мне столько до поры до времени дремавшей дерзости и непослушания? Ведь раньше мне никогда бы не пришло в голову ломиться в покои самого мастера, я и к настоятелю нашего монастыря, хоть и была с ним в хороших отношениях, не наведывалась подобным образом - теперь же не узнавала сама себя. Нерешительное стояние в коридоре все продолжалось, и не находилось сил ни для того, чтобы вернуться в общую комнату, ни чтобы пойти до конца и предстать перед охраной, занимавшей пост у двери господина Ороку. Возможно, я бы и провела так всю вечность, скромно замерев у стены неподалеку от лифта, но из угнетавшей задумчивости меня вывел немного удивленный голос: - Добрый вечер, Хакайна-сан! Господин Кавамура, отодвинув свою дверь, вышел ко мне и вежливо поклонился; я ощутила себя неловко - он приветствовал меня первым, - и быстро опустила стан. - К мастеру? - Ясунари-сан кивнул в сторону продолжения коридора, туда, где за поворотом скрывались покои господина Ороку. - Нет, - незамедлительно, так, что стоило усомниться в правдивости сказанного, ответила я. - Тогда буду очень рад пригласить вас в мою скромную обитель. Уверена, что ничто не укрылось от моего бдительного собеседника, но по каким-то причинам господин Кавамура не выказал интерес к моему нелепому нахождению без определенной цели и вызова от руководства на этот этаже здания. Он пропустил меня на свою территорию, где мне уже довелось бывать прежде - в тот самый памятный день, когда мой меч познакомил нас с мастером. Ясунари-сан пребывал в светлой печали, что сразу бросалось в глаза. На низком столике рядом с пиалой, наполненной зеленым чаем, покоилась книга стихов, одна из страниц которой была заложена плетенной лентой. Около небольшой чайник, на боку которого задумчиво грустила молодая девушка, созерцавшая двигавшихся по дороге мимо ее дома всадников и пеших странников, среди них попадались и крестьяне, и чиновники, поглощенные своими мыслями. - Все преходяще, - улыбнулся уголками губ хозяин комнаты, заметив, что я рассматриваю рисунок. - Прошу. Я расположилась на напольной подушке, и господин Кавамура поставил передо мной вторую пиалу, где его заботливыми стараниями появился чай - сенча. Поблагодарив и пригубив напиток, я снова задумалась: усевшийся напротив меня мужчина реален, как и его покои, и чай, которым он угощал позднюю и нежданную гостью, а вот у мастера... - Все призрачно, - добавил хозяин, переложив книгу на татами. Тихая музыка ласкала наш слух, и совсем не хотелось ничего говорить. Я не испытывала страха в присутствии господина Кавамура, растворяясь в убаюкивавшем покое, которого мне так не хватало в Америке. Казалось, Ясунари-сан и вовсе забыл обо мне. Наконец он глубоко вздохнул и, видимо, сомневаясь, стоило мне это говорить или нет, произнес: - Сегодня моей дочери исполнилось два года. А сыну уже три. Как же ему сейчас хотелось быть вместе со своей семьей - его слова дышали нежностью и любовью к маленьким отпрыскам, недавно покинутым им из-за поездки в Штаты. - В Японии я жил вместе с семьей, - опять заговорил Ясунари-сан и хитро сощурился, - пользовался служебным положением - мог себе позволить. Да, иерархи клана, как правило, в большинстве случаев имели собственные дома или квартиры, где и обитали с семьями, простые же ниндзя и куноити, не состоявшие в браке, занимали казармы на манер нашей общей комнаты в башне клана. Наверное, неспешное дружеское течение беседы (точнее, монолога господина Кавамура) окончательно расслабило меня, и с языка сорвался запретный совершенно нескромный вопрос: - Жена мастера также находится в башне клана Фут? К чести хозяина надо заметить, он отреагировал спокойно и дипломатично, не сделав замечания и не поинтересовавшись моими резко упавшими умственными способностями: - Мастер не женат. Не ссылаться же на досужие вымысли и сплетни, гулявшие среди ниндзя? И мне оставалось лишь поблагодарить за ответ и, окончательно смутившись, молчать. А Ясунари-сан, словно бы ничего не произошло, отошел к рабочему столу и вернулся, бережно держа в руке несколько фотографий.

Тоска по дому, Глаза детей на фото Разгонят ее.

С них на меня смотрели дети господина Кавамура, но в их лицах осталось намного меньше европейского, нежели у отца.