Невеста клана

В мои планы не входило стать любовницей господина Ороку прямо здесь и сейчас; инстинктивно, обороняясь, я выставила руки вперед ребрами ладоней к мастеру. Вставать, чтобы принять боевую стойку, у меня не хватило бы времени, он совсем рядом, а потому решила отразить первую атаку лежа. Нападать впрок я не собиралась, только обороняться. В конце концов, господин Ороку, пусть и привлекательный мужчина, и наш хозяин, чьи желания священны и не обсуждаются, но это не причина отдаться ему по первому требованию – в клане найдется много таких куноити, что с удовольствием разделят с ним ложе и выполнят все его фантазии. Но это не я. Но мастер повел себя неожиданно: хмыкнув, он отошел от футона и теперь стоял за деревянной перегородкой, так что я видела его боковым зрением. Выходит, я ошиблась, и намерения господина Ороку не относятся к той области, в которую меня завели подозрительность и самозащита. Облегченно выдохнув и опустив руки, я уселась уже на колени и хотела повернуться к мастеру, так как сидеть к нему боком или спиной было неприлично, но тут он одним броском тренированного ловкого тела оказался сзади, схватив меня за плечи, сразу же блокируя руки, теперь недвижимые, скрещенные на груди. Объятия становились крепче, они были подобны хватке удава, чьи тугие кольца обвивали выбранную себе жертву все сильнее и сильнее. Мое сердце стучало учащенно и буквально рвалось из груди, а вот движение прижавшейся к моей спине груди мастера практически не ощущалось – он дышал ровно, размеренно. Вот только когда господин Ороку склонил голову к моей шее, оставляя на ней горячий признак своего присутствия в виде чуть повлажневшей от его дыхания кожи, сразу вспомнилась прошлая ночь и его тело, вжавшее меня в мягкое сидение дивана в указанном для миссии офисе. На позабытом всеми экране, а сейчас попавшимся мне на глаза, двое солдат выкручивали руки мнимой любовнице мастера и, судя по шевелившимся губами, указывали на ее недопустимое поведение или по-простому угрожали расправой, а ее перекошенный рот искажал неслышный нам крик ужаса и боли. От моего внимания как-то совсем укрылось, когда господин Ороку успел выключить звук, а потому все происходило в гнетущей тишине.

Мгновенно туман Мне глаза застилает. И сердце закутает.

- Мастер… - поведя плечами, я напомнила ему о себе, о том, что мне неудобно, о том, что ему следовало не заходить со мной далеко, о том, чтобы он отпустил меня. Кричать, вырываться – не только бесполезно, а и неэтично – господин Ороку выбрал меня, а, как предписывали нам жестокие правила, унаследованные от старых времен – следовало покориться. Имея только очень высоких покровителей, можно было отказаться, но защищать меня некому (Ясунари-сан не стал бы возиться, кто я ему, чтобы он восстал против мастера?), а потому оставалось только успокоиться и сделать то, что хотел он. Иное серьезно каралось, причем по сравнению со многими другими вещами, изнасилование еще относилось к числу гуманных наказаний, но только не для меня…

Птахе пойманной Не петь уже как прежде, Ее мир в клетке.

Дыхание мастера вмиг участилось, и он, развернул меня к себе настолько быстро, что я даже не успела освободить руки, они снова оказались зажаты, на этот раз между нашими телами. Выше меня примерно на полголовы господин Ороку наклонился к моему лицу, и я, вмиг позабывшая обо всем, словно страсть распространялась, как эпидемия, и секунду назад непокорная, а ныне согласная и жаждавшая того же, что и он, приподнялась на цыпочках. Его тугое кольцо объятий ослабло, и мне удалось вытащить руки, которые тут же вцепились в его плечи. Увенчавшаяся успехом попытка подтянуться и непроизвольно приоткрывшиеся для поцелуя губы, в которые мастер властно выдохнул: - Ночью в моих покоях. И эта фраза, отрезвившаяся меня, в одно мгновение ока утонувшую в призрачной сказке, развеяла окутавший наши тела туман грез. Я быстро заморгала, обнаружив себя отпущенной и стоявшей на футоне, а мастера - уже покидавшим комнату. Соскользнув с ложа, на этот раз не согретого двумя телами, я, подхватив оставленную в коридоре обувь, бросилась за господином Ороку, но момент был упущен, и мастер скрылся в неизвестном направлении, возможно, за одной из безликих дверей, чьи раздвижные створки украшал знак нашего клана, лишив меня возможности его догнать. Мне хотелось поговорить с ним, хотелось все сказать – я не приду к нему, приглашение не было принято, только выслушано. Мозг не подчинялся мне в этот миг. Ответ не произнесен, но это не значило согласие и готовность. А следовательно, вечером, как и решил мастер, мне надлежит все-таки быть в его покоях, только я навещу его с другой целью: нам необходимо объясниться. Личные помещения господина Ороку я покидала так же, как и попала сюда сегодня – через храм, где, похоже, окончательно вернувшись с небес на землю, вспомнила про страшные увиденные на экране и происходившие в нашей общей комнате картины и заспешила туда. Но путь мне вскоре преградили Касикоми и молодой японец, которого она представила, как командира одного из отрядов ниндзя - Икута Нобуюки. Приказать отойти мужчине в сторону мне не хватало полномочий, а моя ученица послушно отскочила в сторону. Но Икута остановил меня: - Госпожа Кокумару, я уполномочен не допускать вас на территорию жилых комнат, пока не поступит дополнительного указания. На такой приказ, несомненно, отданный мастером на время экзекуции, проводимой в нашем жилище, я отвечать не стала только по одной причине. Представший перед нами командир – исполнитель воли господина Ороку, какие к нему претензии, да и внутреннее чутье подсказывало, что Нобуюки относился к породе на редкость честных и порядочных людей, его открытое лицо со спокойными чертами и доброжелательный взгляд подтверждали мою догадку. Да и фраза хоть и была произнесена решительно, но, тем не менее, в ней хорошо ощущалось уважение ко мне и интеллигентность, а потому я не стала спорить. По-видимому, командир Икута и моя ученица прекрасно знакомы, никакого дискомфорта в общении не ощущалось, хотя Касикоми и рассказывала с ужасом, как Нобуюки и его ниндзя ворвались в нашу жилую комнату, но ее сразу же отделили от остальных. Я выслушала все, что девушка могла сообщить, не выдавая свою осведомленность и не упоминая, как стала свидетелем произошедшего. Ввиду непоступления нового приказа мастера, мы так и не могли вернуться к себе, и, чтобы скоротать время, а заодно и поддержать нашу физическую форму, втроем направились в тренажерный зал. Занявшая велотренажер Касикоми принялась увлеченно крутить педали, задумчиво глядя в широкое светлое просторное окно, свет из которого заливал зал мягкими волнами. Следя за дыханием и пульсом, я тренировалась на беговой дорожке и вдруг обнаружила, что Нобуюки, качавший руки, смотрел на меня, не сводя глаз. Но отметив этот факт автоматически, не предавая ему большое значение, я вновь погрузилась в размышления о мастере. До ночи оставалось еще слишком много времени, а мое волнение приближалось к своему апогею, норовя сбить меня с ритма бега. Тело словно налилось свинцом, но ноги переставлялись без участия разума, все так же быстро, как раньше. Человек, ожидавший меня в темное время суток в своих покоях, притягивал, но мои принципы были тверды, и они не подходили под критерии свободной любви. Я не могла с этим смириться, хотя само предложение меня не ужаснуло, но надо признать, что это скорее желание, высказанное к неукоснительному исполнению. Как же я промолчала?! Что произошло со мной в тот миг? *** Разрешение вернуться в жилую комнату было передано командиру Икута ближе к окончанию нашей тренировки, что позволило нам наконец оценить масштаб учиненного бедствия. Наши соседки испуганно мялись на пороге, не решаясь войти. Первой посетившей меня мыслью стала именно эта: женщина, выдававшая себя за любовницу мастера, была лишена жизни именно в общей комнате, а значит, состояние обиталища не могло вызвать восторг; не думаю, что ниндзя за собой убрали следы выполнения миссии. На всякий случай, дабы избавить юную Касикоми от зрелища, что могло травмировать ее психику – ведь я еще не выяснила, доводилось ли ей в своей жизни видеть изувеченные трупы и измазанные кровью стены и пол, оставила девушку в коридоре, а сама спокойно, но глядя под ноги, вошла в комнату. Ничего, не считая оставленного погрома, наше жилье осталось прежним. Куноити, обретя уверенность, потянулись следом за мной, выискивая среди обломков, обрывков и осколков предметы, которые еще могли на что-то сгодиться, раскладывая футоны, перестилали постели. Мой меч, как и обещал мастер, в неприкосновенности лежал под сдвинутым к стене матрасом. Занявшие оставшуюся часть дня приведение комнаты в порядок и упражнения были закончены только к началу вечера, а после моя ученица, чтобы немного развеяться, предложила покинуть башню клана и прогуляться по городу. К нам совершенно неожиданно присоединился и встретившийся нам у пункта охраны командир Икута. Касикоми была только рада. Нью-Йоркские улицы стали свидетелями, как трое человек в штатской одежде без клановых знаков отличия покинули здание башни и размеренным прогулочным шагом направились в соседний квартал, где хоть и тоже появлялись патрули Фут, но при этом мы могли хоть какое-то время оставаться незамеченными. Испрашивать разрешение для того, чтобы на время оставить штаб-квартиру, не требовалось. Перемещение ниндзя и куноити никем и ничем не ограничивалось, но только если в ближайшее время не было назначено миссий – все наши солдаты подходили к заданиям с максимальной ответственностью, а потому и сами знали, когда и где следует находиться. Повеселевшая Касикоми беззаботно, уже подзабывшая о том, что произошло утром, скакала впереди, мы же с командиром, не обменявшись ни словом, вяло брели следом, пока не добрались до небольшого уютного кафе, где мы и обосновались. Немного вина нам, взрослым, Икута, как оказалось, был на три года старше меня, и сок юной куноити, и я вновь поймала на себя заинтересованный взгляд Нобуяки. Беседа между нами поддерживалась исключительно моей говорливой ученицей, я от природы немногословна, да и командир, как мне показалось, не отличался жаждой постоянного общения, но, тем не менее, молодой мужчина вежливо отзывался на все просьбы девушки, рассказывая спокойным приятным голосом истории с нейтральными сюжетами, не касавшихся нашей профессиональной деятельности, иногда добродушно шутил. Я же с каждой минутой мрачнела все больше, ведь совсем скоро мне предстоит встретиться с мастером, вот только совсем для другого, неприятного ему разговора, а не за тем, на что он рассчитывал. И вообще – как вспомнилось мне в то же мгновение, господин Ороку, как утверждала молва, женат, а значит, его предложение не делает ему чести, и мне захотелось привести еще и этот факт, как веский аргумент в пользу правильности своей позиции. Мастер велел быть у него ночью, но во сколько? Что для господина Ороку ночь? Что-то мигом приобретенные забывчивость и несобранность, недопустимы для ниндзя, начинали меня раздражать. Я – серьезная куноити, а не какая-то девчонка, расклеившаяся от непрошенных и нежеланных мужских объятий хоть и впечатляющего человека. Посмотрев в очередной (за минуту) раз на часы, сделала вывод о необходимости срочного возвращения в башню – ведь время уже перевалило за десять. Конечно, подозреваю, что вечно занятой мастер клана не ложился раньше полуночи, но не в это же время являться к нему? Стоявшая у входа в личные покои господина Ороку охрана свидетельствовала о том, что хозяин дома, и я, назвав себя, пояснила, что меня ждут. Но мужчины равнодушно осмотрела меня с ног до головы, и, даже не велев сдать оружие (с чего зачастую начинались аудиенции частного порядка), один из ниндзя холодно пояснил: - Мастер занят и никого не принимает. - Но он велел мне прибыть... Я подожду господина Ороку здесь, пока он не освободится, - голос полон решимости. Полагаю, одному из них, мужчине раза в два старше меня, стало жалко глупую девчонку, которая ничего не поняла, и он, по-отечески усмехнувшись, добавил к тому, что было сказано его напарником: - Мастер сейчас с женщиной, и до утра никого не примет. Сейчас мой учитель был бы мной недоволен – услышанное шокировало меня так, что я с трудом удержалась на ногах. Мастер с женщиной?! Но ведь я должна была прийти к нему сегодня ночью! Пусть для другого, но он хотел увидеть меня, а потом позвал другую. Забыл? Человек, который не упускал ни единой мелочи? Невероятно. Казалось бы, следовало порадоваться, что все так хорошо закончилось, господин Ороку не угрожал мне со своими притязаниями, вот только… Бессмертные боги! Мне было обидно и горько, ведь я девушка, а симпатичный мужчина выбрал не меня, хотя внимание и проявлено. Но и отказать я не успела, не сказала ему ничего лишнего. Почему он опять так коварно со мной обошелся?!

Вновь наказанье, Что я не заслужила. И снова - за что?