Делирий

Скорая влетела в заснеженный двор с диким воем, резко крутанулась, разворачиваясь у подъезда, и замерла. Из кузова буквально десантировались двое дюжих санитаров. – Двое из ларца, одинаковых лица, а ну-ка пойдемте – будете мне шайтана полоумного ловить, – Быков никогда не упускал случая поглумиться над тем фактом, что санитары были близнецами. Впрочем, делал он это на свой страх и риск, потому что по сравнению с братьями Андрей, будучи не обделенным ни ростом, ни телосложением, казался хрупким шестнадцатилетним юношей. – Ну пошли, гражданин начальник, – по своеобразной манере речи и частично сведенным тюремным татуировкам на руках можно было безошибочно распознать старшего близнеца, Николая, в пределах станции больше известного как «Колян». – Посмотрим, что за шизик на этот раз. Квартира встретила общей атмосферой пришибленности и витающим под потолком призраком недавнего веселья, заметно пахнущим перегаром. Благо, хоть дверь открыли сразу, услышав в ответ на сакраментальный вопрос «кто там?» заветное «скорая». В сравнении с собственной берлогой Быкова, жилище было обставлено более, чем роскошно. Фельдшер походя отметил и размер комнат, и дороговизну мебели, и габариты домашней библиотеки, успев рассмотреть на корешке одной из книг название «Венерические заболевания». Понимание ситуации пришло сразу. – Значит, добухались, жрецы Венеры и Асклепия? – одна из трех комнат была заперта, оттуда доносились приглушенные удары и протяжные завывания на одной ноте. Возле дверей дежурили двое парней, причем оба в весьма странном виде: того, что повыше, будто макнули головой в оливье, при этом каким-то образом разбив лоб, а более низкорослый щеголял разбитыми и оттого безобразно распухшими губами. При ближайшем рассмотрении оказалось, что высокий знаком Андрею по циклу госпитальной хирургии, только учился он на два курса старше. – Ооо, Юрик, я смотрю, еще не утро, а ты уже вкусил все прелести первоянварского пробуждения, – серо-синие глаза фельдшера вперились в перемазанную майонезом физиономию, поблескивая, словно два револьверных дула. – Выкладывай, что там у тебя. – Ящер, бес, ты, что ли?! – будущий хирург был явно пьян до состояния «море по колено, а лужа по пояс». – Пудель там у нас. Бешеный, гы-гы... – Сам взбесился или помог кто? – Д-да... он последнюю неделю ходил, как в воду опущенный... ну я ему димедрола в стакан и бахнул... – Сколько? – Быков скрипнул зубами. Ситуация складывалась аховая: мало того, что раздражающий казанова-интеллигент, мало того, что коллега, так еще и димедрола наглотался со спиртным пополам. Невольно вспоминалась старая медицинская байка: «Бойся блатных пациентов, горбатых пациентов и пациентов-медиков». – Пять мели... меле... мелг... тьфу, бля, миллиграммов. – Мозг у тебя массой в пять миллиграммов. Слово «фармакология» ни о чем не говорит? Фельдшер раздраженно фыркнул и развернулся к санитарам. Где-то за плечом Коляна маячила растрепанная пергидрольная макушка Валерьевны. – Дошутились, блядь, – нарколог, как всегда, предпочитала быть краткой. – Андрей, готовь десять кубов сибазона. Парни, берете этого... кадра бесценного... и по рукам и ногам сюда. – Валерьевна, а ну как нас пудель покусает?.. – младший близнец хохотнул, засучивая рукава спецовки небрежным жестом и отодвигая в сторону находящихся в прострации интернов. – Ничего, от вас не убудет. На счет три... два... один. Открывающаяся дверь громко лязгнула.