Архипелаг Фиор, укутанный туманами

Когда Вам становится очень туго, и всё оборачивается против Вас, и, кажется, нет сил терпеть ни одной минуты больше, — ни за что не отступайте: именно в такие моменты наступает перелом в борьбе. Гарриет Бичер-Стоу

      Скорее всего ночью я всё-таки замёрзла, потому что снилось мне, что нахожусь в горах, по колено в снегу, и меня сносит ветром в ущелье. Рядом дети, их лиц я не видела, да и вообще мало что могла различить в метели, только тёмные силуэты ростом ещё ниже меня. Пыталась их позвать, нет, вроде весь сон только и делала, что звала их, но они не слышали. Просыпаюсь от собственного крика. Какой страшный и странный сон. Спала под пальмой, от которой десяток шагов до океана, а так замёрзла, что аж зима приснилась! Да, это самое логичное объяснение. А те маленькие силуэты... Наверно, мне одиноко — как ещё это расшифровать? Я не знаю. Да и страшно, и не хочется. Мало того, что до сих пор не опомнилась после крушения, и того, что предчувствовала его, так ещё до сих пор кошмары мучают. Жуть. Надо скорее отвлечься на что-нибудь и забыть это сон.       А кстати, я ещё живая. Ночевать прямо на песке у воды оказалось безопасно. Пока. Осмотревшись, следов не нашла, значит, никто не подходил и не интересовался новенькой. Восходящее солнце ещё не полностью обволок туман, и оно согревает меня, ведь после ночи всё ещё прохладно. Морской бриз нагоняет волны совсем рядом со мной — как-то я совсем не далеко ушла вчера от океана, к запаху которого привыкла и принюхалась. А так как кроме него других ароматов не почувствуешь, то можно сказать, что моё обоняние нечестно лишили деятельности. Спрятав книгу и платья в чемодан, я сама не заметила, как принялась лакомиться вторым батончиком. Есть так хочется, что с удовольствием ем такую гадость, на которую даже при мизерном заработке мы с мамой и не смотрели. Но даже этой гадости осталась одна нетронутая упаковка. Борясь с желанием проглотить все запасы, я уговариваю себя оставить их, потому что неизвестно, когда я смогу отыскать другую пищу. Если и спорить со мной, то нужно приводить весомые аргументы.       Осторожно поднимаясь и, отряхивая песок, вспоминаю, что отложила на сегодня. Предположим, силы я восстановила. Но быстро ходить не могу и долго тоже. Надо найти источник пресной воды и пополнить запасы пищи. А ещё как-то облегчить участь повреждённой ноги. Придётся часто останавливаться. И в то же время быстрее найти пропитание. Как всё сложно! Прихрамывая на правую ногу, иду по бежевому песку, резко контрастирующему с синим океаном и розовым от лучей солнца туманом, и с большим интересом исследую окружающую меня природу. От океана до первых редких пальм совсем немного — десяток шагов. А вот дальше растительности больше: остроконечная трава, кусты с большими листьями и робкие попытки других деревьев выжить около неспокойной воды. Сначала я обращала внимание только на предполагаемые плоды, но сейчас, сама того не осознавая, начала играть в игру «Как называется это растение?» К моему величайшему удивлению, большая часть растений была мне неизвестна.       Вскоре исследовательская экспедиция так меня увлекает, что я забываю обо всех проблемах. Передо мной раскинулась невиданной красоты природа — чистая, дикая и неизведанная. Судя по этому, людей здесь нет, или они очень бережно относятся к живому миру. Или это частная территория, и сюда никого не пускают. Что бы там ни было, но в существовании здесь цивилизации я почти разуверилась. Но вместе с этим мне стало очень интересно разобраться с этим непослушным островом. Такое же чувство у меня возникает, когда я начинаю читать интересную книгу. А тем временем вокруг меня растительности начинает попадаться всё больше, она растёт ближе друг к другу, деревья становятся всё выше и экзотичнее, кусты — пышнее, цветы — ярче. Начинают появляться переполошённые птицы, испуганные зверушки, исчезающие раньше, чем я могу их разглядеть и узнать, и оставляющие только шелест листвы. Только сейчас я замечаю, что неизвестно, сколько времени ковыляю уже в зарослях. В настоящих джунглях!       У одних деревьев (высотой с лайнер) теперь огромные листья, закрывающие бо́льшую часть солнечного света. У других ветви свисают, цепляются за другие деревья, переплетаются с ними, стремясь заполнить собой всё свободное пространство. Кусты теперь меняют свои оттенки до бордовых или цвета старого золота и свешивают над моей головой шероховатые листья. Если до этого мне было не так уж трудно пробираться даже с моей подбитой ногой, то теперь это превратилось в проблему. Чтобы удержать гигантские стебли деревья начали увеличивать корни и почему-то оставлять их на поверхности земли. Сами же корни замаскированы другими растениями, обвивающими их по всей поверхности. Настоящее происхождение выдают только затейливые изгибы, перекрывающие мне путь. И всё это притушено огромным количеством цветов всех оттенков и тонов. Даже если я теперь и найду какой-то плод, то не смогу его достать из-за неимоверной высоты, непрочности лиан и подозрительного яркого цвета растений. Большинство видов растений я не могу узнать, поэтому буду считать их по умолчанию ядовитыми. Но даже при таком раскладе я не нашла ни источника воды, ни еды. Хотя измучилась так, как будто обошла весь остров.       Оказывается, этот непослушный остров не такой маленький, как показался мне сначала. Даже больше: сколько не брожу, а ни одного намёка на гору или хотя бы на холм нет. Может, это не тот остров с вулканом? Но он тоже в тумане. Значит... Ох, я уже не знаю, что это значит. Я окончательно запуталась, вымоталась, проголодалась и на всё разозлилась. Мне хочется вернуться на берег — вдруг там на какой-нибудь пальме я не заметила кокосы? Но силы заканчиваются, значит, так далеко — аж к океану, ни звука, ни запаха, которого я уже не чувствую — я точно не доползу. В голове промелькнула мысль, что даже с моими немаленькими знаниями выжить мне не удастся. Но я тут же отбрасываю эту мрачную мысль — только пессимистичного настроения мне для полного счастья не хватает. Остатки сил и терпения я трачу на поиски более-менее безопасного корешка, на котором можно доесть уже последний драгоценный батончик и отдохнуть.       Хоть поиски такой удобной подстилки шли ужасно медленно в заросшем лесу, я натыкаюсь на ручеёк в маленьком ущелье, около которого не растут деревья, а только совсем отчаивающиеся выжить в джунглях кустарники. Выбрав самый безопасный, на мой взгляд, корешок, торчащий даже около ущелья, я умащиваюсь на нем и ищу в чемодане последний запас. Теперь всё кажется подозрительным: и этот ручеёк, около которого не растут деревья, и этот медовый запах, исходящий от соседнего цветущего дерева, и эти шорохи и движения, создаваемые пёстрыми птицами и неугомонными насекомыми, и даже зеленоватый свет, пробивающийся через листья и освещающий маленькую продолговатую полянку, сделанную ручьём. Мне даже послышался какой-то визг или рык. Но сейчас я хочу только есть, спать, пить и всех убить. Снова ищу в чемоданчике батончик и, только перерыв его весь, осознаю, что последний запас схомячен, а вкус даже не испробован. Да ладно, с тем вкусом — это ничего. А вот то, что мне есть ещё больше хочется — вот это очень даже важно.       Я поглядываю на пустую упаковку ещё какое-то время, и меня осеняет идея набрать воды из ручья. В таком состоянии я вообще удивлена, что ещё что-то соображаю. Ущелье хоть и маленькое, но достать воду из него всё равно оказалось непросто. К тому же с собой у меня нет ничего, чем бы можно было почерпнуть. Стоя на израненных коленках и облокачиваясь на поцарапанные локти, я промучилась не меньше пятнадцати минут, дотягиваясь до журчащей воды рукой. Но потом моё терпение лопается, и я вскакиваю, злая и вымученная. Как на зло, на мою головку сразу сваливаются все проблемы: и пластыри надо заново клеить, и пить жутко хочется, и спать почему-то, как будто этот запах цветов действует как снотворное, и запутанные волосы, не переставая, лезут в глаза, и доселе молчавшая подбитая нога начинает болеть. Словом, на меня свалилось всё то, о чём обычный горожанин не особо задумывается. — Но жить-то надо как-то. Раньше люди тоже со всем этим справлялись, это просто я разбалована городом и лайнером, — успокаивала я сама себя, заново обрабатывая тысячи мельчайших порезов на теле и заклеивая ссадины. Подвязав волосы бинтом, я вытягиваюсь под корнем, положив на него голову. Злости так много, что меня останавливает только отсутствие сил, чтобы ничего не поломать. Позеленённые солнечные лучи попадают на землю вертикально, значит, уже день? Да когда успели, я же всего-то часик погуляла, ну два. Но не полдня! Нет, это не честно — я ещё ничегошеньки не нашла. Закрыв уставшие глаза, снова вижу всю пестроту природы острова перед глазами. Вот это нагулялась...       Не знаю, сколько времени прошло, потому что я задремала, но будит меня самый настоящий визг. Потом рыки, шорох и движение листьев на другой стороне неприступного ручейка. Опять кошмары? Да мне теперь что, глаза закрыть нельзя?! Я раздражённо поднимаю забинтованную голову и оглядываюсь. Думаю, что я сейчас похожа на тронувшуюся головой, хотя с такой жизнью скоро так и будет. Тут на оголённый оврагом участок не заросшей земли выпрыгивает что-то очень быстро двигающееся и останавливается перед самым оврагом так резко, что уверена, что оно чудом не провалилось. Такое резкое торможение было вызвано тем, что это нечто заметило меня и замерло на мгновение в испуге. За это мгновенье я успеваю разглядеть нарушителя моего спокойствия: это оказывается ребёнок с тёмно-зелёными волосами, заплетёнными в косичку, и невероятно напуганными тёмными глазами. Но мгновение пролетело, и девчушка отчаянно заверещала так громко, что напугала всех птиц на полянке, которые с недовольными криками поднялись в воздух. Я до этого скукожено сидела, обнимая свой чемодан-спаситель, но наконец как-то реагирую — тоже испуганно вскрикиваю.       Малышка, отшагнув от меня, чуть не падает на спину, но вовремя семенит босыми ножками и ловко вскарабкивается по обвитым корням самого близкого к ручью дерева, боязливо оборачиваясь на меня. Не успеваю я ничего сообразить, как из тех же бардовых кустов выскакивает рыжее животное и несётся прямо на меня, сверкая клыками в лучах солнца. Скорее на автомате, чем что-то продумав, резко преграждаю путь хищнику чемоданом, съёжившись за ним. Девочка снова пищит, доносится недовольное рычание, и снова шелест листьев, рыканье. Рискнув, выглядываю из убежища и вижу: девчушка забралась довольно высоко, и я бы её даже не заметила благодаря маскирующим тёмно-зелёным волосам, но она с огромным интересом изучает каждый сантиметр моего израненного тела, и, чтобы это было возможно, она сидит на опасно тонкой и ничем на прикрытой ветке. Всё на той же стороне оврага с ручьём под массивными корнями мечется то скуля, то рыча, рыжий зверь, похожий на лису. Но ведь лисы не водятся в джунглях? Второй зверёк с интересом наблюдает за терзаниями другого, но переводит пытливый взгляд сначала на мой чемодан, а потом и на меня.       Так, стоп. Это что значит, на меня могли ночью напасть и поужинать мною?! Но ведь лисица не питается людьми. Может, это гривистый волк? Тоже нет — они охотятся преимущественно на некрупных животных. А на людей гривистые волки не нападают. Только я начала перебирать в памяти рыжие хищные виды, водящиеся в тропических лесах, как этот любопытный экземпляр полностью переключил внимание на меня. — Так, спокойно, неправильная лиса из непослушного острова! — пригрозила рыжей особе, которая готовится перепрыгнуть ручей, сгруппировавшись и принюхиваясь. Только благодаря раздражённости при отсутствии сил приподнимаюсь, прикрываясь чемоданом, как щитом. Если малышка и сможет убежать от них или хотя бы залезть на дерево, но я ни то, ни другое сделать не в состоянии. Для этих шустрых зверей я слишком медлительная, поэтому, когда я только неуверенно опёрлась на посиневшую ногу, «лисица» недовольно морщит мордочку в шаге от меня. Я, взвизгнув, отпрыгиваю от зверя, спотыкаюсь обо что-то колючее и, схватившись за больную ногу, скатываюсь по невесть откуда взявшемуся склону.       Девочка опять что-то кричит, но уже тише и как-то жалобно. Да я столько ран за два дня даже в детстве не получала! Такими темпами мне никакой аптечки не хватит. Но хищник, похоже, потерял ко мне интерес, потому что приближаться передумал. И вот только сейчас ко мне приходит осознанность, что я встретила человека, хоть и не успела его толком разглядеть. Значит, всё не так плохо, как мне показалось полчаса назад. Кряхтя, как старушка, через какое-то время я вместе с чемоданом выкарабкиваюсь из золотолистой ямки в надежде не потерять местную малышку. К этому времени про меня, похоже, забыли — неправильные то ли лисицы, то ли волки, которым уже жарко в этом климате, пытаются достать притаившуюся у ствола, оплетённого чем-то розоватым, задумчивую девочку. Из-за того, что она испугалась меня и забралась на дерево, малышка оказалась в ловушке: так бы она убежала, а теперь не слезть и не продвинуться дальше по многочисленным, но тоненьким ветвям. Стоило мне только примостится у края ямки, как рыжие звери, смешно морща носики и жалобно поскуливая, начали отходить от дерева подальше от меня. Я и сама принюхалась: от меня действительно исходил слабый аромат дезинфицирующего средства, наверное, поэтому хищники приняли меня за ядовитую пищу и решили не трогать.       Тогда у меня есть идея, как спасти зеленовласку! Покопавшись в уже пошкрябанном чемодане под тремя любопытными взглядами, достаю сандалет и капаю на него антибактериальным средством. Когда я закончиваю и замахиваюсь для броска, то становлюсь самым интересным предметом на поляне — я прямо-таки чувствую взгляды десятков звериных и птичьих глаз. Запустив сандалет в рыжую парочку, которой хоть и не понравился запах, но не спешащую бросать добычу, шкандыбаю к своему краю ручья, показывая, что дальше с посиневшей ногой не потащусь. Местная жительница, осторожно спустившись и подхватив надушенный сандалет, подошла ко мне, перепрыгнув овраг. Разглядывает меня с тем интересом, с каким я исследовала пляж и эти заросли. Я тоже с любопытством смотрю на её кожаные шортики с железными кружками на ремне и жилетку с бахромой, но мне всё равно не повторить тот восторженный детский взгляд. Рыжики, сделав круг возле нас, уселись вместе на коряге, с которой нас было видно лучше всего. Тоже мне, кинотеатр нашли.       Когда мы уселись друг напротив друга, девочка что-то шепчет. Но заметив, что я не понимаю её, малышка солнечно улыбается и, протянув свободную поцарапанную ладошку, громко и чётко произносит: — Аска! — не знаю, что это значит: приветствие, или это её имя, или ещё что-то, но я тоже, радостно улыбаясь, протягиваю ей запачканную руку и так же громко и чётко говорю: — Леви!