Архипелаг Фиор, укутанный туманами

Ежели решился начинать новую жизнь, так начинай. Первым шагом в новой жизни станет то, что не посещало тебя в прошлой — решительность.

      Голова гудит, но пытаюсь вспомнить, что было. Постепенно появляются вспышки: я читаю книгу на палубе, ем пиццу, собираю рукой всё содержимое стола в чемодан, кусок скалы летит на меня, стою на палубе в тумане со стаканом горячего шоколада, дрожащий огонёк стекает в туман, я отчаянно цепляюсь за свой деревянный чемодан, и на меня несётся волна. Похоже, я потеряла сознание, даже вспоминать трудно. Хочу открыть глаза, но резкий свет и какой-то песок в глазах режут и не дают. Зато слышу шум моря, накатившую волну совсем рядом и шелестение листьев на ветру. Чувствую запах то ли соли, то ли рыбы. Запах океана трудно передать, он у каждого моря свой. Но сейчас этот запах воды и опасности стоит во влажном воздухе, не позволяя другим запахам нарушать его первенство. Солнце нещадно печёт неприкрытые платьем руки и ноги, в то же время от порыва ветра, иссушающего мое платье, я вздрогнула. Одновременно и холодно коже под одеждой, и жарко сгоревшим конечностям. Сил двигаться нет, а кончиками пальцев на ногах чувствую прохладную воду, надвигающуюся всё выше.       Резко прокатившись по всему телу и поглотив его, не подавившись, морская волна лишает меня возможности дышать и держит меня в водяной ловушке уже достаточно долго, чтобы я начала задыхаться. Руки отказываются подчиняться, вцепившись мёртвой хваткой в бабушкин чемодан. В многочисленные царапины заходит морская соль, разъедая их всё глубже. Наконец сжалившись надо мной, вода отступает, таща и моё почти безжизненное тельце в морскую бездну. Так бы я и поплыла обратно в океан, если бы не чемодан, застрявший на берегу и держащий меня, как якорь держит судно. Теперь песок был везде, где мог достать: в носу, в ушах, во рту, между пальцев и даже под платьем. Собрав все свои силы, я пытаюсь заставить тело слушаться. Подтянувшись к своим вещам, я хочу всё-таки посмотреть, где я и что случилось. Долго пытаюсь заставить разжаться свои пальцы, сжимающие чемодан, струшиваю песчинки и ракушки и пытаюсь продрать глаза. Яркий свет опять режет, но через минуту глаза уже привыкают, и я начинаю что-то различать.       Всё синее-синее. А ещё белое и блестящее. Голова начинает не только гудеть, но ещё и кружиться. Чувствую, что очень голодна, потому что давно не ела. Хотя я не знаю, сколько времени прошло с момента крушения лайнера. Светло, и солнце высоко, значит, день. Но неизвестно, тот же, или следующий, или ещё дальше. И небо, и океан такие синие, что трудно найти границу, особенно моим пострадавшим глазам. На красных руках многочисленные царапины, а та, что держала чемодан, до сих пор на костяшках белая. Сижу я, поджав ноги под себя, на песчаном берегу, что состоит из разнообразных ракушек, цветных и бесцветных камней и еще миллиона такого мелкого, что нельзя узнать, что это. И всё это переливалось, греется под солнцем. И раскалилось бы до огромной температуры, если бы не редкие охлаждающие волны. Чуть дальше от воды растут пальмы, создающие совсем мало тени, а под ними зеленеет кустарник. Но тут вдруг влажность начала сгущаться, и солнце стало закрывать облако. Скорее всего, это тот самый остров с вулканом, укутанный туманом.       Теперь солнце не пекло, а ветер разошёлся ещё пуще, заставляя меня дрожать от холода посреди пляжа, а волны становиться больше. Пора прятаться вглубь. Борясь с головокружением, жутким голодом, слабостью и болью от разъедания моих ран солью, я пытаюсь подняться на ноги. Но, только сделав это, падаю с криком на песок. К этому времени я уже забыла, что хорошенько стукнулась о ножку кровати правой ногой. На голени красуется большой синяк, но болит как настоящий перелом. Коленки расцарапаны и притушены песком, а сандалет с левой ноги потерян. Да и оставшийся братец в ужасном состоянии. А ещё мне начали мешать смотреть растрёпанные без ленты волосы с запутанными кое-где водорослями.       Сняв обувь, я прижимаю его к груди, как младенца, хотя в этом уже нет никакого смысла. Что он один-одинёшенек стоит без пары? Бесполезная вещь, пустышка, сирота. Как и я. И что мне с ним делать? Выбросить или не оставлять следов? Ведь я ничего не знаю об этом месте. Может, это уже обитаемый остров, или часть материка, или просто частный пляж, или что-то в этом роде. А, может, это место ещё не открыто, и я тут одна. Всё может быть. Даже может быть, что другие пассажиры где-то рядом. Или нет. Их вроде забрали на спасательных шлюпках. Ух, как трудно вспоминать, как будто мной сломали несколько стен. В любом случае не буду пока мусорить после себя.       Осторожно шагая по горячему песку от океана, я пытаюсь что-то сообразить в раскалывающейся голове. Теперь понятны все кошмары и страхи. Неужели я предчувствовала крушение? Может, так и должно быть. Я ведь хотела другой жизни. Хотя я вся исцарапанная и измученная, но живая! Надеюсь, что остальные тоже спаслись. Несмотря на все неприятные ощущения, я не верю в действительность событий. По-моему, это просто сон. Поэтому даже придумывать ничего не хочу. Скоро сама проснусь, и все проблемы растворяться в тумане, который преследует лайнер. Такими темпами оранжевое платье на мне почти высохло, песок под босыми ногами остудился до приемлемой температуры, а я вся насквозь пропиталась морским запахом и духом. Никогда бы не подумала, что ту технику безопасности, что я рассказывала клиентам, придётся вспоминать самой.       «Во-первых, без паники!» — гласит начало выученного мною текста. Да кто тут беспокоится? Обычный кошмар, коих много. Или нет? Так всё реалистично, того и гляди, помру с голоду. Сказать, что это сон, и нечего не делать — это проще всего, так каждый лентяй сможет сделать. Другое дело — попытаться выжить. Тут и выдержка нужна, и решимость, и трудолюбие. Мне кажется, что я всегда любила придумывать себе проблемы, составлять дилеммы, а потом долго решаться что-то выбрать? Да, так было всегда. Я не причисляю себе к лентяям, поэтому отбросим возможность ничегонеделания. А посмотрим на это с другой стороны — моя жизнь изменилась, сама преподнесла приключения, а не трудовые будни. Пора уже применять свои знания. Только сначала поесть, а то весь мой энтузиазм без пищи — пустой звук.       «Во-вторых, восстановить силы». А это уже сложная задача. Спать хочется, плюс ко всему я же из-за кошмаров нормально на выспалась. Вот только где? Прямо не земле? Я не замерзну, наверно. Я вдохнула влажный и прохладный воздух. Вроде бы и день, и тропический пояс, но этот остров не собирается подчиняться каким-то правилам и законам природы. Да и жители тут, скорее всего, подстать местности. Неизвестно, кто-то может найти меня спящую. Или зверь какой диковинный, или, что хуже, человек. В любом случае я слишком много думаю. Голова ещё сильнее болеть начинает. А я не могу без анализа ситуации! В этот момент раненая нога категорически отказалась дальше сотрудничать со мной и с моими наглыми требованиями. Я устало приземлилась у ближайшей пальмы. Теперь ещё и с места не сдвинуться. Значит, ночевать буду тут. Одной проблемой меньше. Теперь надо посмотреть, что в чемоданчике. Как хорошо бабушка продумала, что даже вещи складывала в неутопаемое. Может, это многолетний опыт, а, может, она об этом и не задумывалась. Но этот деревянный ящик, который тяжело открывается, особенно моими ослабшими пальцами, спас мне жизнь.       Вещи я особо не раскладывала, а что доставала, то ночевало на столе, с которого я сгребла книги. Внутри обнаружилось несколько сменных комплектов одежды, не тронутых, как и всё остальное, водой. Но сменная обувь осталась в каюте. Блокноты и ручки, дождевик и солнечные очки. Теперь даже смешно, что я взяла такие вещи на лайнер. Особенно аптечку. И в то же время сейчас она как нельзя кстати. Продезинфицировала всё тело, смывая морскую соль с многочисленных мельчайших порезов. Обработала ссадины на локтях и коленках и заклеила их пластырями. На большее сил не хватает. Да и больше ничего нет в этой дорожной аптечке. После такого труда пришлось немного отдохнуть. Ничего себе я намучилась! Уже даже всё равно, что волосы мешают смотреть, что они запутаны и неприятно тянут кожу головы, что платье на мне ещё не высохло и мне холодно под морским бризом. Всё уже не важно, только бы поесть.       Снова пытаюсь что-то откопать в чемодане. Натыкаюсь на фотоаппарат, правда, без подзарядки он скоро потеряет ценность. Больше всего места занимают книги. Мои и те, что взяла в библиотеке, но не успела прочитать. Даже сначала как-то стыдно стало, что я теперь их не верну, а сейчас подумала, что я, наоборот, их спасла. Наконец пальцы чувствуют гладкую обёртку. Это какие-то батончики, скопившиеся у меня на столе из-за непригодности. Их когда-то раздавали в качестве рекламы одного из спонсоров путешествия на круизном судне. Они «заряжают энергией на четыре часа», если верить обёртке. Я считала их ненужными на лайнере с шикарной кухней и складывала на столе, не придавая ни им, ни этим действиям никакого смысла. А сейчас они меня буквально спасают. Всего этих батончиков пол десятка было, но я уже доедаю второй. Ты не ты, когда голодный. Этого мало, но надо оставить на завтра — я же не знаю, когда смогу раздобыть еду. Зато голова уже меньше кружится, и руки не дрожат. К тому же я всё равно дальше буду только спать, так что наедаться тоже не надо. Что там ещё надо сделать?       «В-третьих, найти источник пресной воды». Ой, это уже завтра вместе с пищей. Пить я пока не хочу, поэтому буду надеяться, что протяну до того, как что-нибудь найду. С моими-то израненными ногами да руками. Я пытаюсь удобнее примоститься на песке под пальмой. Это легко сказать. После мягких кроватей на лайнере спать на песке будет неудобно, как ни крути. Подложив по голову книгу, закутанную в запасную одежду и поворочавшись немного, я сдаюсь, боясь ещё поцарапаться или оторвать пластыри. Укрывшись длинным, но тонким платьем, я поворачиваюсь к океану и замечаю, как успело измениться небо. Тёмные тучи, спрятавшие солнце днём сплошной пеленой, сейчас уже не могли противостоять его свету. Потоки заходящего светила прорывались в малейшие просветы в облаках, перекрашивая всё сначала в ярко-оранжевый, а затем в кроваво-красный. Залюбовавшись закатом, я хочу дождаться захода солнца и откладываю долгожданный сон.       Точь-в-точь повторяя рисунок на небе, океан послушно перекрашивается в непривычные ему теплые цветовые тона. Медленно от жгучих оттенков небо меняется к нежно розовому, такому умиротворяющему, что глаза сами слипаются. Но я борюсь с сонливостью — такой красоты я в жизни не видела. Хоть и не похвастаюсь, что многое видела в этом мире, много мест посетила и много закатов наблюдала. Нет, и всё-таки на городскую девушку, уткнувшуюся в книги или учебники, это производило неизгладимое впечатление. А розовый уже темнеет и превращается в пурпурный. И в скором времени всё теперь фиолетовое: что-то тёмное, почти чёрное, что-то светлое, почти белое. Но всё окрасилось в насыщенный фиолетовый. И как запах океана заглушает все остальные и не даёт им даже пробиться, так фиолетовый поглощает все другие цвета. Красота! Больше не могу сопротивляться, только успеваю подумать, что же ещё надо сделать завтра.       «В-четвёртых, развести огонь, чтобы Вас могли заметить с неба». Не хочется мне привлекать внимание. Сначала разберусь, что к чему, а там решу. Странный остров и интересный. Уже не терпится его осмотреть! Но всё уже завтра.