Шрамы, которые мы носим

      После того знаменательного дня дела пошли на лад: между ними потихоньку возникла гармония, стал ощущаться единый согласованный ритм. Их жизнь не изменилась: по-прежнему тянулись бесконечные часы верхом и долгие ночи в убогих домишках, обитатели которых были рады приютить пару бурых братьев во имя Семерых. Они встречали мало людей на дорогах, и это беспокоило Сандора, хоть он и не совсем понимал почему. О бандах разбойников и отщепенцев было почти не слышно, но Клиган знал, как живучи эти ублюдки; к тому же он не верил, что ложная весна продлится долго. Впрочем, он не говорил о своих сомнениях и тревогах Сансе – она только-только начала отходить от предыдущих страхов и бед, чтобы обрушивать на ее голову еще и новые. Иногда она по своей воле принималась рассказывать ему о жизни в Королевской гавани после его ухода, а потом и о Долине.       Иногда ему приходилось расспрашивать. Но сама она рассказывала охотнее, да и Сандор обнаружил, что гораздо приятнее делиться, чем выспрашивать, пусть иногда ему было непросто подобрать слова. Они вообще стали больше говорить друг с другом – не только обмениваться впечатлениями, но беседовали и о всяких мелочах, которые добавляют штрихи и оттенки к полотну человеческого характера. Он узнал, что она любит дикие цветы, растущие в богороще Винтерфелла больше, чем розы в его стеклянных садах, что любит синий цвет и танцы до упаду. Она узнала, что ему нравится море, хотя Сандор и не умеет плавать; что как-то раз Серсея расквасила ему нос, и что однажды он мальчишкой на спор съел ядовитые ягоды и чуть не умер от этого.       Мужчина и девушка выучили привычки и язык тела друг друга, оттачивая свои движения будто танец – повернуться, наклониться, подтянуть, обойти один другого. Сталкивались они теперь только по необходимости, и всегда с улыбкой. Они даже иногда заканчивали фразы друг за друга, а порой им хватало одних взглядов.       В те редкие ночи, что путникам удавалось провести под крышей, Санса спала на единственной, как правило, кровати, а Сандор на полу. Но когда приходилось спать на соломе, его меч больше не разделял их, но они об этом не говорили. Он вовсе не собирался домогаться ее, когда приходилось вновь и вновь укрывать девушку, если во сне она начинала вертеться, сбрасывала с себя шкуры или случайно пихала его. В такие моменты Клиган не был уверен, делает ли она это сознательно или просто устраивается во сне поудобнее. Он не спрашивал, опасаясь разрушить хрупкую гармонию, а просто был благодарен, что его, наконец, признали. И хотя он пытался следить за собой даже во сне, иногда он просыпался первым в кольце переплетающихся рук и ног. В такие дни он аккуратно выбирался из постели и крадущейся походкой уходил куда-нибудь подальше, чтобы сбросить напряжение.       У Сандора давно уже не было женщины, и сейчас это ощущалось гораздо сильнее, чем на Тихом острове, где его окружали только молчаливые мужчины и благочестивые слова молитв. Ему кружило голову искушение проверить, как далеко он мог бы зайти, если бы Санса ему позволила. Впрочем, он поспешно подавлял свои желания, вспоминая о последствиях брака с Бесом и о том, через что ей пришлось пройти из-за изменчивых настроений Петира Бейлиша – об этих двух Санса никогда не упоминала, а он не спрашивал.       В один из дней после полудня они расположились на обрывистом берегу Синего зубца, и, сидя на краю с самодельными удочками, пытались поймать что-нибудь на ужин. Капюшоны были откинуты, так что путники могли видеть лица друг друга в лучах солнца, падавших сквозь ветви деревьев. Сначала они хотели остановиться в таверне за несколько миль отсюда, но Сандор что-то заподозрил, и они быстро уехали, не успев даже поесть. «Здесь воняет львами» - объяснил он Сансе, приторачивая к ее седлу мешок с ковригой хлеба и кругом сыра, купленными у харчевника перед отъездом. Девушка, сжимая флягу с остатками вина, быстро кивнула и без лишних слов забралась на лошадь. - Она оставила тебя там умирать? – спросила Санса недоверчиво, не называя имени сестры. Они передавали друг другу мех с вином, и Сандор ощущал довольство, разлитое вокруг. - Угу. И это оказалось только к лучшему. Если бы она сделала то, о чем я просил, старик нашел бы только мой труп, и сейчас я не сидел бы здесь с тобой. - И все же, – продолжила Санса. - У нее были на то причины. Она думала, что я зря не оставил ее в Близнецах – тогда бы она могла спасти мать и брата. - Но это глупо! Она бы тоже погибла. И конечно, она это знала. - Сандор искоса посмотрел на девушку долгим взглядом. - Твоя сестра потеряла все, что у нее было. Горе ослепляет не хуже страха – уж тебе-то это известно. Не суди ее слишком строго – в ее сердце тоже есть свои шрамы. Санса сделала долгий глоток и опять передала Клигану мех. Он тоже набрал полный рот вина, потом закрыл кожаную флягу затычкой, отбросил назад и сказал в ответ на ее недоуменный взгляд: - Хватит на сегодня. Если я чувствую, что мне достаточно, то тебе тем более. Санса прищурилась: - У меня не было случая заметить это, но ты уже не пьешь как раньше. - Я много чего не делаю как раньше, - хмыкнул Сандор. - Это хорошо? - По большей части да. А что до остального – ты учишься жить с этим. Или без этого. Она на секунду замолчала, а потом тихонько хихикнула. - Ты чего? – отреагировал он. - Забавно. В Королевской гавани ты защищал меня, а за ее пределами – мою сестренку. - И оба раза вышло хреново. - Это неправда – с силой возразила она, кладя руку на плечо мужчины – ты делал для нас обеих все, что мог, я знаю. – Он рассмеялся и похлопал ее по руке. - Ох, пташка. Порой я забываю, как ты невинна. Не стоит так уж верить в меня. Девушка пристально посмотрела на него: - Но ты же поклялся мне в верности, как я могу тебе не верить? Или я ошиблась в тебе? - Сейчас - нет, а тогда – да, мне не стоило верить.       Сандор вытащил леску из воды и разочарованно посмотрел на пустой крючок. - Похоже, сегодня на ужин опять будет вяленая баранина. Ну, по крайней мере у нас есть еще сыр и хлеб – вздохнул он, кладя удочку рядом. Санса пока оставила свой крючок в воде, не готовая сдаться, и он подумал, что задержись они в таверне, удалось бы поесть горячей пищи. Но теперь она доверяла ему, верила в него, и это стоило так много, что он махнул рукой и не стал указывать на бесплодность ее попыток. Он откинул голову и стал смотреть на окрашенные багрянцем закатные облака, которые были видны сквозь ветви страж-деревьев. День подходил к концу. Сандор глубоко вдохнул запахи реки, влажного суглинка и хвои. Воздух был прохладным, но не слишком, да и вино согревало его изнутри. - Арья бросила тебя, но ты бросил меня – Санса никак не хотела менять предмет разговора.       Он бросил на нее быстрый взгляд, и она встретила его своим. Он заставил себя не отворачиваться и не укрываться от нее, хотя прямое обвинение и воспоминания о той ночи скрутили его внутренности узлом. - Все не так просто, девочка. Мы оба знали, что ты не пойдешь со мной. - Тогда зачем ты вообще ждал в моей комнате? Зачем поцеловал, если знал, что я не поеду с тобой? - Что? - Зачем ты поцеловал меня, если все равно собирался бросить меня и уйти?       У Сандора внезапно закружилась голова. Не от вина – он слишком мало выпил для этого. Он вытаращился на нее, открывая рот словно рыба, вытащенная из воды. - Я никогда не собирался бросать тебя! Я хотел взять тебя с собой. Боги, как сильно я хотел этого! Но я не целовал тебя, пташка, - Клиган повернулся так, чтобы лучше видеть девушку. - Но я была совершенно уверена в этом. - Я этого не делал. - Ты поцеловал меня - краснея, продолжала настаивать Санса, в то время как он осторожно вглядывался в ее лицо – Ты поцеловал меня и заставил спеть тебе, прежде чем ушел. - Санса, если кто и целовал тебя в ту ночь, то только мой кинжал, приставленный к твоему горлу. Ты не забыла это? Девушка дернула головой и ответила: - Нет, это я тоже помню. - Да уж, такое не забудешь. - Ты был пьян. Ты просто забыл. - Уж поверь мне, девочка, если бы я тебя поцеловал, я бы помнил об этом, - твердо произнес Сандор.       Пташка отвернулась, встала, сжав удочку обеими руками так, что костяшки пальцев побелели, и нервно переминаясь с ноги на ногу. Он смотрел на нее не отрываясь, но лица девушки ему видно не было.       Мужчина лихорадочно соображал, что все это могло значить. Почему она столько времени вспоминала поцелуй, которого не было. И зачем согласилась уехать с ним с Тихого острова; и то, как она наслаждалась путешествием, и как будто с самого начала ждала от него чего-то. Наконец то, что сейчас она с ним, что она выбрала его.       «Хренов слепой дурень» – дошло до него наконец.       Он позвал Сансу по имени, она обернулась – и оказалась в его объятиях. Одной рукой он обвил ее талию, другая скользнула по щеке к затылку, и тогда он поцеловал ее. Крепко прижимая ее губы к своим, он почувствовал аромат ее дыхания. Ее удочка упала на траву с легким стуком, в то время как нежные губы раскрывались под его поцелуем. На мгновение Сандор ощутил легкую тревогу – он не был уверен в своем умении целоваться. Но когда он придвинулся поближе к девушке, все чувства и мысли испарились. Он хотел насладиться ею, унести туда, где никто не сможет причинить ей боль. И он хотел погрузиться в нее так глубоко, чтобы нельзя было сказать, где кончается один и начинается другой. Он желал этого больше, чем чего-либо в своей жизни, и сила этого желания одновременно пугала и изумляла его. Но когда ее руки проскользнули под его и обвились вокруг мощной шеи, Сандор, собрав все силы, оторвался от ее губ и отступил на шаг. - Вот теперь, пташка – сказал он срывающимся голосом, надеясь, что она его слышит, – я тебя поцеловал.       Клиган развернулся на пятках и пошел вверх по крутому берегу, а сердце в груди стучало словно молот. - Пошли, – поманил он Сансу, – время ставить лагерь.