Шрамы, которые мы носим

      - Дело было не только в диком огне. Я и раньше сталкивался с огнем лицом к лицу во время битв. Как и страх, пламя только подпитывает ярость. – Сандор бросил взгляд на Старшего брата. Они сидели за столом в общем зале - между ужином и вечерними молитвами там было тихо и пусто. За окном ревела буря: острый как нож холодный ветер просачивался сквозь закрытые ставни, мельчайшие щелки и трещинки в стенах, пытался добраться до сидящих своими ледяными пальцами. - Любой воин, который уверяет, что он не боится, либо лжец, либо круглый дурак. Страх и ярость – опасное сочетание, – продолжил разговор Старший Брат, – особенно если в руках острый клинок. - И каждый, кто сталкивался со мной в бою, может это подтвердить – если только такой человек найдется среди живых. – Сандор сделал маленький глоток подогретого вина с пряностями и поставил деревянную чашку обратно на стол. – Люди падали вокруг меня, пылая, истекая кровью, или и то, и другое одновременно. Вся Черноводная была в огне. Я повел людей в атаку в третий раз, зная, что нас разобьют, и отвел оставшихся солдат за ворота. А потом долбанутый на голову Бес решил, что ему мало. Тогда-то я и понял, что сыт всем этим по горло. Ланнистеры, – сказал, будто выплюнул, Клиган. - Ублюдки, все до одного, а хуже всего то, что я присягнул им на верность. Я был там, где не хотел быть, я делал то, чего не желал делать. И зачем? Чтобы меня опять послали в огонь всех семи преисподних сражаться за этот маленький кусок дерьма? Чтобы он мог по-прежнему сидеть на своем железном стуле и продолжать истязать ее?       С тех пор, как Сандор Клиган впервые появился на Тихом острове, прошло почти два года, и зима уже накрыла своей тяжкой рукой весь Вестерос.       - Хорошо, что она не пошла со мной тогда. Нас бы поймали и убили самое большее через пару недель. Но, несмотря на это, иногда я думаю, не худшую ли участь я ей уготовил, бросив в Королевской гавани: брак с карликом, а потом и обвинение в цареубийстве. - Ты не веришь, что она была способна на это? – спросил отшельник. - Я бы так не сказал. Все способны на убийство. Однажды она чуть не убила Джоффа, это было сразу после того, как он снес голову ее отцу. Я увидел эту мысль в ее глазах и успел встать между ними. Маленький король так и не узнал, как близок он был в тот день к тому, чтобы лежать на земле с размозженной головой. Но убийство с помощью яда? Здесь требуется коварство и жестокость, а в маленькой пташке этого нет. Она могла убить в едином порыве, но не по холодному расчету, - качнул головой Клиган. - Люди меняются, брат. Тебе это известно лучше многих. Ты знал Сансу Старк ребенком, но ты не знаешь, кем она стала сейчас. - Если правда, что она у этого ядовитого гада Бейлиша, то пусть помогут ей твои боги.       Вороны по-прежнему приносили новости, хотя и не так часто, как хотелось бы Сандору. Старший брат ничего не скрывал от его ушей, однако тот знал, что братьям отшельник сообщал гораздо меньше. Казавшиеся на первый взгляд разрозненными, обрывки вестей и слухов постепенно складывались в стройную картину. В Долине что-то происходило, и Клиган был почти уверен, что Пташка - в самом ее сердце. А еще могильщик знал, что ничего не может сделать. Он был заперт здесь, она – поймана в ловушку там. Это было нескончаемой мукой – знать, что она может быть так близко и не иметь возможности убедиться наверняка.       В его голове снова и снова крутилось все передуманное за эти два года. Все возможные планы и ухищрения, которые изобретал его ум бессонными ночами, когда Клиган лежал, вперившись глазами в потолок и согреваясь воспоминаниями о девушке.       Сандор провел огрубевшей ладонью по выщербленной деревянной столешнице и тихо усмехнулся этому странному вывороту судьбы. - Что заставило тебя улыбнуться, брат? Мужчина поднял глаза и посмотрел на человека напротив. - Я должен делиться с тобой каждой сраной мыслью, что сидит у меня в голове? Тебе должно было уже надоесть слушать меня, старик. - Возможно. – признался Старший брат. - Но мне скучно слушать только свой собственный голос. К тому же приятно поболтать с кем-нибудь кроме послушников. - А, так их жалкое блеяние утомляет и тебя, да? Признайся, тебе нравится травить солдатские байки вместе со мной. Тот, кто был воином, не забывает. - Теперь я человек веры и живу этим. Сандор посмотрел на него долгим задумчивым взглядом и получил такой же взгляд в ответ. Он не задумывался над тем, как случилось, что смотреть человеку в лицо стало для него обычным делом. На острове не осталось людей, в чьи глаза он не мог бы взглянуть по собственной воле - Скажи мне, ты ведь потерпел поражение, перед тем как обрести веру в богов? - спросил Клиган.       Сандор пытался научиться молитве. Он зажигал свечи и, не обращая внимания на шушуканье и переглядывание за спиной, ставил их на алтарь Неведомого. Он также приучил себя не замечать и более одобрительных взглядов, когда ставил свечи перед Матерью, Воином и Старицей. Он не сказал бы, что его сердца коснулась благодать Семерых, если только их даром не были облегчение и возможность на время отрешиться от безумия мира, бушевавшего вокруг. Он не рассуждал об этом, а просто был благодарен.       Каждые две недели Старший брат задавал ему один и тот же вопрос, и каждые две недели Сандор давал ему один и тот же ответ: он не примет обетов. Для него это будет таким же обманом, как и рыцарские обеты когда-то. Он отказывался притворяться тем, кем не был. Он будет носить их одежду, уважать их правила и запомнит все, чему он здесь научился, но он не променяет свое призвание на веру. - Да, так и было. А почему ты спросил? - полюбопытствовал Старший брат. - Я всегда думал, что это будет кто-то вроде тебя – тебя в прошлом, когда ты еще носил меч – тот, кто однажды победит меня. Я считал, что смерть – мое единственное призвание. Кто бы мог подумать, что меня поставит на колени рыжеволосая девчонка, только начавшая выходить из детского возраста. Они оба замолчали на какое-то время. Сандор наблюдал, как Старший брат размышляет над сказанным и, кажется, склоняется отступиться от него. - Ты все еще намерен покинуть здешнее место? Даже несмотря на опасности, которые тебя ждут? - Ты о верных подданных короны? То, что от них осталось? У них и без меня есть чем заняться. К тому же одежда бурого брата защитит меня и скроет лицо. И я снова силен как бык. Уж не думал ли ты, что я останусь здесь навсегда? Старший брат пристально посмотрел на него, и Сандор спокойно встретил этот взгляд. - Кто я такой, чтобы спрашивать, к чему ты призван? – ответил, наконец, отшельник. – Сердце желает того, чего оно желает, брат. - Раньше я не думал, что у меня вообще есть сердце. А сейчас…иногда я хочу, чтобы так оно и было. Иногда боль сильнее, чем я могу вынести, - моргнул Клиган. - Что ты сказал бы ей, сиди она за столом вместо меня? - Уж точно ничего из того, что тебе нужно слышать, мать твою, – резко ответил он. – Эти слова для ее ушей, а не для твоих. - Если ты найдешь ее. - Когда я найду ее. Эта зима не будет продолжаться вечно. - Есть те, кто верят в обратное, - что приближается конец этого мира. Если мужи Ночного дозора не устоят, и Стена падет… - Гребаная Стена будет стоять, как стояла восемь тысяч лет до этого. Лучше опасайся этой драконьей королевы и ее домашних зверушек. Если она переплывет Узкое море, нам всем конец. В моей жизни и так было слишком много огня, так что я предпочитаю смерть от холода – лучше уж замерзнуть, чем сгореть. - Я бы предпочел избежать и того, и другого. Сандор не удержался от смеха. - Как и я, брат! Но все люди смертны. – Он потянулся за своей чашкой с вином, отхлебнул, и задержал пряное тепло во рту, прежде чем проглотить напиток. Для него было все еще в новинку пить и просто получать удовольствие, а не надираться как свинья до полного отупения. Сандор понял, что душа, как и тело, обретает силу в боли.       В очаге потрескивало бревно, но в привычных звуках чего-то недоставало, и могильщик повернулся, напряженно прислушиваясь. - Послушай. Ты слышишь это? – Старший брат поднял голову в ответ на его слова. – Ветер прекратился, должно быть, буря миновала, - пожал плечами отшельник. - Нет – сказал Сандор, перекинул ногу через скамью и пошел к двери, слегка прихрамывая. – Ты что, не слышишь? Это дождь. - Как мило – послышался сзади голос Старшего брата, но тон его противоречил сказанному. – Завтра утром мы будем скользить по льду.       Клиган ухватился за железное кольцо на двери и потянул. Снаружи было темно, снег лежал в рост человека по обеим сторонам от тропки, уводившей в сторону от общего зала. Каждый фут ее он прокопал своими руками – земля уступила место снегу, а последние пристанища мертвых – путям для живых. Сандор вышел на улицу и подставил лицо дождю. А затем, словно колеблясь, поднял руки ладонями вверх. Он закрыл глаза, капли стекали по его коже, и лицо мужчины расплылось в медленной улыбке, скованной на обожженной стороне, и широкой на здоровой. - Ты что, решил стоять там пока не замерзнешь под дождем? Улыбка потухла, когда Сандор повернулся к Старшему брату. - Сегодня я не замерзну, старик. Дождь, – он сделал паузу, - теплый.