Шрамы, которые мы носим

      В этот холодный день он выкопал только одну могилу – на три меньше, чем вчера. На сей раз она предназначалась для одного из своих: брат Клемент погиб от ран, полученных во время разграбления Солеварен. Похороны должны были состояться на следующий день. К берегу прибило еще покойников: Трезубец всегда отдавал своих мертвецов. Дни проходили, никто не приплывал больше на остров, но Сандор и так еле справлялся с работой.       Теперь он копал гораздо медленнее и более спокойно. Он не желал больше терять время в постели. Иногда бывало тяжело, но мужчина все равно работал без устали, от рассвета до заката. Вечером Клиган с волчьим аппетитом набрасывался на скудный ужин, состоявший из краюхи хлеба, куска черствого сыра и пары кружек сидра, и удовлетворенно шел в купальню. Смывая с себя грязь, пот и запах смерти, Сандор чувствовал, как его мускулы начинают бугриться, становясь крепче и сильнее. Он все еще заметно хромал, но раненая нога уже легче выдерживала его вес и причиняла меньше неудобств.       Старший брат ежедневно задавал Псу и другую работу, чтобы было чем заполнить день, когда не было нужды в могилах. Он работал в кухнях и на конюшне, собирал яблоки в саду, менял свечи и мел пол в септе. Некоторые братья со временем стали несмело приветствовать его улыбками, и, хоть он и не удостаивал их тем же, зато мог достаточно спокойно выдерживать их взгляд.       Иногда по вечерам, ближе к концу службы, он проскальзывал в септу и садился у входа. Сандор никогда не молился, не зажигал свеч ни перед одним из алтарей, но слушал проповеди Старшего брата и отрывки из «Семиконечной звезды». Неожиданно ему понравилось слушать пение, когда и чистые, и хриплые голоса сливались в единую мелодию, наполняя музыкой маленькое деревянное здание.       Старший брат продолжал разделять с ним трапезу раз в три дня, и удивительно, но Сандора больше не злило его присутствие, как и его расспросы. Что-то надломилось в нем в тот день, когда он сделал свое признание, и теперь они вдвоем пытались собрать осколки воедино. Слова по-прежнему давались с трудом, а что-то он так и не смог выговорить, но почему-то тяготившее его бремя после этих бесед становилось легче.       Копая могилу, Сандор довольно хекнул себе под нос, вспоминая пугливого брата Гиллама, у которого теперь было на одно ухо меньше. Несколькими днями ранее Пес легко дал разрешение выхолостить Неведомого, заранее зная о последствиях; впрочем, он держал веселье при себе, слыша вопли, доносившиеся из конюшен. «Ну а после они попробуют подобраться с ножницами ко мне, - думал Клиган – если бы я или он были такими слизняками, чтобы это позволить».       Скоро он забылся в привычном ритме монотонного труда. И в памяти его засквозили события прошлой жизни, как бывало в такие минуты. Они всегда причиняли боль, и он думал о том, как бы все обернулось, если бы…       Но на краю этого опасного и неверного пути Сандор всегда останавливался, и в ушах его звучал голос Старшего брата:       «Ты можешь изменить только свое будущее, но не прошлое. Теперь тебе решать, каким человеком ты хочешь быть». Этого Сандор пока не знал. Он только-только начинал понимать, что за человек он был. Все изменилось – окончательно и бесповоротно. Он больше не был собакой Ланнистеров, или телохранителем Джоффри, или королевским гвардейцем. Он не был, да и не хотел больше быть Псом. «Бешеный Пес Солеварен» - этот титул Сандор Клиган хотел носить в последнюю очередь. Свежая, причиняющая боль мысль о том, какие преступления теперь на его совести, заставляла его глухо рычать. Ему довольно было собственных грехов, чтобы добавлять к ним еще и чужие.       Сандор поднял глаза при звуках шаркающей походки брата Нарберта, который шел по тропинке к кладбищу. Он возглавлял группу из четырех человек: септон, двое мужчин и мальчишка-подросток. Впрочем, нет, один из них не был мужчиной: еще один быстрый взгляд позволил убедиться, что это была женщина. Ростом почти с него самого, но в броне и при оружии как мужчина. Желтая дворняга трусила у ее ног, весело виляя хвостом.       Во рту у Клигана вдруг пересохло, сердце бухало в груди. Опустив глаза, он проклинал богов за то, что в его руках сейчас лопата, а не меч. Меньше всего он хотел проливать кровь здесь, но если все-таки придется – он это сделает. Внутри него эхом из прошлой жизни зазвучали его же собственные слова – совет, который он дал когда-то маленькой волчице:       «Смотри себе под ноги, разговаривай учтиво, и большинство рыцарей тебя даже не заметит».       Пока они шли мимо, он вновь набрал полную лопату земли, и отбросил через плечо. - Прошу тебя, поосторожнее – обратился к нему брат Нарберт, в то время как Сандор наклонил голову так низко, что, подбородок почти упирался в грудь – ты едва не не угодил септону Мерибальду в рот.       Псина свернула с тропинки и подошла к могильщику, вывалив язык и шумно дыша, и принялась обнюхивать его. Тот опустил лопату и стал почесывать старую собаку за ухом. Его руку благодарно облизали, а потом пес побежал дальше. После того как они ушли и опасность миновала, Клиган выпрямился и осторожно наблюдал, как они идут к небольшой группке строений, находившихся в стороне от септрия, огороженного невысокой стеной.       За вечерней трапезой ему пришлось снова прятать свое лицо – хвала длинному капюшону робы и шерстяному шарфу, скрывавшему все, кроме глаз. Он убрал со столов так быстро, как смог, и просидел остаток вечера в своей темной келье в ожидании возможной атаки.       Его разбудил утренний звон колокола, и мужчина спросонья чуть не опрокинулся со стула, на котором задремал. Выпрямившись, он старательно растер затекшую за ночь шею. Выходить из кельи он медлил и пропустил завтрак. Наконец, покинув домик, Сандор не пошел ни в конюшню, ни в септу, а отправился в сад, чтобы сорвать два наливных красных яблока, одно из которых отправилось в его карман. Сквозь туман, серость и холод утра Клиган зашагал к противоположной стороне острова, где находилась пристань. Паром отчалил в тот самый момент, как могильщик начал боком спускаться по склону холма. Сандор, неторопливо жуя яблоко, наблюдал, как суденышко отдалялось от берега. На его борту должны были находиться эти вчерашние чужаки. Наконец, он швырнул огрызок в воду и решительно захромал прочь на поиски Старшего брата. *** - Здесь уже ничего не изменить!       Слушать объявление Старшего брата в четвертый раз было ничуть не более приятно, чем в первый. Но на сей раз Сандору было нечем крыть, и он знал, что проиграл. Это не мешало ему беспокойно расхаживать по келье отшельника, стараясь не смотреть на старика. Он ткнул в хозяина пальцем и заявил: - Это – твоих рук дело! Если бы ты не оставил мой трижды гребаный шлем на долбаной куче камней, то не было бы всех этих рыцарей и этих банд засранцев-наемников, у которых яйца вместо мозгов! И все бы они не рыскали кругом, чтобы прикончить меня! - Это прискорбная ошибка, брат, и я не раз уже просил прощения у тебя. У тебя и у Семерых, в своих постоянных молитвах. - Да уж, это мне охренеть как помогло! Надеюсь, они услышали твои молитвы – моих они никогда не слышат. - Сандор… - Скажи-ка, брат – рявкнул он, - ты правда до сих пор тратишь время на молитвы обо мне? Лучше направь свое усердие на эту Бриенну из Тарта и лживого подлипалу, который был с ней. И молись хорошенько, чтобы они смогли сделать то, что я не могу, благодаря тебе, и нашли ее раньше львов.       Натянутая струна внутри лопнула, и Клиган в бессильной ярости пнул стол, свалив на пол кувшин и стопку книг. - Сандор,.. - Весь мой мир был в ней! А я не защищал ее так, как надо! - Он судорожно вздохнул в попытках совладать с собой. - Я даже не смог защитить ее от себя.       Клиган издал горький смешок и покачал головой. - И я был бы распоследним идиотом на свете, допустив даже мысль, что она могла бы…Она потеряна для меня, знаю. Но да будут прокляты твои боги за то, что свели нас вместе лишь для того, чтобы вырвать ее из моих рук! Да будут они прокляты за то, что не дали мне больше времени.       Излив до конца свой гнев, Сандор почувствовал, как тот испаряется, уступая место привычной тоске. Апатия обволакивала его, пока он ставил стол на место и неловко собирал с пола разбросанные вещи, чувствуя на себе взгляд Старшего брата. - Может быть, она еще не потеряна для тебя – тихо произнес отшельник. - Если Сансе Старк богами суждено быть твоей, то они приведут ее к тебе. Или тебя к ней. - А если нет? - Не наше дело спрашивать богов об их воле. Но нет вреда для кающегося грешника в том, чтобы умолять их изменить свое решение.       Сандор не удержался от фыркающего смеха. - Ты скажешь что угодно, лишь бы увидеть меня на коленях в твоей септе – так, старик? - Я не буду тебе лгать. Эта септа, созерцание и поклонение Семерым дает душе мир. И я хочу этого мира и для тебя, Сандор. - Зачем? - Потому что я знаю, что такое потерять все: честь, гордость, смысл… мечты. Однажды я полюбил девушку, и тоже потерял ее. Я позволил этому разрушить меня. Брат, я не хочу, чтобы и с тобой было так же. Не позволяй памяти о ней уничтожить тебя – лучше пусть она придает тебе сил.       Чтобы увидеть ее, ему нужно было всего лишь закрыть глаза, и вот уже она перед ним: голубые глаза, темное пламя волос, тонкая талия и хрупкое, как у птички, запястье в его руке. Он мог почувствовать ее аромат – запах лимонных пирожных, свежей луговой травы и солнечного света. - Скоро начнется служба по брату Клементу. – Голос Старшего брата вернул Клигана из видений в реальный мир. – Ты присоединишься к нам на холме? - Угу – ответил он, отталкиваясь от стены, к которой прислонялся. – Как и каждый раз. Сами они себя не похоронят, верно? Пожалуй, одну вещь я умею делать как надо, а?       Сандор открыл дверь и последовал за братом. ***       Позже Старший брат отыскал его, когда тот уже заканчивал набрасывать холмик земли над могилой брата Клемента и прихлопывал по нему лопатой. Была уже почти ночь, и могильщик зажег светильник, повесив его на ветку ближайшего дерева. Большие и маленькие мотыльки, привлекаемые светом, кружились около него, ударяясь о масляный фонарь. - Холодает – заметил Старший брат, кутаясь в рукава робы и обхватывая себя руками. Из его рта вырывались облачка пара. – В такие ночи не хватает женщины, которая согрела бы твою постель.       Сандор воткнул лопату в землю и смерил собеседника скептическим взглядом. - Что? Думаешь, раз я принес обеты, то позабыл, как это бывает? Называй меня стариком, если хочешь, но я не много старше тебя. И я помню их всех. Не за каждой я волочился, я даже не всегда платил им. Иногда я просто брал, что хотел. - Насильником был Григор – наконец, сказал Клиган. – Не я. Мужчина должен защищать женщину, а не брать силой то, что она не хочет давать ему по доброй воле. Или за что он не заплатил. И даже если у меня мелькали такие мысли, я бы никогда…не после того как…       Он застыл как статуя, почувствовав, как рука Старшего брата сжала его плечо. - Ты не больше в ответе за все, что может случиться с девицей Старк, чем был в ответе за убийство своей сестры. Ты делал все, что мог – все, что вообще было возможно – чтобы защитить ее. То же, что и сестра делала для тебя. - Да, и она поплатилась жизнью за это. - Верно, и тут ничего не поделаешь. Сделал ли бы ты для нее меньшее? Ты был ребенком, Сандор, чудовищно изуродованным и израненным ребенком, с вечно отсутствующим отцом и братом, который упивался насилием. Перестань вечно винить себя за то, что было не в твоей власти. - Теперь уже ничего не в моей власти. - Да, сейчас ты так чувствуешь, но потом станет легче. - Когда? Как? - Когда придет время. Не смотри на меня так. Я не знаю всех ответов. Никто не знает. А как…это уж зависит от тебя.       Сандор поднял голову и долго глядел в густо-синее сапфировое небо, на котором, словно драгоценные камни, рассыпанные по бесконечности, загорались звезды. - Земля начинает подмерзать, – заметил он. Недолго мне осталось быть могильшиком. Зима близко. - Да. Что ты будешь тогда делать, Сандор Клиган, когда больше не сможешь рыть могилы?       Прошло немало времени, прежде чем могильщик ответил: - Я останусь здесь на какое-то время. Если вы с этим согласны. - Он с силой выдохнул и обернулся к Старшему брату. – И может быть, я научусь молиться. Если я буду донимать твоих богов достаточно долго и орать достаточно громко, возможно они изменят свое решение… и даруют мне больше времени.