Together to be

Lana Del Rey — Born To Die Hurts — Exile — Можете продолжать, советник, я слушаю ваш доклад, — грубый голос генерала отражается от металлических маленьких стен вентиляционной трубы, и мы с Гарри припадаем ушами к железной решетке. Для комнаты совета она расположена на потолке, в самом углу, так что мы можем не беспокоиться, что нас могут увидеть. А вот услышать могут… — Вчера мы захватили пятеро заложников, одна умерла в пути. Согласно нашей базе данных это София Смит, уроженка Манчестера, поступила к нам в 2028 году, помещена в камеру вместе с Лиамом Пейном, уроженцем Бирмингема. София 2018 года рождения, как и все заключенные в том блоке. Мы с Гарри переглядываемся на словах «в том блоке». Значит, есть еще блоки? — Согласно камерам, установленным в шлемах солдатов, на том острове остались трое. Мы уже просканировали их по нашей базе. Это Гарри Стайлс, Люси Кент и Лиам Пейн. Вот их личные дела, — мы с Гарри слышим только шорох бумаги, и запинающийся голос продолжает: — Мы полагаем, что они умерли, но у нас нет точной информации. Увы, проверить это мы не можем. Если они умерли — то останки исчезли, и мы ничего не увидим, — мужчина замолкает, прокашливается и свет в комнате гаснет. — Я не буду рассказывать вам информацию о наших пленниках — ее вы найдете в папках. Сейчас перед нами стоит другая, более важная, задача. Мы должны сломить сопротивление Бредфорда так же, как мы сломили движение в Бирмингеме. Сейчас перед вами план города, красными точками обозначены центры восстания. — Извините, советник, — перебивает генерал мужчину, — я правильно понимаю, что вы хотите уничтожить практически все население в этом городе, так же, как вы поступили в Бирмингеме? — Совершенно верно, генерал. Это прямой приказ президента, а я его правая рука. И он просил передать, генерал, что не вам решать, кто выживет, а кто нет. Мы слышим покашливание, будто кто-то поперхнулся, а на моем лице появляется слабая улыбка. Значит, у них у самих не все гладко? Идут восстания, армия не согласна с правительством, и может, нам не так много и осталось до победы? — Я продолжу, с вашего позволения, генерал, — запинающийся голос полон сарказма и иронии, и я готова поклясться, что этот человек сейчас улыбается. — Итак, армия должна зайти с четырех концов города, отвоевать каждый дом, убивать каждого, кого встретит на пути. Младенец, старик, да хоть беременная женщина! Эти города поднялись против своего государства, против мира, они призывают нас выпустить на волю монстров, лишь потому, что они помнят их маленькими детьми. Дети меняются. В их душах, в этих нечеловеческих душах выросло зло, оно заполнило их, оно было грехом их матерей и отцов. Мы обязаны, как государство оберегать наш народ, вырезать гниль, пусть даже это и будут целые города! Слова советника, чей голос уже не был таким запинающимся, отражались от стен прямиком в мою голову, в мою душу, в мое уже мертвое сердце. Значит, люди хотят нас освободить? Они восстали за нашу свободу? Я не решаюсь смотреть на Гарри, не решаюсь просто заглянуть ему в голову. Мне страшно, мне кажется, эти слова разрушают меня изнутри, порождая ответную ярость, желание отомстить. Не меньшее, я уверена, происходит и в душе Стайлса. — Вам понятна точка зрения президента, генерал? Надеюсь, вы от нее не отступите? — мне даже стало смешно от такой резкой перемены голоса советника. То он запинается, смущается, а только что кричал так, что весь корабль дрожал от его высокопарных слов. — Мне все понятно, — властным, но дрожащим голосом говорит генерал. Сейчас мне его жаль, ведь, судя по словам советника, он не ярый сторонник поголовного истребления целых городов. Возможно, в каком-то городе у него были родственники. Возможно, в каком-то городе и мои родственники… Внезапная мысль пронзает мой разум насквозь. Ведь мы на свободе, значит, можем найти свою семью! Но что-то очень горькое, какой-то привкус боли и страха в душе подсказывает мне, что наши родственники мертвы… — Ну, раз всем все понятно, мы можем переходить к сути, — в голосе советника слышится улыбка, и мне почему-то он представляется этакой змеей, шипящей на своих друзей, которые в любой момент могут стать врагами. — Лейтенант Марек, доложите обстановку в Бредфорде. Мы с Гарри переглядываемся и прижимаемся как можно ближе к решетке. Главное, не касаться ее, иначе наше укрытие будет раскрыто, и мы навестим Найла куда раньше, чем думаем. Лейтенант Марек отодвигает стул и встает. Это мы понимаем по противному скрежетания металла об металл, и звуку цокающих по полу металлических набоек на подошве армейской обуви. — В Бредфорде осталось только Сопротивление, а это десять тысяч жителей. Всех гражданских они уже эвакуировали в другие города, думая, что мы до них не доберемся, — я чувствую в его голосе усмешку, и мне хочется сбить ее резким ударом в челюсть. — Мы прилетим в город через два дня. Высадимся на севере города, а другой корабль, 07, высадиться на другой границе. 07? Это же корабль, в котором Луи и Эль должны лететь… Должны, но долетели ли они? — Мы разделимся на отряды, — продолжает лейтенант своим грубым голосом, — и разобьем каждый центр обороны отдельно. Главная задача — не дать им сбиться в один большой отряд. Это они попытаются сделать в центре города, на площади. Они захотят нам дать один решающий бой, и мы этого не должны допустить. Если весь мир узнает, что мы уничтожили целый город, когда он выступил в едином порыве, нам останется только освободить свои места и сбежать из страны. А если они узнают, что мы разбили маленькие террористические отряды, где даже не было гражданских, то мы станем героями, ведь мы освободим город от крыс. У меня все, господин советник. — Спасибо, лейтенант. Я думаю, на сегодня достаточно информации, — тут же слышаться звуки отодвигающийся стульев и мы с Гарри резко отстраняемся от решетки, когда видим под ней чью-то голову. Мы затаиваем дыхание, вжимаемся в стенки трубы, и теперь только слушаем. — Господин генерал, можно вас на пару слов? — это голос советника, и он прямо под нами. Подними он голову несколько секунд назад, он бы увидел наши любопытные лица, он бы увидел, как недобро ухмыляется Гарри. У моего друга что-то на уме, и мне даже уже не интересно, что это. — Я вас слушаю, советник, — под нами звучит этот низкий грубый голос, от которого у меня мурашки идут по коже. Сейчас мне хочется быть где угодно, но только не здесь. — Родни, давай на чистоту, — он называет его по имени, от чего, я готова поклясться, генерал скривился. — Зачем ты взял к себе эту девушку? — Заложницу? — у генерала слишком удивленный голос, и сразу было понятно, что он подделал свое удивление. — Не надо лгать мне, Родни, мы знакомы уже тысячу лет, с самого начала существования нашей организации. Я знаю, что твоя дочь влюбилась в ангела, что ты самолично убил его, но ее спасти не успел. Она сбросилась с моста, Родни, и ты до сих пор считаешь, что это была твоя вина. Но это не так. Это все их вина, ты просто следовал зову сердца, зову своего государства, ты сделал то, что должен был. В уже опустевшей комнате повисает тишина, и она отражается от моих ушей в десятикратном размере. — Теперь я спрошу еще раз. Зачем тебе заложница? — его голос, как шипение змеи, проникает в мой разум, и мне кажется, что я начинаю терять сознание. — Мне. Нужна. Информация, — резко, буквально разрезая слова по частям, произносит генерал, а через несколько секунд захлопывается входная дверь. — Ну что за глупый человек! — уже изменившимся, нормальным голосом произносит советник и тоже выходит, выключив в комнате свет. *** Мы с Гарри без приключений, ориентируясь по мыслям солдат, добираемся до безлюдного коридора и выползаем рядом с нашей комнатой. В эту ночь, обессиленные, мы спали, думая, как нам добраться до Эмили. Но ничего не получалось. Как мы ни старались, сколько раз мы не подвергали свои жизни угрозе — ничего не получалось. Нам не удалось даже приблизиться к носовой части корабля, где располагался кабинет генерала. Найл все эти дни медленно умирал. Все пытки, которые испытывала Эмили, отражались и на нем, поэтому в последний вечер, когда мы пришли к нему перед посадкой, он не смог подняться, а просто лежал на грязном металлическом полу. Он отщипывал хлеб маленькими кусочками и медленно пережевывал его, пока мы рассказывали ему новости. Мы рассказали ему о плане захвата Бредфорда, о Эмили, о совете. Мы в мельчайших подробностях рассказывали ему наше заключение на острове, а он, просто закрыв глаза, поведал мне своими мыслями о смерти Зейна и Перри и их маленькой победе. — Мы найдем тебя, Найл, я обещаю, — нежно сжав руку Хорана, говорит Гарри. Только что объявили о сборе всех солдат у выхода, поэтому нам нужно спешить. Я бросаю грустный и, надеюсь, не прощальный взгляд на Найла. Держись, главное, держись. Мы будем рядом. Мы должны быть рядом… «Готова?» — мы стоим у выхода, с еще сотнями нашими копиями, и я просто киваю в ответ на мысли Гарри. Я рада, что он не может читать мои мысли. Ведь я ни капли не готова…