Если слишком хотеть тишины

На третью ночь Шепард хватает сил подумать о собственном комфорте. Она, больше не стесняясь доктора Чаквас, роется в кладовой лазарета и извлекает оттуда тонкое термоодеяло и ортопедическую подушку. Это, конечно, не роскошная постель в капитанской каюте, но уже гораздо лучше, чем беспощадно жёсткий блюбокс. Шепард не знает, когда успела стать такой неженкой. Возможно, за два года на операционном столе, но почему бы и нет? Это был насыщенный день. Утром они высадили Миранду и Джейкоба на Иллиуме - в ближайшем крупном порту, откуда регулярно отправляются суда на Цитадель. Передатчик вполне мог быть вживлён в любого из них: оба биотики, оба начинены имплантатами, и никакое сканирование не даст однозначных результатов. С тем же успехом можно искать иголку в стоге сена. И хотя возможное отсутствие вблизи передатчика не остановит имплантаты от попыток трансляции, не спасёт от белого шума, Шепард сразу чувствует себя чуть более свободной. Она больше ничего не скрывает. Все карты на столе. Теперь Призраку не надо ждать расшифровки данных. Он уже должен знать, что Шепард его раскусила. Должен взвешивать варианты и, покуривая свою извечную сигару, держать руку над метафорической красной кнопкой. Оставить в живых своего недобровольного шпиона? Или позволить умереть прямо сейчас, поджарив изнутри её мозг? Если она просчиталась, и передатчик остался где-то здесь, на корабле, если обратная связь и, следовательно, передача входящих команд не оборвана принудительной высадкой части экипажа, то риск как никогда велик. Верит ли Призрак в благородство Альянса настолько, чтобы разрешить Шепард попасть в их руки с действующими технологиями Цербера внутри, настолько, чтобы считать, будто люди не станут потрошить своего бывшего героя ради крупицы ценной информации? Теперь в любой момент её голова может взорваться изнутри, и с каждой секундой, пока этого не происходит, ожидание становится всё мучительнее. Время неумолимо. Никакие логические доводы не дают стопроцентных гарантий, и Шепард, кутаясь в тонкое одеяло, инстинктивно прячет голову под рукой Легиона, жмётся ближе, будто это сможет её защитить. Глупые, глупые человеческие реакции. - Шепард-коммандер, связь нарушилась. Вам следует занять прежнее положение. Она вздыхает и – конечно же – слушается. Да, Шепард решилась на смелый шаг. Открыто проинформировала Призрака о своей находке. Доверилась интуиции, доверилась навыкам Тали и инженеров, чистивших корабль от жучков, посчитала, что передатчик, как был уверен Гаррус, зашит в ком-то из церберовских биотиков. Отослала их с «Нормандии». Уменьшила шансы того, что Призрак сможет передать новые инструкции имплантатам. Попробовала лишить его устойчивого потока информации прямо из своей головы. Но зато оказалась в полной неизвестности. Джейкоб выразил понимание, хотя и выглядел при этом обиженным. Без лишних пререканий собрал вещи и направился к стыковочному шлюзу. А вот Миранда возмущённо утверждала, что не виновата. Что не знала о функциях этих имплантатов, что работала не одна, что любой бы мог… Шепард хотелось верить. В её жизни и так было слишком много предательств. Однако Лоусон, тем не менее, отказалась передать Чаквас материалы проекта «Лазарь» в полном объёме. Это стало последней каплей, и на «Нормандии» освободилась ещё одна каюта с роскошной постелью. Наблюдать, как эти двое спускаются по трапу на Иллиум, было даже забавно. Джейкоб горбился, будто тяжесть вещмешка тянула его к земле. Миранда же покидала корабль налегке, шла, гордо расправив плечи, и нарочито виляла затянутыми в белую кожу бёдрами. Очень скоро бывших членов экипажа поглотила толпа. Сразу по возвращении на борт Шепард собрала техническое совещание. Она чувствовала себя так, будто сбросила тяжёлый балласт. Предательство жалило, но почти истерическая весёлость (твой ход, Призрак!) придавала сил. Гаррус. Мордин. Тали. Чаквас. СУЗИ. Они спорили несколько часов подряд, но поиски решения лучшего, чем предложенное синтетиками, не увенчались успехом. Причём большую часть времени ИИ закономерно посвятила объяснениям, почему нельзя было начать с передатчика: «Нет, его невозможно найти: он не пингует в обратном направлении; нет, может передать сигнал имплантату, но только в случае изменения инструкций со стороны Призрака; нет, бездействуя, он невидим для сенсоров Легиона; нет, он невидим и для моих сенсоров. Нет, даже если мы его найдём и уничтожим, имплантаты будут излучать и создавать помехи, потому что без сигнала от передатчика они не будут знать, что должны отключиться. Да, это мера предосторожности, но нам от неё лишь хуже. Да, уничтоженный передатчик может быть заменён другим, и нет, даже раздобудь мы аналог, или найди и взломай этот, мы не знаем и не можем просчитать команды Призрака, используемые для отключения, потому что проверочный код зашит в самих имплантатах. Да, потому я и считаю, что нужно начинать именно с них»… Это было познавательно, но ни на шаг не приближало к решению проблемы. Весь остаток дня капитан провела в лаборатории Мордина, который даже к вечеру так и не сумел засечь отправляемый имплантатами сигнал. И его отрывистое «Продолжим утром, Шепард, а пока можете отдохнуть» прозвучало как приговор с отсрочкой до завтра. Чуть позже, встретив Гарруса в кают-компании, она всё-таки не удержалась от язвительности, подтолкнула локтем в бок: - Я ведь говорила, что не поможет. - У нас есть почти две недели, - с непрошибаемой уверенностью заявил он, принимая от Гарднера поднос с сомнительно пахнущими турианскими деликатесами. – Может, по большому счёту мы и бесполезны, но ты не списывай со счетов старичка Мордина раньше времени. Она не стала говорить о том, что природа коммуникации гетов так и не расшифрована по сей день. И что, несомненно, над вопросом трудились умы не менее острые, чем у их старого доброго саларианца. Шепард нервно улыбнулась и промолчала – пусть Гаррус верит, если ему так легче. Да, днём было проще отвлечься от страхов и сомнений: разговоры, дела, работа. Сейчас, ночью, это не так легко. В красноватом полумраке ядра, под мерное жужжание оптики Легиона, в голову, блаженно пустую, чистую от шума, навязчиво лезут сомнения и малодушные страхи. Жалких две недели. И вся её реальная надежда – только на двоих синтетиков. Кто бы мог подумать, что всё так обернётся? Если бы СУЗИ вовремя не посвятила Легиона в свои открытия, если бы тот не согласился помогать, несмотря на огромный риск для себя, что бы теперь было с Шепард? Если бы под влиянием банального любопытства тогда, давно, она не попросила гета заменить протоколы безопасности, предписывающие самоуничтожение при любом вмешательстве в программы извне, то что случилось бы с ним? Верно, Шепард уже окончательно сошла бы с ума. А Легион запустил бы самоуничтожение ещё тогда, вытащив её из бездны за руку, тогда, у базы Коллекционеров, когда имплантаты впервые заработали на полную мощность – и принялись пожирать его код. - Если вы уснёте, Шепард-коммандер, эффективность нашей работы существенно возрастёт. - Очень немногие органики могут уйти в оффлайн по приказу, - со вздохом возражает она. Легион, как обычно, не отвечает. В этом ей мерещится молчаливое неодобрение. Ну и как объяснить гету, что очень трудно уснуть, когда любой момент может оказаться твоим последним? Она снова подталкивает неудобную подушку выше, стараясь не отрывать лоб от плеча Легиона, и вытягивает перед собой затёкшую руку. – Есть прогресс? Шепард просто хочется послушать чей-то голос. Последние дни она постоянно взвешивала «за» и «против», решала, что делать с Мирандой, рассказывать ли команде о своих проблемах – и с этими мыслями засыпала. Теперь же ей остаётся только ждать. Ждать в мучительной неизвестности. Это грозит бессонницей, и, как следствие, невыносимым белым шумом на весь грядущий день. - Уточните. - Новые данные? Успехи в расшифровке? Хоть что-нибудь? – Шепард закатывает глаза. Гет молчит несколько секунд, и она слышит, как задумчиво клацают пластинки-брови. - Вирус мутирует и приспосабливается к новым условиям с неизменной скоростью. Ежедневное перепрограммирование защитных систем этой платформы позволяет успешно отражать атаки на протяжении необходимого времени. Мы собираем и с помощью вычислительных мощностей СУЗИ анализируем получаемые во время попыток взлома данные. Алгоритм расшифрован на 74%. В течение следующих суток анализ будет завершён, и мы сможем приступить к разработке операции взлома и дезактивации. Это тот ответ, который требовался, Шепард-коммандер? – монотонный голос Легиона, от которого синтетическое плечо тихо вибрирует под её виском, убаюкивает. И новости… это первые действительно хорошие новости за последние дни. - Да, Легион, мне нужно было это услышать. Спасибо. …Утром Шепард просыпается, одиноко свернувшись на блюбоксе. Одеяло и подушка соскользнули на пол. Спина ноет. Легион – сейчас неподвижный, неживой, унизанный проводами, лежащий на своём привычном месте, – ушёл в оффлайн где-то в середине ночной смены. Но она до сих пор жива, и это, безусловно, обнадёживает.