Пять километров

«Der Aufstieg! Der Aufstieg! *»: неистово вопил чёрный будильник. Людвиг открыл глаза и машинально выключил его рукой. В соседней комнате тоже отчаянно трезвонил будильник, но безрезультатно. Взяв с тумбочки гель для волос, мужчина привёл растрепавшиеся волосы в привычное идеальное состояние. В комнату вошёл Адольф с миской в зубах и умильно посмотрел на хозяина. — Отнеси на место! Сейчас у меня другое дело, — сказал псу Людвиг, направляясь в комнату Гилберта. Адольф покорно развернулся, но до кухни миску не донёс, бросил посреди коридора и пошёл к хозяину — Гилберт! Подъём! Подъём, кому говорят? — безуспешно повторял Людвиг. Младший брат только перевернулся на другой бок и проворчал что-то нечленораздельное. Даже Прубёрд проснулся и весело прыгал по клетке, громко пища. Людвиг посмотрел на часы. Они показывали 6:10. Пришёл Адольф. Пёс сел возле кровати и потянул на себя одеяло. — Адольф, буди! — произнёс Людвиг, отправляясь за самым эффективным средством для пробуждения. Адольф взмахнул хвостом, запрыгнул на кровать с оглушительным лаем и начал облизывать Гилберту лицо и руки. Парень закрылся подушкой, но это не помогало. Тогда он швырнул её в пса. В этот момент его окатило ледяной водой. Гилберт мгновенно проснулся, вскочил и злобно посмотрел на Людвига с кружкой. — Что ты себе позволяешь?! Великого обливать?! — прошипел парень, стряхивая с волос воду — Я позволяю себе тебя поднять, — ответил Людвиг. Гилберт ничего не ответил, только что-то угрожающе проворчал и запустил в брата подушкой, на которую хотел лечь Адольф. Пёс обиженно соскочил с кровати и ушёл из комнаты. Подушка врезалась в плечо Людвига, слегка отскочила и сбила со стеллажа фотографию в рамке. Людвиг обернулся на звон разбитого стекла, вздохнул и пошёл за веником. Гилберт встал и поднял фотографию. На ней он был запечатлён с Людвигом на берегу какого-то моря. У Людвига, как всегда, ничего не выражающее лицо. У его ног довольный Адольф грызёт остатки волейбольного мяча. — Между прочим, это мой мяч был! Этот троглодит его сожрал, а ты ещё и меня виноватым сделал! Мол, за вещами своими смотри лучше! — громко заявил Гилберт, рассчитывая, что его услышат. Но никакой реакции не последовало. Тогда парень вернулся к рассмотрению фотографии. Сам Гилберт улыбается. На его плече Прубёрд с красной лентой на шее. — Зато я здесь превосходно получился, — похвалил сам себя Гилберт и положил фотографию на полку. Тут вернулся Людвиг с веником. — Ты готов? — поинтересовался мужчина, заметая последние осколки в совок. Гилберт закатил глаза и пошёл в комнату. Через минуту он вышел в толстовке и джинсах. Людвиг стоял возле двери с Адольфом на поводке. — Пошли! — сказал мужчина, открывая дверь. Заметив, что Гилберт направляется к лифту, Людвиг тут же сказал: — По лестнице! — У меня всё ещё нога болит! — запротестовал парень, но Людвиг был непреклонен. Выходя из дома, мужчина снова посмотрел на часы. « Шесть пятнадцать. Пока ещё не опаздываем, » — подумал Людвиг. — Начинаем с пробежки, — сказал мужчина, передавая поводок Гилберту, и доставая секундомер. — Адольф, вперёд! — скомандовал Людвиг. Пёс сорвался с места, Гилберт, соответственно, за ним. Людвиг бежал рядом, успевая комментировать и поправлять: — Спину ровнее! Следи за дыханием! Адольф, медленнее! Пёс неспешно побежал рысью. Через десяток кругов вокруг дома все остановились. У Адольфа язык свешивался чуть ли не до земли, но глаза горели задорным огоньком. Гилберт, придерживаясь рукой за пса, восстанавливал дыхание. — Десять кругов за двадцать четыре минуты и семнадцать секунд. Неплохо, учитывая, что дом у нас — два соединённых корпуса. Теперь переходим к упражнениям, — сказал Людвиг, привязывая Адольфа к скамейке. Они прибежали на местную спортивную площадку. — Начинаем разминку! — скомандовал Людвиг Гилберт неохотно присоединился. Оставим братьев на этой площадке и перенесёмся на другой конец Москвы. Тоже ровно в шесть утра в небольшой двухкомнатной квартире зазвучал будильник, только не совсем обычный — живой. Крузенштерн орал так, будто его медленно режут на маленьких Крузенштернов. При этом кот сидел на спинке кровати, чтобы быть поближе к хозяину. Иван знал, что его любимец может перебудить всех соседей, включая полуглухую старушку сверху Клавдию Семёновну, поэтому всегда стремился угомонить кота поскорее. Но сегодня сон упорно не хотел выпускать мужчину из своих одурманивающих лап. Пробудила Ивана та мысль, что он больше не безработный, и ему, соответственно, надо на работу. Мужчина вскочил и прикрикнул на Крузенштерна: « Тихо! » Кот замолчал и, важно обернув лапы пушистым хвостом, стал ждать от хозяина дальнейших действий. Иван сразу пошёл кормить кота, чтобы тот ему пока больше не надоедал. Получив свои консервы, Крузенштерн совершенно успокоился и улёгся спать. -Поразительный кот… Ради еды мёртвого поднимет, а потом спокойно спать ляжет, — сказал мужчина, поглаживая любимца по спине. Кот тихо замурчал в ответ на поглаживание. Иван стал собираться на работу. — Так… Учебники выдадут в школе. Что ещё надо взять? Ах да, флешку с презентацией. А сегодня вообще у меня уроки есть? — спросил у себя Иван, вытаскивая из кожаного портфеля врученное Тимуром Алексеевичем расписание. — Один только, седьмой. У седьмого «Б». Седьмой у седьмого… Забавно… — заметил мужчина, засовывая расписание обратно. Обмотав вокруг шеи свежевыстиранный шарф, надев бежевый плащ и взяв портфель, Иван вышел из квартиры. Помня вчерашнюю историю с трамваем, он решил сегодня поехать на метро. Иван без проблем добрался до станции, и синий вагон, свирепо рыча, увлёк мужчину в свои подземелья. Вернёмся на спортивную площадку. — Семнадцать, восемнадцать, девятна… Восемнадцать. Плохо! На прошлой неделе было двадцать один, — сказал Людвиг, считая подтягивания Гилберта и записывая что-то в чёрный блокнот. — Семь двадцать две, домой! -сказал Людвиг, закончив строчить. Парень с радостью соскочил с турника и рухнул на скамейку, под которой дремал Адольф. Пёс от неожиданности подскочил и запутался в своём длинном поводке. Людвиг, смотря на то, как овчарка дёргается, пытаясь распутаться, закрыл лицо рукой. Как он не пытался сделать из этого четвероногого недоразумения хорошую, злую, сторожевую собаку, Адольф оставался добрым и неуклюжим, как щенок. Он и покусать никого не мог. Разве что порычит, но потом всё равно попытается облизать. По дороге домой Людвиг вспоминал Графа. Для него это был эталон немецкой овчарки. Он никогда не лаял зря, но всегда готов был покусать подозрительного человека. Слушался он только отца, зато слушался безупречно. Но когда родился Гилберт, этот пёс из-за ревности озлобился до крайности, и когда десятилетний Людвиг однажды оттолкнул Графа от детской кроватки, пёс набросился на него. На руку наложили двадцать швов, а Графа… Людвиг утверждал, что сам виноват, но отец не пожелал слушать и застрелил пса на заднем дворе. — Опять Графа вспоминаешь? — поинтересовался Гилберт — А? Да… Замечательный был пёс, — вздохнул Людвиг. — Настолько замечательный, что руку исполосовал, — усмехнулся Гилберт, — Зато это верный знак. Как ты на свои шрамы уставился, значит о Графе думаешь. Людвиг слегка смутился и одёрнул рукав куртки. До дома они шли молча. Подойдя к двери квартиры, Гилберт услышал громкий писк и засуетился: — Прубёрд есть хочет! Выхватив у Людвига ключ, он открыл дверь и бросился кормить своего любимца, даже не удосужившившись снять грязные кроссовки. Людвиг проводил его недобрым взглядом, достал из небольшого шкафа швабру, поставил её в коридоре и пошёл мыть Адольфу лапы. Пёс был безумно рад тому, что хозяин с ним возится. Он махал хвостом так, что норовил снести всё вокруг. Наконец, Адольф пошлёпал мокрыми лапами на свою подстилку в комнате Людвига, а сам Людвиг пошёл жарить яичницу на завтрак. Внезапно в памяти всплыл незнакомец с фиолетовыми глазами, который мужчине решительно не нравился. — Может он и неплохой человек, — размышлял Людвиг, разбивая яйца на сковородку. — А у нас, кстати, ещё один новый учитель. Забыл сказать, — произнёс Гилберт, заходя на кухню. — Вымой пол! Швабра в коридоре! Стоп! Что за учитель? — слегка удивился мужчина — По биологии. Полгода были не уроки, а чёрт знает что! Придёт какой-нибудь учитель, раздаст листы и переписывай. У нас его первый урок. Повезло! — Гилберт расплылся в своей коронной полуулыбке-полуухмылке. В комнату, чирикая и пища, влетел Прубёрд. Людвиг давно подозревал, что это не совсем цыплёнок, а какой-то гибрид с канарейкой, выведенный явно сумасшедшим учёным, но его упёртый хозяин считал, что это обычный цыплёнок. Просто не растёт и летает, что курицам вообще не свойственно. И вообще: « Что ты к нему прицепился? У Адольфа в пятом колене по линии сестры кузена бабушки тоже была какая-нибудь дворняга. Я уверен в этом! Вот и у Прубёрда в род вошли другие птицы!» После подобных высказываний Людвиг ворчал, что учитель биологии действительно Гилберту не помешает. Но выяснение корней Прубёрда и Адольфа прервало то, что вышеупомянутый цыплёнок, всюду сующий свой клюв, свалился в яичницу. — Что, обратно в яйцо захотел? — усмехнулся Гилберт, вытаскивая птицу из сковородки — Кусок с пухом твой, — заметил Людвиг, разрезая яичницу. Гилберт кивнул, но когда мужчина отвернулся за чем-то, спешно выудил пух из завтрака, переложил его Людвигу и принялся есть как ни в чём не бывало. Если не считать этого, завтрак прошёл спонтанно. Людвиг цыплячий пух, конечно, заметил, но Гилберт к этому моменту уже ретировался с кухни. Когда на часах было семь сорок, братья вышли из дома и направились в школу. Идти надо было четыре автобусные остановки. По настоянию Людвига они, разумеется, проходили это расстояние пешком. Исключение было лишь вчера, когда мужчине надо было забрать машину из сервиса. Как только братья перешли дорогу, их внезапно догнал Иван, вышедший из автобуса. Людвиг с трудом удержался от того, чтобы пойти другой дорогой. Он сам не понимал, что его так отталкивает от этого учителя и пытался это перебороть. Стараясь лишний раз не смотреть на него и сохранять безукоризненный вид, Людвиг дошёл до школы, где все трое разошлись в разные стороны: мужчина в спортзал, Гилберт на урок, а Иван снова к завучу. Из кабинета Тимура Алексеевича доносился разговор, поэтому Иван сел на скамейку, расположенную рядом. — Ван, деньги и документы в классе собраны? — Да, ару. — Тогда деньги секретарю, а бумаги мне на стол. — Хорошо, ару. После этих слов дверь кабинета распахнулась, и вышел учитель китайского, Ван Яо. Он подозрительно скосил глаза на сидящего на скамейке Ивана и пошёл по своим делам. Иван тоже проводил его любопытным взглядом и вошёл к завучу. Тимур Алексеевич сидел в своём кресле, что-то усердно писал и не сразу заметил вошедшего. — Здравствуйте, Иван (так как у некоторых учителей отчества не было, к ним обращались по именам, а завуч обращался по именам ко всем). Сегодня вы вовремя. Вот ключи от вашего кабинета и от оранжереи, которая теперь переходит под ваш надзор. Ох уж эти китайцы! Запланировали поездку в Китай, я одобрил, потом перенесли раза два, один раз чуть не отменили, теперь началась бумажная волокита, — вздохнул Тимур Алексеевич, выводя на листочке бумаги замысловатый росчерк: — Это в библиотеке покажете. Иван, внимательно слушающий историю о китайском классе, сочуствующе вздохнул, взял бумажку и пошёл в библиотеку. Только когда он отошёл от кабинета, сообразил, что не знает куда идти. Иван было решил вернуться и спросить дорогу, но мимо него проскользнул в кабинет Ван Яо с зелёной толстой папкой в руках. Мужчина лишь развёл руками и пошёл искать библиотеку самостоятельно. Как назло, первый урок уже начался, и в коридорах не было ни души. Иван исследовал первый этаж, получил громкое замечание от уборщицы: « Моешь тут, моешь, а они в сапогах ходят», поспешил извиниться и уйти подальше от агрессивно настроенной старушки. На втором этаже была теперь подвластная Ивану оранжерея, но он решил зайти туда позже. Снова пустые коридоры. Но вот за очередным поворотом мужчина заметил сидящего на подоконнике парня, который что-то увлечённо писал в тёмно-синем блокноте. — Не подскажешь, как пройти в библиотеку? — вежливо спросил Иван Парень поднял голову и на мужчину уставились два алых глаза. — Прямо, налево, во второй коридор, спуститься на второй этаж, по переходу перейти во второй корпус, третий коридор справа, до кабинета 317, там налево, подняться на третий этаж, перейти в третий корпус, а дальше я не помню, — отчеканил парень. — Гилберт, если ты обдумал своё поведение, можешь войти, — раздался мрачноватый голос из кабинета. Гилберт закатил глаза, спрыгнул с подоконника и, хлопнув дверью, вошёл. А Иван остался стоять, обдумывая услышанные слова. Надо сказать, эта школа была чудом архитектурной мысли. Её разбили на три корпуса, переходы между которыми были на разных этажах, и сами корпусы умудрились построить на манер лабиринтов. Тут вполне серьёзно можно было ходить с картой. Зато тут разместили художественную, языковую и обычную школы, но некоторые кабинеты перемешались, образуя единую страшную паутину, которую непросто распутать. Но библиотеку искать надо, поэтому, стараясь не забыть рассказанный путь, мужчина отправился на поиски. На лестнице он столкнулся с китайским классом, которые заполонили лестничный пролёт и что-то оживлённо обсуждали. Иван тихо проворчал, что лучше они бы поскорее уехали в Китай. Но эта толпа внезапно куда-то двинулась, быстро очистив лестницу. Мужчина двинулся дальше. Коридоры, коридоры, коридоры… Они были извилисты и казались нескончаемыми. Вскоре Иван понял, что явно идёт не туда, куда надо, потому что он кабинет 317 упорно не появлялся. Тут он услышал чьи-то шаги, и из-за поворота вышел блондин, которого Иван видел утром. — Вы знаете, как пройти в библиотеку? — почти умоляюще спросил Иван Людвиг (несомненно это был он) вопросительно изогнул бровь, а потом вспомнил, что ему в первый день выдали карту, которой он особо не пользовался, потому что спортзал находился возле перехода между первым и вторым корпусами. Порывшись в карманах и вытащив эту карту и маленький карандаш, он начертил стрелку и отдал карту Ивану. — Огромное спасибо! — чуть не вскричал Иван, отправляясь по начерченной схеме. Снова коридоры, кабинеты, лестницы и наконец мужчина увидел массивные двухстворчатые двери с резной табличкой: «Библиотека». Он хотел было постучаться, но от прикосновения створка двери распахнулась. — Во время урока вход в библиотеку воспре… — суровый голос прервала оглушающая трель звонка. — Вот теперь входите! — из-за книжных стеллажей вышла коротко остриженная девушка с ледяными голубыми глазами — Вы так и будете стоять в дверях? Вам нужно что-то взять? Так берите и уходите! — девушка явно начинала злиться. — Ээээ… Вот! — Иван вышел из внезапного ступора и вынул из кармана бумажку от завуча. Девушка схватила её, пробежала по написанному глазами и куда-то пошла. Иван стал разглядывать библиотеку. Огромное помещение, которое заставлено высокими стеллажами. Возле двери стоял стол. Вероятно, за ним сидела девушка. На столе стояла чашка кофе, лежал толстый красный журнал и бейджик с надписью: «Заведующая библиотекой: Моника Йенсен» Тут послышались шаги и девушка вновь появилась из-за стеллажей. В руках она несла приличную стопку учебников. — Получите и распишитесь, — сказала Моника, взглядом указывая на журнал. Иван взял ручку и быстро расписался в трёх пунктах. — Эти учебники в идеальном состоянии, и если какие-то будут исписаны, вам придётся покупать новые за свой счёт, — строго произнесла девушка, передавая стопку. Иван кивнул и поспешил покинуть библиотеку. Снова лестницы и коридоры, только на этот раз заполненные учениками. С очередным звонком толпа довольно быстро расползлась по кабинетам. Пройдя второй корпус, Иван дошёл до своего кабинета, он запомнил, что напротив спортзал, а справа оранжерея. Просторный кабинет, бежевые стены, высокие шкафы с оборудованием и симпатичный скелет в углу. Иван окрестил его Артёмом и повесил на скелет плащ. Непонятно в честь кого было дано это имя, но не важно. На завешанных всевозможными биологическим плакатами и тремя досками стенах было одно голое место, на котором было решено изобразить букет подсолнухов, ведь Тимур Алексеевич говорил об украшении кабинета. Это было единственное, что мужчина хорошо умел рисовать. Если верить странным часам в виде амёбы на стене, шёл четвёртый урок. Времени на подготовку осталось немного. Иван раскладывал очередной гербарий, когда дверь отворилась, и в класс заглянули две девочки. — Извините, а биология у 7 «Б» здесь? — спросила одна из них, в фиолетовом сарафане и с белым бантом. — Да, заходите, — Иван широко улыбнулся. Сёстры завороженно на него уставились, но желающие войти впихнули их в класс. Когда все расселись, мужчина начал приветствие: — Здравствуйте, меня зовут Иван, так как ко всем учителям вы обращаетесь по имени. Мы с вами будем встречаться три раза в неделю. А сейчас я хочу проверить ваши знания, ведь у вас полгода не было учителя, — с этими словами мужчина взял со стола стопку листов и отдал их сидящим на первой парте девочкам: — Раздавайте. Часть класса сейчас желала провалиться куда-нибудь, поскольку привыкли совершенно ничего не делать на уроках биологии. Среди них был и Гилберт. Как назло, его сосед по парте заболел и шансов не было совсем. Парень быстро нацарапал записку Элизабет, но девочка, получив её, порвала бумажку и демонстративно отвернулась. — И чем я её опять разозлил? — прошипел Гилберт Следующие сорок три минуты парень старательно тестировал свою интуицию. А когда начались письменные вопросы, ему оставалось только изображать напряжённую умственную деятельность. Впрочем, один ответ ему удалось узнать у Феликса, который старательно списывал у Элизабет Наконец прозвучало: — Сдаём работы! — и Гилберт облегчённо вздохнул. Но как только он взял свою сумку и направился к выходу, Иван сказал: — Гилберт Байльшдмидт, подойдите ко мне! Ничего хорошего это не предвещало. — У вас проблемы с биологией? Я просмотрел вашу работу, там всего лишь пять правильных ответов, — учитель смотрел с тревогой. «Спасибо Феликсу и моей Великой интуиции, » — подумал Гилберт, а вслух сказал: — Дело в том, что я в этот класс перешёл недавно. — Понимаю, — улыбнулся Иван: — Будете оставаться после уроков Гилберт обречённо кивнул и вышел. Спокойное безделье кончилось, а вот проблемы начинаются.