Сын Луны

      В горле пересохло, и из груди не вырвалось ни слова. Как рассказать о восьми годах брака, да ещё и другому мужчине?       – Прости. Я понимаю, что ты не хочешь говорить, но… – Пит чуть ослабил пожатие руки, – ты же была счастлива. Первые годы.       – Откуда ты знаешь?       – Я видел это в твоих глазах.       – Была, – отозвалась Китнисс, прищурившись. Ответ Пита её не успокоил, но тот сделал невинное лицо и, как ни в чем не бывало, посмотрел на неё.       От пронизывающего взгляда Китнисс заёрзала по траве.       – Ребёнок, – прошептала она и удивлённо раскрыла глаза.       Признание пришло само собой, но правда жила в душе уже давно. Огонь соединил их с Гейлом и зажёг первые искры в сердцах. Сначала пришла робость, она переросла в страсть и вылилась в любовь. Они заботились друг о друге, надеясь встретить в подлунном мире своих детей, но время шло, а они оставались вдвоём. Не говорили – набрасывались друг на друга с ожесточением. Не признавались – скрывали неудачи. В плохие ночи Китнисс переворачивала подушку мокрую от слёз другой стороной, чтобы уснуть, в плохие дни Гейл срывался на ней, пылая ревностью, на которую не было оснований.       Однажды он разозлился из-за побегов в лес, чем довёл жену до истерики. Время шло, а она ускальзала всё чаще. Война ненадолго сблизила их и заставила сердца трепетать в ожидании долгожданной встречи, но когда Гейл вернулся, дом оказался всё таким же пустым. Срывы по мелочам стали обычным делом. Ссоры опустошали души, пока их огонь не затих, поддавшись вихрю. Китнисс убеждала себя, что так бывает, что они ещё молоды, а восемь лет – не так уж много, но Гейл снова и снова заводил разговор о своей работе, идеалах, которые он хочет принести людям, и девушка чувствовала, что подводит его.       Наконец, она признала неудачу и сдалась, стала уходить к матери и сестре, только чтобы скрыться от взгляда мужа. Вернулось стеснение и неловкость. Робость, когда-то ставшая первым шагом к сближению, обратилась в преграду. Китнисс пыталась убедить себя, что их ссорят разные убеждения, но, усевшись в мягкое кресло рядом с мужем и посмотрев в его глаза, понимала, что это просто усталость. Им надоело играть в семью.       – У тебя ещё родится чудесный малыш.       – Но Пит… Восемь…       – Я знаю, восемь лет, – перебил её Пит. – Зато я помню, как ты заботилась о Прим. Мы с тобой. Она бегала по дому, замотанная в одеяло.       – И кричала, что ей всего на четыре года меньше, чем мне, – подхватила Китнисс, улыбаясь.       – Разве у тебя может не быть детей? Так не бывает, – Пит отпустил её пальцы и приподнял руку. – Можно?       Китнисс вздрогнула, когда он коснулся её живота.       – Вот здесь будет малыш. От головы до крохотных пяток, – Пит прочертил полумесяц. – Просто он не торопится. Ждёт, пока ты будешь готова почувствовать, как бьётся его сердце внутри тебя.       Тёплая рука, лежащая на её животе, затрепетала, и Китнисс показалась, что она и правда слышит тихое дыхание под сердцем. Пит убрал свою ладонь, но тепло не исчезло, подпитывая в ней новую надежду. Рано отчаиваться. Кто знает, откуда приходят эти младенцы. Вдруг у них свой мир, и её ребёнок просто не хочет с ним расставаться?       Она взглянула на Пита, положившего раскрытую ладонь на колено, тот, казалось, сосредоточенно изучал свои пальцы, словно тепло коснулось и его.       – Спасибо.       – За что? – он откинул чёлку в сторону правой рукой, грязной от земли.       – За то, что держал Прим, пока я пыталась её лечить одеялом, – улыбнулась Китнисс. – И за это тоже, – она молчит несколько секунд. – А что будет с тобой?       – Ничего.       – Нет, ты вырастешь. Будешь совсем взрослым мужчиной.       – Да какая разница, – будто бы небрежно ответил Пит, бросая на неё осторожный взгляд. – Моя работа здесь ещё не закончена.       – Какая работа?       – Она не хочет, чтобы здесь было пусто. Требует, чтобы росли леса и цвели сады, строились города, – Пит махнул рукой вдаль, где в темноте серели крыши.       – Зачем это всё, когда нет ни животных, ни людей? – вспылила Китнисс, обращаясь скорее куда-то в высоту, чем к нему.       – Она не хочет ничем уступать Земле.       – Без жизни это всё никому не нужно! – девушка вскочила на ноги.       – Китнисс, тише. Не надо, – Пит поднялся вслед за ней.       – Почему бы ей просто не отпустить тебя?       Китнисс шагнула вперёд, приближаясь. На Луне его кожа сияла не ярче звёзд, глаза мерцали светлее неба, а шаги звучали почти по-человечески.       – Почему? – шепнула девушка, пока Пит опустил взгляд к её губам, казалось, в согласии.       От влажной травы к лодышкам поднялся вихрь, он окутал Китнисс удушливой волной, трепая волосы.       – Ты забыла, – прокричал ветер в самые уши. – Забыла, кто спас его. Он был бы мёртв, – прошептало эхо, – мёртв, мёртв, мёртв. Там, где ты его бросила. В воде. Подо льдом, – сладкий женский голос защекотал шею. – Мне вернуть его? Вернуть? Сможешь приходить и рыдать. Я видела. Всё видела. Надо льдом.       – Нет, – ветер сорвал с её губ поцелуй. – Нет, нет, нет, – повторила Китнисс, чувствуя холод по всему телу. Вихрь улёгся, но льдинки впились в кожу: она хотела стряхнуть с себя иней, но лишь увидела, что тело тает, как весенняя лужица, а сквозь пальцы просвечивает земля и сочная трава.       Широкие ладони Пита проскользили по её плечам, чуть отдаляя холод.       – Прости меня, я всё испортила, – девушка опустила подбородок на его плечо, едва сдерживая слёзы.       – Неправда. Ты принесла мне жизнь.       – Когда мы встретимся? – быстро спросила Китнисс, чувствуя, как объятия наливаются стужей.       – Когда-нибудь, – прошептал Пит, касаясь её похолодевших губ.       Краткий поцелуй оборвался жадной темнотой, нашёптывающей: «Никогда».       Когда Китнисс вновь открыла глаза, в голове будто напевал рой кузнечиков, а руки ломило, словно она их отлежала, только вот девушка помнила, что этой ночью её кровати пришлось скучать. Сбросив одеяло, она хмуро посмотрела на закрытое окно: за стеклом брезжил рассвет, серый, как лунный песок. Царство ночи было близко к падению, и его жители-звёзды покидали свои дома, спасаясь от солнечных лучей, и только полная луна ещё упрямилась.       Китнисс подошла ближе к окну и, увидев светлую тень над лесом, распахнула створки окна так, что те дрогнули звоном стёкол.       – Оживи его! Один зверёк зверинца не сделает!       Она оперлась на подоконник, бросая огненные взгляды на луну и закусывая губу, и не услышала тихий скрип двери. Только когда сквозняк царапнул оголённые плечи, девушка обернулась и увидела сестру на пороге.       – Я услышала удар, думала, что-то упало, – объяснила Прим.       – Нет, всего лишь окно.       – Ты выглядишь уставшей. Плохая ночь?       – Прекрасная. Я нашла то, что давно потеряла.       – Так хватай и беги! – усмехнулась Прим, подходя и обнимая сестру за плечи. – Помнишь наш закон детства? Кто нашёл, того и игрушка.       – А если я опоздала? Что тогда?       – Отнимай и беги, что же ещё?       Улыбка Китнисс быстро опала.       – Утёнок, иногда мне кажется, что ты можешь ответить на любой вопрос. Знаешь, как победить луну?       – Спишь на ходу? – Прим приложила ладонь ко лбу сестры, проверяя, нет ли жара. – Солнцем, думаю, солнцем. А теперь я пойду: хотела поспать ещё немного.       – Спи, соня.       Когда лёгкие шаги стихли за порогом, Китнисс выглянула в окно, ища робкие лучи восходящего солнца. Она не знала, как обращаться к звёздам, потому вспомнила старую детскую песенку о свете, прогоняющем тёмные времена, и тихо запела:       Солнца яркий луч, путь найди во мгле,       Я прошу, верни, что так желанно мне!       Желанно мне…       На миг в сердце вспыхнула надежда, что её голос встретился с лучами, ниточками тянущимися к солнцу, и передал послание. Китнисс даже почувствовала, как тепло разлилось внизу живота, захватывая грусть в мягкие сети. Боль, кольнувшая внутри, улеглась. Девушка аккуратно закрыла окно, пробежала босиком до кровати и улеглась с новым чувством в груди. Глаза начали слипаться, и всё тело молило о ещё паре часиков до завтрака.       Подкрадывающийся сон нежно обнял, лживо обещая продолжение чуда, и укусил в шею, сражая пьянящим ядом. «Никогда», – услышала Китнисс, прежде чем ясно увидеть лунный цикл. Лучи солнца выхватывают лик подруги из темноты, и они же слепят её, стирая днём с неба. Звезда в добром духе помогает спутнице ластиться к Земле. Солнце не посочувствует. Оно даёт Луне власть.