Большой широкий город, магистрали и дома, Гусары в окна, бесполезная тюрьма. Зеленым яблоком железо запоет. Ты станешь слаще, а я Пропала без вести в японских лагерях, Пропала голубем с синицею в руке. Я застывала в ожидании тебя. Неблагодарно... С тобой проводит ночи 31-я весна И без сомнения ревнует ко всему. И без сомнения ревнует ко всему, бьет стекла. А я прощаюсь с городом просоленным, куда В любое время не доходят поезда. И губы часто здесь обветрены мои бывали. Рассвет. В соломе крылья, паутина, провода Я мягким тигром сторожу тебя в окне И обалдевшая от нежности вода несовершенна А я к тебе стремлюсь, я нагибаюсь до земли Я в этом марте, в этом марте навсегда И одуревшие дрейфуют корабли неблагодарно...
Я вспоминала, как начинались наши с Левой отношения. Тот самый март. Или не тот, а события почти 15-летней давности. Свой первый концерт. Это были странные воспоминания. Можно сказать, что я попала на него случайно. Тогда я не была фанаткой группы, знала от силы десяток песен. Но что-то внутри меня изменилось, когда на сцену вышел Лева. Сердце застучало, глаза раскрылись, дыхание перехватило, а память неизвестно откуда подталкивала на язык тексты всех песен. После того вечера я заболела этой музыкой, этими словами, движениями Левы, им самим. Спустя 10 лет оказалась рядом с ним. Спустя еще 5 – осталось около него, но уже одна. Но я навсегда осталась в том марте. Я проводила одинокие ночи в своей квартире, где все пахло его запахом, его одеколоном, находила мельчайшие детали вроде галстука, футболки или зубной щетки. Выкинуть их не поднималась рука. Это как выбросить часть самой себя. Невозможно. Но постепенно меня отпускало от чувств к нему. Видеть, как он обнимает и целует свою девушку было уже не так больно. Все разглаживалось. Я подъехала к офису и вышла из машины, вдыхая тугой майский воздух. Никогда не любила именно этот месяц. Он всегда бывает жарче, чем лето, душнее, чем Африка на экваторе. Май пахнет смертью. Это мое ощущение. Все эти приторные запахи распускающихся цветов, плавящегося асфальта. Для меня вся эта сладость пахнет смертью и утратой. Я подняла взгляд к небу. Оно как будто разделено на две части. Одна ослепляет солнечным светом и лазурной голубизной, другая пугает темнотой и грозовыми тучами. Подул сильный обжигающий ветер, поднимающий пыль с дороги. Я поспешила зайти в офис. До этого я брала несколько выходных дней, чтобы немного перевести дух. За это время накопилось огромное количество бумаг, с которыми требовалось немедленно разобраться. Я слышала, как в зале репетируют новую песню ребята. Заходить и мешать им не хотелось, поэтому сразу пошла в свой кабинет. Я открыла дверь, подошла к окну и распахнула его. В офисе было нестерпимо душно и жарко. Открытое окно ничего не изменило. Бетонные здания стояли слишком тесно друг к другу, чтобы пропускать между собой воздух. Я села за стол и, вздохнув, начала разбирать бумаги, которыми было завалено все вокруг. Работать сегодня совершенно не хотелось. Внезапно в комнате потемнело. За окном недовольно ворчал гром, небо было рассечено молнией. Свет в кабинете погас. Перегорели лампочки. В полутемноте я с трудом разбиралась в бумагах. С улицы повеяло легкой прохладой, но легче от этого не было. Сегодня мне предстояло задержаться до глубокой ночи. Дождь тугими струями хлестал по подоконнику, заливаясь в кабинет. Дверь распахнулась и на пороге возник Лева. Он молча кивнул мне, подошел к окну, вернулся обратно и сел напротив. Мое дыхание перехватило, не то от духоты, не то от его близости. Прошло уже достаточно времени, почти 2 года после того, как мы расстались. Я научилась заново разговаривать с ним, не краснеть в его присутствии, не смущаться, вполне естественно улыбаться ему, но то, что творилось внутри не передать словами. Ледяными и обжигающими лапами стыд и смущение схватывали мое сердце. От этого ощущения я, наверное, уже никогда не избавлюсь. Лева сидел и молча смотрел на меня, я не могла сосредоточиться на работе под его взглядом. Он протянул руку и взял со стола бумаги, задумчиво их листая и косясь на меня. Лева перекладывал папки с места на место, раздражая меня. Всегда ненавидела, когда кто-то влазил в мою работу, а тем более копался в моем столе: - Тебе что-то конкретное нужно? – я подняла на него взгляд. – Если да, то скажи, я тебе дам, не надо тут рыться. - Да нет, ничего особенного, так, просто интересно, - он улыбаясь смотрит на меня, радуясь произведенному эффекту. Взгляд дружелюбный, спокойный, как и всегда, как и со всеми. - Тогда не трогай тут ничего, - я снова уперлась взглядом в бумаги. Лева все не уходил. Сил сидеть с опущенной головой больше не было. Я обернулась и посмотрела в окно. Дождь закончился. Из-за туч выглядывало робкое солнце, поблескивая в лужице на подоконнике. Подул приятный легкий ветерок, принесший с собой прохладу и нежный запах цветущей черемухи. Откуда он только здесь взялся? Солнце заглянуло в кабинет, осветив мое лицо. И вдруг стало так хорошо, так радостно и светло, как не было уже очень давно. В последнее время меня посещали грустные мысли, нежелание продолжать путь, а сейчас вдруг так захотелось жить, как не хотелось никогда раньше. Я снова вернулась взглядом к документам. Вдруг Лева привстал, оперся руками на стол, заслоняя от меня бумаги, перегнулся через него, приблизился ко мне и припал к моим губам поцелуем. Его язык быстро провел по моим губам, я опешила, но поддалась, пропуская его глубже, отвечая на поцелуй. Вот он во всю хозяйничал у меня во рту, вовлекая меня в глубокие и ласковые движения. Я вспомнила вкус его губ, который никогда не могла классифицировать, зная лишь одно, что лучше этого вкуса нет ничего на свете. Это самое сладкое и горькое, что только есть в мире. Наш поцелуй длился всего несколько мгновений. Лева оторвался от меня и сел на место. Я покраснела совсем как девчонка, которую впервые поцеловали. - И зачем? – я старалась скрыть свое смущение за резкостью. - Не знаю, - Лева небрежно пожал плечами, взял ручку с моего стола и направился к двери, бросив через плечо. – Я подумал, что тебе хочется. "Если бы ты знал, как хочется", - пронеслось в моей голове. Пару мгновений я сидела в замешательстве, не зная, как расценить его поцелуй. В голове одновременно и кричали мысли, и было абсолютно пусто. Губы расплылись в счастливой улыбке. Я выбежала за дверь, решив его догнать. Может быть, рассчитывая, хотя бы на пару секунд рядом. Лева уже свернул за угол коридора, разговаривая по телефону: «Да, солнышко, я скоро заеду за тобой». Это было все, что я услышала. Ну, конечно, как я могла забыть. Он уже давно не один. Я явно уступаю его новой девушке: я старше, чем она на 5 лет, не обладаю модельной внешностью, требую разговоров. Конечно, куда мне до нее. Размечталась, дурочка. В сердце заколола совершенно необоснованная ревность, на которую я не имела права. Меня он никогда не называл солнышком, птичкой, любимой, своей девочкой. Хотя нет, последнее иногда было. Я всегда была для него Дарьей. Только по имени, строго, сухо, официально, как учитель. Даже не Даша, а именно Дарья. Без тени ласки и нежности. Я вернулась в свой кабинет, быстро доделала работу и поехала домой, купив по пути вино. Меня ждала пустая одинокая квартира. Почти год я жила в ней одна, но до сих пор она казалась какой-то нежилой. Наверное, я слишком мало внимания всегда уделяла дому. Приняв ванну, я опустилась на кровать и провалилась в глубокий сон. Мне снились я и Лева, когда мы еще не были вместе. 5 лет назад, когда я только начала работу с ними. Странное место, кажется, чей-то загородный дом. Судя по всему, корпоратив группы. Все ребята уже давно на веселе, разбрелись по дому. Мы с Левой остались вдвоем в комнате, в которой почему-то кроме стола, обтянутого зеленым сукном и двух стульев не было ничего. Даже окон. Только канделябры со свечами на стенах. Лева стоял, привалившись к стене. На нем была футболка с принтом в виде разбитого, истекающего кровью сердца и черные джинсы с цепочками, в любых вещах он красив, как греческий бог. Я же была при параде. Ярко-алые туфли на шпильке, черное блестящее платье, красная помада на губах. Я подошла к столу и взяла с него бокал с виски, слегка пригубив и тут же поморщившись. Лева приблизился, бросил на меня взгляд своих горящих синим огнем глаз: - Сыграешь со мной? – в его руках откуда-то появилась колода карт. - Можем и сыграть, - я улыбнулась ему. - Просто так играть не интересно, - он хитро посмотрел на меня. – Может быть на желание? - На желание, так на желание, - я пристально смотрела в океан его глаз. - Только учти, проигравший выполняет любое желание победителя, - Лева сделал упор на слово «любое». - Я поняла, - Лева грациозно перемешивал колоду карт. Я всегда весьма неплохо играла в карты. Азарт охватил меня. Но сегодня все было как-то не так. То ли количество выпитого алкоголя, то ли легкое помутнение рассудка от близости Левы, то ли он оказался слишком сильным соперником. Но я проиграла и выжидающе смотрела на него: - Ну давай свое желание? – я улыбалась, глядя ему в глаза без тени робости. - Ты помнишь, что проигравший выполняет любое желание победителя беспрекословно? – Лева хитро улыбался. - Помню, не волнуйся, - в душу закралась нить сомнения в том, что не надо играть с ним, тем более на желание. Это как играть с огнем. - Хорошо, тогда, - он выдержал театральную паузу, - я хочу тебя. - Что? – я смутилась и, кажется, немного испугалась. – Не надо переходить границы. - Ты сама согласилась на правила игры. Карточный долг – дело чести, - Лева коварно улыбнулся, встал, подошел ко мне, положил руки на мои плечи, массируя их, и прошептал. – Расслабься, тебе понравится. Еще никто не жаловался. Поняв, что спорить бесполезно, я поддалась ощущениям. Трепет его рук на моих плечах, напористые, но ласковые движения. Он прижался к моей спине, мягко поднимая меня и разворачивая лицом к себе. В глазах Левы полыхало синее пламя победы. Он собственнически положил одну руку мне на бедро, другую опустил на затылок, притягивая мое лицо к своему. Жар его дыхания обдавал губы, заставляя двинуться ему навстречу. Лева испытывал мое терпение, издевался над ним, отдаляя момент поцелуя, но наконец-то впился своими губами в мои, требовательно покусывая мою нижнюю губу до крови. Я поддалась ему на встречу, целуя со всей страстью. Я осмелела, и моя рука скользнула под его футболку, проводя по гладкой, прохладной коже. Другой рукой я сжала ремень на поясе, чувствуя, как Лева напрягся. По моему телу растекалась сладкая истома, приятная тяжесть в низу живота отзывалась легкой дрожью в теле. Его губы скользнули мне на шею, заставляя выгибаться и стонать от охватывающего возбуждения. Он слегка покусывал нежную кожу, ласкал тело руками, требовательно и горячо, неизвестно как находя самые чувствительные точки. С губ срывались уже громкие стоны. Он победил, победил во всем. Я окончательно отбросила страх и стянула с него футболку, проведя рукой по обнажившейся груди, под которой билось горячее сердце. Его руки подхватили подол моего платья и потянули его наверх. Я осталась перед ним в туфлях и белье. Лева целовал ключицы, оставляя на них засосы, спускался к груди. Моя рука скользнула к его брюкам, расстегивая ремень и молнию на них. Я ощущала его нарастающее возбуждение, легко провела кончиками пальцев от бедра, следуя вниз. Лева зубами стягивал бретельки бюстгальтера, припадая губами к нежной коже груди, слегка сжимая и покусывая ее. Я гладила его спину и плечи, постепенно опускаясь в низ, заставляя его оторваться от поцелуев. Лева покорился моим движениям и оперся на край стола. Я опустилась перед ним на колени, стягивая с него джинсы. Левины руки скользнули в мои волосы, притягивая меня к себе. Я провела языком от основания до конца его члена, так было несколько раз. Пока Леве не надоели такие ласки. Он крепче запустил пальцы в волосы, направляя мои движения, регулируя их темп самостоятельно. Я ласкала его языком и губами со всей страстью и нежностью, на которые была способна, под аккомпанемент Левиных стонов. Наконец он отпустил меня, поднял к себе, крепко поцеловал и повалил на поверхность стола, наваливаясь сверху. Я была почти распята под его горящим телом. Лева навис надо мной, нагло глядя в глаза, чему-то усмехаясь. Резкое движение его горячего тела, и он внутри меня. Во всем теле раздалась боль и наслаждение. Странная смесь чувств. Легкая боль от его внушительных размеров и резких движений, наслаждение от ласки. Хочется остановить этот момент и умереть, чтобы навсегда остаться в его плену. Лева ускорял движения, его волосы, влажные от пота, обрамляли улыбающееся маньячное лицо. Я расцарапывала его спину, кусала плечи и губы, приближаясь к ним. Движение, толчок, прыжок, еще и еще. Я почувствовала, что уже на грани. Он тоже. Животный крик из горла, сладкий стон с губ. Горячие волны. Влажное сукно под нами. Два дрожащих от удовольствия раскрасневшихся тела. Лева перевернулся, положил голову мне на грудь. Закурил, протянул сигарету мне. Я запустила руку в его волосы, перебирая их. Мы тяжело дышали. Свечи на стенах трепетали в такт нашему дыханию. Воздух был осязаем. В нем витал запах секса. Аромат флердоранжа, окутывающий с ног до головы. Я проснулась вся мокрая от таких снов, с полным ощущением микрооргазма в моем сознании и теле. Дожила, возбуждаюсь от одних снов. Слишком долго одна. Это плохо. Нельзя так поступать с собой. Я поднялась с кровати, прошла в ванную и окинула себя критическим взглядом. Конечно, я уже не 20-летняя девушка, все мы не молодеем. Хотя сейчас я выгляжу лучше, чем в юности. Помню, сколько часов проводила в студенческие годы в фитнес центрах, чтобы скрыть и исправить все недостатки тела. И ведь смогла же. Из зеркала на меня смотрит молодая женщина. Невысокая, с подтянутой фигурой, большой грудью, узкой талией, широкими бедрами. Тело в меру загорелое. Короткие волосы. И опустошенные зеленые глаза. В них уже нет блеска. Пухлые губы. Слегка курносый нос. Ямочка между носом и верхней губой – мне всегда говорили, что это печать ангела. Ангела, который меня покинул, точнее я сама его прогнала. В уголках глаз залегла сеточка морщин, не то от слез, не то от смеха. Губы изогнулись в язвительной усмешке. Ангелы, блеск… Какой вздор все это! Я прошла в гардероб и вытащила из него самое любимое, длинное струящееся красное платье, черные туфли на огромной шпильке. Посмотрела в зеркало еще раз. Ярко и вызывающе. Пойду в бар, найду себе кого-нибудь. Хватит с меня страданий. Плевать уже на все, а главное, плевать уже на саму себя. Я подвела глаза, огромный слой туши, темный макияж, длинные стрелки, алая помада на губах. Высокий начес на голове. Можно идти. Я прихватила на кухне бутылку виски для храбрости и вышла в подъезд, закрыв дверь. Сегодня я явно вернусь не одна. Лифт не работал, нужно идти пешком. Спускаясь по лестнице, я остановилась на площадке, где когда-то мы с Левой провели ночь. Что-то заставило взобраться на подоконник. Я включила музыку и закрыла уши наушниками. Заиграли первые звуки «Дурочки»:Когда ты идешь по улице, В нашем городе паника: Люди в машинах волнуются, Гонят на красный свет, Нервные бьются в истерике, Дико ревут динамики, И соревнуются первые Полосы желтых газет... желтых газет А ты танцуй! Дурочка! Танцуй! И улыбайся! Тебе ведь все это действительно идет Не сомневайся! Осколки стекла, всем известно, На солнце блестят, как бриллианты. Однажды в правильном месте Наступит нужный час. Закройте обратно Америку, В нашей гавани паника, Когда ты идешь по берегу, Море волнуется раз … волнуется два А ты танцуй! Дурочка! Танцуй! И улыбайся! Тебе ведь все это действительно идет Не сомневайся!
Я поставила песню на повтор и сделала большой глоток виски. Горло душил истерический смех. Тело сотрясалось в конвульсиях. Я смеялась неизвестно чему. Дикое несоответствие. Красивое длинное платье, свешивающееся с подоконника подъезда, крепкий, совсем не женский напиток. И дикое чувство брезгливости. Не к обстановке, а к самой себе. Вела себя, как последняя тварь. Но, увы, твари тоже хотят любить. Сколько раз в этой жизни я шагала по головам. Особенно после переезда в Москву. А все ради чего? Только ради себя. Было плевать, что чувствуют окружающие. Главное, что сама сделала то, что хотела, добилась своего. Я слишком привыкла в этой жизни воевать. А в итоге осталась одна. Ни родных, домой уже не вернуться, там больше не ждут. Ни друзей, все было только ради карьеры. Ни любви, все потеряно из-за банального интереса. Я уже давно мертва. Чувств не осталось. Я слишком жила для себя, а не для кого-то. А теперь никто не может критиковать меня больше, чем сама я. Я думала, что отдаю Леве саму себя, а выходит, что не давала ему ничего большего, чем собственное тело, которое теперь уже совсем не жаль. Плевать, что с ним будет. Я прикладывалась к бутылке раз за разом, выкурила почти пачку сигарет. К алкоголю я пристрастилась еще в школьные годы. К сигаретам немного позже. А теперь они уже не приносят успокоения для моего разума. Чему я могла научить своих студентов? Как разрушить свою жизнь? Наверное, только этому. Где-где, а тут я профессионал. Все, чего я добилась – это собственная квартира. Хотя зачем она нужна, если даже позвать в нее некого? Я поднялась и распахнула окно. Из него донесся шум ночной магистрали. Майский удушливый воздух сковывал дыхание. Хрипло – сексуальный голос Левы кричал в моих ушах: «Не сомневайся! Дурочка!» Это были единственные слова, которые я слышала. Пора, медлить больше не нужно. Сомневаться тоже. Я поднялась на подоконник, сделала огромный глоток, поставила бутылку рядом с собой. Он научил меня не бояться высоты, спасибо за это. Теперь мне это пригодится. Я стояла в открытом оконном проеме. Ветер развевал красное платье в разные стороны языками пламени, которые оттеняли бледное в лунном свете тело. С губ срывался истерический хохот. «Не сомневайся! Не сомневайся! Не сомневайся!» - пульсировало в голове. Больше никаких сомнений. Я готова сделать этот шаг. Дальше идти некуда, я знаю.