От любви и обратно

      С того дня прошло почти полгода. За это время многое изменилось. Гастроли закончились, мы вернулись в Москву. Я переехала жить к Шуре. Оставаться в своей квартире, где все было пропитано запахом Левы, не было сил, приводить туда кого-то, пусть даже и Шуру - тем более. Что случилось с нами? Это сложно понять и объяснить. Постепенно все вокруг поняли, что произошло. Отношения между Левой и Шурой медленно стали налаживаться. Они снова проводили время вместе, общались, конечно, старого доверия было не вернуть, но все было лучше, чем мы ожидали. Группа видела произошедшие перемены, но никто не мог напрямую спросить о случившемся, хотя слишком часто мы с Шурой ловили на себе осуждающие взгляды. Я старалась избегать близости Левы. Смотреть ему в глаза, разговаривать, оставаться с ним один на один было по-прежнему страшно. Все чаще Лева стал приезжать к нам домой по вечерам. В такие дни я старалась задержаться где-то, встретиться со старыми знакомыми или сослаться на работу. Нас с Шурой беспокоило то, что за все это долгое время мы так и не видели его ни с одной девушкой. Но оба прекрасно понимали, что ему нужно разобраться в самом себе, собственных мыслях, чувствах, желаниях. Вся его жизнь как будто была поставлена на паузу. Он работал, встречался с друзьями, занимался бытом как будто по инерции, не замечая ничего вокруг.       Все эти полгода Шура окружал меня любовью, нежностью и заботой. Мы встретили с ним тысячи рассветов и закатов, провели вместе сотни ночей и дней, проводили огромное количество поездов и самолетов, взлетали и падали раз за разом, оказываясь в руках друг у друга. Единственное, что продолжало терзать душу – это то, что каждый из нас, обнимая и целуя, засыпал с мыслью о том, что мы делаем что-то неправильно. Боль в душе уже почти утихла, но вот чувство стыда и смущения в ней только крепло. Хотя мы и были счастливы друг с другом. Мы дарили тепло, ласку, нежность, обожание уже без тени грусти. Каждый мой день Шура делал праздником, а каждую ночь наполнял до краев чувствами и эмоциями. Я снова начала дышать, пусть медленно, но уже более уверенно, чем в ту самую ночь. Наверное, мы оба заново учились тонуть в океане чувств, захлебываться в нем, но не сопротивляться своим желаниям.       Незаметно для всех наступило лето. Жаркое, удушливое, грозовое. А сегодняшний день и вообще выдался особенно тяжелым. С самого утра солнце нещадно плавило не только асфальт, но и наш разум. Все были на взводе. Репетиция перед большим летним концертом проходила нервно. Ребята путались в нотах, Лева – в словах, я – в документах, которых накапливалось дикое количество. Когда на площадке остались только Лева и Шура, я поспешила перейти в кабинет, чтобы не оставаться с ними втроем. Я все еще этого боялась. Стоило мне начать собирать бумаги, как Шуре кто-то позвонил, и он поспешно вышел за дверь, отчаянно матерясь. Мы остались с Левой наедине. За эти полгода мы перемолвились от силы десятком коротких фраз, касающихся исключительно работы. Я поспешила удалиться из зала под его пристальным, но добродушным и совершенно мягким, кошачьим взглядом: - Ты так и будешь вечно от меня бегать? – Лева дружелюбно смотрел на меня, на секунду даже показалось, что на его губах снова, спустя полгода пролегла тень улыбки. - Я не бегаю, с чего ты взял? – я смотрела в пол, не в силах поднять взгляд на него. - Слушай, все это прекрасно видят, ты меня избегаешь, - Лева подошел ко мне, слишком сильно приблизившись и тут же отстранившись. Меня порадовало, что дыхание рядом с ним уже не перехватывало, а сердце стучало спокойно. Все, что было между нами давно осталось в прошлом. – Может быть, уже прекратишь? Это смешно и глупо. Все прошло. Не надо переносить то, что было между нами в работу. - Просто, мне кажется… - мне было приятно слышать, как его голос ласкает мой слух, не вызывая во мне трепета. Он говорил спокойно, ровно, дружелюбно, как и со всеми. - Продолжай, что тебе кажется? – Лева пытливо смотрел на меня своими васильковыми глазами, в которых когда-то мне хотелось утонуть раз и навсегда. – Что я все еще злюсь на тебя? - Ну, и это тоже, - я смотрела в бумаги, которые прижимала к груди. - Расслабься, все хорошо. Я уже давно на вас не злюсь, я думал, ты это уже поняла, - Лева ободряюще хлопнул меня по плечу. – Я давно все отпустил, пойми это уже. Что было, то прошло. Я рад за вас с Шуриком, надеюсь, что еще погуляем на вашей свадьбе и детей покрестим. - Да, наверно, спасибо тебе за все, - мне действительно стало легче, когда я это услышала. - Да ладно тебе, не чужие же, - Лева отошел к окну и посмотрел на солнце, слегка щурясь. – Жарко сегодня. - Да, - подтвердила я машинально и прошептала сама себе. – Я думала, что ты меня любишь… - Ты что-то сказала? – Лева обернулся и пристально посмотрел на меня. – Мне не послышалось? - Да нет, тебе показалось, - я спешно зашагала к двери. - Опять мне врешь? Я же слышал, что ты сказала, на слух еще не жалуюсь, - Лева внимательно смотрел на меня, а я, и без того смущенная от его присутствия, заливалась краской стыда еще гуще. – Я любил тебя, но это уже в прошлом. Как и ты меня. - Если бы ты меня любил, то не отпустил бы тогда, - во мне проснулась типичная женская натура, которая не способна замолчать тогда, когда обстоятельства этого требуют. – Ты тогда слишком легко сдался, мне кажется, что мы и вовсе не любили. - Ну нет, дорогая моя, я любил тебя, очень сильно любил, ты себе даже не представляешь насколько сильно, - в его глазах заплескалась боль, а слова звучали грубо, но все равно спокойно. – Это была такая любовь, какой вообще любить нельзя, рано или поздно она сожжет. А теперь все перегорело, смирись с этим. И у тебя, и у меня. И вообще, зря мы затеяли этот разговор. - Прости, я сама не знаю, что говорю, - стыд еще сильнее сжал меня в своих объятиях. – Я не должна была говорить этого. - Проехали, - Лева снова мягко посмотрел на меня. – Глупо звучит, но мы же можем попытаться быть друзьями, согласись? - Конечно, можем, - я сжалась возле двери и выскочила за нее. – До встречи!       Я вышла за дверь. В душе оборвались окончательно все нити, которые связывали меня с Левой. Прошлое оказалось далеко за бортом корабля, который нес в меня пучину страстей, которые готов был подарить мне Шура. Шура стоял в конце коридора, курил, глубоко затягиваясь и заметно нервничая. За все счастливое и спокойное время, проведенное вместе, мы так ни раз не сказали друг другу самых главных слов. - Что-то случилось? – я подошла к нему, обняла со спины и мягко коснулась губами его плеча. – Тебя кто-то расстроил? - Нет, все нормально, небольшие проблемы, - он стряхнул пепел с сигареты, подпалил еще одну и протянул мне. – Нас приглашают на концерт, опять всем наплевать, что мы об этом думаем. Никаких условий. Почему все всегда все равно, что я думаю, а? - Шур, мне не все равно, что ты думаешь, правда, - я прижалась к нему, подняла голову и посмотрела в его искрящиеся огненным светом усталые глаза. – Слышишь? Мне не все равно, что ты думаешь. - Это ты мне сейчас в любви признаешься? – Шура выразительно посмотрел на меня. - А если даже и да? – я бросила сигарету и запустила руку в его волосы. – То, что тогда? - Тогда я скажу, что тоже сильно люблю тебя, - Шура наклонился и провел кончиком языка по моим пересохшим губам, заставив их раскрыться и сделать глубокий вдох. Я потянулась к нему навстречу. Наш поцелуй длился всего несколько мгновений, или может быть, нам так показалось, но он был настолько нежным, чувственным и ласковым, что заставил забыться и улететь от окружающего мира.       Прошло еще три месяца. Наступил август. Близился мой день рождения. Я никогда не любила этот праздник, точнее не понимала его суть. Подарки, цветы, дежурные слова. Не более, чем праздник тщеславия и лицемерия. Я не хотела его праздновать. 31 – не такая уж и важная дата. Но Шура настаивал, сам взявшись за его организацию. Все, на чем мы смогли с ним сговориться – это то, что праздновать будем в съемном загородном доме и позовем только самых близких друзей, по большей части, это были его приятели. Лева, ребята из группы, Саша Васильев, пару ребят из технического персонала. Не больше. Наверное, лет в 17 я могла только мечтать увидеть их всех. А сейчас это было дичайшей обыденностью. Праздновать что-то мне не хотелось, но я видела, как старается Шура, и мое сердце таяло от его тепла, которым он делился со мной ежесекундно, даже в наши короткие расставания.       После того разговора с Левой на душе посветлело, хотя смущаться при нем я не перестала, но взгляд был уже более спокойным. Единственно, никто из нас троих так и не смог заставить себя – это заново улыбаться вне сцены, вне интервью, вне экранов. Даже самые веселые ситуации не могли заставить нас рассмеяться. Что-то внутри каждого из нас все еще саднило.       В это утро мы проснулись уже в загородном доме, который сняли на неделю, чтобы побыть вдвоем. Первое, что я увидела, когда отрыла глаза, был Шура, настраивающий свою гитару. Он заметил, что я проснулась, и улыбнулся мне. Дом наполнили чарующие звуки музыки и его немного хриплый ото сна голос:

Кружится голова в уличных лабиринтах. Молот и серп Луны – свидетель и друг Лоцман - не Бог и привык доверяться инстинктам, Держится крепко за спасательный круг. Реки любви, реки любви Реки любви, реки любви Я верю отчаянно в самые тёплые страны, Где ветер от нежности шепчет признания в любви, И мягкой травой зарастают рваные раны, И тлеет огонь, и чадит никотином в груди Реки любви, реки любви Реки любви, реки любви

      Я знала почему эту песню всегда пел именно Шура. Этот текст для него имел особенное значение, его душа проступала в нем гигантскими буквами. Он, сильный, немного грубый, брутальный рокер, скрывал в себе нежного, ласкового, романтичного мужчину, который сумел стать моим спасательным кругом. Я чувствовала, как реки его любви окутывали меня теплыми струями, разрешая быть счастливой. Именного сегодня я проснулась счастливой и умиротворенной, все стало на свои места окончательно.       Целый день на телефон сыпались сообщения и звонки. Я дежурно отвечала на поздравления, как и всегда, вдыхала аромат близкого от дома леса. Смотрела, как суетится Шура. Исполняющий даже мимолетные желания. Объятия, поцелуи и признания осыпали меня с ног до головы. С таким, как он, нельзя быть несчастливой, просто не имеешь на это морального права. Весь дом был украшен шарами и цветами. Розы, лилии, герберы, неизвестные мне цветы. В воздухе витали ароматы, дурманящие разум. Незаметно нас накрывал вечер, настоящий августовский вечер, уже немного прохладный, с пылающим алым закатом, пронизывающим ветром, приносящим осенние запахи едва начинающей желтеть листвы.       Постепенно начали подтягиваться гости. Первым приехал до безумства пунктуальный, огромный, похожий на медведя, бородатый Васич с женой Сашей. Он сгреб меня в своих объятиях, нашептал пожеланий и поставил на место. В этот момент я вспоминала, как в детстве и юности заслушивалась его песнями, даже не представляя, что когда-то увижу его вне концерта, и тем более, что буду с ним знакома лично. Следом за ним приехала вся группа с женами. Мы обнимались, целовались, я принимала поздравления. Задерживался только Лева, это было непохоже на него. Наконец к дому подъехала его машина, из нее вышел он, держа в руках огромную корзину моих любимых ландышей. Даже спустя столько времени и трудных событий он не забыл о том, как я их люблю. Он неторопливо подошел ко мне, вручил корзину, шепнув: - Это тебя, ты сегодня очаровательна, - обнял меня и легко поцеловал в щеку. – Желаю оставаться всегда такой, какая ты сегодня, и просто будь счастлива. Это главное. - Спасибо, - я обняла его в ответ. В его незатейливых словах было столько искренности, что я едва сдержала слезы, но нашла в себе силы улыбнуться ему. Он подарил мне свою улыбку в ответ. Наконец–то мы смогли преодолеть этот барьер.       Мы прошли в дом. Увидев улыбку на моем лице, не сдержался и Шура, рядом с которым я заняла свое место и крепко взяла его за руку. Вечер был шумным и счастливым. Мы смеялись, вспоминали что-то, танцевали, пели. Наверное, это был один из лучших дней рождения в моей жизни, насыщенный, радостный, с близкими мне по духу людьми. Но подошло время прощаться. Ребята еще раз поздравили меня и принялись отправляться по домам, оставляя нас с Шурой вдвоем. Сегодня вечером алкоголь лился рекой, но я совершенно не чувствовала даже капли хмеля в своей крови. В теле была приятная легкость и свобода. Хотелось летать, парить над землей, танцевать, кружиться. Я подошла к Шуре и мягко поцеловала в шею. - Спасибо тебе за этот день, - я обняла его и прижалось щекой к груди. - Я люблю тебя, - он посмотрел мне в глаза, в его взгляде плясали озорные чертята. – Пойдем в спальню?       Шура потянул меня за руку, увлекая за собой, а я готова была следовать за ним куда угодно, хоть на край света. Мы поднялись в комнату, огромная кровать в которой была застелена шелковыми простынями, усыпана лепестками роз. Повсюду стояли маленькие свечки. На тумбочке – клубника и шампанское. Все в лучших традициях фильмов о любви. Маленькая романтическая сказка в нашей жизни. Хотя с ним каждый день превращался в нее, он никогда не уставал меня удивлять и радовать. Я улыбалась ему, глядя в глаза, видя в них нежность.       В комнате играла тихая музыка. Шура легко обнял меня за талию и закружил в медленном танце, прижимая к себе, лаская плечи и спину. Он склонился ко мне и припал мягким поцелуем к моим губам. С ним мне никогда не хотелось закрывать глаза, потому что я знала, что все это явь, не боялась ее потерять. Я отдавала себя ощущениям, скользя руками по его спине, пробираясь под рубашку. Он отстранился, подхватил подол моего платья и стянул его с меня. Я же медленно расстегивала его рубашку, проводя рукой по груди, чувствуя, как от моих прикосновений его тело покрывается мурашками. Спустя еще несколько минут с одеждой было покончено, и мы плавно опустились на кровать. Шура ласкал мое тело поцелуями, заставляя изгибаться ему навстречу. Я запускала руки в его длинные волосы, ощущая шелк их прикосновений к коже, от которого дрожь пробегала по телу. Мы изучали и ласкали друг друга, полностью отдавшись власти ощущений, забыв о времени и пространстве. И вот, мы оба были готовы продолжить, как вдруг нашу идиллию нарушил телефонный звонок. Я оторвалась от Шуры и потянулась за его мобильным. - Приличные люди в это время не звонят, не отвечай, - хрипло прошептал Шура, накрывая меня своим телом. - Погоди, я так не могу, - звонок телефона сильно отвлекал меня, под его аккомпанемент я не могла сосредоточиться на ощущениях. - Вот и все, иди ко мне, - телефон замолчал, и я снова прильнула к губам Шуры, но воздух снова разрезала трель звонка. - Погоди, - я отстранилась от Шуры. – Алло, да, да, мы скоро будем. Шура, собирайся, надо ехать. - Что? Куда? – Шура удивленно смотрел на меня. - Собирайся скорее, - я подскочила и принялась лихорадочно одеваться. – Быстрее давай, Шура! - Ты мне объяснишь, что случилось или нет? – Шура понял, что спорить со мной бесполезно и принялся одеваться. - По дороге все объясню, - я уже стояла на пороге комнаты и ждала его.       Этот звонок перевернул весь мой внутренний мир с ног на голову. Еще недавнее блаженство и спокойствие были убиты, им на смену пришли тревога, ужас и паника. Я села за руль, и мы сорвались с места, поднимая за собой столб пыли. Ночная автострада неслась перед глазами, а сердце стучало в бешеном ритме, отбивая дичайшую мелодию.