От любви и обратно

      Я безвольно висла в Шуриных руках, по щекам катились слезы, тело сотрясала тихая дрожь. Он крепко прижимал меня к себе, что-то тихо нашептывая. Шура остановился возле своего номера, бережно поставил меня на пол и открыл дверь: - Заходи, - он слегка подтолкнул меня вперед, мягко обнимая за плечи. – Это наш с тобой номер. Зачем ты все рассказала ему? - Я бы не смогла обманывать его дальше, - глаза были застланы слезами, руки нервно подрагивали. – Зачем врать ему? Рано или поздно пришлось бы рассказать, лучше сейчас, пока все не зашло слишком далеко. - Садись, выпьешь со мной? – Шура скорее утверждал, а не спрашивал. – Что будет дальше? - Как будто я когда-то отказывалась, - я горько усмехнулась и подняла взгляд на Шуру. – Не знаю, я не смогу смотреть ему в глаза после всего, что произошло. Наверное, мне лучше уехать. - Куда ты поедешь? – Шура сел рядом со мной и взял мою руку в свою. – Ты нужна нам здесь, на самом деле. Группе, Леве… Мне… И я тоже не знаю, как теперь быть. За все годы дружбы такого еще не было. - Иди, пожалуйста, к Леве, - я отпустила руку Шуры. – Поговори с ним, это сейчас важнее, чем все остальное. - Я не знаю, что ему сказать. Вы с ним говорите одно и то же. Он отправил меня к тебе, ты меня – к нему, - Шура сделал большой глоток виски, и слегка прикрыл глаза, откинувшись на спинку дивана. – Я не знаю, что и как ему говорить. Мы слишком далеко зашли, и я знаю, что пойдем еще дальше, потому что ты сейчас здесь, но как объяснить это ему, я не понимаю ничего из того, что происходит между нами тремя. Наверное, мы должны дать ему немного времени, хотя бы до утра. - Пожалуйста, иди к нему, ты нужен ему прямо сейчас, хотя бы просто будь с ним, - я смотрела на него с мольбой, зная, что Лева не будет слушать объяснений, он почувствует то, что ощущает сейчас Шура сам собой. – А я останусь здесь и буду ждать тебя. Только иди, это действительно важно.       Шура встал с дивана и решительно направился в двери. В двух шагах до нее он остановился, обернулся, посмотрел на меня. В его глазах плескалось отчаяние, страх, непонимание происходящего, презрение к самим себе, боль, паника и какая-то неземная, трогательная, обволакивающая, всепоглощающая нежность и любовь, в которых хотелось раствориться без остатка. Наверное, этот непонятный взгляд я запомнила на всю жизнь. В нем была такая странная гамма чувств, несовместимых, враждебных, но до безумства искренних и неподдельных. Шура вышел из номера и захлопнул дверь. Я осталась одна. Хотелось плакать, кричать, биться головой об стены, умирать и рождаться раз за разом. Наверное, то, что произошло между нами, мне уже никогда не простить себе, не искупить, не забыть. Я встала с дивана и подошла к окну. Вид на море, открывающийся за ним, чудовищно манил и притягивал к себе. Я открыла дверь в номер, и прямо в легком платье, наброшенной джинсовой куртке и туфлях, вышла из него, направившись к выходу из гостиницы. Обернувшись, я увидела, как Шура стоит в нерешительности перед номером Левы, боясь постучать в него. Но наконец-то находит в себе силы.       В это время Лева не находил себе места в номере. Он сновал по нему с той же силой и энергией, с какой бьется в агонии смертельно раненный зверь, бил кулаками по стенам, падал на пол и беззвучно сотрясался в немых конвульсиях. Его разум отказывался принимать то, что он услышал и понял. Такого просто не могло быть. Шурик, его самый лучший друг, опора, товарищ, коллега, брат, да кто угодно. Ближе Шурика никогда и никого не было. Единственный, кто всегда поддерживал, верил, помогал во всех ситуациях. В дружбе никогда не было проблем, соперничества, измен, лжи, обманов. Да и вообще в жизни все было спокойно. Только последние 4 года все летит куда-то с дикой скоростью. Лева не верил, что его друг мог так поступить с ним. Да и она тоже хороша. Клялась в вечной любви, а сама в это время изменяла. Если Шурика он найдет силы простить, потому что знает и понимает, что тот испытывает, то ее - никогда. «Ненавижу, ненавижу!!!» - беззвучно шептал Лева. Только сейчас он понял суть выражения «от любви до ненависти один шаг». Один шаг, один взгляд, одно слово. И все, все заканчивается. В этом мире все слишком относительно, даже то, в чем была прочная уверенность, что, казалось, никогда не сломается. Лева сидел на полу, привалившись к стене. В голове крутились страшные мысли, не хотелось их видеть, не хотелось работать, не хотелось петь, не хотелось писать стихи, да что уж там, даже жить не хотелось. Он услышал настойчивый стук в дверь, сразу поняв, кто стоит за ней. Нехотя Лева поднялся и пошел открывать, зная, что отсиживаться бесполезно. Он всегда смотрел в глаза даже тому, чего не хотел видеть: - Я зайду? – Шура робко перетаптывался с ноги на ногу в дверях. – Пустишь? - Заходи, раз пришел, - Лева смотрел в пол, не в силах поднять взгляд. – Тебя же не выгонишь… - Я поговорить хотел, если ты позволишь, - Шура протиснулся в номер и закрыл дверь за собой. - Ну говори, - Лева глубокими большими глотками пил коньяк, не морщась, казалось, он даже не чувствовал жжения. – А лучше не надо, все и так понятно. Только одно мне объясни, если вы действительно вместе, почему вы сразу не сказали? - Я не знаю, как это объяснить, Лева, правда, - Шура смотрел на сходящего с ума друга. – Я попытаюсь объяснить все с самого начала. Когда она только пришла к нам работать. Помнишь тот вечер, квартирник в Москве? Я же тогда совсем не обратил на нее внимания. Ну милая девушка, предложила помочь, одна из фанаток. Ничего необычного. Да и потом тоже, работала с нами, у вас стало что-то получаться, я действительно был рад за вас, ты же знаешь. Вы красивая, любящая пара. А потом, не знаю, когда именно это началось. Я захотел заботиться о ней, видя, как она страдает, когда у вас возникают проблемы. Но помочь не для того, чтобы стать ближе, а что вы с ней были счастливы. И, наверное, в такие моменты все сильнее к ней привязывался. Но понял это только, когда она сбежала от тебя в Новосибирске. Тогда, в аэропорту, она поцеловала меня. Я еще долго не мог справиться со своими мыслями, потом, кажется, отпустило. А перед ее свадьбой мы столкнулись в Италии, у нас были номера в одной гостинице. Мы разговорились о тебе, о вас, ну и о нас тоже. Тогда я понял, что чувствую к ней, но сдержался, правда. Почти сдержался. Но между нами ничего не было. Я дал ей билет на наш концерт, надеясь, что вы помиритесь. Ну и оказался, почти прав. Я больше всего на свете хотел, чтобы вы были вместе, и не важно, что чувствовал я. А потом, день за днем, я начал понимать, что она уже для меня не просто друг, не просто твоя девушка, а нечто большее. Но она в этом не виновата, слышишь? Только я. Раз за разом она меня отталкивала, а я не мог совладать с тем, что ощущал к ней. И тогда, в тот вечер, меня переклинило. Я понял, что либо возьму ее, узнаю, какая она на самом деле, либо сойду с ума от того, что испытываю. Я приехал к вам домой, и… - Шурик, не надо, я не хочу это слышать, - Лева сидел, закрыв лицо руками и медленно раскачиваясь, ему было противно это слышать. – Не защищай ее, если бы она не хотела, то никогда бы тебе не позволила к себе приблизиться, понимаешь? Никогда! Ударила бы, рассказала мне, выгнала, но не разрешила быть с ней. - Лева, пойми, во всем, что случилось виноват я, я не должен был давать ей какие-то надежды или шансы, не должен был действовать, но я тогда не думал, что все зайдет так далеко, - Шура умоляюще смотрел на Леву. – Прости ее, она же тебя любит, и ты ее. И не отпирайся, между вами сильное чувство. - Шурик, не путайся, если бы она меня так сильно любила, то никогда бы не была с тобой, а я, - Лева замолчал. – Я не смогу с ней быть после всего, я отпущу, не сейчас, чуть позже, но отпущу. Но с ней уже никогда не буду. А если ты ее любишь, а я вижу, что так и есть, то будь с ней. Что бы ни произошло, но я хочу, чтобы вы оба были счастливы. Иди к ней. - Левчик, но как ты без нее? – Шура смотрел на друга со смесью восхищения, боли и сострадания во взгляде. – Ты же ее любишь. - Люблю – не люблю, да откуда ты знаешь, что я с ней чувствовал все эти годы?! Откуда ты вообще знаешь, что я чувствовал, когда был с ней?! – Лева сорвался на крик. – Иди за ней, ты ей нужен сейчас, она выбрала тебя, понимаешь? Ничего не вернуть, иди, и делай ее счастливой, понял?       Шура встал и молча вышел из номера. Он понимал, что в их дружбе образовалась огромнейшая трещина, склеить которую пока нет сил. Им всем нужно время, чтобы прийти в себя, научиться жить с происходящим, смириться, научиться прощать. Шура зашел в номер и увидел на столе записку, написанную моим размашистым почерком «Я на набережной». Он вышел из номера и решил найти меня.       Лева остался один в номере, да и, наверное, не только в нем, а вообще. За один вечер он потерял и самого лучшего и преданного друга, и любимую девушку. Злость, боль, ненависть, обида перекликались с какой-то странной, сумасшедшей радостью за то, что его друг наконец-то нашел ту, которую искал. Странная смесь чувств, от которой уже не спастись. Лева бессильно лег на кровать и включил музыку, попытавшись отвлечься от того, что терзало и мучило мои мысли.       В это время я уже пришла на набережную. Я никогда не любила море, не знаю почему. Оно всегда вызывало странные эмоции. Но сегодня хотелось утонуть в нем, никогда больше не возвращаясь на берег. Ледяной декабрьский ветер пронизывал меня до костей, но чувства холода не было. Я сидела на камнях на самом берегу моря и смотрела куда-то за горизонт. Холодные языки воды слегка касались моих туфель, обжигая своим льдом. В моих наушниках играла музыка, если бы я знала, что именно эту песню сейчас слушает Лева:

Всё очень непросто - сплошные вопросы. Есть маленький остров - осколок земли. И всё между нами останется тайной, Уйдут в треугольник мои корабли. Она на своих плечах держит шар земной - В бесценных мелочах останется со мной. Бесчувственны числа, и здравого смысла Последняя капля срывалась на крик. Война со словами оставила шрамы, Фантомные боли, к которым привык. Она на своих плечах держит шар земной - В бесценных мелочах останется со мной. Шар держать земной на своих плечах - В бесценных мелочах навсегда со мной.

      Да уж, в каких-то мелочах, тонкостях, мгновениях мы с ним никогда не расстанемся. Я вдыхала запах его тела, оставшийся на моей куртке после объятий в номере. Он лежал на кровати и дышал моим запахом, исходящим от его рубашки, прижимаясь к легкому следу помады на воротнике. В головах обоих крутилось что-то странное. Лева думал о том, что уже никогда не сможет нормально и спокойно смотреть мне в глаза, находиться рядом. Я думала о том, что, может быть, я и не любила его, раз смогла изменить. Наверное, чувство к Леве было еще той подростковой влюбленностью в звезду, желанием узнать ближе и сильнее. А вот то, что я испытала и испытываю к Шуре – это и есть нечто большее, что пришло с опытом, временем, трудностями. Это и есть истинное чувство.       Этот невероятно трудный и тяжелый декабрьский день медленно забился в темный угол ледяной ночи. Летящие с неба снежинки забивались в глаза, в рукава джинсовки, в туфли. Люди, гулящие по набережной, забивались в кафе и рестораны, смеясь, улыбаясь, танцуя. Луна, серебряным диском освещающая побережье, забилась за широкие спины шелковых ночных облаков. А мое сердце забилось с безумной скоростью от того, что я почувствовала заботливые руки Шуры на своих плечах, запах его волос, легкий поцелуй в щеку. И услышала немного собственническое, но от этого не менее нежное, любящее и теплое: - Ты почему ушла раздетая, заболеть хочешь? – Шура сел рядом и обнял меня за плечи, укутывая своим теплом. – Я думал, что ты в номере. - Я оставила тебя записку, - хотелось улыбнуться, но сил не было. – Мне не холодно. Ты был у Левы? - Да, все будет хорошо, он все поймет, пройдет время, и все наладится. – Шура прижался носом к моему виску, жадно вдыхая запах волос. – Я тебе обещаю, все будет хорошо. Ты мне веришь? - Верю, конечно, верю, - мои губы исказил горький изгиб, и я прижалась лицом к груди Шуры, тихо всхлипывая, пропитывая его своими слезами. - Я не люблю, когда ты плачешь, - Шура прижимал меня к себе, гладил по спине, едва заметно целуя в макушку. – Мне больше нравится, когда ты работаешь. Сильная, грубая, независимая. Ты тогда настоящая. - Это ты так думаешь, все так думают, - я со всей силой держалась за него, а ледяной ветер замораживал мои слезы прямо на щеках. – А на самом деле я вот такая, как сейчас, просто не всем можно это видеть. Как мы будем дальше? - Не знаю, завтра днем прогон выступления, - Шура задумался о рабочих буднях. – Утром я дам тебе все бумаги, вечером концерт. Не знаю, давай пока никому не будем рассказывать о том, что случилось? - Да, не надо это афишировать, рано или поздно все встанет на свои места, - я оторвалась от Шуры и снова смотрела на горизонт и мерцающее в ночи море, сжимаясь от холода. – Может быть, мне и правда лучше уехать, чтобы все успокоилось? - Мы же говорили, ты нам нужна, - Шура крепко схватил меня за руку. – Ты останешься со мной? - Да, - горло само выдохнуло согласие. – Останусь, теперь уже навсегда…       Мы с Шурой одновременно поднялись и пошли в гостинцу. Теперь уже каждый из нас был уверен, что мы не потеряем друг друга, заново научившись любить и верить. У каждого за спиной были свои длинные и тернистые дороги, а впереди нас ждал непроглядный туман, но мы верили, что рано или поздно засветит солнце, все наладится, само собой. Мы зашли в номер. Шура сел на диван и выжидающее посмотрел на меня. Я же прошла к окну и невидящим взглядом смотрела куда-то вдаль, где, казалось, надежды перестают таять, становятся осязаемыми. В номере играла тихая музыка. На душе изо всех сил скреблись кошки, раздирая ее на мелкие кусочки. - Иди ко мне, - тихо прошептал Шура и протянул мне руку.       Я обернулась, подошла нему и села рядом. Мы сидели и смотрели в глаза друг друга, наполненные печалью и надеждами, но внутри тихо просыпалась безграничная нежность, которой хотелось обволакивать друг друга. Я облизала пересохшие губы, поймав на этом легком жесте пристальный взгляд медовых глаз Шуры. Еще секунду он смотрел на меня, а потом схватил за талию, притянул к себе и усадил на свои колени так, чтобы смотреть мне в глаза. Мы боролись взглядами несколько мгновений, но не выдержали. Одновременно мы потянулись друг к другу, растворяясь в плену поцелуя, глубокого, чувственного, страстного. Я снова ощутила терпкий вкус его губ. Это всегда лимон, мята, имбирь. Его поцелуи освежают, дурманят разум, своими восточными нотками, сводят с ума. Постепенно голова отключалась, а на смену мыслям приходили чувства, заглушающие боль в сердце. Всем телом я прижималась к распаляющемуся Шуре, который ловил меня руками, губами, дыханием в свои сети. На несколько мгновений я отстранилась, чтобы стянуть с себя платье и расстегнуть его брюки, и снова приблизилась, на этой раз уже окончательно. Я крепко взялась за его плечи, оставляя на них следы ногтей, и начала медленные, чувственные, повышающие с каждой секундой температуру в крови движения. Шурины руки легли мне на талию, он поддавался мои движениям, глухо дыша и постанывая. С наших губ срывались крики. Мы оба закрыли глаза, чтобы сосредоточиться только на ощущениях. На уровне инстинктов Шура ловил и ласкал губами мое тело, двигающееся возле него, делясь своей нежностью. Да, этот грубый с виду мужчина, оказывался необычайно ласковым, нежным и безумно податливым в любви. Мы ускорили свои последние движения, наши тела изогнулись в нирване блаженства и остановились. Я упала на Шуру, который громко и хрипло дышал. Он прижал меня к себе. Так мы и уснули.       Зимнее солнце воровато и стыдливо заглянуло в окно, освещая наши полуобнаженные тела. За ночь мы так и не пошевелились, оставив все как есть. Шура проснулся и мягко коснулся губами моей шеи, лаская ее поцелуем и дыханием. Еще несколько минут мы провели так, но времени лежать больше не было. Шура выдал мне все бумаги, с которыми надо было разобраться. С головой я окунулась в работу, позволяющую хотя бы на какое–то время не думать обо всем, что случилось. Чувство вины перед Левой было не заглушить, но еще более стыдно было за то, что рядом с Шурой мне действительно хорошо. - Пойдешь на репетицию? – Шура обнял меня со спины и нежно поцеловал в щеку. – Уже пора выходить. - Ты иди, я догоню, - я смотрела, как он закрывает за собой дверь и поднялась из-за стола, прихватив с собой бумаги. Когда я пришли в зал, все уже были на сцене. Я грустно посмотрела на Леву, который поспешно отвел взгляд, обменялась легкими объятиями с группой.       Все были удивлены, что за время репетиции мы с Левой ни разу не переглянулись, а в ее конце он просто вышел из зала, а вместе него ко мне подошел Шура и что-то прошептал на ухо. Никто не понимал, что происходит, но и спрашивать тоже не спешили.