От любви и обратно

      Всю ночь Лева смотрел в беззвездное московское небо, надеясь найти ответы на терзающие его вопросы. Он искренне не понимал, в чем причина резких смен моего настроения, пристрастия к алкоголю и сигаретам, нападок, желания одиночества. Его сознание было измучено постоянными проблемами, связанными с отношениями. Возникало слишком много сложностей, с которыми невыносимо было бороться. Периодически его взгляд падал на меня. Лева заботливо укутывал одеялом, гладил по голове, следил, чтобы я не упала с кровати, ворочаясь от тревожных снов. Мне опять снилось что-то непонятное, странное, ужасное. Я редко запоминала сны с самого детства, но ощущение ужаса в момент пробуждения в последнее время стало все устойчивее. Наверное, ночные кошмары – это следствие внутренних нерешенных проблем, захватывающих разум и не отпускающих даже во сне. Лева смотрел, как я сжимаю одеяло, прижимаю к себе подушку, тихо всхлипываю, и его сердце заходилось в бешеном от жалости и трепета стуке. Он был растерян, не понимая мотивов моего поведения, но в нем жила твердая уверенность, что в его силах сделать меня счастливой, как минимум только по той причине, что он снова влюблен и готов творить.       Незаметно над городом забрезжили тонкие лучи солнца, предвещающие скорый рассвет. Лева посмотрел на спящую, едва окончательно успокоившуюся меня, в очередной раз заботливо укрыл сползшим одеялом, поправил подушку, поцеловал в макушку и пошел на кухню. Сегодня он встал с постели с твердой уверенностью в том, что все мои проблемы в жизни родом из детства, которого практически не было, а значит, нужно воссоздать его, окружить меня любовью и заботой, помочь перебороть все прежние страхи.       Наверное, во многом он был прав. Я старалась вспоминать свое детство как можно реже. Собственно, вспоминать было почти нечего. Все, что я помню, это бесчисленные прочитанные книжки, постоянные кружки и секции, подготовка домашних заданий, при этом никаких иных развлечений. Все было поставлено на развитие ума и внутреннего мира. Так продолжалось лет до 14. До того момента вся моя жизнь шла по простому маршруту: дом-школа-секция-дом. Неудивительно было, что при таком режиме дня, я с легкостью решала все учебные задачи, завоевывала любовь и уважение преподавателей, но постепенно на первый план выходило что-то иное – жажда научиться жить, чувствовать, любить в конце концов. Я взрослела, училась жить по книгам, читала о дружбе, любви, преданности, но не видела всего этого рядом с собой. Перед моими глазами никогда не было правильных примеров, как нужно быть счастливыми, настоящими, искренними. Родители заботились о моем образовании, воспитании, образе, но никак не о том, как мне научиться дышать полной грудью. Пока все мои сверстники бегали на свидания, мои короткие влюбленности возникали и заканчивались в одно мгновение. Сегодня я с содроганием вспоминаю свои детские годы, они не были наполнены беззаботной радостью, все это пришло намного позже. Лет в 14 я твердо решила, что хочу жить одна, самостоятельно, желательно, в другом городе. В этот же период возникли и проблемы в семье. Я постепенно начинала видеть реальное положение дел в своем доме. Тогда я отдалилась от мамы, которая вынуждена была много времени проводить со старшей сестрой. С отцом у меня всегда были очень трудные отношения. Когда я была маленькой и искала его тепла и любви, он был отстранен от меня, а когда я начала приносить домой победы, то он попытался приблизиться, гордясь достижениями дочери. Но для меня это уже было неважно. Я привыкла жить с мыслью, что отец – это не тот человек, на которого стоит рассчитывать. Так мы и жили. В то же трудное, но очень важное для моего становления лето, я нашла новых друзей, отношения с которыми пронесла через всю жизнь. Это были люди много старше меня, которые научили почти всему, что я знала и умела. Именно с ними я окунулась в мир молодежных инициатив, реальной работы, общественной жизни. Так продолжалось еще несколько лет, ставших самыми счастливыми в моей юности. Когда мне исполнилось 18, я переехала в Москву, город который уже долгие годы считаю родным. Здесь все закрутилось с новой силой. Больше всего я боялась, что меня затянет рутина учебы, необходимость заработка, но все оказалось легче, чем представлялось. Почти все студенческие годы я жила в общежитии, на последнем курсе магистратуры позволила себе съемную квартиру и покупку старой машины. Квартиру мы снимали вместе с молодым человеком, которого на тот момент, как мне казалось, я сильно любила. Наверное, все дело было в том, что мы провели с ним слишком много времени. Общие интересы, деятельность, взгляды на жизнь, а еще он нравился моим родителям. Казалось, что именно он мог стать для меня, провинциальной девочки, которой нужно было заботиться о столичном будущем, отличной партией. Так проходил год за годом, чувства в этому человеку таяли на глазах. А внутри меня бушевал огонь с именем Лева. Я продолжала жить с этим странным чувством, в глубине души надеясь на мимолетную встречу с обожаемым музыкантом. Следующие годы я почти не помню. Днем – напряженная работа и учеба на первом курсе аспирантуры, вечером – вино и сигареты. Я осталась совсем одна в большом городе, который научил меня одиночеству. Но весь тот период до встречи с Левой уже совсем ничего не значит. Прошлого нет и не может быть.       Я проснулась от дикой головной боли. Нельзя столько пить, тем более в одиночестве. Я осмотрела себя в надежде на то, что вчерашний вечер мне приснился или привиделся под действием алкоголя, но синяки от сильных рук Шуры твердили об обратном. Какая же я дура, вечно мне надо все проверить, убедиться, поэкспериментировать. Раньше я никогда не изменяла тому, с кем находилась в отношениях. С Левой же все было впервые. Первое сильное чувство, первый совместный ремонт, первая беременность, первая настоящая боль, первая измена. Но несмотря на такое количество обид и трудностей, счастья в наших отношениях намного больше. Я вспомнила о Шуре. Зачем только я начала всю эту историю 2 года назад? Тогда во мне кричала обида, боль, страх, но целовать его было вовсе не обязательно. В тот момент я завела странный механизм, который рушит мою жизнь. Вчерашний вечер показал мне два разных обличья Шуры: сильного, независимого, дикого зверя и теплого, уютного, ласкового, домашнего кота. Этот контраст бьется в моих мыслях. Надо останавливаться, ни к чему хорошему это не приведет. Из моих глаз катились слезы. Я боялась, что их увидит Лева, боялась, что он все поймет, боялась, что он уже не сумеет простить мне этого, боялась разрушить их дружбу. Как же больно, но во всем виновата только я.       В дверях спальни появился улыбающийся Лева. В руках он держал поднос, на котором громоздились чашки, чайник, блюдца с джемом, блинчики, едва испеченные им, и маленькая вазочка с букетиком фиалок. Наверное, я не достойна такого мужчины рядом с собой. Ведь он тоже мог обидеться, но вместо этого окружает меня домашним теплом и нежностью. Лева поставил поднос рядом со мной, а сам сел на корточки возле кровати и преданно заглянут мне в глаза. - Почему ты опять плачешь? – Он взял меня за руку и легко коснулся губами кончиков ледяных пальцев. - Все же хорошо, я люблю тебя. - Прости меня, прости меня, - я вскочила и прижалась к его груди, вслушиваясь в стук сердца, - пожалуйста, прости… - За что? – Лева с трудом оторвал меня от себя, встряхнул и серьезно посмотрел мне в глаза. - Что случилось? - За все, - я бессильно упала в его руках, признаться ему не было сил. Я не знала, за кого боюсь больше, за себя, за Леву или же за Шуру, - просто прости… - Да за что мне тебя прощать? Ну напилась, с кем не бывает, - мы сидели на полу, Лева обхватил меня руками, прижимая к себе, и медленно покачивал, как убаюкивают детей, - успокаивайся, прекращай плакать. - Я очень сильно тебя люблю и всегда буду любить, - в горле застрял комок слез, и я разрыдалась на его плече, - слышишь? - Девочка моя, глупенькая, маленькая, любимая, - Лева целовал мои щеки, гладил волосы, - я же это знаю, не бойся ничего.       Мы просидели обнявшись еще полчаса в полной тишине. Я слушала колотящееся Левино сердце, прижавшись к нему. Во мне теплился страх и неуверенность, но постепенно я успокаивалась. Наконец он принял решение подняться. Мы пересели на кровать. Лева завернул меня одеяло, сам взял в руки чашку с чаем и поднес к моим губам. Я сделала глубокий глоток. Чай пах лимоном, мятой, имбирем и еще какой-то едва знакомой мне травой, наверное, это был запах ушедшего лета. Его терпкий вкус напоминал вкус поцелуев Шуры, оставшийся на губах. От этой мысли я вздрогнула. Лева решил, что я дрожу от холода и нервов, и принялся еще крепче укутывать меня. Он разрезал остывшие блинчики, обмакивал их в малиновое варенье, кормил меня, как маленького ребенка. Я послушно подчинялась ему. Лева стал первым, кто так самоотверженно заботился обо мне. После завтрака он подхватил меня на руки, отнес в ванную, умыл и принялся выбирать наряд. Левин выбор пал на темно-синие брюки, бирюзовую блузку и легкий светлый пиджак. Я сидела на кровати не в силах пошевелиться. - Лев, я сейчас соберусь сама, кажется, я уже опаздываю на работу, - все валилось из рук, голос был рассеянным, - ты сегодня не спал, отдохни. - На какую работу ты собралась? – Лева обернулся и обезоруживающе улыбнулся мне. - Ты сегодня никуда не идешь. Я уже позвонил тебе на работу, сказал, что ты заболела. Сейчас мы с тобой едем в клинику на процедуры, потом на репетицию, а после у меня для тебя сюрприз. - А можно на репетицию без меня? – я боялась увидеть Шуру. - Я бы сходила куда-нибудь... - С этого момента ты будешь под моим присмотром, с чего вдруг ты решила не ходить на репетиции? - Не знаю, не хочется, - я прятала взгляд, - или у меня нет выбора? - Именно, выбора у тебя больше нет, - Лева сел рядом и обнял меня за плечи, - и, кстати, все запасы выпивки я уничтожил, сигареты тоже, будем бросать вместе. А если я еще раз увижу тебя с бокалом в руках, то мало тебе не покажется, уши надеру. - Ну Лева, - я с трудом улыбнулась ему, - ну я же чуть-чуть. - Я заметил, литр виски в одно горло, совсем немножко, - Лева чмокнул меня в висок, - так еще в одиночестве и без повода. Все, с этого момента берусь за твое воспитание, алкоголичка моя.       Спустя полчаса мы вышли из дома. Лева сел за руль и включил музыку. Из динамика полилась знакомая мелодия, их старые песни все еще крутили по радио:

Я сам не свой, мой след потерян, Я с головой в песчинках времени. Упал на дно, и метроном считает в тишине. Пока все ждут прихода истины, Святая ложь звучит всё искренней, Не прячет взгляд и травит яд соблазн душу мне. Я сделал всё и всё оставил, В моей игре почти нет правил. И мой герой не держит строй и лезет на рожон. Я сбыл мечты и откровения, В руках судьбы моё спасение. Мой главный нерв, продет в иглу, предельно обнажён. Вечная призрачная встречная Сможет уберечь меня, обыденный сюжет всех религий. Преданна мне и мною предана. И сполна изведала рождение и смерть в каждом миге.

      Я вслушивалась в знакомые слова, зазвучавшие новым смыслом. «Предан мне и мною предан он», - переделала строки моя совесть. В груди ржавой болью саднил страх и неприятие самой себя. Я смотрела на проносящийся мимо город. Наконец мы подъехали к клинике. Я вышла из машины и сразу же подвернула ногу, попав в маленькую ямку. Лева легко подхватил меня, не дав упасть: - Что, головушка с похмелья кружится, ножки на земле не держат? – Лева весело улыбался мне. - А с детства твердили, что пить вредно, даже взрослым тетенькам. - Бортник, прекрати, - даже в такое утро он сумел заставить меня рассмеяться, - без тебя тошно. - Ну ничего, сейчас я тебя быстро в чувство приведу, - Лева прижал меня к себе и поцеловал так, что земля ушла из-под ног в буквальном смысле этого слова, - ууууу, матушка, совсем с вами дела плохи, ноженьки–то ваши вообще работать отказываются.       Лева подхватил меня на руки и понес в дверям клиники. Спустя несколько часов мы вышли из нее, уставшие и измотанные врачами. Наш путь был направлен в репетиционный зал. Сердце предательски колотилось и грозило вырваться из груди от захватывающего душу страха и волнения. Про себя я думала, не выдаст ли нашу тайну Шура, сможет ли держать себя в руках. «Никому не доверяй наших самых страшных тайн», - пел в голове голос Саши Васильева. Мы подъехали к репетиционной базе и вышли из машины. Лева крепко держал меня за руку и улыбался мне, подбадривающе целуя в щеку и сжимая мои пальцы в своих. Репетиция прошла гладко. Мы с Шурой сухо перекинулись приветствием, все оставшееся время, пока ждала Леву, я старалась не попадаться ему на глаза. Сразу после репетиции Лева повез меня в Подмосковье. Мы приехали в загородный дом, который был куплен перед нашей первой серьезной размолвкой. С ним связаны очередные болезненные воспоминания, но может быть именно здесь я смогу разобраться с собой. Оказалось, что к вечеру Лева решил собрать здесь всю группу, чтобы помочь мне развеяться и отдохнуть. Если бы он только знал, что именно этого я и боюсь.       Вечер тихо опустился на землю сиреневыми сумерками. Все ребята приехали с женами и детьми. Наш двор наполнился голосами и смехом. Было на удивление тепло. Шура приехал вместе с Ирочкой, они постоянно зажимались по углам, целовались, уединялись в комнатах дома. Неприятно осознавать, но мне было очень больно видеть это. Мое самолюбие было крайне ущемлено его поведением. Я старалась ни на шаг не отходить от Левы. Уже ближе к ночи мне надоела шумная компания, навалилась усталость. Я взяла Леву за руку и повела за собой в сторону леса, в котором мы когда-то разговаривали с Шурой. Мы заходили в него все глубже и глубже, теряясь в его темноте. Наконец мы остановились, я обернулась и посмотрела Леве в глаза. - Я буду любить тебя, как в наше первое лето, - прошептала я ему сквозь наворачивающиеся слезы, - ты мне веришь? Пообещай, что никогда не бросишь меня? - Конечно, верю, - Лева снова был удивлен моим внезапным приступом нежности, - я обещаю, что никогда тебя не отпущу, что бы ни случилось.