От любви и обратно

      В квартире играла музыка, пространство наполнялось мелодиями, которые принес в наш дом Лева, без него я редко слушала такое. Из колонок, вмонтированных в стены, неслась песня «Арии»:

Ты - невинный ангел, Ангел поднебесья. В этой жизни странной Ты - не моя! За тобой тень зверя, Вы повсюду вместе. А теперь поверь мне - Зверь этот - я! Позволь, я коснусь тебя, Войдет в кровь звериный яд, И лунный священный свет В тебе свой оставит след. Ты будешь змеи быстрей, Всех женщин земных нежней. Позволь мне тебя коснуться или убей! Смотри же в мои глаза, Твой взгляд не понять нельзя. Ты хочешь меня убить, Убить и про все забыть. А ночь, словно боль, темна Зверь здесь, и он ждет тебя. Ты чувствуешь вкус охоты, зверь этот - я!

- Я здесь, я пришел к тебе, пришел вопреки судьбе, - произнес человек стоящий на пороге и сковывающий меня своим полыхающим взглядом, который на самом деле нельзя было не понять, - ты меня понимаешь? - Левы еще нет, пойдем на кухню, подождем его? – я не мигая смотрела в глаза Шуры, сияющие демоническим огнем. - Я не ожидала тебя сегодня увидеть. - Ты же знаешь, что я пришел не к нему, - я попыталась выйти из комнаты, но он сильным движением перехватил мое запястье и заставил остановиться, прижав к стене, - и ты знаешь, зачем я пришел. Пусть нельзя, но я ничего не могу с этим сделать. Мы должны проверить, должны убедиться. Понимаешь? - Не понимаю, я тебя не понимаю, - я сжалась под его взглядом, лихорадочно покусывая губу от волнения, - и не хочу понимать. Отпусти меня. Скоро вернется Лева и ему это очень не понравится. - А если бы ты знала, что он не придет, что тогда? – Шура склонил голову и смотрел немного косо, я поняла, что в нем нет и капли алкоголя, только какая-то звериная страсть и энергия, - тогда бы ты позволила мне остаться рядом с тобой? - Нет, Шура, не надо ничего говорить, я слишком сильно его люблю, настолько, что даже нельзя так любить, - я смотрела куда в шею Шуры, - дай нам быть вместе, не надо запутывать все еще сильнее. - Ты мне не ответила, - Шура поднял мое лицо и посмотрел в глаза, - не строй из себя ангела, я же знаю, что ты чувствуешь ко мне, это осязаемо. - Даже я не знаю, что я испытываю, - я боялась смотреть ему в глаза, боялась ощущать его близость, зазвонил мой телефон, это был Лева, - да, ты скоро? - Слушай, я тут с ребятами задерживаюсь, - произнес Лева извиняющимся голосом, - дождись меня, я приеду через пару часов. - Хорошо, - Шура слышал наш разговор, его руки крепко сжали меня, не давая освободиться, - Шур, либо пойдем пить чай, либо уходи. - У нас есть с тобой пару часов, чтобы убедиться во всем, чтобы проверить, - Шура еще крепче и сильнее прижал меня к стене, - я не уйду, слышишь, я никуда не уйду, пока не узнаю наверняка. Мы слишком далеко зашли, чтобы отступать. Не заставляй меня делать тебе больно. - Ты думаешь, что тебе все можно, - я зло смотрела ему в глаза и отталкивая его от себя, - думаешь, если тебя захотелось кого-то, то можно пойти и взять, не спрашивая разрешения? Думаешь, все крутится только вокруг тебя, что все только для тебя, да?! - Я думаю, что не хочу больше сдерживать себя и слушать тебя, - Шура всем телом прижался ко мне, оторвал от стены и повалил на кровать, - ты сама начала это, еще тогда в аэропорту, так что не смей отступать. Еще тогда ты разрешила мне обладать тобой, я это знаю.       Я хотела возразить ему, царапая его плечи сквозь ткань рубашки, но Шура закрыл мне рот горячим, крепким, немного грубым и страстным поцелуем. Я боялась закрыть глаза и поддаться ему, поэтому смотрела в его близкое ко мне лицо, пытаясь оттолкнуть, но он оказывался слишком сильным. Этот иезуитский поцелуй продолжался невыносимо долго; я потеряла ориентацию во времени и пространстве, поняв, что отговорить его от безумных идей не получится, и покорившись судьбе. Мое тело дрожало не то от страха перед захлестнувшей Шуру волной, не то от просыпающегося возбуждения. Шура был слишком независим, в нем проснулась звериная сила и энергия, сопротивляться которой стало невозможным. Он схватил мои руки и вытянул их вверх, соединив и прижав к кровати одной своей рукой. Сам он приподнялся и нежно провел свободной ладонью от моей щеки до коленей, описывая изгибы тела. Я видела его полыхающий взгляд, от которого по телу пробегал мороз, под его воздействием я сжалась и задрожала, губы тряслись, на глаза выступили слезы. - Не бойся меня, - Шура склонился ко мне и нежно поцеловал в уголки глаз, слизывая капли слез, - не хочу, чтобы ты плакала, я никогда не сделаю тебе больно. - Шура, пожалуйста, отпусти меня, - он отпустил мои руки и прижал к себе, мягко и тепло, я поливала слезами его рубашку, - не надо всего этого, я очень тебя прошу, дай мне просто любить Леву и все. Ты замечательный человек, но мы сейчас еще больше запутаемся, это ничего не прояснит. Мы с тобой переспим, а что это изменит? Я никогда не уйду от Левы, у тебя есть Ирочка, вроде бы. Зачем нам что-то менять, только делать больнее друг другу? - Ты права, ты всегда права, - руки Шуры гладили меня по вздрагивающей от всхлипов спине, - прости меня, я не должен был все это начинать. - Забыли, дождешься Леву вместе со мной? – я бессильно прижималась к его плечу, все еще не в силах успокоиться. - Не хочу оставаться одна. - Да, конечно, хотя ему лучше не знать, что я был здесь, - Шура заглянул мне в глаза, в его взгляде жило тепло и обволакивающая нежность, - прости меня еще раз, но я ничего не могу с собой сделать.       С этими словами он наклонился ко мне, его рука скользнула мне на талию, а губы прижались к моим, запечатлевая на них нежный, воздушный, глубокий поцелуй. Что-то внутри меня трепетало и таяло от его горячих прикосновений, ласковых, добрых, кажется, даже немного любящих. Мы опрокинулись на кровать, лежали и целовались, я постепенно стала отвечать на его действия, разум отключился и перестал бороться с охватившим меня порывом. Шура почувствовал мою слабость и стал действовать напористее, сильнее, наглее. Он целовал мою шею, гладя руками тело, заставляя вздрагивать и поддаваться ему. Я растворилась в его руках, отдавая себя целиком его действиям.       Шура плавно стянул с меня платье и отбросил его в сторону. Губами он припал к груди, спускался к животу, медленно двигаясь, вдыхая запах моей кожи, щекоча горячим дыханием, кончиком языка и волосами. Вдруг он оторвался и снова поднялся, глядя мне в глаза, и крепко прижавшись к моему телу, он расстегивал ремень джинс, мои руки мягко гладили его плечи. Шура припал к моим губам, срывая с себя брюки и рубашку, снова прижимаясь ко мне. Я ощутила его горячее дыхание, приятную тяжесть в своем теле. Он слегка потянул меня вверх, мои ноги сами обхватили его спину, прижавшись к нему без намека на стыд, скованность или страх. Я запустила руку в его волосы, выгнув шею и подставляя ее под поцелуи. Мне внезапно захотелось осуществить все свои тайные желания, связанные с ним, отдаться со всей страстью и нежностью, довериться его действиям. Шура тоже больше не мог медлить, он вошел резко, глубоко, заставляя извиваться и вскрикивать. Горячая волна захватила меня, требуя двигаться в такт его телу, сливаться в одно целое. Стоны срывались с губ, я кусала его плечи, расцарапывала спину до крови, оставляя на ней глубокие следы. Я чувствовала, что вот-вот наши миры взорвутся от удовольствия, и ускоряла движения навстречу к Шуре. Вдруг он крепко схватил меня за бедра, оставляя следы от пальцев, замедлил движения, прерывисто дыша, перевернул меня, оставаясь внутри, и сделал еще несколько сильных, глубоких движений. Я почувствовала, как плавно он выскальзывает из моего тела, как поясницу заливает горячая жидкость, а после упала на кровать без сил, он больше не держал меня. Я же полностью отдалась ощущениям, захватывающим меня. Он упал поверх меня, нежно перебирая волосы и целуя плечо. Мы тяжело дышали, переводя дух. Меня стало отпускать, на смену удовольствию пришло чувство стыда, собственной порочности, ужаса и безысходности. Из глаз потекли слезы боли от того, что я предала любимого мужчину с его же лучшим другом. Но этот самый друг вызывает во мне странную смесь чувств от любви и нежности до ненависти и злобы. Шура привстал, освобождая мое тело из своего плена, и посмотрел на мое лицо, прикасаясь к нему губами, гладя ключицы. Из моих глаз текли слезы отчаяния. - Перестань, - он заботливо вытирал слезы с моих щек, - мне не нравится, когда ты плачешь. Тебе это не идет. Почему ты плачешь? Тебе не понравилось? - Шур, уходи, пожалуйста, - в горле стоял комок боли, - уходи прямо сейчас, скоро вернется Лева. - Ты меня выгоняешь? – Шура навис надо мной, глядя в глаза. - Если ты захочешь, то я сам все объясню ему, как угодно, но найду способ. Я же почувствовал, что тебе не все равно. - Выгоняю, уходи, - я отвернулась, давясь слезами, - я люблю Леву, уйди, все, что сейчас произошло нужно забыть и никогда больше не вспоминать. Уходи и никогда больше не приближайся ко мне, я прошу тебя. - Я уйду, уйду прямо сейчас, - глаза Шуры снова полыхали огнем, - только скажи, что ты не жалеешь. - Нельзя жалеть о моментах, когда тебе было хорошо, - я тихо сжимала простынь, - уходи скорее.       Он встал с кровати и принялся собирать одежду. Я смотрела на его сильное тело, грустное лицо, растрепанные, но все еще связанные моей лентой волосы. Шура вышел из спальни, хлопнула входная дверь. Я поднялась, собрала вещи, убрала их глубоко в гардероб с мыслью, что нужно все выбросить. В глазах стояли слезы. Я взяла бутылку виски и направилась в ванную. Теплая вода обволакивала тело, я с остервенением терла себя мочалками, поливала гелями и пенами, пытаясь смыть с себя все случившееся. Я снова разрывалась в сомнениях. Боль в душе глушила чувство опьянения. Я снова села на дно полуванны-полубассейна, пила виски из бутылки и постепенно проваливалась в пьяный, безумный мир, затягиваясь сигаретой за сигаретой.       Шура вышел за дверь квартиры, спустился к лестничной площадке, сел на подоконник, где совсем недавно сидели мы с Левой. Из кармана куртки он достал блокнот. Еще с юношеских лет он вел дневник, о котором никому не говорил. Как бы не были близки они с Левой, но больше, чем эти маленькие тетради не знал никто. Он раскрыл чистую страницу и принялся заполнять ее размашистыми строчками. «Очередной день моего помешательства с ее именем. Зачем я поехал сюда? Я же знаю, насколько сильно она любит Левчика. Ни она, ни я не можем определиться со своими чувствами. Почти 2 года я схожу с ума от мыслей о ней. Она сумела пробудить во мне дикий огонь, желание, страсть, но все это только убивает меня. Сегодня я набрался смелости и смог обладать ею, теперь я понимаю, что может чувствовать Левчик. Он счастливейший из мужчин. Она – дьявол с лицом ангела. Но это делает ее притягивающей мое внимание. Я слишком давно влюблен в нее. Я буду вечно вспоминать этот вечер. Ее короткие темные разлетающиеся волосы, зеленые блестящие глаза, бледное лицо с пухлыми, красными, манящими губами. Они безумно мягкие, податливые и всегда пахнут вином, сигаретами и корицей. Я пьянею от ее поцелуев. Сегодня выяснил все, сумел попробовать вкус ее тела, увидел, почувствовал остроту ее укуса на своем плече, узнал, как она стонет и мнет простыни, когда входишь в ее удивительно мягкое и горячее тело, как она переживает, как плачет. Я нашел новый наркотик для себя. Я хочу вернуться и забрать ее себе», - записывал Шура в блокноте, нервно затягиваясь сигаретой.       Я лежала в ванной, постепенно теряя ощущение реальности, забываясь в духе сигарет, алкоголя, тоски. Тело скрывалось в воде, бутылка виски заканчивалась, как и сигареты, глаза закрывались. Сквозь полусон я услышала, как хлопнула входная дверь. Лева вернулся домой. Он звал меня, но я его уже не слышала, постепенно опускаясь на дно ванны. Лева зашел в ванную и принялся материться, над поверхностью воды уже торчало только мое лицо, постепенное тоже скрывавшееся под водой. Он подбежал к ванной, сильным рывком выдернул меня из воды и положил на пол. Я не реагировала, да и почти не чувствовала его действий. Лева бил меня по щекам, пытаясь привести в чувство: - Твою мать, допилась все-таки до чертиков, одну оставить невозможно, - Лева тряс меня, мои глаза едва открывались, пьяным взглядом я смотрела куда-то сквозь с него, - ну и с какой радости ты опять напилась?! Сегодня же все хорошо было! - Лева, не нагнетай, - я обмякла в его руках, - не занудничай, захотела и напилась. - Так, я требую от тебя объяснений, - Лева подхватил меня на руки и понес в спальню, - у нас был хороший, счастливый день, что произошло? - Хочу и пью, отчитываться перед тобой не собираюсь, - я с трудом произносила эти слова, из глаз текли слезы, из горла вырывался истерический смех, - не надо от меня ничего требовать. - Ну начинается, - Лева уложил меня на кровать, - спи, алкоголичка, завтра все расскажешь.       Последние его слова я уже не слышала, провалившись в трудный, пьяный, тяжелый сон. Он пошел в ванную, взял там полотенце, принес его и принялся вытирать мое тело. Потом укрыл меня одеялом завернул в него, погладил по голове и пошел убирать следы моего пьянства. Через полчаса он вернулся в спальню, лег рядом, глядя на меня. - Что же с тобой происходит? – Лева поцеловал меня в лоб. Этой ночью он не смог уснуть, переживая за меня.