***
Киллиан спускался по большой лестнице в холл, погруженный в раздумья, как он сможет выбраться из замка. Бежать нужно было прямо сейчас, пока пантера не хватилась пропажи. Встречи с ней было не миновать в саду, и он надеялся, что его конь достаточно резвый и достаточно высоко умеет прыгать, чтобы уйти от пантеры и скрыться за стеной. Насколько он успел понять за прошедшие дни, магия колдуньи распространялась лишь до полуобвалившейся крепостной стены. Конь, подаренный колдуньей, был гораздо моложе и резвее, той лошади, которую он увел пару месяцев назад. Сейчас он даже не надеялся, что сможет вывести из замка обоих скакунов, а значит, придется отказаться от части собранных вещей. К огромному своему разочарованию он так и не нашел свои старые камзол и плащ, вместе с ними была утеряна и их фотография с Эммой. Он не знал, что будет делать и как продолжит поиски Эммы, если блюдце не сработает. Времени было в обрез, и он так и не проверил, как работает магия поиска и работает ли она вообще. Он надеялся, что история о нем не миф, только вот он так и не смог вспомнить, как с этим предметом нужно было обращаться. Вполне могло оказаться и так, что для этого нужно обладать магией, которой у него не было. Чувствуя, что он впадает от собственных мыслей в отчаяние, Киллиан старался сам себя приободрить, рисуя в воображения картины радостной встречи с возлюбленной. Она не могла его забыть, это было просто невозможно, особенно после того, что они пережили вместе. Она обещала его помнить, как и он обещал ей, что не пройдет ни дня, чтобы он не думал о ней. Он распахнул тяжелые золотые двери и... попятился, нос к носу встретившись с пантерой. На ее морде больше не читались ни ласка, ни забота, лишь животная ярость, без примеси человеческих чувств. Глаза кошки горели демоническим пламенем, в них читалось только одно желание – убивать! Каким то поразительным образом она узнала, о произошедшем. «Ловушка!», - мелькнуло в голове Джонса, - «Все же это была ловушка...». Он аккуратно поставил на мраморный пол сумку и оттолкнул ее в сторону ногой. Он продолжал пятиться все дальше в глубь зала. - Вор, - шипела она, наступая, - предатель! ТЫ (!) жил как король, купался в роскоши! Был любим, и окружен заботой моей и моих слуг! – она обнажила белые, крупные клыки. Одним движением челюсти она запросто могла перегрызть горло лошади не то, что человеку. Он не отвел взгляда, не сломился под натиском магии, стремившейся подавить его волю, подчинить как в тот самый первый раз. - Ты обещала мне, что спустя месяц я смогу воспользоваться блюдцем и беспрепятственно покинуть замок! – с вызовом ответил он. – Так, что спорный вопрос, кто из нас здесь лжец и вор! Ты украла у меня месяцы жизни, украла мою память и хотела забрать мою любовь! Что, не вышло сделать из меня своего питомца?! Кошка зашипела и приготовилась к прыжку. Киллиан не боялся опасности, он ни когда не бежал от боя. Вот то, чего он ждал – сражение, схватка не на жизнь, а на смерть. Мощный выброс адреналина в кровь так, что от предвкушения битвы сердце забилось чаще, отбивая ритм для смертельного танца. Рука скользнула на эфес меча, лаская легкими движения шелковистую оплетку эфеса. Вот эти мгновения, когда жизнь висит на волосок от смерти, и есть самые настоящие. Те стороны его Я, которые он с таким рвением пытался подавить ради Эммы, вырвались наружу, ликуя и кружа голову похлеще эля. Он чувствовал опьяняющее предвкушение битвы. Здесь и сейчас был уже не Киллиан Джонс, а морской демон – пират Капитан Крюк. Они кружили в центре огромного зала. Смертельная схватка превратилась в странный вальс - шаг вперед, поворот и два назад. И в этом танце вел не он, подчиняясь движениям хищницы. Она делала выпад и взмахивала огромной лапой с острыми когтями, он делал несколько быстрых шагов назад или в сторону. Она пыталась зайти со спины, а он старался не терять ее из вида. И она прыгнула, вытянув вперед лапы с длинными острыми когтями. Время для Крюка остановилось, как при замедленном просмотре фильма, он видел, как приближаются к нему когти кошки, чтобы вонзиться ему в грудь. Еще секунда и белые, острые как нож клыки сомкнутся на его горле. Выставленный вперед меч не поможет. Раненная кошка все равно успеет порвать ему горло. К такому исходу Крюк был не готов, в последний момент он отскочил в сторону. Летящая вперед кошка лишь вскользь задела плечо мужчины когтями, разорвав куртку и оставив царапину на коже. Вот и пролилась первая кровь. А потом она издала леденящий кровь вопль и ринулась вперед, разевая зубастую пасть. Киллиан среагировал почти автоматически. Он отпрыгнул в сторону и рубанул мечом, но промазал. Кошка грациозно приземлилась в полуметре от него, развернулась, пытаясь обойти его со спины и снова напала. Джонс ждал, ухватив крепче меч за рукоять и вытянув его в сторону нападающей пантеры. В последний момент он прыгнул не в сторону, а вперед поднырнув под летящую кошку, но что-то пошло не так. Каким-то образом она сумела достать его лапой. Когти бестии полоснули его по лицу. Струйки теплой крови катились по лицу, попадая в глаз и губы. Киллиан, абсолютно выбитый из колеи когтями кошки, наблюдал, как она готовится к последнему прыжку, чтобы разорвать ему горло. Тонкая струйка слюны свисала из ощерившейся в оскале пасти ведьмы. Она прыгнула в последний раз. Одновременно с ее прыжком в воздух взметнулась рука с выставленным вперед кинжалом, выдернутым из голенища сапога. Острие не встретило никакого сопротивления. Только вопль боли, разнесшийся по залу, и, расползающееся по белой шерсти, красное кровяное пятно свидетельствовали о том, что он ее достал. Пантера воя откатилась от него на несколько шагов, оставляя размазанные дорожки крови на мраморном полу. Киллиан прижал руку к ране на лице и попятился от раненного зверя. Он потер глаза, стирая с них капли крови, а когда в следующее мгновение открыл их вновь, то едва не оступился удивленный увиденным. Там, где секунду назад была истекающая кровью пантера, лежала обнаженная девушка, зажимающая обеими руками рану на боку. Это была та самая девушка с портрета – принцесса, злая ведьма, обращенная проклятием в кошку. Ее затрясло, тело задергалось, словно в конвульсиях. Она закричала с такой оглушительной мощью, что Киллиан упал на колени, зажимая уши руками. А потом нечто темное, похожее на черные клубы дыма, вырвалось из ее раны наружу и растворилось в воздухе. Девушка обмякла и как-то съежилась на полу. Зеленые глаза раскрылись и встретились с глазами капитана. Из ее губ вырвалось только одно едва различимое слово: - Спасибо! Кто-то выбежал из-за колонн и упал на пол перед раненной девушкой. У этого человека были серебристые длинные волосы и такие же глаза, застланные слезами. Но примечательнее всего были его руки с длинными тонкими пальцами, покрытые сеточкой морщин, руки прислуживавшие капитану все эти месяцы.***
Один из расколдованных прислужников принес ему белую чистую ткань, которую он приложил к отметинам на лице. Двое мужчин, повинующиеся приказам седоволосого старца унесли из зала принцессу. Следом за ними по замку разбрелись остальные слуги, и Киилан остался один. Он бережно достал из рюкзака блюдце и стал разглядывать белую эмаль. Затем неуверенно произнес: - Покажи мне Эмму, - и замер. Он напряженно вглядывался в остававшуюся гладкой поверхность блюдца. Ничего не случилось, никакого волшебства не произошло. Столько усилий, потраченных на поиски этого артефакта канули впустую. От досады он чуть не швырнул безделушку на пол, но кто-то аккуратно перехватил его руку. Он обернулся и приподняв бровь уставился на стоящего рядом с ним старого короля. - Я не советовал бы вам так обращаться с древней реликвией. Киллиан сжал зубы и, не глядя в глаза старику, подал ему блюдце. - Нет-нет, - махнул тот рукой, - вы по праву заслужили владение этим предметом. Насколько я мог понять именно из-за него вы и пришли в наш замок? - К чему он мне? Это просто бесполезное старое блюдце, - поморщился Киллиан, все еще протягивая тарелочку королю. - Ох, - усмехнулся старик, - так вы не знаете, как с ним обращаться! - Вспомнишь тут. Ваша ненаглядная дочь отобрала у меня память, забыли? – резко бросил Джонс. У него была странная манера разговаривать с теми, кто обладал властью, как с простыми смертными, за что и попадал в неприятности. Но старый король к счастью имел более спокойный и терпимый нрав, воспитанный одержимой чародейкой-дочерью. Он и усом не повел в ответ на выпад собеседника. Лишь тяжело вздохнул, словно вел разговор с капризным ребенком. - При всем уважении, хотел бы напомнить вам, что моя жена привезла с собой этот волшебный предмет, после ее смерти он перешел к дочери. Я видел, как им пользуются не менее тысячи раз и давно наизусть заучил заклинание. К тому же, вам не хватает для этого одной маленькой детали. – Король смерил насмешливым взглядом Джонса и поманил за собой в сторону выхода из замка. Киллиан все еще хмурясь смотрел на старого, опирающегося на трость старика, бредущего перед ним. Он не доверял никому в этом проклятом замке, но все же этот пожилой мужчина уже помог ему однажды, мог помочь и сейчас. Пожалуй, только он в этом замке казался хоть сколько-нибудь нормальным. Король сорвал с ветки крупное красное яблоко и неловко опустился на влажную от тающего снега землю. Киллиан встал рядом, выжидающе скрестив руки, но король лишь с хитрой улыбкой похлопал по земле рядом с собой. Раздраженно вздохнув, Джонс присел возле короля. Старик взял из руки Крюка блюдце и осторожно положил к себе на колени. Поставил на блюдце яблоко и слегка его крутанул, так что оно закружилось по тарелочки. И пока оно кружилось, старик забормотал: - Катись, катись, яблочко наливное, по блюдечку, покажи мне и города и поля, покажи мне леса, и моря, покажи мне гор высоту и небес красоту. Вдруг блюдечко засияло, и по его поверхности стала расползаться картинка высоких, залитых солнцем южных гор, покрытых высокой и сочной травой, будто и не было там никакой зимы. Король хитро улыбнулся и протянул блюдечко зачарованному мужчине. - Катись, катись, яблочко наливное, по блюдечку, покажи мне Эмму, - задыхаясь, прошептал Киллиан и еще внимательнее всмотрелся в поверхность блюдечка, которая уже стала меняться. Горы и луга сменились изображением небольшого серого замка с тремя башенками разной длины. На балконе одной из них в горностаевой накидке и изумрудном платье стояла девушка. В статной красавице в роскошном наряде и дорогих украшениях с трудом можно было узнать улыбающуюся девушку в красной потертой куртке с фотографии, которую принес в этот мир Киллиан. Он все смотрел на нее и не мог оторвать взгляд, от красиво уложенных белокурых локонов, виднеющейся в вырезе корсажа белоснежной груди, легкой полуулыбке на ее красивом лице. Она была совсем такой же, как тогда на балу у Мидаса. Настоящая принцесса. Он облегченно вздохнул. Эмма была жива, невредима и не влачила жалкое и опасное существование разбойницы или нищенки. - Могу я для вас что-то сделать? – прервал его размышления старик. Киллиан мотнул головой, давая понять, что все, что нужно было, он сумел подготовить сам. - Я не хочу терять времени и тронусь в путь до захода солнца. - Она прелестна, - старый король кивком указал на изображение девушки, которое еще не успело растаять с поверхности блюдца, - но мертвым вы ее не найдете. Ущелье ночью опасно, особенно когда идет метель. Дождитесь утра или более подходящей погоды, путь то вам предстоит не близкий, а я позабочусь, чтобы в дорогу вам собрали все необходимое. В словах короля была доля правды. В непогоду Киллиан рисковал увязнуть или заблудиться в снегах, а за ночь без крова в метель и во все мог застынуть насмерть. Но глаза мужчины смотрели на старика с прежним недоверием. Король улыбнулся и блеснул серыми, словно расплавленное серебро глазами из под кустистых бровей, он порылся в кармане и извлек новый дар для своего недоверчивого гостя. В узловатых морщинистых пальцах старик держал свернутый вдвое клочок бумаги. Одного взгляда на него Киллиану хватило, чтобы узнать его. Он заворожено коснулся пальцами своих губ, и только потом дрожащей рукой принял свое самое дорогое сокровище. - Остальные ваши вещи, которые я сумел сохранить, слуги уже сложили вам в дорогу Король собрался было встать, и закряхтел, поднимаясь с земли, но Киллиан удержал его за рукав камзола. В нем вдруг вспыхнула острая благодарность к старику, который помог ему разрушить чары колдуньи, даже ценой жизни дочери. - Спасибо, Ваша Светлость. Я даже не знаю, как благодарить Вас, за это. Повисла неловкая пауза, вызванная внезапным порывом капитана. Он застал своими словами врасплох их обоих. И словно подчиняясь этому внезапному порыву благодарности, в нем проснулось и чувство сожаления и стыда. В своем стремлении вернуть себе возлюбленную, он отнял единственное любимое создание у старого короля, ту, ради которой он добровольно превратился в безмолвного слугу на столько лет. - Принцесса... – он запнулся на полуслове, силясь найти нужные слова, - мне так жаль... При упоминании дочери глаза старика потускнели, как старое давно нечищеное серебряное блюдо. Он тяжело опустился на землю и привалился спиной к яблоне. И без того старый мужчина, казалось, на глазах становился еще старше. Но удивительно было, какой силой духа обладал этот старик, положив свою руку в утешении капитану на плечо. - Вы спасали свою жизнь, я верю, что это было необходимо. Я надеюсь, вы простите себе случившееся сегодня в тронном зале. - Не свое горе он сейчас пытался ослабить, а муки совести почти незнакомого ему мужчины, ранившего его дочь. - Она жива? – мужчина привычно хмуро глядел на короля. - Еще да. Среди слуг был один лекарь,... но вы так хорошо владеете мечом, что надежды почти нет, - последние слова произносил уже не король, а старый надломленный горем мужчина. – Я благодарен вам за то, что хотя бы смерть она встретит собою. Какое-то время они молча сидели под разлапистой яблоней, глядя на вырезанный в скале замок. Первым нарушил молчание Киллиан, которого терзало не только чувство вины, но и любопытство. Побоявшись спросить сразу, о той чертовщине в замке, сейчас он боялся обидеть своей бестактностью горюющего короля. Но любопытство все же взяло над ним верх. - О каком пророчестве говорила принцесса, пока я еще был не в себе? - Пожалуй, тут не обойтись без всей истории. Когда ее мать умерла, она впала в отчаяние, пытаясь отыскать способ вернуть ее к жизни. Вместо этого она призвала что-то темное и страшное в этот мир. Не знаю, что это было, призрак или дух, но оно овладело моей дочерью, подчинило ее тело и разум себе. Настали темные времена. Феи и светлые волшебницы решили ее остановить. Убить мою дочь было им не под силу, по этому они ограничили ее силы и прокляли вместе со всеми, кто не пожелал оставлять принцессу. Так она стала кошкой, а мы ее невидимыми прислужниками. В том пророчестве говорилось что-то про человека, который будет способен пролить кровь ради настоящей любви. Она думала, что для снятия чар нужен мужчина, который полюбит ее по-настоящему и отдаст свою жизнь в обмен на снятие проклятия. Но магия и судьба это две самые непредсказуемые вещи в мире. Никто не предполагал, что все обернется именно так... И опять тишина, давящая и томящая. Они какое-то время смотрели, как медленно ползет вверх полоса желто-оранжевого света по стене замка. - Почему вы мне помогли? – задал вопрос Джонс, который весь день мучил его. Старик сорвал яблоко с нижней ветки и придирчиво его осмотрел. Казалось, что он не очень-то спешит ответить на вопрос своего гостя. - Видишь ли, я увидел в тебе то, чего не было в остальных. Ты уже любил, настолько горячо и сильно, что готов был совершить что угодно, отправиться хоть на край света, лишь бы быть с ней, - он махнул рукой с яблоком на блюдце лежащее на коленях капитана. – Тебе было не место в этом проклятом замке.