***
Сегодня Акари разбудила Рукия. Она тихонько поскреблась в дверь и попросилась войти. Получив в ответ несвязное угуканье, она вошла в покои племянницы. Девушка несколько не аристократично развалилась на футоне, зевая и потягиваясь. — Что привело тебя ко мне? — Акари считала, что в кругу семьи, достаточно узком для неё, можно было ослабить бдительность и приоткрыть своё истинное лицо. Поэтому Рукию, из-за большого сходства с мамой и располагающего открытого характера быстро вошедшую в круг семьи, Кучики встретила неформальным приветствием. Точнее, его отсутствием. — Я давно хотела спросить… Вот сейчас решилась, вроде… — Рукия потерянно смотрела на племянницу, не зная, куда себя деть в огромной и практически пустой комнате. — Ну что ж, садись, спрашивай. — Акари приглашающим жестом указала на татами рядом с кроватью, уже даже догадываясь, что тётушка хочет у неё спросить. — Почему вы с Нии-сама так странно на меня реагируете? Сейчас как-то меньше этого, но я всё равно замечаю. Вы вздрагиваете, когда я выхожу из-за угла в коридоре, ошарашено смотрите на меня, когда я захожу в столовую… Эти реакции видны лишь долю секунды, но я замечаю… Меня это смущает и пугает… Я не знаю, что и думать… — К концу речи голос Рукии становился всё тише сначала переходя в шепот, а затем и вовсе затухая. Акари задумалась. Об этом с отцом разговора у них не было, да и мама Хисана не была секретом и, по идее, Рукия должна бы знать, но, если спрашивает, значит, не знает. Что ж, она расскажет. И понадеется, что отец на очередном плановом спарринге не убьёт её своей Сенбозакурой. — Ты слишком похожа на неё. Мы всё никак не можем привыкнуть. — На… неё? На кого? — Рукия недоуменно взглянула на Акари, запустив руку в свои волосы и слегка дергая за них. Она всегда так делала, когда раздумывала. — Что папа сказал тебе, когда принимал в клан. Как вообще объяснил тебе это? Ты ведь здравомыслящий человек, должна бы понимать, что подобное с бухты-барахты не делается. — А ведь Кучики-младшая действительно не знала, что сказал ей отец. Было даже в какой-то мере интересно послушать эту, как говорят англичане, тру стори. — Нии-сама… Он так до сих пор ничего и не объяснил. Сказал только: «Так надо», — и всё. Я решила, что и на том спасибо, но… мне всё же интересно… Что за обстоятельства такие. Как ты и сказала, я прекрасно понимаю, что безродных Руконгайцев просто так в древнейшие благородные дома Сейретея не принимают. — Рукия выдохнула в конце монолога, глядя прямо в глаза Акари. — Ясно, он ничего не рассказал тебе. Впрочем, как и обычно. — Девушка отвела взгляд. Почесав левое запястье и потянувшись, Акари поднялась на ноги и, медленно прошлёпав босыми ногами по холодному деревянному полу, сопровождаемая взглядом тётушки, открыла сёдзи на террасу, вдыхая холодный утренний воздух. — Она… Громкий выдох. — Кучики Хисана. Твоя сестра. — Акари резко обернулась, глядя на шокированную Рукию. — Папа очень любил её. Души в ней не чаял. Но… её задавили клановые порядки. Свободная, она не выдержала прессинга Старейшин. На фоне нервного напряжения и стресса быстро развилась болезнь. Неизлечимая. А её предсмертным желанием было найти тебя. — Кучики вглядывалась в расширенные глаза тётушки, читая в них, как в раскрытой книге, всю гамму эмоций, что та испытывала. Вот шок. Это - неверие. Боль. Тоска. Грусть. Понимание. Смирение. Акари ясно осознавала, что испытывала Рукия, зная, что сестра, бросившая её младенцем, никогда о ней не забывала, а перед смертью попросила мужа найти её. - Чёрт возьми... - Выдохнула девушка. В голове набатом била лишь одна мысль: "Сестра". - Не удивлюсь, если получу от отца за это. Идём. - Равнодушно вздохнула Акари, беря Рукию за руку, помогая подняться с татами и уводя за собой.***
- Это поминальный зал. - Проходя, как была в спальной шелковой юкате и босиком, в огромную комнату, проговорила Акари. - Это мой прадедушка, - указывая на портрет Гинрея, - это - Дедушка, - был изображен Соджун. - А это... - рваный выдох, граничащий с всхлипом, - мама Хисана. Рукия заворожённо смотрела на портрет сестры. Теперь она прекрасно понимала, что имела в виду Акари под теми словами о том, что она слишком похожа на неё. Это было действительно так. Рукия будто копия Хисаны. Но сестра... Кучики прекрасно видела, что, хоть на её губах и сияла спокойная улыбка, в глазах плескалась грусть. - Этот портрет был сделан не за долго до её смерти. - Послышался ледяной голос со стороны входа. - Что вы здесь делаете? - Бьякуя величественно вошел в зал, проходя мимо портретов своих отца и деда и останавливаясь возле дочери. Он смотрел на названую сестру, зачарованно глядящую на изображение его покойной жены, которая приходилась ей сестрой. Которую она никогда и не знала. - Рукия спросила у меня, почему ты принял её в клан. Я посчитала нужным рассказать ей. - Акари говорила тихо, в подобных местах не полагалось шуметь. - Ты посчитала нужным, значит... - Голос Главы клана был пропитан сарказмом. Он резко развернулся, вздымая в воздух полы капитанского хаори. - А она просила молчать. - Кучики-старший спокойно вышел из помещения, отчетливо понимая, что сейчас испытывает дочь. В принципе, она не виновата, это ведь она сам ей и не сказал, но... Её воля для них закон. Как известно, незнание закона не освобождает от ответственности.***
Рукия стала приходить в Поминальный зал каждое утро. Почему-то хотелось посмотреть на сестру и... рассказать ей что-нибудь. Рукия просто рассказывала о своей жизни. О том, как было тяжело в Руконгае, о том, что она делает большие успехи в Кидо, о том, какой удивительной и странной ей кажется аристократическая жизнь, о том, как она гордится Нии-самой и о многом, многом другом. Сегодня почему-то захотелось прийти вечером. Неслышно, как и всегда, отодвинув одну створку сёдзи, Рукия замерла истуканом. Акари. Акари сидела на коленях перед портретом Хисаны. И рыдала. Беззвучно что-то шепча, глотая слёзы, расширенными глазами глядя на изображение. Эта картина для Рукии настолько сюрреалистична, что просто не укладывается в голове. Тихо прикрыв створку двери, просто не выдержав, Кучики сползла по этой же створке на пол, глядя на темное, но ещё беззвездное небо. - Вот же черт... - прошептала девушка, наблюдая за первой зажигающейся звездой на ночном небе. Она зарекается говорить о сестре.