Краткая история всего

Шепард 40. Она спускается в спортзал от силы дважды в неделю и без особого энтузиазма пинает там грушу. Чуть округлившиеся бока остаются на месте, но военная выправка, гордая осанка и поддерживающие форму синтетические составляющие её тела не позволяют ему расплыться. Джейн перестаёт задавать неудобные вопросы. Необычно смышлёная для своих лет, быстро догнавшая и перегнавшая ровесников, она и так знает ответы («помесь», «уродка», «личинка черепоголового турианца»): ей просто не позволяют забыть. Подрастает целое поколение детей, для которых победа – пустой звук, а фамилия Шепард – всего лишь кличка вымышленной героини многочисленных приключенческих фильмов и онлайн-игр про смешное нашествие древних машин. А родители слишком увлечены новыми политическими веяниями, чтобы разубеждать своих отпрысков. Иногда Гаррусу, который никак не может найти себе постоянную работу и всё чаще подумывает переселиться с семьёй на Палавен, кажется, что у руля стоит хорошо замаскированный под Альянс Цербер. Иногда Шепард тоже так кажется, но она знает, что переезд ничего не решит, во всяком случае для их ребёнка, который везде, абсолютно везде во вселенной будет белой вороной среди сверстников. А здесь они хотя бы стабильно получают её надкусанную инфляцией военную пенсию… Старые знакомые выходят на связь всё реже. Время и расстояния размывают самую крепкую дружбу. Все глубоко и прочно завязли в собственных проблемах, в собственных жизнях. Из прежних знакомых только Миранда Лоусон, сама – результат изощрённого генетического эксперимента, ни капельки не изменившись внешне за последний десяток лет, искренне считает свою крестницу абсолютно нормальным ребёнком. Прочие в ответ на неудобные вопросы отводят глаза, бормочут какие-то утешения и стараются звонить пореже. И это, видимо, тоже нормально. Месяц за месяцем складываются в года – однотипные, пустые, бессмысленные. Гаррусу и Шепард по-прежнему хорошо вместе, но кроме маленького уютного мирка, спрятанного в стенах их старомодного дома, существует большой и жестокий мир, который не делает скидок никому, даже бывшим героям. Особенно - им. В череде серых дней, с одинаковостью которых Шепард кое-как научилась мириться, событием становится даже когда кто-нибудь спросонок путает лево- и декстро- стороны холодильника, а потом сутки страдает несварением. Или покупка нового кондиционера в гостиную. Или когда их девочка возвращается домой в порванной одежде и со ссадинами на костяшках пальцев (которых по три на каждой руке). Она давно не плачет и, кажется, даже не обижается. Больше никогда не бросает в сердцах: «Зачем вы меня рожали! Вам нельзя было иметь детей!». Родители по очереди учат маленькую Джейн, как постоять за себя, и они могут быть уверены, что обидчикам досталось гораздо сильнее, чем их ребёнку. «В меня пошла, - утешает себя Шепард. – Справится». Примерно то же самое думает и Гаррус. Их мнения всегда удивительным образом совпадают. Шепард 43. Этот год точно такой же, как все прочие. Примечателен он лишь тем, что Шепард окончательно перестаёт ходить в спортзал, предоставляя имплантатам самим заботиться о её фигуре. Гаррус уходит с последнего места работы – он пытался быть инструктором по контактному рукопашному бою, но не пользовался особой популярностью, несмотря на обширный опыт и всё ещё весьма актуальные навыки. Он турианец – и этим легко объясняется неудача. Сейчас на Земле не престижно и даже неприлично быть представителем не человеческой расы. В баре за углом Гаррусу не продлевают дисконтную карту. Они по-прежнему получают праздничные рассылки от Лиары. Миранда частенько заходит в гости, и это настолько привычно, что давно не вызывает удивления. Буи связи наконец-то восстановлены в полном объёме, однако видеозвонки от друзей иссякают. Впрочем, их семья этого даже не заметила. Шепард на досуге сочиняет мемуары, но ни одно издательство не принимает рукописи. Отказы, которые приходят один за другим, дают понять, что, даже если принять во внимание глубочайшее уважение к герою войны, её писательское мастерство немногим превосходит танцевальный талант. Или не превосходит вовсе. Гаррус не большой ценитель литературы, но даже он видит: в сочинениях Шепард нет ничего настолько ужасного, с чем бы не справился хороший редактор. Зато там слишком много правды о прошлом - правды, которую по каким-то неясным причинам теперь старательно замалчивают. Шепард перестаёт писать. Это бесполезно. Теперь она открывает для себя прелести чипсов и жирной жареной картошки. В условиях безработицы и общей неустроенности они уже готовы переехать на Палавен и попытать счастья там, но в связи с обострившимися отношениями между человечеством и прочими расами Шепард не дают разрешения на въезд. Гарруса готовы принять с распростёртыми объятиями, прежние предложения в силе, среди них появляются даже новые, попахивающие шпионажем, но он, разумеется, отказывается и остаётся там, где был: в густонаселенном человеческом пригороде в сотнях световых лет от дома. В новостях сообщают, что на Цитадели одно за другим закрываются посольства других рас. Служба безопасности укомплектовывается исключительно людьми. Где-то совсем недалеко от Солнечной системы вспыхивает очередное мелкое кроганское восстание. Шепард некоторое время пытается связаться со своими старыми друзьями в Альянсе. Она так глубоко погрузилась в маленькие семейные проблемы, что каким-то чудом упустила переломный момент, смену эпох, и теперь едва ли понимает, что творится вокруг. Но официальные каналы связи забиты, и ей предлагают ждать своей очереди неопределенно долгое время. Неофициальные каналы, личные почтовые ящики Аленко, Веги, даже Кена и Габби определяются как не существующие. Это настораживает, но обычный гражданский, как она, пусть и увешанный медалями и орденами, не может пробиться сквозь стену таинственного молчания, которой окружил себя Альянс. Шепард отчаивается что-либо понять и прекращает бесполезные звонки. Всё тщетно. А на Цитадели тем временем звучат взрывы первых терактов. Шепард 44. Это ещё молодость, да, ведь люди нынче живут и по 150 лет. Так что не о чем волноваться… Как и не о чем жалеть. В этом году уходит из жизни адмирал Хакет. Гаррус полагает, что истинной причиной его смерти стали подковёрные интриги внутри правящей процерберовской верхушки Альянса, удачная попытка устранить последних честных людей, тех, кто непосредственно участвовал в войне и видел общую картину, а не только разрозненные её фрагменты. Но Шепард считает, что дело, скорее всего, в почтенном возрасте адмирала. Это, пожалуй, первый раз, когда они на самом деле не могут придти к согласию. Гаррус хмурится и ложится спать засветло. Шепард отказывается от участия в церемонии погребения в основном потому, что парадный китель, извлечённый из глубин шкафа, нет, не трещит по швам, но сидит как-то до безобразного неудобно. У неё теперь фигура женщины, а не солдата. Пора бы к этому привыкнуть, как и к степенной, размеренной, неповоротливой, как она сама, жизни… Да вот не получается. Чёрт! Отбросив плохо отутюженный китель в угол, Шепард опускается на край постели и долго всматривается в лицо спящего супруга. Он давно не выглядит молодым… хуже того, давно не выглядит радостным. Лицевые пластины ещё немного потемнели и теперь оттенком напоминают скорлупу грецкого ореха, жвала плотно прижаты – даже во сне он сосредоточен и убийственно серьёзен. Сейчас Шепард впервые за все эти годы задумывается, был ли он с самого начала, с тех пор, как они покинули свою райскую тропическую планету, затерянную где-то на просторах Траверса, хоть немного счастлив. Гаррус оставил ради неё карьеру, отклонил больше чем парочку лестных предложений от Иерархии… Охватывая взглядом прошлое, Шепард честно признаёт, что его жертва оказалась несоразмерно большой. И хотя Гаррус не уставал повторять, что турианец из него никудышный, для любого представителя его расы служба на благо народа, государства всегда оставалась жизненно важной. Доказательства? Её муж даже когда-то мечтал стать Спектром. (И не важно, что теперь эта должность – только яркий фантик, дань прошлому, что остались только «бывшие Спектры» и «почётные Спектры», вроде неё самой). Гаррус мечтал служить, пусть не по правилам, пусть не так, как представлял себе это его отец, но всё же. Однако он бросил всё и сиганул за нею в самое пекло. А теперь – с нею же – остался на Земле, без цели, без смысла, без средств к существованию, кроме её жалкого пособия, чужак среди враждебно настроенных людей. Каково ему? Стоила ли она, Шепард, таких жертв? Довольна ли тем, что позволила их принести? И как же она сама? Не проморгала ли тот момент, когда перестала отвечать за собственную жизнь и безвольно поплыла по течению?.. Да, когда-то, в пылу войны они мечтали о райском уголке для двоих. Солнце, пальмы… дети? У них всё это было, кое-что есть до сих пор, но счастливы ли они? Кто они теперь, забытые герои обесчещенной войны? Наслаждаются ли заслуженным отдыхом и полной личной свободой?.. Но это всего лишь мысли. А жизнь продолжает течь своим чередом.