Мои фантазии о дальнейших судьбах героев

      Воронцов с полицейскими отправился в Неглинку.       Он попросил у Безрукова костюм, удобный для вылазки в подземное русло. Полицмейстер распорядился выдать полковнику высокие сапоги, непромокаемый плащ, тёмные холщовые штаны. Всё это было у Владимира и дома, но, во-первых, к чему тратить время, а во-вторых, ему вовсе не хотелось тревожить Софью своим возвращением. Переодевание мужа её бы насторожило, вызвало бы вопросы, волнения. Зачем?       Мужчины спустились в Неглинку и, пройдя буквально несколько шагов, увидели мёртвое тело. Оно лежало в воде (если это можно было назвать водой), только голова и часть груди покоились на приступочке. Вокругуже бегали крысы.       Сначала Воронцову показалось, что это молоденький мальчик, но, подойдя ближе, он понял: девица, почти девчонка, - даже коса расплетённая.       - А Вы же, Семён Аркадьевич, говорили, что труп мужчины! - воскликнул он в недоумении.       - Граф, я сам впервые вижу этот труп, мне что докладывали, то и передал! - оправдывался полицмейстер, обтирая с шеи пот носовым платком.       «Ну вот, на должности обер-полицмейстера все со временем тупеют, превращаясь в ВикКондра! - подосадовал про себя Владимир Сергеевич. - Что за прОклятое место!»       Нижние полицейские чины - пара мужчин - вытащили тело на поверхность, доставили в участок, где все смогли лучше рассмотреть его.       Когда Воронцов приблизился, ему стало плохо, аж в глазах помутилось! Вначале ему показалось, что это его Любочка! Так девица была похожа на его дочь. Он знал, что Люба дома, готовится спать, но всё равно желание удостовериться, что с его девочкой всё в порядке, обеспокоило отца.       Присмотревшись, он понял, что несчастная жертва лет на пять старше его дочери. Но от этого не стало много легче: теперь погибшая напомнила ему его возлюбленную лет 17 назад. Так же он лазил по Неглинке, так же увидел Софью на приступочке среди крыс...       Воспоминания вполне обоснованны, но почему эта неизвестная мёртвая девица так напоминает ему его дорогих и любимых?!       Она была одета в бывшее когда-то розовым плотное платье с турнюром, в высокие тёмные ботиночки и серенький салопчик в клеточку. На животе платье было залито размытой от воды кровью. Очевидно, там и смертельная рана.       Полицейские чины, возвращавшиеся в подземелье для осмотра места преступления, принесли три улики: розовую шляпку, вывалянную в грязи, батистовый платок и кольцо.       - Взгляните, ваше сиятельство! Простите великодушно, что я Вас вызвал в качестве знатока подземного пространства! Но, может быть, Ваша интуиция подскажет, хотя бы в каком направлении вести розыск!       Странно это всё было: странный вызов, странная просьба. Но Великий Князь Сергей Александрович таюке с ожиданием смотрел на него.       - Что это за девица хотя бы? - спросил он. - Ну откуда же Воронцов может это знать? - Мне показалось, граф, или Вы действительно заволновались, увидев несчастную? Вы её знаете?       От взгляда Его Высочества не укроется, пожалуй, ничего!       - Нет, Ваше Высочество, её я не знаю. Можно осмотреть улики? - спросил Воронцов у полицмейстера.       Тот показал кольцо, платок и шляпку. В шляпке ничего особенного не было. Шляпка как шляпка. Девица, значит, не из простых, хотя бы намёк на благородную.       - В институте не пропадал никто? - спросил Воронцов.       - Граф, это Вам виднее должно быть! Ваша же супруга там служит! -ответил полицмейстер. - Мы у Вас хотели уточнить!       Владимира Сергеевича такая откровенность смутила.       - Вы предлагаете допросить мою жену?! - с удивлением поинтересовался он.       - А что?       Ну как же Безруков не понимает?! Ему надо раскрыть преступление, а то, что он обеспокоит даму, дело десятое. Граф считал себя обязанным стоять на страже спокойствия семьи. Кто, кроме него, защитит Софью и детей? С другой стороны, помогать тоже надо. И почему умершая, - нет, убитая! - надо вещи называть своими именами, - почему она так напоминает Владимиру его жену и дочь?       Мысли полковника отразились, очевидно, на его лице. Полицмейстер спросил, слегка двинув ушами вверх-вниз:       - Ваше сиятельство! Но что Вас обеспокоило так явно?!       Воронцов невежливо ответил:       - Господин обер-полицмейстер! Если это необходимо, Вы бы могли допросить начальницу института и сотрудников!       Тем временем градоначальнику надоело слушать препирательства Безрукова с Воронцовым, и он решил откланяться.       - Час уже поздний! Выясните - доложите мне! Все результаты расследования доставьте в мою резиденцию!       А Воронцов продолжил рассматривать улики. Батистовый платок не был чем-то особенным. Хотя... На нём был вензель: «АХ».       - А сколько приблизительно погибшей девице было лет? - спросил он.       - На вид - лет шестнадцать-двадцать, точнее не определить!       - «АХ» - что бы это могло значить? - задал Воронцов риторический вопрос.       Если бы знать, что это значит, то преступление, считай, уже раскрыто! Хорошо, а что граф скажет о кольце?       Кольцо, точнее перстень с коричневым овальным камнем, было из дорогих. Оно не могло принадлежать девушке: девичьи пальцы явно тоньше. Значит -преступник обронил его? На внутренней стороне тёмно-серебристой поверхности украшения Владимир Сергеевич прочёл те же две буквы: «А.Х.»       Странно... Андрей Хованский? С его гибели прошло уже шестнадцать лет. И девице около того... Воронцов сказать ничего не мог. Он извинился и пообещал Семёну Аркадьевичу подумать.       - Уж придумайте что-нибудь, Ваше сиятельство! - попросил умоляюще Безруков. - Вспомните, кто ещё был связан с Неглинкой! На Вас одна и надежда! И перед Великим Князем неудобно!       - Надо узнать, не пропадала ли какая-нибудь девица, чья-то дочь или компаньонка!       Полицмейстер обещал. Воронцов откланялся и поспешил домой.       А там царило веселье, несмотря на то, что ночь надвигалась. Любочка, Вера и гости - Миша и Николка Бутовы - играли в фанты. У Воронцова от сердца отлегло, когда он увидел свою светловолосую принцессу дома!       Николка лаял по-собачьи. Увидев полковника, он сильно смутился: их высокоблагородие вправе наложить на него взыскание за опорочение чести мундира. Воронцов строго взглянул на сына друзей, поджав нижнюю губу, тут же отвернулся и прошёл к жене. Ему не хотелось наказывать мальчика, пришедшего к нему в гости.       Он поцеловал Софью и пошёл переодеваться. В домашней курточке он казался уже не так страшен кадету Бутову. Дети окружили Владимира Сергеевича, он поговорил с ними успокаивающим тоном, предложил расходиться по кроватям.       Младшие - Ванечка и Дина - уже спали. Мальчиков Бутовых Софья разместила в Серёжиной комнате. Старший сын на сборах в Подмосковье - даже на выходные его не отпустили в этот раз.       Когда дети угомонились, можно было уже поговорить спокойно. Воронцов не знал, стоит ли рассказывать обо всём увиденном. Но Софья сразу определила:       - Владимир! - сказала она ласково. - Ты пришёл озадаченный чем-то.       - Софья! Я не знаю даже, как сказать... То, что я увидел у полицмейстера, - он не стал говорить о вылазке в Неглинку, - очень странно...       Она смотрела на него внимательно. Софья потянула мужа сесть на диванчик и села сама.       Владимир спросил:       - Софья, ты не слышала ничего в институте, из выпускного класса никто из девиц не пропадал? - Получив отрицательный ответ, он продолжал. - Хоть это хорошо!       - А что случилось?       Софья сразу взволновалась. Воронцов не хотел её беспокоить. Он помнил, что сердечные болезни передаются в её роду по женской линии. В Крыму Соня разговаривала с профессором Зотовым о своём здоровье, по его совету посетила и московскую университетскую клинику. Ей дали рекомендации, она пила настойки, делала каждый день специальные упражнения. Но надо было её беречь, поэтому граф не сказал ей всего.       - Софи, милая моя, обнаружена убитая девушка. Полиция боялась, что она из института. Не волнуйся!       Софья перекрестилась и отозвалась:       - Интересно, ищет ли кто-нибудь бедную девочку!       Супруг сказал для разрядки обстановки:       - Ты говоришь, как друг Евгений!       - А, кстати, ты будешь его привлекать к расследованию? Он мне сказал, что готов помочь!       - Завтра прямо с утра поеду к Бутовым! - ответил Владимир.       «Решу на месте, звать или нет!» - подумал он.       - Владимир! Отвезёшь тогда мальчишек родителям?       - Непременно! - согласился муж.       * * *       Утром так и сделал. Миша в чёрной курточке реального училища и Николка в шинели с васильковыми погонами, тихие и смирные, уселись в коляску к графу.       - Ваше высокоблагородие, а я должен всё время Вам честь отдавать, пока мы на людях? - спросил Николка у Воронцова, одетого в мундир. Тот засмеялся:       - Нет. Сиди смирно в коляске - вот твоя задача сейчас. Не прыгай, не кричи, не показывай ни в коем случае пальцем. Ни сейчас, ни вообще, Николай! Это неприлично - показывать пальцем! Тебя учит Сергей, как должен себя вести кадет?       - Учит, ваше высокоблагородие!       Кадет хотел вытянуться и чуть не упал.       - Тихо, тихо! Осторожно! Выполняй предыдущее приказание! Повтори, какое оно было? И достаточно уже на сегодня «высокоблагородий»! Владимир Сергеевич! Ясно?       - Так точно, Владимир Сергеевич! Предыдущее приказание было сидеть смирно и не показывать пальцем! - звонко ответил Николенька.       * * *       Право слово, в этой жизни всё так странно и причудливо переплетается, что поистине подумаешь: как тесен мир!       Не успел Воронцов передать мальчишек родителям, как в дверь Бутовых постучали. Надежда и Евгений даже ни слова не промолвили о вчерашнем спектакле.       За порогом была пожилая женщина в белом чепчике с шитьём, в мещанском коричневом платье с розовыми аппликациями. «Бооже!» - подумал мимоходом граф, нисколько не разбирающийся в женской моде, однако обладающий вкусом.       Женщина была взволнована.       - Наденька! Наденька! - говорила она срывающимся голосом.       Наденька - всеобщий ангел, несомненно! Все к ней спешат, если необходима помощь и утешение!       - Что случилось?! - упавшим голосом спросила Надежда Николаевна.       Она всегда была готова к несчастьям.       - Мадам! Аннета пропала! Ночевать не пришла!       - Федосья Никитична, только успокойтесь! Расскажите всё по порядку!       Женщина рассказала, что её жиличка вчера ещё с утра отправилась по своим делам и ночевать на квартиру не вернулась.       - Что за жиличка?       Воронцову, слышавшему разговор краем уха, тоже стало интересно.       Девушка, лет 18, снимала комнату у Федосьи Никитичны. Она служила телеграфной барышней в центральном отделении на Мясницкой улице. Родных у неё не было, маменька умерла год назад, а отца она и вовсе не знала.       А тут вдруг она вбила себе в голову, что должна найти своего отца. Кто-то ей сказал, где он не то живёт, не то жил когда-то. И она отправилась на поиски.       - Сударыня, не знаете, куда именно?! - не удержался полковник. Под ложечкой у него заныло в ожидании неприятных совпадений.       - Она говорила... да я не помню... Запамятовала! - ответила Федосья Никитична с досадой.       - А как звали... зовут барышню? - исправился Воронцов, хотя внутренний голос ему говорил: не случайно сегодня он встретился с соседкой Бутовых! Сейчас что-то будет!       Бедная девица! Бедная старушка! Хорошо хоть не мать! Не дай Бог родителям своих детей пережить!       Федосья словно не заметила запинку графа и ответила:       - Аннета... Анна Хамовникова!       «А.Х.» - автоматически подсказала память Владимиру Сергеевичу. Ему захотелось ковать железо, пока горячо.       - Сударыня! А не было ли у неё платочков со своим вензелем? А колечко было? С коричневым камушком? Федосья опешила.       - П-платочки были, да! Дорогие такие, не по чину! А колечко - не помню. Может, и было, а может, нет. А что, брильянтовый? Знаешь али чего о моей крошечке?       Воронцов замялся. Надо бы съездить в участок, пусть вызывают Федосью на допрос. Ему не хотелось рассказывать старушке о гибели девицы. Он попросил Наденьку проводить его в прихожую. Там он у неё поинтересовался:       - Надежда! Нельзя ли узнать адрес и фамилию этой уважаемой женщины?! Я сейчас в полицию! Боюсь, что придётся вызывать вашу соседку в участок для дачи показаний!       Надя со слезами на глазах вцепилась в графа.       - Владимир! Владимир! Вы что-то знаете! Вы знаете! Что случилось?!       - Я не хотел ей говорить, при ней говорить... Её жиличку, похоже, убили. Если это одно и то же лицо.       Нет, Воронцов так и не научился говорить с женщинами. Он не может им противостоять нисколько. Как только слёзы в голосе и на глазах - всё, полковник капитулирует немедленно!       Он отправился к Семёну Аркадьевичу, рассказал о встрече у Бутовых.       Безруков обрадовался, решил, что надо съездить к Федосье Никитичне: «Зачем таскать по всей Москве уважаемую женщину?» Да и обыск у девицы надо произвести.       А и правда! Вдруг барышня вела какой дневник, где записывала свои мысли, с кем делилась тайнами, кому жаловалась!       О странном сходстве со своими дамами граф пока не обмолвился полицейскому.       - Вы со мной едете, Ваше сиятельство?       - А нужно?       На самом деле Воронцов уже утомился. Дома ждут. Плюнуть на всё и бегать по Москве, как раньше, уже не получается. Поэтому он откланялся.       - Что я буду пугать старушку?! - отговорился он. .       И в самом деле, чего лезть не в свои дела? О странностях он уговаривал себя забыть, забыть, забыть... Мало ли чего показалось от неожиданности!       Но забыть не получалось.       «Она похожа на Софью и Любочку, почему?» - ломал он голову.       Он попытался провести то, что сейчас называется «мозговой штурм». И в ходе этого штурма появилась бредовая идея. А что если Анна Хамовникова как-то, действительно, связана с князем Андреем Хованским. Или с Петром Хованским?       «А вдруг она... незаконнорожденная дочь старого Хованского? - подумал Воронцов. - Барышне, говорят, восемнадцать лет! Значит, когда мы с Софьей встретились впервые, эта девочка уже родилась! Старый князь ещё был жив... Вполне возможно!»       Но вслух сказать кому-либо такую вещь о кровном отце его возлюбленной - нет, для графа это невозможно!       Софье сказать тоже нельзя. Боже! За что такое наказанье! Владимир не хотел, чтобы у него были тайны от любимой. Но как же больно ей будет узнать такое! Выходит, всё это время у Софьи была сестра? И они не познакомились, и теперь уже не познакомятся никогда! А всё могло быть иначе!       От беспокойства у Владимира пропал аппетит. Но отказываться от обеда нельзя: Софья заметит и занервничает! Куда ни кинь, всюду клин.       Поели, и графиня пошла помолиться, чтобы душа встала на место. Всё же она чувствовала какую-то непонятную тревогу. Владимир очень нежно поцеловал Софью на прощанье и отправился опять к Безрукову.       Тот уже вернулся с допроса свидетельницы. Действительно, в комнате жилички были обнаружены бумаги. Исходя из содержания дневников дочери и писем матери, можно было понять, что мама Аннеты когда-то была любовницей старого князя Хованского.       «Интерресно!» - подумал бы Бутов, если б узнал. Но Владимир никогда ему не расскажет. А Аннета узнала тайну своего рождения из записок матери. Какая неосторожная женщина - её матушка!       После смерти матери Аннета решила пойти в дом старого князя - она не знала, что там произошло очень много перемен, - и найти своего отца.       Безрукову оставалось провести опознание. Если Федосья опознает свою Аннету в найденной бедняжке, то всё сходится.       Однако на этом понимание заканчивалось и упиралось в тайну. Кого в бывшем доме Хованского встретила Аннета? Кто и зачем убил её? Откуда около её тела мужской перстень? Почему на нём буквы «А.Х.»?