Мои фантазии о дальнейших судьбах героев

      Императрица почувствовала себя лучше и смогла приехать в Москву для вручения шифров на выпускном балу в институте. Но торжество было омрачено попыткой взрыва. Погибли люди: сам террорист и девочка Варя. Подруги будут помнить её, оставшуюся юной навечно.       Через девять дней прошёл выпускной бал с вручением шифров лучшим ученицам: Анастасии Черневской (Шестаковой), Екатерине Шестаковой, Софье Горчаковой (Воронцовой).       На том же балу в присутствии Великого Князя Константина Николаевича Софья была назначена новой начальницей института вместо Лидии Ивановны Соколовой.       Для всех, в том числе и для Софьи, это было полной неожиданностью.       Она переглянулась с мужем, но разговаривать было некогда. Владимир стоял сзади Софьи, когда мадам Соколова объявила её как новую начальницу. Он тогда дотронулся лбом до затылка своей любимой, с пышной причёской, как бы благословляя её на новое поприще. Как она была ему признательна! Его поддержка окрылила её.       Дома после выпускного бала Софья разделась, горничная помогла ей разобрать тяжёлую причёску и ушла. Соня сидела перед зеркалом с гребешком. Она раздумывала: завивать к завтрашнему дню волосы или нет?       Пришёл Владимир, их взгляды встретились в отражении. Воронцов спросил чуть насмешливым тоном:       – Ну и что, мадам начальница, - он улыбнулся, - ты собираешься делать?!       Ему было несколько неудобно разговаривать на эту тему с женой. Его задевало, что она - начальница, а он - в отставке. Не так представлял он себе их семейную жизнь!       – Владимир! Я хочу с тобой посоветоваться!       Обычно Софья не советовалась, а сама принимала решение. Но и ей было легче, когда можно обсудить вопрос с самым близким человеком. А он всегда рад прийти на помощь. Владимир успокоился.       – Софья! Давай начнём с того, что ты сама хочешь!       Владимир любил всё разложить по полочкам, чтобы понимать, что происходит. Ему было важно учитывать интересы всех сторон. Воронцову было приятно, что Софья спрашивает его совета, но он бы выбрал то, к чему она сама стремится. Институт так институт!       Хотя, конечно, странно, если женщина, юная дама, будет пропадать на службе, а мужчина, кадровый офицер, будет сидеть дома с ребёнком. «Сглазил!» – вспомнил он тот день, когда пришёл к Соне и Серёженьке, поняв свою ошибку в отношении к ребёнку.       Владимир сел в кресло, повернув его так, чтоб быть лицом к Софье. Жена расчёсывала спутанные пряди и говорила, занятая своей причёской.       – Я… Мне весьма лестно это назначение, да. Я знаю, что я должна выдержать всё, что мне преподносит судьба... Однако мне бы хотелось стать сильной, опытной начальницей... Не сейчас, а через несколько лет… Чтобы у меня было право распоряжаться, требовать подчинения взрослых людей. Это с опытом жизни приходит. А сейчас что я могу дать как начальница людям? Преподавателям? Детям? Когда я буду примером, тогда я буду учить… - Она задумалась. - А сейчас кого и чему я могу научить?       Воронцов слушал и думал, что его супруга права. Она трезво оценивает свои силы. Да, она справится через «не могу», она будет руководить институтом. Но скольких сил это потребует? А Серёжа? На кого она оставит младенца? Софья говорила о том же.       – А Серёженька? Я хочу стать ему настоящей мамой. Иначе напрасна Нинина жертва, а я её обманула. Мадам Соколова опять так или иначе вынуждает меня бросить сына и вернуться в институт. Завтра придётся идти на службу, но в ближайшие дни я попрошу аудиенции у Великого Князя.       Софья выглядела решительно и очень нежно. Муж подошёл к ней и обнял её.       * * *       В роскошных интерьерах резиденции Великого Князя в Москве, среди позолоты, дорогих обоев и антикварной мебели стиля ампир, появилась юная начальница института благородных девиц, Софья Ивановна Воронцова, в закрытом светлом платье из ткани с выделкой под кружева, с изящной причёской на прелестной головке. Надо лбом волосы были уложены волной, а сзади – в круглый валик.       Софью пригласили в кабинет, где её встретил Великий Князь Константин Николаевич в парадном тёмно-синем мундире с красной вставкой, с двумя орденскими звёздами на груди. Он благоволил ей, потому что её муж, полковник Владимир Воронцов, храбрый офицер и благородный человек, ему был глубоко симпатичен.       Великий Князь обратился к ней с учтивой и милой улыбкой:       – Рад приветствовать Вас, мадам!       Дама склонилась в почтительном реверансе и потом ответила:       – Добрый день, Ваше Императорское Высочество!       Он предложил ей сесть и уселся сам напротив в кресло. Сохраняя приветливый вид, Константин Николаевич спросил:       – Что привело Вас сегодня ко мне?       Софья собралась как перед решительным прыжком. Она прочувствованно сказала:       – Я хочу ещё раз поблагодарить Ваше Императорское Высочество за оказанную мне высокую честь!       Великий Князь подумал, что Софья зачем-то ещё раз пришла его благодарить. Бедная девочка! Она столько натерпелась! Но сейчас, вроде, у неё всё хорошо. И семейная жизнь, и высокая должность. Ей вполне подойдёт быть начальницей института: такая энергичная молодёжь нужна России. Он ответил:       – Что вы, графиня, я давно наблюдаю за Вами и считаю, что Вы достойны занимать это место – место начальницы Московского института благородных девиц.       – Ваше Императорское Высочество, как раз об этом я и пришла с Вами поговорить! – неожиданно для Константина Николаевича ответила Софья.       О чём ещё говорить? Не разберутся они на месте, что ли, в институте? Он во всё, что ли, должен вникать, во все мелочи? Великий Князь почувствовал раздражение. Казалось, он забыл, что сам же назначил восемнадцатилетнюю девчонку, только что окончившую институт, его начальницей!       Он только мягко предложил:       – Софья Ивановна, если Вы будете называть меня по имени-отчеству, нам будет удобнее разговаривать!       Софья, конечно, отказалась:       – Нет, что Вы, Ваше Императорское Высочество, я не могу нарушить этикет!       Она знала, как положено обращаться к высочайшим особам. Её муж, полковник Воронцов, герой войны и боевой товарищ Великого Князя, называл его Константином Николаевичем – так это совсем другое дело!       Её собеседнику церемонии надоели.       – Так какой вопрос или просьба, графиня, привели Вас ко мне? – более жёстко, но в рамках светского тона поинтересовался он.       Софья решилась:       – Ваше Высочество, я надеюсь, что Вы меня поймёте правильно. Вы помните, как произошло моё назначение на пост начальницы?       Великий Князь не мог сразу понять, к чему ведёт собеседница. Он посмотрел на неё вопросительно, чуть склонив голову. А она продолжала категорично и вместе с тем трогательно.       – Осмелюсь выразить своё мнение: это произошло скоропалительно, в спешке, непродуманно.       Её слова выглядели дерзостью, но Константин Николаевич невозмутимо продолжал слушать.       – Я узнала о назначении в ту самую минуту, когда Лидия Ивановна Соколова объявила во всеуслышание мою фамилию как новой начальницы, во время выпускного бала. В тот торжественный момент мне ничего не оставалось делать, как принимать на себя ответственность. И я сделала вид, что ничего сверхъестественного не происходит – якобы всё так и надо.       Великий Князь подумал: «Какая выдержка! В институте у Лидии Соколовой воспитывают самых настоящих светских дам! Их реакции на любую неожиданность безупречны!»       Великому Князю нравились такие женщины. А Софья между тем продолжала свою речь.       – Но сейчас уже прошла неделя, и можно осмотреться. Ваше Императорское Высочество! Если бы решение согласовывалось со мной заранее, я бы отказалась.       Ну да, Великий Князь был наслышан, что «я отказалась» – обычная реакция институток. Они слишком боятся брать на себя ответственность. Но этого никогда он бы не сказал о Софье Воронцовой! Как она решительно согласилась помочь Великому Князю, когда надо было узнать, что написано в окровавленной записке её возлюбленного полковника! Хотя её дежурство у постели чужого мужа было против всех светских приличий!       – В первую очередь, - продолжала она, – моё назначение противоречит здравому смыслу. Я даже не успела побывать пепиньеркой – и вдруг стала начальницей!       Что ж, она права! Однако за её кандидатуру была даже предыдущая начальница. Великий Князь возразил:       – Мадам Соколова объяснила мне, что Вы в последний год занимались с маленькими девочками, проходили педагогическую практику, показали себя как умелый управленец, всегда руководили мнением девочек своего класса, так что будем считать, что пепиньерский курс Вы прошли.       Константин Николаевич улыбнулся своей мягкой улыбкой. Но Софья парировала, вспоминая те резоны, которые обсуждала с Владимиром накануне.       – Мне надо ещё многому учиться, – сказала она. – Во-вторых, руководить девочками в своём классе и управлять целым учреждением взрослых людей и вверенных тебе детей, отвечая за их здоровье, жизни, души, – это огромная разница!       Великий Князь, слушая, машинально кивал. Молодая женщина права!       – Как Вы себе представляете, Ваше Высочество, – говорила она, – как выпускница, ещё, в буквальном смысле этого слова, пять минут назад институтка, может руководить своими учителями? Как ко мне будут относиться мои подчинённые? А воспитанницы, многие из которых звали меня на ты и по имени?       Да справится, конечно: вот какая дерзкая! Не боится командовать самим Великим Князем!       – Я верю в Вас, графиня! - ответил он. - Вам пришлось столько пережить, но Вы блестяще отразили все удары судьбы. И вот теперь Вы – победительница!       После таких слов кто бы не растаял! Но не Софья… Она опять склонилась в почтительнейшем реверансе:       – Я благодарю Ваше Императорское Высочество…       Великий Князь перебил её: он ещё не закончил мысль. Что за непочтительность!       – …И очень ответственный человек. Я заметил, что Вы горячо берётесь отвечать за всё, что попадает в поле Ваших интересов! И с новыми задачами Вы тоже справитесь, я на это надеюсь… Нет, я уверен!       Константин Николаевич во что бы то ни стало хотел заполучить такого союзника, как Софья Воронцова! Но она на эту горячую его тираду ответила спокойно и рассудительно:       – Ещё раз благодарю Ваше Императорское Высочество. Но мне всего восемнадцать лет, я не побывала классной дамой, не послужила учительницей. Логичнее было бы пройти эти этапы по порядку, чтобы знать, что должна требовать с подчинённых начальница института!       Великий Князь не мог не согласиться, что это логично. Софья меж тем перечисляла свои обстоятельства, мешающие ей возглавить институт:       – В-третьих, осмелюсь напомнить, что у меня на руках сейчас находится грудной ребёнок, оставленный мне как крёстной матери его родителями.       «Ах, ну да!» - вспомнил Великий Князь. Хитрый граф Воронцов! Весной, когда Константин Николаевич уже отправлял его в Петербург для охраны государя, граф вдруг отговорился беременностью супруги! Светские сплетники донесли до Великого Князя, будто ребёнок у графини Нины не от мужа… А теперь этот ребёнок оказался почему-то именно у Воронцова и его новой жены! Странно…       Занятый своими мыслями, Великий Князь, однако, внимал тому, что говорит Софья. А она доказывала Его Высочеству свою необходимость остаться дома:       – Я не считаю себя вправе перекладывать заботу о малыше, его воспитание на чужие плечи. Я отвечаю за него перед кровными родителями.       «Перед кровными родителями…» Хм, смелая и прямая девочка! Трудно ей будет в свете!       – Это обязательство я взяла на себя ранее моего назначения на столь ответственный государственный пост и не могу им пренебрегать! Бесспорно, отвергать приоритет государственного задания перед семейными делами было бы величайшей бестактностью с моей стороны…       «Ах, она понимает, что не права! Хорошо!»       – …но всё же, Ваше Императорское Высочество, прошу Вас понять и мои резоны!       Великий Князь удивился.       «"Понять её резоны…" Зачем же она оставила себе ребёнка от предыдущего брака мужа, тем более побочного ребёнка, вы…ка, как говорит народ? Но девочка упорная, её не переспорить, если чего решила… И ничем ей не пригрозишь…»       Великий Князь не хотел грозить Воронцовым, потому что граф и его юная жена очень помогли ему в этом году. И не только ему, но и России. А неблагодарным быть Константин Николаевич тоже не хотел и не считал достойным себя. Он ведь тоже входил в высшее общество!       Владимир и Софья сами решили воспитывать малыша, – в конце концов, это их выбор, их семейное дело! Великий Князь ответил на длинную Софьину речь:       – Хм, я об этом не подумал… Не скрою, Ваши резоны, графиня, кажутся мне верными. Но хотя бы продолжать служить в институте Вы не откажетесь? С тем чтобы со временем подготовиться к занятию руководящей должности? По отзывам Вашей подруги Анастасии Шестаковой и по своим личным впечатлениям, я Вас считаю таким человеком, который необходим и незаменим на службе Отечеству. Разумеется, в том самом качестве, в котором это у Вас получится лучше всего, – на поприще женского образования!       Софья ответила с благодарностью:       – Ваше Императорское Высочество, благодарю за доверие. Как говорится, человек предполагает, а Господь располагает. Кто знает, что и как будет с годами? Но, признаюсь Вам, педагогика – это тот род занятий, о котором я мечтаю для себя в жизни. Как я не мыслю себя вне семейного лона, вне служения мужу и детям, точно так же я не представляю себя без приложения сил в значимом общественном деле. В этом смысле Вы угадали, оставляя меня на службе в моём любимом институте. – На протяжении речи лицо юной графини разглаживалось, напряжение сходило с него. – И я готова служить хоть пепиньеркой, хоть учительницей…       Константин Николаевич решил придраться к словам:       – Пепиньерками бывают только девицы, – сказал он улыбаясь.       Софья ответила виноватой улыбкой, как бы говоря: «Вот видите, я даже в этом не разбираюсь!»       – А классной дамой? – спросил Великий Князь притворщицу.       Софья вздохнула.       – К сожалению, Ваше Императорское Высочество, от такого предложения тоже вынуждена буду отказаться. Классные дамы дежурят сутки через сутки, поэтому мне пришлось бы половину времени отсутствовать дома, оставив моего сына.       «Ох, на каждое-то слово у неё найдётся десять своих!»       Великий Князь вздохнул в свою очередь.       – Да, Софья Ивановна, мадам Соколова предупреждала меня, что Вы крайне несговорчивы.       Софья скромно улыбнулась, ничего не ответив. Оба чувствовали, что победа в этом споре за ней.       – Что ж, будем считать, что Вы меня убедили, - сказал Константин Николаевич. – Но кого же Вы можете предложить на своё место?       – На место начальницы института? – деловито спросила графиня. – Право, я не знаю, что Вам сказать. Фройляйн Штольц уже попробовала свои силы на этой должности год назад и пришла к выводу, что этот пост не для неё. А остальные сотрудники ещё менее подходят. Может, мадам Соколову всё-таки вернуть? И Попечительский совет за неё ходатайствует!       Великий Князь знал, что никакой Попечительский совет не заставит назначить вновь на этот пост мать преступника, террориста, пусть и погибшего! Он решил заканчивать разговор так, как того требует этикет, – комплиментами.       – Да, действительно, графиня, я вижу, что Вы очень настойчивы! Всё должно быть обязательно так, как этого желаете Вы! Жаль лишаться такого сотрудника на посту главы института! Вам сообщат дополнительно, когда и кому Вы сдадите дела.       Софья поняла, что разговор окончен, и вновь присела в глубоком реверансе. Великий Князь пригласил секретаря, позвонив в колокольчик.       * * *       Дома Софья готова была, как девчонка, расшвырять широкими жестами свой ридикюль, шляпу, шубу. Освободилась! Никогда она не чувствовала такого облегчения! Будто гора свалилась с плеч юной женщины!       – Владимир! Владимир!       Её голос счастливо звенел. Она влетела в объятия мужа.       – Ты так радуешься, будто орден получила! – сказал он.       – Мой орден пока – это ты. И Серёженька. Я буду дома воспитывать его, чтобы он стал действительно нашим сыном, графом Воронцовым!       Владимиру очень нравилось, что все Софьины слова ложатся ему на душу. Вот бы всю жизнь прожить без разногласий!       Воронцов не любил, когда кто-либо ему противоречит. Но после ссоры из-за Серёженьки он понял, что не всегда можно настаивать на своём, не всегда он прав. Поэтому он и не говорил жене, что всей душой желал бы, чтобы она оставалась дома. Он думал, что она стремится в институт, на службу. А оно вон как обернулось! Софья не кривила душой, когда говорила, что её назначение нелогично и нежелательно ей самой.